Читать книгу Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями - Дмитрий Галковский - Страница 25

342

То что мы мечтали о буржуазной революции без буржуазной демократии – нелепость, приписываемая нам социал-демократами правого крыла. <…> Конечно, бить с оружием в руках мы будем пока не кадета, и даже не октябриста, а ТОЛЬКО правительство и его прямых слуг, и, когда мы действительно побьём их, кадет будет за деньги так же распинаться во имя республиканской демократии, как теперь он распинается (за профессорское 20-ое число или за адвокатский гонорар) во имя монархической демократии.

(«По поводу одной статьи в органе Бунда», 2 января)

Предисловие к русскому переводу брошюры Каутского «Движущие силы и перспективы русской революции»

343

Русские передовые рабочие давно знают К. Каутского, как СВОЕГО писателя, умеющего не только обосновать и разъяснить теоретическое учение революционного марксизма, но и применить его с знанием дела, с серьёзным разбором фактов, к сложным и запутанным вопросам русской революции. И теперь, когда внимание социал-демократов чуть не всецело иногда поглощает безыдейная трескотня либеральных Петрушек, с их вольными и невольными подголосками, <…> когда унылое настроение овладевает сплошь и рядом даже порядочными людьми, принижая их умственные и политические способности, теперь втройне важно для всех социал-демократов России внимательно прислушаться к мнению Каутского по основным вопросам русской революции. <…>

Каутский отвечает на вопросы, с которыми Плеханов обратился к ряду иностранных социалистов. И, отвечая на эти вопросы, – вернее, выбирая из этих неумно поставленных вопросов то, о чём МОЖНО вести с пользой для дела беседу между социалистами всех стран, – Каутский начинает с скромной оговорки. «По отношению к РУССКИМ товарищам я чувствую себя в положении УЧАЩЕГОСЯ, когда речь идет о русских делах». Эта скромность – не фальшивое скромничанье «генерала» от социал-демократии, который начинает с мещанских ужимок, чтобы кончить какой-нибудь выходкой бурбона. <…>

Плеханов спрашивал Каутского, во-1-х, об «общем характере» русской революции: буржуазная она или социалистическая? Во-2-х, об отношении с.-д. к буржуазной демократии. В-3-х, о поддержке с.-д. партией партий оппозиционных на выборах в Думу. Вопросы эти подобраны, на первый взгляд, очень «тонко». Но пословица недаром говорит: «Где тонко, там и рвётся». Дело в том, что в этих вопросах сколько-нибудь знающий и внимательный человек сразу видит тонкую… ПОДДЕЛКУ. Это – подделка, во-первых, в том смысле, что перед нами образчик метафизики, против которой Плеханов любит пышно декламировать, не умея изгнать её из своих собственных конкретно-исторических рассуждений. Это подделка, во-2-х, в том смысле, что вопрошаемый искусственно загоняется в одну маленькую и до убожества узкую загородочку. Только при полной, можно сказать девственной, невинности в вопросах политики можно не заметить того, как Плеханов нарочно начинает издалека, подталкивая легонечко вопрошаемого к оправданию… блоков с кадетами! <…> Ловить собеседника, как галчонка, на приманку амстердамской резолюции45 <…> – разве же это не подделка? разве это не явная насмешка над диалектическим материализмом Маркса?

Да – да, нет – нет, а что сверх того, то от лукавого! Либо буржуазная, либо социалистическая революция, а остальное можно «вывести» из основного «решения» посредством простых силлогизмов! <…>

Это – старый шаблон, говорит Каутский. Нельзя так ставить вопросы, это не по-марксистски. Революция в России не буржуазная, ибо буржуазия не принадлежит к движущим силам теперешнего революционного движения России. И революция в России не социалистическая, ибо она НИКОИМ ОБРАЗОМ не может привести пролетариат к ЕДИНСТВЕННОМУ господству или диктатуре. Социал-демократия может победить в русской революции и ДОЛЖНА стремиться к этому. Но победой теперешней революции не может быть победа только пролетариата без помощи других классов. Какой же класс является, в силу объективных условий теперешней революции, союзником пролетариата? КРЕСТЬЯНСТВО. <…>

Все эти положения Каутского дают самое блестящее подтверждение тактики революционного крыла российской социал-демократии, т. е. тактики большевиков. <…>

Далее, анализ Каутского, исходившего не из общих фраз, а из разбора положений и интересов определенных классов, подтвердил тот вывод, который находили «бестактным» наши кадетские подголоски, именно: что буржуазия больше боится в России революции, чем реакции, что абсолютизм она ненавидит за порождение им революции, что политической свободы она хочет для прекращения революции.

(декабрь)

***

344

Шайка интеллигентских языкоблудов.

(«Плеханов и Васильев», 20 января)

345

Г-н Струве получает возможность говорить, что «все нынешние противники к.-д. будут в недалёком будущем кадетами. „Товарищ“ уже называют кадетской газетой. Народных социалистов называют социал-кадетами, меньшевиков – полукадетами. Г. В. Плеханова многие считают кадетом, и действительно много из того, что говорит теперь Плеханов, кадеты могут приветствовать. Жаль только, что он этого не сказал, когда к.-д. были в одиночестве. Неисправимыми могут оказаться только большевики, а потому их удел – попасть в исторический музей».

Благодарим за комплимент, неловкий г. Струве! Да, мы попадём в тот исторический музей, имя которому: «история революции в России». Наши большевистские лозунги, большевистский бойкот булыгинской Думы, большевистские призывы к массовой стачке и восстанию (ещё на III съезде) связаны НЕРАЗРЫВНО И НАВСЕГДА с октябрьской революцией46 в России. И это место в МУЗЕЕ мы используем даже в течение самых долгих (на худой конец) лет или десятилетий реакции, используем, чтобы воспитывать в пролетариате ненависть к предательской октябристско-кадетской буржуазии, воспитывать презрение к интеллигентской фразе, к мелкобуржуазной хлюпкости. Это место в МУЗЕЕ мы используем, чтобы при всяких, даже самых худых политических условиях, проповедовать рабочим непримиримую классовую борьбу, учить их готовиться к НОВОЙ революции, – более независимой от половинчатости и дряблости буржуазии, более близкой к социалистической революции пролетариата. <…>

Если революции, вопреки нашим ожиданиям, не суждено подняться ещё раз, не суждено вырвать власть у царской шайки, – вы долго будете героем контрреволюции, а у нас будет ОДНО «место в музее», зато хорошее место: место ОКТЯБРЬСКОЙ НАРОДНОЙ БОРЬБЫ. А если революция, как мы верим, поднимется ещё раз, – от жалких кадетов в неделю не останется и следа, борьба масс пролетариата и разорённого крестьянства пойдет опять под большевистскими лозунгами.

(То же)

346

Вздохнуть позволили – в России уже свободой зовут!

(«Избирательная кампания рабочей партии в Петербурге», 27 января)

347

Ещё Чернышевский сказал: кто боится испачкать себе руки, пусть не берётся за политическую деятельность. Кто участвует в выборах и боится испачкать себе руки, раскапывая грязь буржуазного политиканства, тот пусть уходит прочь. Наивные белоручки только вредят в политике своей боязнью прямо смотреть на суть дела.

