Читать книгу Я из Зоны. Небо без нас - Дмитрий Григоренко - Страница 14

Я так бы и просидел до самой ночи. Ноги после пробежки тряслись, сердце продолжало стучать с бешеной скоростью. Красные глаза туши наполовину прикрылись толстыми веками, казалось, она хитро подсматривает. Стоит дернуться, и эта тварь пробьет мне горло копытом. Посидеть мне не дали. Раздалось щелканье кремня зажигалки, и появился тусклый свет.

– Ты живой, Кузьма? – раздался голос Трофимыча.

После грохота автоматной очереди слышалось плохо. Я повернулся, оценил помещение, которое нас спасло. Посередине стоял стол, с отломанной ножкой. Подставленный кем-то ящик служил плохой заменой, и стол слегка накренился. На нем кроме лампы, которая и давала возможность осмотреть помещение, стояла пустая банка из-под тушенки. Справа от стола находилась раскладушка на деревянных подпорках, она не доставала до стены сантиметров тридцать. Два табурета, на удивление не сломанные, а вполне пригодные для сидения. Бетонные стены, окрашенные в белый цвет, казались глянцевыми на вид. Помещение уходило в темноту, на конце его голубел туман. «Разрядка»? Пробивает пол, и, получается, находится сверху и снизу? Интересно…

– Да, – просипел я.

Горло пересохло и болело, точно по нему провели наждаком.

– Боец! Доложить обстановку! – рявкнул Трофимыч.

Он уже успел положить автомат на стол, пройтись дальше, туда где тьма скрывала помещение. Теперь, постучал по раскладушке, проверяя ее целостность, сел на табурет.

– Мы в схроне, – доложил я.

– Ну, нет. Давай так. Ты излагаешь последние события, а я говорю причину, зачем мне все это слушать, – предложил Трофимыч, – и одновременно, предлагаю накрыть на стол.

– Так точно, – ответил, поднимаясь с пола. Стараясь находиться подальше от входа. Ну их, тут мутанты странные, аномалии странные, и даже люди странные. Вот оживет сейчас тварь, а сталкер невинно скажет: ты, что, не знал? У «псевдотуши» две жизни. Или еще какую-либо ерунду в похожем репертуаре.

Приложился я буйной головой о перевернутую железную тачку. Ее опрокинули на бок, колесами к двери, тем самым перегородили проход и сделали хорошую точку для стрельбы. У кого-то голова служит не только головной убор носить, а еще и думать.

Вот только моя теперь болит! Я потрогал, да, будет шишка не маленькая. И льда нет, чтобы приложить. Пальцы стали липкие, будто влез ими в мед.

– Сначала мы преодолели поле от блокпоста до колхоза, потом… – начал я рассказывать путь нашей боевой славы.

– Зачем? Кузьма, всегда задавай вопрос – зачем? Зачем мы шли? Зачем тебя попросили сбегать за пивом? Обещают присмотреть за твоими же вещами. Зачем попросили закурить? Особенно в темной подворотне, – громко поучал сталкер, – зачем тебя мама в семь лет послала купить хлеба? Может она просто проверяет, насколько ты самостоятельный? Да, Кузьма?

– Так точно, – ответил я автоматически.

Клянусь, Трофимыч от радости чуть не прыгал. Он быстро смахнул со стола бычки и обрывки бумажек, которые использовались для самокруток. Снял рюкзак, достал пакет с нарезанными бутербродами, пачки быстрорастворимой лапши и бутылку с водкой. Видимо, убийство тех мутантов, особенно игра на нервах, доставляло ему удовольствие. Псих он и точка.

Меня манила еда на столе. Вот к ней я и шагнул, не посмотрев на пол. Под ногами чавкнуло.

Да и тут грязь!

– Ты чего, молодой?

Трофимыч прекратил суетиться и повернулся ко мне.

Я приблизился к столу и протянул руки к лампе. В подвальном помещении при скудном освещении кровь на ладонях казалась черной, как деготь.

– Сел на табурет, – приказал Трофимыч.

Я так и сделал. Он поднял лампу и осмотрел меня.

– Так, вроде все нормально. Сознание не терял? В голове сильно гудит? – спросил он меня, как положено проводить опрос при сотрясении мозга.

– Нет, не терял. Ярко стало, когда ударился. Сейчас не болит, – соврал я.

– А если так? – уточнил сталкер и нажал на края раны.

– Да чтобы! – вскрикнул я.

– Тихо, тихо! – сказал Трофимыч. – Разрез не большой, чуть выше лба.

– Шить? – спросил я.

– Есть чем? – удивился сталкер.

– Нет, – честно сказал я.

– Тогда живи долго и счастливо.

– Так точно, – ответил я.

– Давай на стол выкладывай, что там в Зону тащишь, – распорядился Трофимыч.

Я неторопливо снял военно-полевую сумку. Слабость во всем теле, скованность. Надоело все, и этот поход, и эти условия. Ну чего мне не сиделось в части? Кормят, спать дают в теплой постели. Лафа! Нет же, понесло идиота. Азарт!

– Дай, я сам, а то, как от мутанта драпать – гепард, а как делом заниматься, как черепаха возишься, – недовольно сказал Трофимыч и воплотил угрозу в жизнь, – ты давай, рассказывай, рассказывай.

