Читать книгу Кровь дракона. Остаться в живых - Дмитрий Христосенко - Страница 3

Несколько всадников, напирая конями на переплетенные в единый растительный полог-завесу ветви, с треском проломились через длинную полосу кустарника и оказались на небольшой полянке, со всех сторон окруженной густыми зарослями. Настоящий лесной схрон, созданный самой природой! Можно проехать в паре метров и не обнаружить укрывшихся.

Первый из всадников, молодой парень в дорогом охотничьем костюме – Данхельт Тормахилласт-Амиресса Фаросс[1], – повертел головой в поисках преследуемой добычи и, не обнаружив искомого зверя, раздраженно швырнул рогатину[2] на землю. После чего разразился длинной, чрезвычайно эмоциональной тирадой, расписывая достоинства ушедшей добычи и недостатки своих нерасторопных помощников. Один из его спутников, такой же молодой, может быть лишь немного старше, подъехал к нему вплотную и сказал что-то негромким спокойным голосом, успокаивающе-доверительно положив руку на плечо юноше.

Тот обернулся к нему, одновременно резким движением сбросив руку, и ожег яростным взглядом, так, что непрошеный советчик откачнулся назад, насколько позволяла задняя лука седла, и прикрыл лицо рукой, защищаясь от огненных сполохов, исходящих из затянутых багряной пеленой глаз.

Впервые за долгие годы общения, глядя в эти жуткие глаза, чувствуя сковавший тело ужас, Комит – давний друг Данхельта, по-настоящему осознал, можно сказать: «почувствовал на своей шкуре», что давний приятель – не человек, что под оболочкой хорошо знакомого парня скрывается древняя необузданная сущность, а по венам течет кровь могучих фаросских правителей. Правителей, отстоявших независимость своего государства в страшных войнах древности, стиравших с лица земли могущественные империи и уничтожавших под корень целые народы. Фарос выстоял… Выстоял, залив свои границы реками крови, своей и чужой крови. И пускай сейчас он уже далеко не тот, что был раньше, пускай нынче его территория составит хорошо если четверть от былой. Пускай жадные соседи упоенно бряцают оружием у границ независимого герцогства, а столичные дворяне азартно делят посты и привилегии, дорвавшись до власти после гибели старого правителя и его супруги и не обращая внимания на молодых наследников. Но старинный стяг, ввергавший врагов в ужас, по-прежнему реет над столицей, а пробудившаяся в Данхельте – чему Комит только что был свидетелем, – кровь неистовых крылатых властителей поможет герцогству выстоять и теперь.

И, пожалуй, только сейчас Комит засомневался… Засомневался, взглянув в эти горящие багряным пламенем глаза… Засомневался, что неоднократно просчитанный план, надежный, как казалось до этого дня, план приведет к успеху, но… Менять что-либо было уже поздно. Или еще нет? Сменить сторону? Он искоса глянул в глаза старого приятеля и, не выдержав отблесков огня в глазницах сына погибшего герцога, выдающих с головой его нечеловеческую сущность, отвернулся. Поздно. Можно только следовать плану и… молиться.

– Ваше величество[3]… – решил вмешаться один из спутников.

Двое других, поблескивающие остроконечными коническими шлемами и переливами кольчуг из-под расстегнутых курток с гербами фаросских гвардейских стрелков[4], переглянулись и синхронно подали своих коней назад, не желая быть втянутыми в дворянские склоки. Их дело мечами махать да из луков стрелять, а уж благородные господа сами как-нибудь разберутся. Да и чего уж тут скрывать – пугали их пылающие багрянцем глаза маркиза Фаросс.

– Пока еще не величество, Ростер, – оборвал Данхельт говорившего.

– Как вам будет угодно, ваше ве… высочество, – неуклюже поклонился в седле пожилой располневший мужчина. Он буквально затылком чувствовал бешеный взгляд маркиза и мысленно клял себя распоследними словами за вмешательство. Ну, не убил бы Данхельт своего старого приятеля. А и убил бы – невелика потеря! Своя голова дороже! Так думал Ростер, не решаясь поднять глаза, лишь повторил: – Как вам будет угодно.

Но Данхельт уже не слушал его сбивчивых оправданий. Он обессиленно покачнулся в седле и вынужден был ухватиться за гриву коня, чтобы не упасть. Со всхлипом втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы – голову словно стянуло пылающим обручем, бешено забилась жилка на виске.

Его спутники увидели, как он прикрыл глаза и сжал голову ладонями. Замер на некоторое время. Замерли и они, не зная, что предпринять. Ждать? Попытаться помочь? А может, следует развернуть коней и скакать без оглядки?

И тут Данхельт открыл глаза. Привычные светло-голубые глаза с сапфировым оттенком. Драконья сущность, проявив себя – надо признать очень эффектно проявив, – спряталась где-то глубоко внутри, уютно свернувшись клубочком, и мягко пульсировала в такт биению сердца. Заснула.