(«Социал-демократия и выборы в Думу», 27 января)

348

Интеллигенты мнят себя образованными.

(«Услышишь суд глупца…», 28 января)

349

Русский чиновник (в 20 лет радикал, в 30 либерал, в 40 просто чиновник) привык либеральничать в 4-х стенах и показывать кукиш в кармане.

(То же)

350

Богораз такой круглый невежда в политике, что он даже и не замечает того, что ходит нагишом, – совсем как австралийский дикарь. И это – образованные политики мелкой буржуазии.

(То же)

351

Ну, что же делать, примемся за «проклятую обязанность» публициста: разжёвывать жвачку и учить азбуке.

(то же)

352

Современный газетный писатель «может» судить обо всём, но понимать дела он не понимает, и знаний у него нет.

(То же)

353

Милюков беседует на аудиенции со Столыпиным: «Извольте видеть, ваше-ство, я расколол революцию и оторвал от неё умеренных! На чаёк бы с вашей милости»… Столыпин: «Н-да, я походатайствую о вашей легализации. Знаете, Павел Николаич, вы лаской раздробляйте рабочую сволочь, а я её дубьём буду. Вот мы тогда с обеих сторон… По рукам, Павел Николаич!»

(«Со ступеньки на ступеньку», 1 февраля)

354

Эсеры точно нарочно тушат все свечи, – подобно людям, желающим в темноте проделывать тёмные делишки.

(«Выборная кампания социал-демократии в Петербурге», 3 февраля)

355

Прямая политика – самая лучшая политика. Принципиальная политика – самая практичная политика.

(То же)

356

Ведь всем известно, что «диссиденты»47 тоже большевики.

(«Протест 31-го меньшевика», 7 февраля)

357

Плеханов поспешил разыграть кающегося интеллигента: «Не нужно было браться за оружие».

Маркс в СЕНТЯБРЕ 1870 ГОДА, ЗА ПОЛГОДА до Коммуны, прямо предупредил французских рабочих: восстание будет БЕЗУМИЕМ, сказал он в известном адресе Интернационала. Он вскрыл ЗАРАНЕЕ националистические иллюзии насчет возможности движения в духе 1792 г. Он умел НЕ ЗАДНИМ ЧИСЛОМ, а за много месяцев сказать: «Не надо браться за оружие».

И как он повёл себя, когда это БЕЗНАДЁЖНОЕ, по его собственному сентябрьскому заявлению, дело стало осуществляться в марте 1871 года? Может быть, Маркс использовал это (как Плеханов декабрьские события) только для «ущемления» своих врагов, прудонистов и бланкистов, руководивших Коммуной? Может быть, он стал брюзжать, как классная дама: я говорил, я предупреждал, вот вам ваша романтика, ваши революционные бредни? Может быть, он проводил коммунаров, как Плеханов декабрьских борцов, назиданием самодовольного филистера: «Не надо было браться за оружие»?

Нет. 12-то апреля 1871 года Маркс пишет ВОСТОРЖЕННОЕ письмо Кугельману, – письмо, которое мы повесили бы охотно на стенке у каждого русского социал-демократа, у каждого русского грамотного рабочего. <…> И он поёт настоящую осанна руководимым прудонистами и бланкистами парижским «ГЕРОЙСКИМ» рабочим. «Какая гибкость, – пишет он, – какая историческая инициатива, какая способность самопожертвования у этих парижан!» <…>

И, как УЧАСТНИК массовой борьбы, которую он переживал со всем свойственным ему пылом и страстью, сидя в изгнании в Лондоне, Маркс принимается критиковать НЕПОСРЕДСТВЕННЫЕ ШАГИ «безумно-храбрых» парижан, «ГОТОВЫХ ШТУРМОВАТЬ НЕБО».

О, как насмехались бы тогда над Марксом наши нынешние «реальные» мудрецы из марксистов, разносящие в России 1906−1907 гг. революционную романтику! Как издевались бы люди над МАТЕРИАЛИСТОМ, ЭКОНОМИСТОМ, врагом утопий, который преклоняется перед «попыткой» штурмовать НЕБО! Сколько бы слёз, снисходительного смеха или сострадания пролили всякие человеки в футляре по поводу бунтарских тенденций, утопизма и проч. и проч., по поводу этой оценки к небу рвущегося движения!

А Маркс не проникся премудростью пескарей, боящихся обсуждать ТЕХНИКУ высших форм революционной борьбы. Он обсуждает именно ТЕХНИЧЕСКИЕ вопросы восстания. Оборона или наступление? – говорит он, как если бы военные действия шли под Лондоном. И он решает: непременно наступление, «НАДО БЫЛО СЕЙЧАС ЖЕ ИДТИ НА ВЕРСАЛЬ…».

(«Предисловие к русскому переводу писем К. Маркса», 18 февраля)

358

Всякие Милюковы разнервничались до того, что разделись нагишом и завопили о «красных тряпках» <…> Плачет, тоскует выхолощенная душа российского либерала: неужели, дескать, опять «политика стихийных рефлексов». Да, жалкие герои жалкого безвременья! ОПЯТЬ революция.

(«Вторая Дума и вторая волна революции», 24 февраля)

359

Плеханов сравнил себя в шутку с римским полководцем, который казнил сына за преждевременный бой. Шутка остроумная. Ну, если бы я был «сыном» в момент РЕШИТЕЛЬНОГО боя, когда «силы революции УЖЕ ПЕРЕРОСЛИ силы правительства», я бы, ни секунды не колеблясь, ЗАСТРЕЛИЛ (или, по-римски, заколол) «ПАПАШУ», дающего лозунг сделки с реакцией, и спокойно предоставил бы будущим Моммзенам разбираться в том, был ли мой поступок убийством изменника, казнью его или преступлением против чинопочитания. <…> Сын римского полководца всё же победил – острит Плеханов – в своём преждевременном бою, а за большевиками числятся пока одни только поражения. Плохая у вас память, т.Плеханов. <…> Развитие революции принесло ПОЛНУЮ ПОБЕДУ большевизма, от которого в октябрьско-ноябрьские дни меньшевики отличались только увлечениями Бронштейна.

(«О тактике оппортунизма», 8 марта)

360

Мы, с.-д. революционеры, ДОЛЖНЫ не только вести работу в пользу буржуазной революции, но и возглавлять её, направлять её, ВМЕСТЕ С КРЕСТЬЯНАМИ, против царизма и ПРОТИВ ЛИБЕРАЛОВ.

Может быть, лучше будет сказать: «…в совместной работе не с либеральной буржуазией, которая хочет положить конец революции, а с демократическим крестьянством против подлости и предательства буржуазии, которая со дня на день становится всё более контрреволюционной».

Мы, большевики, мы ТОЖЕ за участие пролетариата в БУРЖУАЗНОЙ революции. Но мы считаем, вместе с К. Каутским, что именно вместе с крестьянами, а вовсе не с либералами, пролетариат может довести буржуазную революцию до победного конца.

(Письмо Э. Авенару 14 марта)

361

Такие как г. Ланде сами заколдовали себя словесными пустышками, сами загнали себя в тупик слащавых фраз и теперь плачут, жалуются, тоскуют… Поистине, образец растерянного, слезоточивого и импотентного филистера.