Эх. Начмеда пытался заболтать, не получилось, тут попытался отмолчаться – не дали. Изверги. Как сговорились и специально меня проверяют.

– Одно из зданий колхоза имеет схрон, который позволяет спрятаться от Всплеска или мутантов. В схроне мы должны перекусить и, отдохнув, двинуться дальше. Конечная цель – бар, где я могу купить артефакт или просто провести сутки, не подвергая себя опасности.

Вспомнил слова Трофимыча, про постоянную опасность в Зоне.

– Уточняю, не подвергая себя чрезмерной опасности. Потом вернуться назад, к блокпосту…

– Как ты вернешься без меня? – спросил Трофимыч.

Он вывалил содержимое сумки с красным крестом, разорвал пакет со стерильной ватой, отложил в сторону белый лейкопластырь.

– Упал бы на хвост другому сталкеру или договорился с Барменом. Еду ему же как-то доставляют, – сказал я.

– Хорошо. Думаешь, в баре военному рады? И по лицу тебе не надают? – спросил он с издевкой в голосе.

Я уже не мог терпеть. Пить хотелось неимоверно. Наждачная бумага уже стерлась о мое горло. Я взял бутылку Трофимыча и, отвинтив крышку, сделал глубокий глоток. Огонь скатился по пищеводу, достиг желудка и там взорвался напалмом. Дыхание перехватило, и сердце остановилось.

Я затрясся в приступе кашля.

Трофимыч бережно забрал бутылку, похлопал по спине:

– Ну, ты силен. Поверь мне на слово, спирт пить, не запивая и не закусывая, это уровень прапорщика. Вру, старшего прапорщика!

Запить, вот что я понял из длинной фразы сталкера. Залез в сумку, отыскал на дне воду, и припал, как к роднику. Спасибо начмеду, собрал в дорогу!

Сталкер сжал края раны, оторвал кусок лейкопластыря и, не беспокоясь о моих ощущениях, приклеил липкую ленту.

– Мелкие разрезы всегда так лечим. Зачем шкуру дырявить иглой, если само заживет за день-другой. Возьмется корочкой, потом счешешь ее, и останется рубец, которым девушек будешь привлекать, – рассказывал сталкер.

– Трофимыч, скажи мне правду, а зачем?

Видимо, от спиртного я ощутил желание поговорить. Да и совместная пробежка от мутантов нас сблизила.

– Зачем девушек привлекать? Я в твоем возрасте уже знал, что, и главное, как делать… Все, получи и распишись, – сказал Трофимыч.

Он повертел мою голову, остался доволен работой.

– Нет, зачем ты меня ведешь в Зону? Только потому, что просили? – уточнил я.

– Ну да, молодой, не трусь. Попросили, я и согласился. Заметь – не сразу. Скидку мне сделали за проход. Знал бы, оставил тебя пить чай на кухне блокпоста, – сказал Трофимыч.

Есть хотелось, аж судорогой сводило живот. Спирт смешался с водой в моем желудке, и теперь по телу растекалось тепло. Именно в этот момент, впервые почувствовал за себя гордость. Да, тяжело по Зоне ходить, да, чуть не погибли, но я смог! Представляю, если рассказать, что завалили стаю тушек, одна из которых огромная, успели взобраться на вышку, почти коснуться крыши Зоны, и теперь прячемся в ее подвале – не поверят. Скажут: Кузьма мало того, что трус, так еще и сказочник.

Я вдруг понял, мне нравится делать вещи, от которых у других отвисает нижняя челюсть в изумлении.

Взял вату, смочил спиртом из баклажки и начал тщательно вытирать ладони от грязи и крови.

Как и предполагал, Трофимыч недовольно засопел. Ну, да, так бездарно тратить живительную влагу он считал расточительством. Это хорошо.

– Трофимыч, вот скажи, только честно, я что, плохо сегодня поход перенес? – спросил я.

Все же правду говорят, стопка делает из человека гордого петуха.

Трофимыч уже вскрывал ножом банку тушенки. Яркая наклейка с коровкой заманчиво предрекала вкусный шмат мяса вперемешку с жиром и сухожилиями. Последних, как всегда, намного больше мяса.

Трофимыч медлил с ответом. Засомневался, выбирает слова.

– Знаешь, ты, когда действуешь – то Кузьма, а вот когда начинаешь тормозить с принятием решения, – то, извини, солдатик, – наконец-то ответил он. Помолчал минуту, добавил: – без обид. Ты спросил, я ответил.

Теперь я взял паузу. Обидно такое слышать от человека, которого спас. Хотя, если бы сделал все верно, то и спасать не пришлось. Сложный выбор, как ответить. Послать?

– Ну, тогда за взаимную правду. Спорить не буду, так что, – я привстал с табурета и протянул руку.

Трофимыч отложил в сторону нож, вытер ладонь о бушлат и пожал. Крепко так пожал, будто мы заключили договор.

Под ногами грязь, в глубине мерцает аномалия. Я достал маленький складной ножик и начал есть, периодически запивая водой из бутылки. Все же, горд за себя. Я продолжал уминать тушенку, а огонь в лампе пожирал керосин и, по-моему, мы оба счастливы.