Выглядел Данхельт немного ошарашенным и уставшим, словно весь день размахивал тяжелым учебным мечом. Он обежал взглядом немногочисленных спутников. Встретился взглядом с приятелем. Комит вновь принял вид беспечного раздолбая и весельчака, только в глубине глаз проскальзывала растерянность и… Виноватость?! Дан удивился. Он смутно помнил все произошедшее после того, как, преследуя матерого кабана, влетел в заросли и, вылетев на полянку, понял, что добыча – ушла. Поднявшееся откуда-то изнутри бешенство опалило сердце и все вокруг затянуло багровой дымкой. А когда Комит попытался его успокоить… Скорее уж, это Дану нужно чувствовать себя виноватым. Он перевел взгляд левее – Ростер в ответ чуть смущенно улыбнулся. Дальше… Двое солдат возле самых кустов. Дальше… Больше никого не увидев, Данхельт недоуменно хмыкнул. Не было Тханга. Отсутствовал также присоединившийся к их компании граф Альтин, но как раз в этом не было ничего удивительного – старина Эрно никогда не любил охоту и вполне мог отправиться по своим делам, не поставив в известность юного маркиза. Но не Рах, ставший за последние три года второй тенью Данхельта. Часто это вызывало у Дана раздражение, но Тханг продолжал невозмутимо следовать за ним по пятам, выполняя приказ герцога. Стоически сносил и возмущенные возгласы маркиза, и злые шуточки Комита, и презрительные смешки придворных. И вот сейчас, наверное, впервые зеленокожего громилы не было поблизости, и это вызывало у Дана странный дискомфорт, как вызывает у любого человека отсутствие чего-то привычного.

– Где Рах?

– Лошадь захромала, милорд, – откликнулся один из гвардейцев.

– Найди его.

– Да, милорд, – солдат коротко поклонился и, при гнувшись, чтобы сберечь глаза от хлещущих веток, пришпорил коня.

Проводив взглядом воина, наследник престола обернулся к терпеливо ожидающим остальным спутникам:

– Какие предложения, господа? Раз уж с охотой нам сегодня не повезло.

– Ну, еще не вечер, Дан, – несколько развязным тоном давнего сотоварища и собутыльника панибратски произнес Комит. Он уже отошел от недавнего страха и держался так, словно ничего не случилось, мол: погорячился немного наш маркиз, так то дело житейское, кровь у него такая… горячая.

– Исключительно так! Разве в лесу перевелась дичь? А уж такой великий охотник, как ваше высочество, никогда не останется с пустыми руками! – подхватил ободрившийся Ростер. – Разве может мелкая неудача… Какая неудача?! – от избытка эмоций он начал даже жестикулировать для выразительности. – Случайность! Конечно же случайность…

Комит удивленно на него покосился и тронул коня в сторону, отодвигаясь подальше, чтобы не оглохнуть от восторженных воплей. Даже молчаливый гвардеец, за всю охоту не сказавший и пары слов, посмотрел на Ростера с недоумением.

– …лучшее копье герцогства Фаросс…

– Кхм-м-м!

– Милорд?

– Хватит слов, сэр Ростер, вы так последнее зверье распугаете… Если уже не распугали, – произнес Дан хельт Фаросс.

Последняя фраза прозвучала еле слышно, но тем не менее была услышана. Сэр Ростер поперхнулся словами и только беззвучно открывал и закрывал рот, словно рыба, вытащенная на берег. Глаза его выпучились, готовые выскочить из орбит, а пухлое лицо с отвисшими щеками налилось кровью и побагровело. Комит фыркнул, пытаясь удержать рвущийся смех. Даже невозмутимый гвардеец наклонил голову, чтобы скрыть улыбку.

– Как я уже говорил, охота сегодня не удалась и вряд ли удастся.

– Влагодаря слишком громкоголосому сэру Ростеру, – вставил Комит.

– Ва… ва… ва… – от возмущения Ростера заклинило.

– А значит, – невозмутимо продолжил Данхельт, – возвращаемся в город.

– Трубить сбор?

Данхельт Фаррос прислушался. Лес был полон звуков. Где-то вдали слышались азартные крики – видимо, кому-то другому повезло больше, чем им. Задорно пропел охотничий рожок. Ему откликнулся второй. С юга донесся топот многочисленных копыт, гиканье всадников и ржание коней – крупный отряд преследовал добычу.

– Не будем портить веселье, пусть развлекаются.

– Едем сейчас? – в интонациях старого друга Данхельту послышалась смесь раздражения и облегчения.

Комит тронул поводья, поворачивая коня.

– Погоди, – наследник престола останавливающе приподнял руку. – Дождемся Тханга. Впрочем, если хотите, можете оставаться, неволить не буду.

– Ну уж нет, – возмутился Комит. – Сам, значит, возвращаться надумал, а друга готов оставить на растерзание диким зверям. Я с тобой поеду. Предпочитаю другую, более интересную, охоту. Тем более что среди придворных дам появилось несколько новеньких. Светленькие, темненькие… На любой вкус. Присоединяйся! Куда там каким-то жалким вепрям и оленям. Вот она настоящая добыча! Поддержишь свою славу, – тут он довольно похоже спародировал сэра Ростера, – лучшего «копья» герцогства Фаросс.

Данхельт расхохотался.

Ростер обиженно надулся.