(«Близкий разгон Думы и вопросы тактики», 17 марта)

362

За наименование трудовиков «последовательными сторонниками революции» мы вас формально должны обвинить в ЭСЕРСТВУЮЩЕЙ ЕРЕСИ. Последовательным (в строгом смысле слова) сторонником буржуазной революции может быть ТОЛЬКО пролетариат.

(«Как не следует писать резолюций», 1 апреля)

363

Педераки48.

(То же)

Проект речи по аграрному вопросу во II Думе

364

А я скажу вам: вся история помещичьего землевладения и хозяйства в России, все данные о теперешнем помещичьем хозяйстве показывают, что помещичье «РУКОВОДСТВО» всегда означало и означает безмерные насилия над крестьянами, бесконечное надругательство над личностью крестьян и крестьянок, означает самую бессовестную, бесстыдную, нигде в мире невиданную эксплуатацию (по-русски это значит: ограбление) крестьянского труда. Такой задавленности и забитости, такой нищеты, как у русских крестьян, не найти не только в Западной Европе, но и в Турции.

365

Крепостное право СЧИТАЕТСЯ отменённым. Но на деле у помещиков осталась и до сих пор такая власть в руках (благодаря награбленным ими землям), что они и теперь держат крестьянина в крепостной зависимости – ПОСРЕДСТВОМ ОТРАБОТКОВ. Отработки, это и есть современное крепостничество. Когда мой товарищ Церетели в своей речи по поводу декларации правительства говорил о крепостническом характере помещичьего землевладения и всей теперешней государственной власти в России, – то одна газета, пресмыкающаяся пред правительством, – имя этой газеты «Новое Время», – подняла крик о неправде, сказанной депутатом Церетели. Нет, депутат социал-демократической рабочей партии сказал правду. Только круглые невежды или продажные писаки могут отрицать это. <…> «свободный» русский крестьянин в ХХ веке всё ещё вынужден идти в кабалу к соседнему помещику – СОВЕРШЕННО ТАК ЖЕ, как в ХI веке шли в кабалу «смерды» (так называет крестьян «Русская правда») и «записывались» за помещиками!

366

У помещиков, конечно, лучший скот, которому живётся в барской конюшне лучше, чем мужику в крестьянской избе. У помещика, конечно, лучшие урожаи, потому что помещичьи комитеты ещё в 1861 году позаботились отрезать лучшие земли от крестьян и записать их помещикам. Но о «культурности» хозяйства русских помещиков можно говорить только в насмешку. <…> Помещичья «культура» есть сохранение помещичьего крепостничества. Помещичья культура есть ростовщичество по отношению к обнищавшему крестьянину, которого обирают, как липку <…> И эти господа с правых скамей толкуют ещё об эксплуатации крестьян евреями, о еврейских процентах! Да тысячи евреев-купцов не оберут так русского мужика, как обирают его истинно русские, православные помещики!

367

Не приходится говорить и о переселениях крестьян в Сибирь. <…> Пусть сами господа помещики, если они действительно верят в пользу переселений в Сибирь, – сами переселятся в Сибирь!

368

Социал-демократы не разделяют воззрений христианской религии. Мы думаем, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ общественное, культурное и политическое значение и содержание христианства ВЕРНЕЕ выражается взглядами и стремлениями таких духовных лиц, как епископ Евлогий, чем таких, как священник Тихвинский. Вот почему и в силу нашего научного, материалистического мировоззрения, чуждого всяких предрассудков, и в силу наших общих задач борьбы за свободу и счастье всех трудящихся мы, социал-демократы, относимся отрицательно к христианскому учению. Но, заявляя это, я считаю своим долгом сейчас же, прямо и открыто сказать, что социал-демократия борется за полную свободу совести и относится с полным уважением ко всякому искреннему убеждению в делах веры, раз это убеждение не проводится в жизнь путём насилия или обмана. Я тем более считаю себя обязанным подчеркнуть это, что намерен говорить о своих разногласиях с СВЯЩЕННИКОМ Тихвинским, – депутатом от крестьян, достойным всякого уважения за его искреннюю преданность интересам крестьянства, интересам народа, которые он безбоязненно и решительно защищает.

(8 апреля)

***

369

Интеллигентские наседки меньшевизма высидели утят. Утята поплыли. Наседки ДОЛЖНЫ выбирать: по воде или по суше? Ответ, даваемый ими (этот ответ можно довольно точно передать словами: и не по воде и не по суше, а ПО ГРЯЗИ), не есть ответ, а отсрочка, оттяжка.

(«Сердитая растерянность», апрель)

370

НА ДЕЛЕ советы рабочих депутатов и подобные им учреждения были органами восстания. Их сила и успех всецело зависели от силы и успеха восстания. Их возникновение только тогда было не комедией, а подвигом пролетариата, когда нарастало восстание. При новом подъёме борьбы, при переходе её в ЭТУ ФАЗУ неизбежны и желательны, конечно, подобные учреждения. Но их историческое развитие должно заключаться не в схематическом продолжении местных советов рабочих депутатов до всероссийского рабочего съезда, а в превращении зачаточных органов революционной власти (именно такими органами были советы рабочих депутатов) в центральные органы победившей революционной власти, в революционное временное правительство. Советы рабочих депутатов и их объединение необходимы для победы восстания. Победившее восстание неминуемо создает ИНЫЕ органы.

(То же)

371

Что же это такое, наконец, «тактическая платформа» меньшевиков? Тактическая ли платформа, обдуманная и взвешенная перед съездом самыми выдающимися вождями социал-демократической рабочей партии, или вопль мелкобуржуазных интеллигентов, тоскующих среди неподходящей им пролетарской обстановки?

(«Тактическая платформа меньшевиков», апрель)

372

Черносотенцев трудно ненавидеть: чувство тут уже умерло, как умирает оно, говорят, на войне после длинного ряда сражений, после долгого опыта стрельбы в людей и пребывания среди рвущихся гранат и свистящих пуль. Война есть война, – и с черносотенцами идёт открытая, повсеместная, ПРИВЫЧНАЯ война.

Но кадетский Иудушка Головлев способен внушить самое жгучее чувство ненависти и презрения. <…> Разве можно спокойно слушать и оставлять без бичующего ответа такие речи:

«День, когда дебаты в Таврическом дворце будут казаться такой же неизбежной принадлежностью дня, как обед днём и театр вечером, когда программа дня будет интересовать не всех вместе, а тех или других специально (!!), когда дебаты об общей политике станут исключением, а упражнения в беспредметном красноречии сделаются фактически невозможны, вследствие отсутствия слушателей, – этот день можно будет приветствовать, как день окончательного торжества представительного правления в России».

Это ты, Иудушка! День, когда секомые вместо «дебатов» будут молчать, теряя сознание, когда старая помещичья власть (ПОДКРЕПЛЁННАЯ «либеральными» реформами) будет так же обеспечена помещикам, как обеспечен либеральным Иудушкам обед днем, а театр вечером, – этот день будет днём окончательного торжества «народной свободы». <…> ТАК БЫЛО – при всех европейских изменах буржуазии. ТАК БУДЕТ… будет ли так, господа, в России?

