Читать книгу Прозрение - Дмитрий Геннадьевич Шишкин - Страница 11

Война с поляками и горечь Украины

Достались новому московскому царю.

Собор избрал его после отца кончины.

Теперь царь Алексей в ответе за страну.

Его готовили с самых пеленок,

Чтоб бремя власти возложить.

Но вновь царем избран ребенок,

Чтоб мненьем старших дорожить.

Вполне самодержавный властелин,

Царь Алексей был набожен и кроток.

Попал в поток запутанных годин.

И внутренних и внешних хлопот.

Умел с боярами высокими поладить.

К правлению активно привлекал.

Но рядом с честным мог поставить

Людей, которых сам и презирал.

Начать пришлось ему с основ.

Вернуть для власти уваженье.

Не тратя много лишних слов,

Велел принять законов уложенье.

И наконец, решавший все обычай

Своду законов место уступил.

Для поддержания приличий

Собор все быстро утвердил.

Возвысив Никона до патриарха,

Ему реформу церкви поручил.

А тот, как персонаж Плутарха,

Себя великим возомнил.

Начав невинно с исправленья

Церковных книг от старины,

Забыл христианское смиренье.

Потребовал вселенской чистоты.

Вдруг старорусские обряды,

Идущие из глубины веков,

Как устаревшие наряды,

Подходят лишь для простаков.

И ахнули от изумленья

Все свято чтившие обряд.

Не так искали искупленья,

Им иерархи сверху говорят.

Выходит, не умели люди

Молиться богу, небесам.

Не так написаны иконы.

Не так служили чудесам.

И не найдя в изданных книгах

Привычный с детства ритуал,

По-старому в своих молитвах

Народ взор к богу обращал.

И тут нашла коса на камень.

Нельзя решенья церкви отвергать!

Анафемы обещан пламень

Отказникам нововведенья принимать.

И отлученные от православной церкви,

Старообрядцы отказались признавать

Власть иерархов. Их слова померкли

Для тех, кто тяготился веру предавать.

Раскол единой паствы на две части

Обжег тревогой русские сердца.

Со старой верой связаны напасти.

А новой сложно верить до конца.

Но Никон все не унимался.

Себя возвысил до царя.

А царь в долгу и не остался.

И Никон отлучен от алтаря.

Нововведение прижилось,

Сомненьем окружая старину.

Отсталость нравов обнажилась.

Самодовольства смыло пелену.

Росло неудержимо осознанье

Отсталости понятий старины.

Вступив с Европой в состязанье,

Ищут ответов русские умы.

Все больше с Запада влиянье

Будило в русских людях мысль,

Как избежать нам отставанья

И в чем культуры нашей смысл.

Охотнее всего в военном деле

Брались порядки перенять.

Держа войска в голодном теле,

Не получалось наступать.

Реформа армии на западный манер

Дала стране промышленный толчок.

Командует подчас не русский офицер,

Но пушки льет наш русский мужичок.

И вот в московских избранных кругах

К «потешным хитростям» уж зреет интерес.

Он будит любознательность в умах.

В образовании вдруг видится прогресс.

Однако побороть боязнь

Прямого с Запада влиянья

Мешала стойко неприязнь

Смотрящего назад сознанья.

И не решаясь напрямую

Науку с Запада вводить,

Тропинку ищут обходную,

Чтоб старине не навредить.

Монах западнорусского разлива

Был призван стать проводником

Научных знаний, западного чтива

В согласье с православным божеством.

Царь Алексей, всецело верный старине,

Готов и новым ветрам потакать.

Но стать у нового движенья во главе

Не смог в себе он сил сыскать.

Он блюл старинный свой обычай.

Хотя другим вкушать он не мешал

Плоды прозападных приличий.

Да и себя частенько ими баловал.

* * *

Меж тем война, на оборону траты

Опустошали царскую казну.

Грома банкротства гулкие раскаты

Пугали бедствием страну.

И находясь в фискальной лихорадке,

С людей пытались больше взять.

Налог на соль в отчаянном припадке

Ввели. Народ принялся бунтовать.

Служивым людям не хватает денег?

Проблемы нет. И вместо серебра

Им платят суррогатом медных денег.

От этой меры тоже не было добра.

Стесненьем в средствах изнывая,

Все чаще власть просит Собор

Податных мер вводить без края.

И меж сословий начался раздор.

Мелеет земское народное участье.

Крестьянину в Соборе места нет.

Его постигло новое несчастье:

Отмена давности урочных лет.

Замкнувшись наглухо, сословья

Пекутся только о своих правах.

Собор стал кузницей злословья.

Слышны лишь жалобы в его речах.

И постепенно замирает

Соборное участие в делах.

Народ смиренно забывает

О власти, виденной в мечтах.

Рознь интересов, настроений

И истощенье людских сил

Вели к накалу возмущений.

Мятеж в Москве их возвестил.

Цветут корысть и произвол

Среди боярского правленья.

Слабохарактерный престол

Глаза закрыл на преступленья.

И «всколыбалась» на боярство

Восставшая в столице чернь.

Грабят и жгут боярские убранства.

Камень в руке и шапка набекрень.

Затем Устюг, Томск и Козлов

Огонь мятежный подхватил.

Бунтуют Новгород и Псков

И Соловецкий монастырь.

Венцом народных возмущений

Стал мощный Разина мятеж.

Чашу всех мыслимых мучений

Народ испил, конец надежд.

В верхах средь горя неудач

Все чаще чувствуют отсталость.

Так много для решения задач!

Да только сил осталась малость.

Смотря на прогрессивную Европу,

Грустили просветленные умы.

Устроив без просвета жизнь холопу,

Не дотянуться до желанной высоты.

Увидели вдруг силу государства

Передовые русские умы

Не в умножении тягла мытарства.

В подъеме сил труда страны.

Царь Алексей не смог задать

Нужным реформам направленье.

Хотя и смог вокруг себя создать

Преобразовательное настроенье.

И Ртищев, и Ордин-Нащокин,

Голицын с ними наравне,

В своих делах каждый достоин

Признания заслуг вполне.

А незадолго перед смертью

Царь Алексей решил явить

Обласканного благой вестью

Наследника. Престол хранить.

Федор занял отца престол.

Он с детства глубоко владел

Учением из польских школ.

О западном влиянии радел.

Поклонник польского формата,

Блестящий польский кавалер,

Пытался всуе русского собрата

Перековать на шляхтинский манер.

Ведя войну с Османской Портой,

Он отменил местничества права.

И чтоб отмене стать бесповоротной,

Разрядным книгам он пустил огня.

Переписал по головам все населенье.

Платить налог должна всяка душа.

Черпал в образовании вдохновенье.

Болея часто, он все делал не спеша.

Он не успел до своей ранней смерти

Наследнику отдать царский престол.

И вновь в возникшей круговерти

Маячит хмуро общества раскол.

* * *

Так век, начавшийся с заботы,

Как выстроить в стране закон,

Не смог заполнить все пустоты,

Число которых было легион.

И нервно то вперед ступали,

То в страхе пятились назад.

Реформы бурно обсуждали.

Нередко трезво, чаще невпопад.

Люди того бурлящего столетья

Сумели трезво осознать,

Начавши с смуты лихолетья,

Как многое им надо знать.

Увидели в уме основу благочестья.

Поверили в науку как в мечту,

Несущую благие всем известья.

Культурой пробудили красоту.

И наступал неумолимо

Новью пылающий рассвет.

Его ростки пока незримо

Из будущего шлют привет.