Читать книгу Сырники в бермудском треугольнике. Рассказы и повести - Дмитрий Гаврилов - Страница 11

***

Лариса объявилась в октябре девяносто пятого на похоронах отца, который генералом так и не стал. Мужчина ушёл полковником, потому что не на тех поставил во время августовского путча, и был изгнан со службы победителями. Бывший офицер в отчаянии хватался за любую халтуру, но заработков катастрофически не хватало, и молодая жена, не соизволив сперва развестись, полюбила богатыря с толстенной цепью на кряжистой шее, шрамом в полщеки и огнестрельным оружием девятого калибра за пазухой.

Это был очень жадный человек. Ему показалось мало, что он отнял у Жукова женщину в норковой шубе с чужого плеча. Так до кучи он решил завладеть единственной жилплощадью оставшегося не у дел танкиста. Однажды сумеречным осенним вечером в хлам обкурившийся башибузук и сопровождавшая его хмельная дама сердца завалились к Жукову на разговор:

– Слышь, старый хрен, если жить хочешь, документы на хату давай и вали отсюда! – без прелюдий и экивоков заявил вымогатель прямо с порога.

– Да! Вали!! За проведённые с тобой лучшие годы жизни я заслужила компенсацию!!! – сразу стало понятно, кто идейный вдохновитель акции.

– Вообще-то, это моя квартира! Поэтому, вали-ка ты сам, мурло! И обезьяну свою не забудь! – спокойно возразил отставник. – Она, кстати, дрессированная: в портупее на голое тело знаешь как марширует?! Левой, левой, р-р-раз-два-три! На месте стой! Р-р-раз-два!

– Что-о-о-о? – весёлость мигом улетучилась, и агрессор достал пистолет.

– А то! – штабист откуда-то выхватил гранату и прям посреди коридора выдернул чеку.

Незваным гостям бы ретироваться подобру-поздорову, но бандит зачем-то полез в драку, вышло – не ахти, и взрывом разметало всех присутствовавших, кроме дрыхнувшего под потолком на антресоли рыжего кота по кличке Чубайс: животное слыло дико везучим, вот и вышло из переделки, как всегда, без единой царапины. А через час эта пушистая сволочь подлизалась к сердобольной соседке пенсионного возраста, которую милиция пригласила в качестве понятой, и снова обрела кров.

Не осталась без крыши над головой и Лариса. Отец, оказывается, едва стартовала в стране приватизация жилья, на единственную дочь квартиру и оформил. Бабу свою он, как чувствовал, в известность о данном факте не поставил, а свидетельство собственности со вписанной туда наследницей спрятал в Ларискином тайнике: школьницей она хранила в укромной нише за батареей свой девичий дневник, которому доверяла разные мысли.

За столь неожиданный и щедрый подарок Лариса отблагодарит отца шикарным памятником на могиле в годовщину гибели, а пока она быстро ликвидировала последствия взрыва (благо, имелось на что: челночила все эти годы, как проклятая) и принялась восстанавливать старые связи.

Артём был первым, кому девушка позвонила: романтичный гуманитарий с умными глазами, он, хоть и ненамного, но нравился ей чуть больше помешанного на технике прагматика Николая, да и в записной книжке по алфавиту стоял раньше:

– Привет! Узнал? Встретимся? А хочешь, приходи в гости.

– Можно и в гости, – соглашаясь, заметно повзрослевший и совсем уже не скромняга Веретенников радоваться возвращению бывшей пассии не спешил. Просто стало интересно, как теперь выглядит Лариса и стоило ли когда-то по ней сохнуть. К тому же после беспорядочных институтских адюльтеров у молодого человека по месту работы завелась, наконец, постоянная подруга, к которой он сильно привязался как духовно, так и физически.

– Тогда сегодня?

– Сегодня, к сожалению, не смогу, очень занят. А вот завтра после работы забегу с удовольствием. Номер квартиры напомни, пожалуйста, – кавалер притворился, что запамятовал, хотя среди ночи разбуди – выпалил бы, не задумываясь, две заветные цифры с эмалированной дверной таблички.

– Восемьдесят три.

– Так, записал, пока, – попрощался Тёма и тут же набрал другу:

– Здорово!