(«Торжествующая пошлость или кадетствующие эсеры», 16 апреля)

373

Да, много ошибались и часто ошибались Маркс и Энгельс в определении близости революции, в надеждах на победу революции (например, в 1848 г. в Германии), в вере в близость германской «республики» («умереть за республику», писал про ту эпоху Энгельс, вспоминая своё настроение, как участника военной кампании за имперскую конституцию – 1848−1849 годы). Они ошибались в 1871 году, когда заняты были тем, чтобы «поднять юг Франции, для чего они жертвовали и рисковали всем, что было в силах человека…». В том же письме: «Если бы у нас в марте и апреле было побольше денег, то мы подняли бы всю южную Францию и спасли бы Парижскую Коммуну». Но ТАКИЕ ошибки гигантов революционной мысли, поднимавших и поднявших пролетариат всего мира над уровнем мелких, будничных, копеечных задач, – в тысячу раз благороднее, величественнее и ИСТОРИЧЕСКИ ЦЕННЕЕ, ПРАВДИВЕЕ, чем пошлая мудрость казённого либерализма, ноющего, вопиющего, взывающего и глаголющего о суете революционных сует, о тщетности революционной борьбы, о прелести контрреволюционных «конституционных» бредней…

(Предисловие к переписке Ф. А. Зорге, 23 апреля)

Дума и русские либералы

374

Статья г. Португалова называется «Дума и общество». Под обществом разумеется здесь, согласно старинному русскому словоупотреблению, кучка либеральных чиновников, буржуазных интеллигентов, тоскующих рантье и прочей высокомерной, самодовольной, бездельничающей публики, которая мнит себя солью земли, гордо называет себя «интеллигенцией», творит «общественное мнение» и т. д. и т. д.

375

Усталость буржуазии и её тяготение к «лёгкой» беллетристике – явление не случайное, а неизбежное. Группировка населения по партиям, – этот важнейший урок и важнейшее политическое приобретение революции во время выборов во II Думу, – наглядно показала на фактах общенационального масштаба этот поворот широких слоёв помещиков и буржуазии вправо. «Общество» и «интеллигенция» – просто жалкий, убогий, трусливо-подленький прихвостень этих верхних десяти тысяч.

Большая часть буржуазной интеллигенции живёт с теми и кормится около тех, кого потянуло прочь от политики. Лишь немногие интеллигенты идут в кружки пропагандистов рабочей партии, которые по опыту знают «ВОЛЧИЙ ГОЛОД» народных масс на политическую книжку, газету и на социалистическое знание. Но, конечно, такие интеллигенты идут если не на геройскую смерть, то действительно на геройскую каторжную жизнь плохо оплачиваемого, полуголодного, вечно переутомлённого, издёрганного до невозможности партийного «рядовика». Вознаграждением ТАКОЙ интеллигенции служит то, что она избавилась от навозных куч «общества» и забыла думать о равнодушии ЕЁ аудитории к общественно-политическим вопросам. А ведь «интеллигент», не умеющий найти себе неравнодушной к этим вопросам аудитории, так же похож на «демократа» и на интеллигента в хорошем смысле слова, как продавшаяся за деньги в законный брак женщина похожа на любящую жену. И здесь и там – простые разновидности официально-благоприличной и вполне легальной проституции.

Левые же партии лишь постольку действительно являются левыми и заслуживают этого названия, поскольку они выражают интересы и отражают психологию НЕ «общества», НЕ кучек всякой ноющей интеллигентской дряни, а народных низов, пролетариата и известной части мелкобуржуазной, сельской и городской, массы. Левые партии – это те, аудитория которых НИКОГДА не бывает равнодушна к общественно-политическим вопросам, – как никогда не бывает голодный равнодушен к вопросу о куске хлеба. «Поход против Думы» этих левых партий есть отражение известного течения в народных низах, есть отзвук некоторого массового… ну, скажем, что ли, возбуждения против самодовольных нарциссов, влюблённых в окружающие их навозные кучи.

Один из таких нарциссов, г. Португалов, пишет: «Психология народных масс для переживаемого периода величина абсолютно неизвестная, и никто не поручится, что эти массы будут иначе реагировать на роспуск второй Думы, чем они реагировали на роспуск первой Думы».

Чем это отличается от психологии «честной женщины» из буржуазного общества, которая говорит: никто не поручится, что я не выйду замуж по любви за того, кто за меня дороже заплатит?

А ваши собственные чувства, мадам, никакой никому порукой не могут служить? А вы, господа Португаловы, не чувствуете себя частичкой «народных масс», не чувствуете себя участником (не зрителем только), не сознаёте себя одним из творцов общего настроения, одним из двигателей вперед?

(23 апреля)

***

376

С точки зрения психики совершенно ясно, что разрыв всякой организационной связи между товарищами УЖЕ означает КРАЙНЮЮ СТЕПЕНЬ взаимного озлобления и вражды, перешедшей в ненависть.

(Доклад по поводу петербургского раскола и связанного с ним учреждения партийного суда на V съезде РСДРП, апрель)

377

Говорят: боритесь, но только не отравленным оружием. Это очень красивое и эффектное выражение, спора нет. Но оно представляет из себя либо красивую пустую фразу, либо выражает в расплывчатой и неясно-смутной форме ту самую мысль о борьбе, сеющей ненависть, отвращение, презрение в массе к противникам, – о борьбе, недопустимой в единой партии, и неизбежной, необходимой при расколе в силу самого существа раскола. <…> Как ни вертите вы этой фразы или этой метафоры, вы не выжмете из неё ни грана реального содержания, кроме той же самой разницы между лояльным и корректным способом борьбы посредством убеждения внутри организации и способом борьбы посредством раскола, т. е. разрушением враждебной организации, путем возбуждения в массе ненависти, отвращения, презрения к ней. Отравленное оружие, это – нечестные расколы, а не истребительная война, вытекающая из совершившегося раскола.

Существуют ли пределы допустимой борьбы на почве раскола? Партийно допустимых пределов такой борьбы нет и быть не может, ибо раскол есть прекращение существования партии. <…> Если вы раскололись со мной, вы не можете требовать от меня большего, чем от кадета, или эсера, или человека с улицы и т. д. <…> Всякому, кто поднял бы такую жалобу, посмеялись бы только в лицо: не устраивайте раскола, не пускайте в ход «отравленного оружия» раскола или не жалуйтесь потом на то, что поднявшие отравленный меч от отравленного меча и погибают!

(То же)

378

Говорят: «нельзя решать серьёзные тактические вопросы большинством в десяток голосов». Ну, разве же это не софизм? Разве это не бессильная увёртка от принципиальности в сторону беспринципности?

(Речь во время прений по вопросу о порядке дня на V съезде РСДРП, 15 мая)

379

Буржуазная демократия неспособна бороться даже за демократию.

(Речь по докладу о деятельности думской фракции на V съезде РСДРП, 21 мая)

380

Бебель сказал: если нужно для дела, хоть с чёртовой бабушкой войдём в сношения. Бебель прав, товарищи: ЕСЛИ НУЖНО ДЛЯ ДЕЛА, тогда можно и с чёртовой бабушкой.

(То же)

381

Удивляюсь, что меньшевики боятся назвать съезд V. Неужели наша история для кого-нибудь тайна?49

(Реплика на V съезде РСДРП, 1 июня)

382

Успокойтесь, товарищи, вам всё равно меня не перекричать.

