Читать книгу Мой город 1: Трагедия одной семьи - Дмитрий Георгиевич Боррони, Дмитрий Боррони - Страница 8

Сегодня день новолуния. Я сидела в кафе. Мой столик находился у окна. Смотря в окно, я думала о прекрасном! Что может произойти плохое в такую прекрасную погоду. Да, за окном погода была действительно прекрасна! Светило яркое солнце, недалеко от кафе играли на своих национальных инструментах народ с далекого севера. Здесь, в этом кафе был полумрак. На потолке висели пыльные люстры. Плафоны на них были покрыты небольшим слоем пыли. Само же кафе было обшито красным деревом, и хоть на люстрах была видна грязь, но скажите, в каком из Российских кафе, нет хоть какой-то грязи? Согласитесь, грязь процветает везде. Она всегда старается взять над нами верх, и мы боремся с ней ежедневно.

Я посмотрел на наручные часы, на них было около полудня. Встреча была назначена на полдень, но не грех сказать, что женщины всегда опаздывают. Опаздывают, придумывая себе в оправдание столько разнообразных и иногда нелепых причин, что хочется улыбнуться. Вот, уже полдень – никого. Где же она? Где же Вера? Неужели она не пришла? – думал я и тотчас ответил себе на этот вопрос, вспомнив. «ах я дурак! Мы же договорились встретиться в другом кафе! А здесь я обедал с Ларисой, черт ее побери».

Опоздав порядком на полчаса, я пришел в то кафе, где меня ждала Вера. Я видел, как она злится, ругая очевидно меня за мое опоздание, и была права. Вера сказала мне, что она меня дождалась, чтобы только сказать… тут на меня полилось все то скопившееся зло и обида в ее душе, прежде которую я до сих пор даже и не слышал. Да, правильно говорят: женщина в ярости хуже любого черта. Ну, об этом как-нибудь в другой раз. А сейчас, высказав обо мне все, что она думала, и закончив, наконец, свою женскую брань, она села за стол и, оглянувшись по сторонам, увидела, что все посетители, включая обслуживающий персонал, смотрят на нее. В женских глазах читалось, что Вера мало ему высказала то, что он заслуживал, а мужчины как бы говорили Роману, что он дурак, и если забыл прийти, то не приходил бы вовсе.

Впрочем, не отойдя от разноса Романа, Вера рявкнула на зал:

– Ну что вылупили свои бельма? Что, с мужем поговорить нельзя? Эй Вы! В очках, чего вылупили свои бельма, что, нравлюсь?

Сидящий неподалеку мужчина в очках отвернулся от нее, а его девушка, которая очевидно была младше его по крайне мере вдвое, что-то сказала ему, и те, попросив счет, ушли.

– Что? – рявкнула Вера вослед уходящей паре. – Не хотите смотреть на меня? Вам молодых подавай, старый кабель.

Мужчина тотчас обернулся и в отчаянии отпарировал.

– Дура! Это моя дочь. – А затем добавил. – Как Вам не стыдно, а еще женщина? – затем он кинул. – Вам бы на рынке торговать, и то проку больше было б.

Вера что-то хотела ответить, она даже раскрыла рот, но мужчина с дочерью уже ушел. Тогда она обратилась к Роману.

– Вы видели? – недоуменно сказала она. – Нет, Вы видели, а? Он на рынок меня послал, что за сволочь? – затем она пришла в себя после нанесенного ей оскорбления и вслед ему крикнула: – Ну и пойду! По крайне мере я там больше заработаю, чем где-либо, – продолжала громко говорить Вера. Но ее больше никто не слушал, все были заняты своими делами. Увидев, что ее больше никто не слушает, она перевела свой гнев обратно на Романа. – Ну что молчите? Слушаю объяснение? Что Вы еще там выдумаете, чтобы оправдаться?

Роман не знал, что ему ответить, он был отчасти виноват в том, что сейчас произошло в этом кафе. Он перепутал их и пошел совершенно в другое кафе, кафе, где они с Ларисой проводили время, если конечно не ходили в ресторан. Впрочем, они, честно говоря, и были в нем раза два, не больше.

– Неважно, почему я опоздал, – сказала он. – Важно то, что я пришел. Все остальное неважно. – Он достал из кармана пиджака коробочку, положил ее ближе к Вере и, открыв ее, сказал нежным и ласковым голосом: – Это Вам.

Вера взяла со стола маленькую коробочку и, заглянув в нее, и! Что это такое? Возможно Роман романтик, но я пишу это примирение, как я его себе представляю. Что плохого в том, что мужчина в примирении дарит женщине что-то ценное, ни на один день, а на всю оставшуюся жизнь. Так и Роман-романтик. Что же он подарил Вере? Кольцо с бриллиантом в три карата. А так как я уже написала, что Роман – он романтик, впрочем, и в жизни возможно что-то подобное.

И видя, как Вера остыла после долгого жаркого обвинения в мой адрес и словесного разноса всего кафе и присутствующих в нем людей, она могла сделать что угодно, но ничего такого она делать не стала. Мне кажется, что в подобной ситуации женщина немножко чувствует свою вину. Она не дала Роману раскрыть рот. Говорила только она и обвиняла его во всех смертных грехах. А он, очевидно, бегал по ювелирным магазинам, ища эту прелесть. Она искоса посмотрела на Романа. Ей было нечего ему сказать. Она чувствовала себя, как последняя сволочь. Ее муж искал перстень, нашел и принес. А она? Но все же она была женщиной. Она не упала к нему на колени, не расплылась в улыбке, не бросилась в объятия, она просто спросила твердым голосом:

– Это что?