– Привет!

– Жукова объявилась, завтра вечером в гости к ней собираюсь, – звонивший не стал тянуть кота за причиндалы, а сразу перешёл к сути. – Хочу, чтобы ты знал, чтобы потом недомолвок между нами не было.

– Подожди, я скоро подъеду, – Колян ответил вроде бы невпопад, но Веретенников сразу понял: Карпухин шифруется. Значит, жена – рядом, и свободно говорить он не может. И точно: – Насть, Тёмка колесо проколол, домкрата нет, просит подскочить. Я быстро.

– Пулей! Начинаю жарить сырники. Чтоб через полчаса был дома, как штык! – донеслось с кухни. – И не забудь, что ты Андрюшке обещал машину нарисовать.

– Зелёную! С красными колёсами и синим шофёром! – тут как тут прискакал из комнаты четырёхлетний сорванец в штанишках задом наперед, одном тапке на босу ногу, с альбомом и фломастерами, совсем новыми, только из магазина, но уже успевшими отметиться разноцветными пятнышками на шаловливых ручонках и шкодливом личике малолетнего любителя живописи.

– А шофёр-то почему синий, сынок?

– Потому что пьяница! – проглаголила устами младенца истина, и связь на этом оборвалась.

Когда Колян подрулил на новенькой «девятке» модного цвета «мокрый асфальт», Тёма уже ждал у подъезда на лавочке.

– С одной стороны, мне по барабану. Чувств к ней у меня давно нет никаких. К тому же я – женатый человек со всеми вытекающими, – пустился в рассуждения Николай. – С другой – любопытство, мать его, гложет. И потом я привык всё доводить до конца, а тут какая-то недосказанность осталась. Короче, я бы с ней переспал.

– У меня, батенька, аналогичные чувства и мысли по этому поводу присутствуют, – Артёму нравилось иногда выражаться высокопарно. – Я так-то всецело тоже не свободен, хотя брак пока не планирую…

– Цигель-цигель-ай-лю-лю! – Карпухин выразительно постучал указательным пальцем по циферблату часов. – Меня сырники ждут. Кто первый на амбразуру? Что решаем?

– Знаешь, есть у меня идея одна… – Артём скроил лукавую мину.

– И?

– Я тут на днях отцовскую «Вольво» Вовану на ремонт гонял…

– Ты у этого отморозка папину машину обслуживаешь? – на подвижном лице Коляна отразились изумление.

– Почему «отморозка»?

– Нормальный автомеханик разве станет волосы в хвостик собирать?

– Аргумент – просто убийственный! Ха-ха-ха! – Артём рассмеялся так заливисто, что прогнал собачью свадьбу, игравшуюся посреди двора последние минут пять. Остался лишь один кабысдох. Отстрелявшись, мелкий, но с боевым характером рыцарь так утомился, что просто не мог двигать лапами. – Ой, насмешил! Вот мне его стрижка – по барабану! Главное, он не бухает, делает нормально за адекватные деньги! Или ты на него взъелся, потому что он твой отечественный автопром ремонтировать отказывается?

– Да я сам ему свою «ласточку» не доверю! Мы и сами с усами… – Карпухин опять глянул на часы. – Ну и что?

– Ну и вот… – медлительностью повествования Веретенников невольно испытывал терпение друга. – Приехал, а у него в гараже Гарик сидит… Тот, который в параллельном классе учился.

– Тоже хрен с горы, ё… – Николай смачно выругался. – Медалист сраный!

– Гарик-то чем провинился? О, господи! – Артём иронично вознёс к небесам руки.

– Он медаль купил. Мне Фима Михельсон рассказывал.

– Вот про Михельсона не надо! Человек без родины и предрассудков. На нём самом клейма негде ставить. К тому же он отныне и не Михельсон вовсе!

– Как это?

– Фамилию сменил на «Трубецкой». Официально. Разрешите представиться, Ефим Трубецкой, граф!

– Может, ты просто евреев не любишь? – прошептал Карпухин заговорщицки.