(Замечания во время прений по вопросу о перебаллотировке на V съезде РСДРП, 1 июня)

383

Буржуазная печать усиленно пользуется вынужденным молчанием с.-д. и «полулегальностью» Лондонского съезда, чтобы клепать на большевиков, как на мёртвых. Конечно, без ежедневной газеты нам нечего и думать угоняться за беспартийным «Товарищем», где бывший социал-демократ Крыленко, затем г. Носарь и tutti quanti отплясывают настоящий канкан, – благо, протоколов нет, и врать можно безнаказанно. В статьях этих Крыленок, Носарей и Ко нет ничего, кроме обычной злобности беспартийных буржуазных интеллигентов, так что на эти статьи достаточно указать, чтобы они встречены были заслуженным ими презрением. Другое дело – беседа с г. Струве, переданная «Биржёвкой» и до сих пор, кажется, не опровергнутая. Кроме презрения, она заслуживает научного внимания к этому… экземпляру. <…> г. Струве пишет о «авантюристской политике левых», с их «ЭКСПЛУАТАЦИЕЙ ТЁМНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ИНСТИНКТОВ (!!) НЕРАЗВИТОЙ КРЕСТЬЯНСКОЙ МАССЫ». «Социальные инстинкты» – безграмотно, но тем рельефнее в своей безграмотности. Писания г. Струве будут, видимо, тем безграмотнее и тем яснее, чем ближе этот господин будет приближаться к недалеко уже стоящему от него Союзу русского народа.

(«Отношение к буржуазным партиям», июль)

384

На первый взгляд, позиция меньшевиков в этом вопросе действительно может показаться столь же непререкаемой, как позиция человека, самодовольно поучающего своих ближних, что лошади кушают овес. В эпоху нарождающегося конституционализма провозглашать борьбу с конституционными иллюзиями! Разве это не анархизм? Разве это не сапоги всмятку?

Опошление вопроса, производимое при помощи благовидной ссылки на простой здравый смысл в таких рассуждениях, основывается на том, что обходят молчанием особый период русской революции, ЗАБЫВАЮТ О БОЙКОТЕ БУЛЫГИНСКОЙ ДУМЫ, подменяют конкретные ступени пройденного нашей революцией пути общим обозначением всей, прошлой и будущей, нашей революции в целом, как революции, порождающей конституционализм. Это – образчик нарушения метода диалектического материализма людьми, которые, подобно Плеханову, с наибольшим пафосом об этом методе говорили.

(«Против бойкота», 9 июля)

385

Дубасовыми и Столыпинами сочиняемая, Дубасовыми и Столыпинами признаваемая, Дубасовыми и Столыпинами охраняемая, прости господи, «конституция».

(То же)

386

Идейные вожди либерализма, вроде Зомбарта, недаром ненавидят от всей души революционность в деятельности и в литературных произведениях Маркса, относя её на счёт «озлобленности эмигранта». Ведь это так под стать клопам полицейско-буржуазной университетской науки – сводить к личной озлобленности, к личным тягостям…

(То же)

387

Нам надо позаботиться, – и кроме нас некому будет позаботиться, – о том, чтобы народ знал эти полные жизни, богатые содержанием и великие по своему значению и своим последствиям дни <октябрьской стачки и декабрьского восстания> гораздо подробнее, детальнее и основательнее, чем те месяцы «конституционного» удушья и балалайкинско-молчалинского преуспеяния, о которых при благосклонном попустительстве Столыпина и его цензурно-жандармской свиты благовестят так усердно органы нашей партийно-либеральной и беспартийно-«демократической» (тьфу! тьфу!) печати.

(То же)

388

Никогда не были мы «очарованы» прелестями «думской» конституции, не может нас и разочаровать особенно переход от реакции, подкрашенной и родичевской фразой политой, – к реакции голой, открытой, грубой. Может быть, даже последняя – гораздо лучшее средство для отрезвления всяких хамствующих либеральных дурачков или сбитых ими с толку групп населения…

(То же)

Памяти графа Гейдена

389

Господа «порядочные люди» российской просвещённой демократии! Вы отупляете русский народ и заражаете его миазмами низкопоклонства и холопства во сто раз более, чем пресловутые черносотенцы, Пуришкевич, Крушеван, Дубровин, с которыми вы ведете такую усердную, такую либеральную, такую дешёвенькую, такую выгодную и безопасную для вас войну. Вы пожимаете плечами и обращаетесь ко всем «порядочным людям» вашего общества с пренебрежительной усмешкой по адресу столь «нелепых парадоксов»? Да, да, мы знаем прекрасно, что ничто в мире не способно поколебать вашего пошленького либерального самодовольства.

Именно потому и радуемся мы, что нам удалось всей своей деятельностью отгородить себя прочной стеной от круга порядочных людей российского образованного общества.

<…> Черносотенцы озлобляют насилиями и зверствами, в которых участвуют полиция и войска. Черносотенцы возбуждают к себе ненависть и презрение своими мошенничествами, подвохами, подкупами. Черносотенцы организуют на правительственные деньги кучки и шайки пропойц, способных действовать только с разрешения полиции и по наущению её. Во всём этом нет и следа сколько-нибудь опасного идейного влияния на сколько-нибудь широкие слои населения.

И, наоборот, столь же несомненно, что такое влияние оказывает ваша легальная, либеральная и «демократическая» пресса. Выборы в I и II Государственную думу, собрания, союзы, учебное дело – всё доказывает это.

А рассуждение «Товарища» по поводу смерти Гейдена показывает воочию, каково это идейное влияние.

«…Тяжелая утрата… прекрасный образ… счастливый удел… был прежде всего ЧЕЛОВЕК».

Помещик граф Гейден благородно либеральничал до октябрьской революции. Сейчас же после первой победы народа, после 17 октября 1905 года, он без малейших колебаний перешёл в лагерь контрреволюции, в партию октябристов, в партию озлобленного против крестьян и против демократии помещика и крупного капиталиста. В I Думе сей благородный мужчина защищал правительство, а после разгона первой Думы договаривался, – но не договорился, – об участии в министерстве. Таковы основные крупнейшие этапы в жизненной карьере этого типичного контрреволюционного помещика.

И вот являются прилично одетые, просвещённые и образованные господа, <…> и проповедуют народу, вознеся очи горе: «Редкий и счастливый удел!.. Покойный граф был прежде всего ЧЕЛОВЕК».

<…> Вы, господа просвещённые демократы, вы – просто слезоточивые дурачки, прикрывающие либеральным юродством свою неспособность быть чем-либо иным, как культурными лакеями того же помещичьего класса.

Влияние помещиков на народ не страшно. Обмануть сколько-нибудь широкую рабочую и даже крестьянскую массу сколько-нибудь надолго никогда им не удастся. Но влияние ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ, непосредственно не участвующей в эксплуатации, обученной оперировать с общими словами и понятиями, носящейся со всякими «хорошими» заветами, иногда по искреннему тупоумию возводящей своё междуклассовое положение в ПРИНЦИП внеклассовых партий и внеклассовой политики, – влияние этой буржуазной интеллигенции на народ опасно. Тут и только тут есть налицо заражение широких масс, способное принести действительный вред, требующее напряжения всех сил социализма для борьбы с этой отравой.