Тут я хочу заметить, что этот перстень оказался у Романа неслучайно: вчера, он говорил со своей мамой по телефону, и она-то предложила ему купить что-то запоминающееся, что-то, что нельзя было выбросить на помойку и забыть об этом. А какой хороший подарок женщине? Их много. Каждый любит что-то особое, и никто не любит цветы. Большинство из них пахнут покойником. Что здесь скажешь? Роман спокойно ответил:

– Это Вам.

Вера вытащила из коробочки перстень и, посмотрев на него со всех сторон, надела его на палец левой руки. Затем она протянула руку к стеклу и, посмотрев на него сквозь окно солнечного света, увидев всю красоту камня, переливающегося в лучах солнце за стеклом, она подумала, что, возможно, она была неправа. Что такие украшения дарят не просто так. Видимо, он долго искал его, если пришел в кафе на полчаса позже. Да, он точно искал его. Она посмотрела на него: и что я за дура такая? – ругала она сама себя. – Он хотел сделать мне приятное, а я? Какая же я дура! – говорила она сама себе. – Дура, дура и есть.

Конечно, в разных ситуациях примирение происходит по-разному, а иной раз оно просто невозможно. Но не для Романа. Он был уверен, что этот подарок смягчит сердце Веры, и они хотя бы поговорят.

Вера, посмотрев на Романа, думала о том, что возможно еще не все потеряно. Их брак возможно спасти. Ведь, в конце-то концов, она отчасти виновата в случившемся. Что она была за женой, если не могла родить, а потом побоялась сказать, что вылечилась, и возможно, дело не в ней?

Страх перед неизбежностью разрушить брак обрек эту семью на расставание, теперь надо было исправить эту ошибку.

Вера посмотрела на Романа. Он смотрел на нее, в его глазах было видно, что он раскаивается в содеянном. Он хотел поговорить, попытаться наладить хоть какие-то отношение с ней, со своей женой, Верой.

Вера сказала.

– Я еще никогда не видела такой красоты!

– Нравится?

Вера посмотрела на перстень, а затем на Романа. Ей нравился этот перстень, нравился бриллиант в нем. Казалось, что она вот-вот и простит Романа, но это было не так. Она не могла так простить его. Ведь, по сути, он ей изменил, и то, что он был бесплоден, здесь не было оправданием. Да, возможно она отчасти и виновата в случившемся, но он?.. этого Вера не могла ни забыть и ни простить.

– Что ж, – сказала она так холодно, что со стороны казалось, что ей был безразличен этот подарок. Она смотрела на этот перстень и видела в нем лишь одно – желание, желание прощения. Но сможет ли она простить Романа? Сейчас она была на него обижена, обижена так, что ей было трудно его даже видеть, ни то что говорить с ним. – Я согласна Вас выслушать, и только. – Вся эта фраза была произнесена так, что со стороны казалось, что ей безразлично, сидит он здесь напротив нее или нет. Она согласилась его выслушать лишь потому, что об этом ее попросила мама Романа, Надежда. Также она сама хотела посмотреть в его бесстыжие глаза и понять, почему он это сделал? Неужели дело только в детях или она не устраивала его как женщина? Это предстояло ей выяснить. Затем она бросила слова в его сторону еще холоднее, так, что Роман испугался. – Говори, что молчишь? Я что, Вас до вечера ждать буду?

По его телу пробежал ледяной холод, и он сделал глотательное движение и, вылупив на Веру свои испуганные глаза, ответил.

– Что ж. – начал он и, замявшись, добавил. – Правда, я не знаю, с чего начать.

Вера тотчас же отпарила.

– Начните с главного. – И сделав недолгую паузу, она начала за Романа. – Дорогая, я Вам изменил. – Затем она спросила, как бы с насмешкой: – Надеюсь, я ни ошиблась, я все еще для Вас дорогая?

Роман тотчас же отпарил.

– Конечно. Вы для меня всегда были, есть и останетесь дорого́й для меня женщиной!

Вера равнодушно ответила себе в нос.

– Кто бы сомневался.

– Что?

– Я говорю, – начала Вера, – я жду, пока Вы что ни будь родите. Я слушаю, – сказала она и добавила: – Я же Вам сказала, с чего начать: ДОРОГАЯ, Я ВАМ ИЗМЕНИЛ. – Она сделала паузу и продолжила. – А может, Вы не считаете, что мне Вы изменили? Хорошо! Нечего сказать, или все же я услышу от Вас хоть что-нибудь в свое оправдание?

Роман посмотрел в окно. Тучи сгущались на небе, было темно, вот-вот польется дождь. Он посмотрел на Веру и сказал.

– Мне нечего сказать. Вы правы, я Вам изменил. Я был ослеплен желанием иметь своего ребенка, но вышло все наоборот.

Вера ухмыльнулась. Она смотрела на Романа победоносным взглядом. Теперь она не сомневалась, что он все еще любит ее. Она считала, что если б это было не так, то он ни за что на свете не признал бы свою измену. Да, он ее любил, и она это знала. Простит ли она его, посмотрим? Ясно сейчас лишь одно: она все еще любила Романа. Ее чувства не остыли, и она это знала.

– Что ж. – сказала она повелевающим тоном. – Это хорошо, что Вы признали свою измену, и может, я Вас прощу, но? Простите ли Вы сами себя? Вот в чем вопрос.

Роман тяжело вздохнул.