– Антисемитизм шьёшь, начальник? Фигули на рогули! – Веретенников сложил из пальцев соответствующую фигуру. – Я – продукт советского воспитания, плоть от плоти – интернационалист. Доказательством служит моё школьное сочинение про пионера-героя Мусю Пинкензона! Училка призналась, что рыдала, когда проверяла его! За содержание поставила пять с плюсом! За грамотность, правда, трояк влепила… Сука!.. А по характеру я и вовсе – душка! Хотя обидно, конечно: дядьку двоюродного с пути истинного именно евреи сбили! Не искуси они его, мы бы в опалу не попали и сейчас всей семьёй в Лихтенштейне каком-нибудь жили! Или в Монако! Или на острове каком тропическом! На днях, кстати, прямо в тему притчу забавную рассказали. Попали как-то на необитаемый остров Чук и Гек, Чип и Дейл, Кржемелик и Вахмурка, Винтик со Шпунтиком, Лёлек с Болеком и Мойша. Сначала, конечно, все в шоке были. Потом свыклись с мыслью, что одни они в радиусе нескольких тысяч морских миль и вдали от судоходных путей. Сели на чистейшем песочке, людьми не загаженном, на океан безбрежный глядят и неспешно обсуждают, как жить дальше. Мойша говорит: «Надо нам руководителя выбрать. Чтобы направлял, споры разруливал, за порядком следил, блага распределял и тому подобное. Может, кто сам хочет вызваться? Так не стесняйтесь, предлагайте себя, рекламируйте». Первым берёт слово Чук: «Давайте изберём или моего брата, или меня. У нас есть опыт выживания в глухой сибирской тайге. А уж здесь-то, на юге, мы и подавно справимся». «Да, точно, справимся!» – вторит брату Гек. «Нет, – возражает Кржемелик. – Надо кого-то из нас главным назначить. Чук и Гек пробыли в тайге совсем чуть-чуть, а мы с Вахмуркой в диком лесу всю жизнь провели. И с медведями ужились, и с волками, и с прочей дикой живностью. У нас опыт автономного пребывания дольше. Таким образом, любой из нас двоих подходит на эту роль куда лучше». Следом Чип обращается к присутствующим: «Мы с Дейлом – смелые спасатели. Мы знаем, как помогать при катастрофах, авариях, как организовывать эвакуацию, оказывать первую медицинскую помощь. Только мы и в состоянии всех нас спасти и вернуть домой». «Нетушки! – не соглашается Винтик. – Шпунтик и я умеем руками работать. Можем дом построить, водопровод наладить, электричество провести, любой механизм починить. А если здесь надолго придётся остаться? Если нас не найдут быстро? Только мы можем здесь быт обустроить. Голосуйте за нас!» «Дудки! Я должен править! Или Болек! – возмущается Лёлек. – Нас знают в десятках стран мира. Не удивлюсь, если даже в Америке жвачка с нашими вкладышами продаётся. Как только обнаружится, что мы пропали без вести, сразу же десятки правительств сформируют спасательные экспедиции и отправятся на наши поиски. А ваши скромные персоны, увы, ни для кого интереса не представляют». Мойша выслушал всех внимательно, покивал, покряхтел и говорит: «Каждый из вас, друзья, безусловно прав и достоин. Вы все что-то умеете или знаете. У меня нет вашего опыта выживания в тайге или лесу. Я не могу починить, к примеру, утюг, хотя он здесь никому нафиг не нужен. И вряд ли смогу я вынести из огня пострадавшего, так как немолодой уже, и силы, увы, подводят. Жвачку с моей физиономией тоже не выпускают… Но есть момент, который вы не учитываете. Главное ведь в управлении что? Объективность и беспристрастность. В вашем случае их нет и в помине: вас по двое. Каждый из вас, принимая то или иное решение, будет в первую очередь отстаивать интересы брата, друга, напарника. А я один. И руководствоваться буду исключительно здравым смыслом. В связи с этим, возглавить нашу пёструю банду обязан я. Хотя, если честно, мне этой нервотрёпки не очень-то и хочется. Просто иных вариантов нет». В общем, посовещались да и выбрали командиром Мойшу. И потихоньку на необитаемом острове таинственным образом начали появляться родственники, друзья и просто хорошие знакомые Мойши. Вот и сказочке – конец! А кто слушал – молодец!