– Гейден был человек образованный, культурный, гуманный, терпимый, – захлёбываются либеральные и демократические слюнтяи, воображая себя возвысившимися над всякой «партийностью» до «общечеловеческой» точки зрения.

Ошибаетесь, почтеннейшие. Эта точка зрения не общечеловеческая, а общехолопская. Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть революционер. Раб, не сознающий своего рабства и прозябающий в молчаливой, бессознательной и бессловесной рабской жизни, есть просто раб. Раб, у которого слюнки текут, когда он самодовольно описывает прелести рабской жизни и восторгается добрым и хорошим господином, есть холоп, хам. Вот вы именно такие хамы, господа из «Товарища». Вы с омерзительным благодушием умиляетесь тем, что контрреволюционный помещик, поддерживавший контрреволюционное правительство, был образованный и гуманный человек.

Вы не понимаете того, что, вместо того, чтобы превращать раба в революционера, вы превращаете рабов в холопов. Ваши слова о свободе и демократии – напускной лоск, заученные фразы, модная болтовня или лицемерие. Это размалёванная вывеска. А сами по себе вы – гробы повапленные. Душонка у вас насквозь хамская, а вся ваша образованность, культурность и просвещённость есть только разновидность квалифицированной проституции. Ибо вы продаёте свои души и продаёте не только из нужды, но и из «любви к искусству»!

<…> Вы бессмысленно повторяете отрывки демократических лозунгов, не понимая АЗБУКИ демократии.

Ибо демократия, – запомните это себе, господа порядочные люди из порядочного общества, – означает борьбу против того самого господства над страной контрреволюционных помещиков, каковое господство поддерживал г. Гейден и воплощал во всей своей политической карьере.

– Гейден был человек образованный, – умиляются наши салонные демократы. Да, мы уже это признали и охотно признаём, что он был образованнее и УМНЕЕ (это не всегда бывает соединено с образованностью) самих демократов, ибо он лучше понимал интересы СВОЕГО класса и СВОЕГО контрреволюционного общественного движения, чем вы, господа из «Товарища», понимаете интересы освободительного движения. Образованный контрреволюционный помещик умел тонко и хитро защищать интересы своего класса, искусно прикрывал флером благородных слов и внешнего джентльменства корыстные стремления и хищные аппетиты крепостников, настаивал (перед Столыпиными) на ограждении этих интересов наиболее цивилизованными формами классового господства. Всё своё «образование» Гейден и ему подобные принесли на алтарь служения ПОМЕЩИЧЬИМ интересам. Для действительного демократа, а не для «порядочного» хама из русских радикальных салонов это могло бы послужить великолепной темой для публициста, показывающего ПРОСТИТУИРОВАНИЕ образования в современном обществе.

Когда «демократ» болтает об образованности, он хочет вызвать в уме читателя представление о богатых знаниях, о широком кругозоре, об облагоражении50 ума и сердца. Для господ Гейденов образование – лёгонький лак, дрессировка, «натасканность» в джентльменских формах обделывания самых грубых и самых грязных политических гешефтов. <…>

– Гейден был «человек», – захлёбывается от восторга салонный демократ. Гейден был гуманен. – Это умиление гуманностью Гейдена заставляет нас вспомнить не только Некрасова и Салтыкова, но и «Записки охотника» Тургенева. Перед вами – цивилизованный, образованный помещик, культурный, с мягкими формами обращения, с европейским лоском. Помещик угощает гостя вином и ведёт возвышенные разговоры. «Отчего вино не нагрето?» – спрашивает он лакея. Лакей молчит и бледнеет. Помещик звонит и, не повышая голоса, говорит вошедшему слуге: «Насчет Фёдора… распорядиться».

Вот вам образчик гейденовской «гуманности» или гуманности a la Гейден. Тургеневский помещик тоже «гуманный» человек… по сравнению с Салтычихой, например, настолько гуманен, что не идёт сам в конюшню присматривать за тем, хорошо ли распорядились выпороть Фёдора. Он настолько гуманен, что не заботится о мочении в солёной воде розог, которыми секут Фёдора. Он, этот помещик, не позволит себе ни ударить, ни выбранить лакея, он только «распоряжается» издали, как образованный человек, в мягких и гуманных формах, без шума, без скандала, без «публичного оказательства»…

Совершенно такова же гуманность Гейдена. Он сам не участвовал в порке и истязании крестьян с Луженовскими и Филоновыми. Он не ездил в карательные экспедиции вместе с Ренненкампфами и Меллерами-Закомельскими. Он не расстреливал Москвы вместе с Дубасовым. Он был настолько гуманен, что воздерживался от подобных подвигов, предоставляя подобным героям всероссийской «конюшни» «распоряжаться» и руководя в тиши своего мирного и культурного кабинета политической партией, которая поддерживала правительство Дубасовых и вожди которой пили здравицу победителю Москвы Дубасову… Разве это не гуманно в самом деле: посылать Дубасовых «насчет Фёдора распорядиться» вместо того, чтобы быть на конюшне самому? Для старых баб, ведущих отдел политики в нашей либеральной и демократической печати, это – образец гуманности… – Золотой был человек, мухи не обидел!

390

Что такое российский либерально-демократический филистер кадетского и околокадетского лагеря? Пустая кишка, полная трусости и надежды, что контрреволюционный помещик сжалится!

(июль)

***

391

Ввиду того, что в настоящее время мы считаем метод террора не достигшим цели, так как сейчас единственным методом борьбы должна являться научная пропаганда и государственная дума как агитационная трибуна. Мы оставляем за собою право, оставаясь в партии, не гарантировать постановления о терроре и в случае, если и ЦК одобрит постановления конференции, совсем уйти из партии.

(Заявление51 на заседании большевистской фракции III конференции РСДРП, 5 августа)

392

Господин Громан только чуточку пооткровеннее и чуточку больше обнажился <…> Не в словечке ведь дело, не в названии вещи «слиянием» или «соглашением». Дело в том, каково реальное содержание этого «СОВОКУПЛЕНИЯ». Дело в том, ЗА КАКУЮ ЦЕНУ предлагаете вы социал-демократической рабочей партии стать содержанкой либерализма. <…> Что касается формы выступления г-на Громана, то она донельзя характерна для нашего времени, когда «образованное общество», отрекаясь от революции, хватается за порнографию.

(«Заметки публициста», 4 сентября)

393

Русский интеллигент, как и всякий полуобразованный мещанин…

(То же)

394

Мы должны неустанно разъяснять пролетариату теоретические истины, касающиеся сущности классовых интересов буржуазии и мелкой буржуазии в капиталистическом обществе. Но эти истины войдут в плоть и кровь действительно широких пролетарских масс лишь тогда, когда эти классы будут видеть, осязать поведение партий того или иного класса, – когда к ясному сознанию их классовой природы прибавится непосредственная реакция пролетарской психики на всё обличье буржуазных партий. Нигде в мире, может быть, буржуазия не проявила в буржуазной революции такого реакционного зверства, такого тесного союза со старой властью, такой «свободы» от чего-нибудь хоть отдалённо похожего на искренние симпатии к культуре, к прогрессу, к охране человеческого достоинства, как у нас, – пусть же наш пролетариат вынесет из русской буржуазной революции тройную ненависть к буржуазии и решимость к борьбе против неё. Нигде в мире, вероятно, мелкая буржуазия – начиная от «народных социалистов» и трудовиков и кончая затесавшимися в социал-демократию интеллигентами – не проявляла такой трусости и бесхарактерности в борьбе, такого подлого разгула ренегатских настроений, такой угодливости по отношению к героям буржуазной моды или реакционного насилия, – пусть же наш пролетариат вынесет из нашей буржуазной революции тройное презрение к мелкобуржуазной дряблости и неустойчивости. Как бы ни шла дальше ваша революция, какие бы тяжёлые времена ни приходилось подчас переживать пролетариату, – эта ненависть и это презрение сплотят его ряды, очистят его от негодных выходцев из чужих классов, увеличат его силы, закалят его для нанесения тех ударов, с которыми он обрушится в своё время на всё буржуазное общество.

(То же)

395

В настоящее время рассуждать о преувеличении «Искрой» (В 1901 И 1902 ГОДУ!) идеи организации профессиональных революционеров, это всё равно, как если бы ПОСЛЕ русско-японской войны стали упрекать японцев за преувеличение русских военных сил, за преувеличенные заботы до войны о борьбе с этими силами. Японцам надо было собрать все силы против максимально возможных русских сил, чтобы одержать победу.

(Предисловие к сборнику «За 12 лет», сентябрь)

396

Кстати, по поводу указания Гехта на продажу молока крестьянами для покупки более дешёвого маргарина. Казалось бы, это – самый общеизвестный факт для экономиста. Маркс ещё в 1847 году в «Нищете философии» указывал на это ухудшение народного питания капитализмом. В России ещё со времен Энгельгардта (70-ые годы) много, много раз отмечали это явление все, сколько-нибудь добросовестно изучавшие прогресс капитализма в молочном хозяйстве. «Учёный» Давид этого не заметил. Он даже хихикает над такими указаниями социалистов. На стр. 427−428 книги Давида мы читаем насмешки над Каутским, который говорит, что сборные молочные, развивая продажу молока крестьянами, ухудшают их питание. Чтобы читатель мог оценить по достоинству немецкого народника Давида, мы приведем его подлинные слова:

«…Все прочие люди имеют привычку в случае, если получат больший поход, употребить из него кое-что и в пользу своего желудка. Такова уж, так сказать, природа человека, что он очень охотно ест что-нибудь лучшее, если только он имеет для этого небольшие деньги. И вот, в высшей степени странно, что один лишь крестьянин, получавший, благодаря товариществу, по общему признанию, больше денег, нежели раньше, за своё молоко и своих свиней, поступает совсем не так, как остальные смертные» и т. д., и т. д., и т. д.

На это шутовство реакционного мещанина отвечать не стоит, конечно. Достаточно показать его читающей публике, достаточно вытащить его на свет божий из-под груды бессвязных агрономических цитат, разбросанных по 550 страницам.

(«Аграрный вопрос и „критики Маркса“» (дополнение), июль)

397

Неудивительно, что такое искажение фактов позволяет себе Пудор, чистейший торгаш по всей системе своих взглядов, абсолютно чуждый всякого понимания капиталистических противоречий. Но в высшей степени характерно, что за Пудором без критики плетётся и мещанин Давид, по недоразумению числящийся в социалистах!

На деле именно Дания показывает нам особенно наглядно КОНЦЕНТРАЦИЮ скотоводства в капиталистической стране. Пудор мог прийти к обратному выводу только благодаря своему крайнему невежеству и извращению тех ОБРЫВКОВ статистики, которые он приводит в своей книжонке. Пудор приводит – а Давид рабски повторяет – цифры, показывающие распределение всего числа скотоводческих хозяйств Дании по количеству скота. <…> Во-первых, Пудор приводит НЕВЕРНЫЕ цифры. Это приходится отметить, ибо сей Пудор хвастливо заявляет, что в его труде можно найти все «новейшие» статистические данные, а ревизионисты «опровергают марксизм», ссылаясь на невежественных буржуазных кропателей.

(То же)

398

Характер войны подлый. Злобное подсиживание встретите Вы отовсюду, прямую «провокацию» со стороны меньшевиков (они Вас будут провоцировать систематически) – и весьма слабую среду ДЕЛОВОГО сочувствия. Ибо оторванность от России там чертовская, бездельничанье и бездельничающая психика, изнервленная, истеричная, шипящая и плюющая, – преобладают. <…> Кто сумеет обеспечить себе за границей работу В СВЯЗИ с русской ОРГАНИЗАЦИЕЙ, – тот и только тот сможет оградить себя от засасывающего болота тоски, дрязг, изнервленной озлобленности и проч. У меня эта «заграница» ой-ой как в памяти, и я говорю на основания немалого опыта.

(Письмо Алексинскому, 10 июля)

399

Изнеженная, развращённая, выродившаяся – эта общественная группа <…> являет собою яркий образец самого гнусного паразитизма. До какой степени извращённости доходит здесь вырождение, – показывает скандальный процесс Мольтке – Гардена52 в Берлине, вскрывший грязную клоаку, которую представляла собою влиятельная камарилья при дворе полусамодержавного германского императора Вильгельма II. Ни для кого не секрет, что и у нас в России в соответствующих кругах подобные же гнусности не составляют исключения. Огромная масса «правых» в III Думе будет, по крайней мере, в подавляющем большинстве своём, если не целиком, защищать интересы именно этой общественной плесени и ржавчины, этих «гробов повапленных», завещанных нам тёмным прошлым. Сохранение крепостнического хозяйства, дворянских привилегий и самодержавно-дворянского режима – вопрос жизни и смерти для этих мастодонтов и ихтиозавров, ибо «зубры» – для них слишком почётное название.

(«Третья Дума», 11 ноября)

400

В своей статье в «Товарище» от 20 октября Плеханов продолжает свою кампанию лжи и глумления над дисциплиной социал-демократической партии. <…> Обойдя вопрос о том, что его берут в буржуазную газету за писание приятных для буржуазии вещей, Плеханов доставляет ещё больше удовольствия либералам, глумясь над дисциплиной рабочей партии. Я не обязан повиноваться, – восклицает он, – если от меня требуют измены принципам! Это – пошлая анархическая фраза, почтеннейший, ибо принципы ПАРТИИ блюдет от съезда до съезда и истолковывает их Центральный Комитет. <…> Значит, Плеханов просто прикрывает словечком об «измене принципам» свою ИЗМЕНУ ПАРТИИ.

(«О статье Плеханова», 11 ноября)

401

Г-н Милюков и его шайка проявили во всём блеске свои давние качества бесстыдных и бессовестных карьеристов.

(«Приготовление „отвратительной оргии“», 18 ноября)

402

Да, стыдно сознаться, да грех утаить, что Плеханов довёл своих меньшевиков до бесконечного опозорения социал-демократии. Как истый человек в футляре, твердил он заученные слова о «поддержке буржуазии» и своей ДОЛБНЁЙ засорил всякое понимание особых задач и особых условий борьбы пролетариата в революции.

(То же)

403

В буржуазной печати злорадное хихиканье по поводу раскола между меньшевиками и большевиками в РСДРП вообще и по поводу резкой борьбы на Лондонском съезде в частности стало постоянным явлением. Никто не помышляет об изучении разногласий, об анализе двух тенденций, об ознакомлении читающей публики с историей раскола и со всем характером расхождения меньшевиков и большевиков. Публицисты «Речи» и «Товарища», гг. Тырковы, Кусковы, Носари и прочие penny-а-liner'ы (писачки из-за построчной платы), просто ловят на лету всякие слухи, подбирают «пикантные» для пресыщенных салонных болтунов подробности «скандалов» и всячески стараются засорить мозги шелухой анекдотцев насчёт нашей борьбы.

В этот жанр пошлого зубоскальства впадают и социалисты-революционеры. Передовая в «Знамени Труда» вытаскивает рассказ Липкина о случае истерики на Лондонском съезде, хихикает по поводу затраты «десятков тысяч», смакует «недурную картину внутреннего состояния русской социал-демократии в настоящий момент».

(«А судьи кто?», 18 ноября)

404

Плеханов фактически в своей политической обыденной работе СЛИЛСЯ с господами Прокоповичами и Кусковыми. В 1900 году он громил их за бернштейнианство, за то, что они созерцают только «заднюю» российского пролетариата. В 1906—1907 годах первые избирательные бюллетени бросили Плеханова в объятия этих господ, ныне созерцающих «заднюю» российского либерализма. Синдикализм не может не развиваться на русской почве, как реакция против этого позорного поведения «выдающихся» социал-демократов.

(Предисловие к брошюре Луначарского, ноябрь)

Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции

405

Основой раздела должна быть не старая надельная земля, распределённая между крестьянами сотню лет тому назад по воле помещичьих бурмистров или чиновников азиатской деспотии, – основой должны быть требования свободного, торгового земледелия. Раздел, чтобы удовлетворять требования капитализма, должен быть разделом между ФЕРМЕРАМИ, а не разделом между крестьянами-«лежебоками», из которых подавляющее большинство хозяйничает по рутине, по традиции, применительно к условиям патриархальным, а не капиталистическим. Раздел по старым нормам, т. е. применительно к старому, надельному, землевладению, будет не ЧИСТКОЙ старого землевладения, а УВЕКОВЕЧИВАНИЕМ его, не освобождением пути для капитализма, а ОБРЕМЕНЕНИЕМ его массой неприспособленных и неприспособляемых «лежебок», которые не могут стать фермерами. Раздел, чтобы стать прогрессивным, должен основываться на НОВОЙ разборке между крестьянами-земледельцами, на разборке, отделяющей фермеров от негодного хлама. А эта новая разборка и есть национализация земли, т. е. полное уничтожение частной собственности на землю, полная свобода хозяйства на земле, свобода образования фермеров из старого крестьянства.

406

Крестьянин вколачивается в гроб старой Россией.

407

Если несомненно, что победоносная буржуазная революция в России невозможна без национализации земли, то ещё более несомненно, что последующий поворот к разделу невозможен без некоторой «реставрации», без поворота крестьянства (вернее, с точки зрения предполагаемых отношений: фермерства) на сторону контрреволюции. Пролетариат будет отстаивать революционную традицию против всех таких стремлений, а не помогать им.

Было бы во всяком случае глубоко ошибочно думать, что национализация в том случае, если новое фермерство повернёт к разделу, останется мимолетным, не имеющим серьезного значения, явлением. Она имела бы во всяком случае гигантское значение, и материальное и моральное. Материальное – в том отношении, что ничто не в состоянии так полно смести остатки средневековья в России, так полно обновить полусгнившую в азиатчине деревню, так быстро двинуть вперед агрикультурный прогресс, как национализация.

408

Когда Плеханов говорит, он острит, шутит, шумит, трещит, вертится и блестит, как колесо в фейерверке. Но беда, если такой оратор точно запишет свою речь и её подвергнут потом логическому разбору.

409

У Плеханова в «Новых письмах о тактике и бестактности» шум по поводу того, что большевики-де не понимают буржуазного характера происходящей революции, прямо комичен. Грозных слов, брани против большевиков и кривлянья бездна, мысли – ни капли.

410

У невежественных или неумных людей теперь очень распространено смешение большевизма с бойкотизмом, боевизмом и т. п.

(То же)

411

Плеханов и меньшевики <…> не понимают контрреволюционности буржуазии в крестьянской буржуазной революции.

412

Нас интересует свобода для борьбы, а не свобода для мещанского счастья.

413

Если либералы нередко изображают черносотенцев шутами и глупцами, то надо сказать, что такая характеристика гораздо более применима к кадетам.

414

Правый помещик, дворянин Ветчинин говорил в Думе: «Я думаю, что вопрос о принудительном отчуждении должен быть решён в отрицательном смысле с точки зрения правовой. Сторонники этого мнения забывают, что нарушение прав частных собственников присуще тем государствам, которые стоят на низкой ступени общественного и государственного развития. Стоит только нам вспомнить московский период, когда нередко отбирались земли у частных собственников на царя и передавались затем приближенным царя и монастырям. К чему привело такое отношение правительства? Последствия были ужасны». <…>

Вот Шульгин вопиет, что собственность неприкосновенна, что принудительное отчуждение – «могила культуры и цивилизации». Шульгин ссылается – не говорит только, не по «Дневнику» ли Плеханова – на Китай XII века, на печальный результат китайского эксперимента с национализацией. Вот Скирмунт в I Думе: собственником будет государство! «опять благодать для бюрократии Эльдорадо». Вот октябрист Танцов во II Думе восклицает: «с гораздо большим основанием эти упреки (упреки в крепостничестве) могут быть переброшены на левую сторону и в центр. Что же в самом деле готовят эти проекты для крестьян, как не порабощение их земле; как не то же самое крепостное право, только в ином виде, в котором помещики будут заменены ростовщиками и чиновниками».

Конечно, лицемерие этих воплей о бюрократизме бьёт в глаза, ибо именно крестьяне, требующие национализации, выдвинули замечательную идею местных земельных комитетов, выбранных всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием. Но черносотенные помещики ВЫНУЖДЕНЫ хвататься за все и всяческие доводы против национализации. Классовое чутьё подсказывает им, что национализация в России Х Х века неразрывно связана с крестьянской республикой.

415

Оценка Кутлера, выражая скудоумие чинуши, всю жизнь гнувшего спину перед помещиками, полна лицемерия и затемняет сознание масс.

416

Когда читаешь такую речь «не занимающегося политикой» крестьянина53, то по осязательности ясно становится, что осуществление не только столыпинской, но и кадетской аграрной программы требует десятилетий систематического насилия над крестьянской массой, систематического избиения, истребления пытками, тюрьмой и ссылкой всех думающих и пытающихся свободно действовать крестьян. Столыпин это понимает и сообразно с этим действует. Кадеты этого частью не понимают, по свойственному либеральным чиновникам и профессорам тупоумию, частью лицемерно скрывают, «стыдливо умалчивают», – как о военных экзекуциях 1861 и следующих годов. Если же это систематическое и ни перед чем не останавливающееся насилие сорвётся о какие-нибудь внутренние или внешние препятствия, то беспартийный честный крестьянин, «не занимающийся политикой», создаст из России крестьянскую республику.

(декабрь)