– Может, проедемся до ручья? – неожиданно предложил Комит таким тоном, словно после долгих метаний принял для себя какое-то решение.

Дан снова удивился, но решил ни о чем не распрашивать приятеля, списав все на последствия своей недавней вспышки ярости. Только спросил, посмеиваясь:

– Ручья? А вино во фляге у тебя уже кончилось?

– Да нет. Умыться хочу, а то всех дам по приезду распугаю.

Дан, глядя на приятеля, вынужден был признать его правоту. Вид был еще тот. Какое уж тут соблазнение? Лицо Комита было темным от пыли. Вернее, полосатым, там, где пот прочертил светлые полоски. Как у кота. Когда-то лихо подкрученные усики уныло обвисли, покрывшись слоем пыли, и теперь были похожи на свисающие от ноздрей длинные серые мышиные хвостики.

Посмотреть на себя со стороны Данхельт не мог, но не сомневался, что выглядит ничуть не лучше.

– Пошли, – согласился он, спрыгивая с коня. – А то и впрямь распугаешь.

– Ох, еще одной сорванной охоты я не выдержу. Мое бедное сердечко… – Комит прижал руку к сердцу и картинно закатил глаза. – Ты сказал «пошли»?

– Можешь ехать, если коня запалить хочешь.

И уже гвардейцу, вручая поводья:

– Дождись Тханга – потом к нам.

– Господин?! – впервые за всю поездку.

– Выполняй приказ!

Гвардеец хотел возразить – оставить без охраны наследника престола? – такой поворот ему совсем не нравился, но въевшаяся в кровь дисциплина и недавние события перевесили, отбив охоту протестовать:

– Слушаюсь!

– Он же не один, – успокаивающе сказал Комит, также спешиваясь. – Что тут может случиться?

Тот нахмурился, не зная, что тут можно сказать, но в душе был несогласен с такой безответственностью. Эх, если бы не приказ! Или Рах был здесь! Уж этого безбашенного орка никакой яростью не напугать.

Сэр Ростер тяжело слез с коня. Растерянно потоптался. Потом, приняв решение, торопливо сунул поводья гвардейцу и грузно зашагал, переваливаясь с боку на бок, вслед за более молодыми и резвыми спутниками, уже скрывшимися в зарослях…

Даже самый внимательный взгляд, скользнув по кустам, росшим на берегах лесного ручья, спокойно проследовал бы дальше, не обнаружив укрывшуюся в глубине зарослей фигурку – уж слишком опытен и осторожен был засевший в засаде. Что совсем неудивительно – дилетанту никогда не доверили бы нынешнее задание. Конклав предпочитал не рисковать зазря и делал ставку на профессионалов, причем наемников использовал очень редко и только в разовых операциях. Зачем посвящать посторонних в свои дела? Сегодня он на твоей стороне, а завтра? Предпочтение отдавали своим, верность которых не вызывала сомнения. Таким как Ленотполуэльф. Из озлобленного на весь мир полукровки наставники создали настоящего убийцу: осторожного, терпеливого и в то же время дерзкого, а также, что не менее важно, преданного делу Конклава всей душой…

– Их время проходит, – говорил наставник с фанатичным блеском в глазах, расхаживая взад и вперед перед строем молодых адептов храма, и Ленот был полностью с ним согласен. – Рано или поздно мы должны будем заявить о том, что больше не станем мириться с их вмешательством в людские дела. Хватит! С ними нельзя договориться: они отрицают дарованное Конклаву самим Всеотцом право вести верующих за собой. Немногочисленные храмы на их землях не имеют никакого влияния на принимаемые решения. Все они – и эльфы и драконы – вместо того чтобы задуматься о своей душе – больше думают о своих телах.

– Значит. война, наставник?

– Война? Нет, открытую войну мы вести не можем, но и сидеть сложа руки… Будем, по необходимости, устраивать провокации, стравливать наших врагов друг с другом, бить из засады. Тайная война может быть не менее эффективной, чем открытые боестолкновения. Мир должен принадлежать верным последователям Всеотца. Мир должен принадлежать людям!

– А такие, как я?

Наставник резко остановился и, внимательно посмотрев в глаза задавшего вопрос полуэльфа, спросил:

– А кем ты себя чувствуешь?

– Человеком!

– Вот и ответ на твой вопрос, – кивнул наставник.

– Я – человек, – чуть шевельнулись губы сидяще го в засаде.

Длинная светлая прядь волос выскользнула из-под низко надвинутого капюшона и упала на глаза. Ленот подчеркнуто аккуратно, не делая резких движений, убрал правую руку с тетивы и заправил ее за ухо. Чуть заостренное ухо. Не такое, как у эльфов – больше похожее на альвийское. Его самого часто принимали за альва, что служило источником вечного недовольства младших сородичей эльфов. Как же, перепутать чистокровного альва с каким-то ублюдком! Полукровкой! Что может быть унизительней?!

Ленота не задевало ни их презрение, ни их возмущение. Он им наслаждался. Альвам было далеко до своих родственников. Эльфы, утонченные эльфы не опускались даже до презрения – для них он был пустым местом, мелочью, не стоящей внимания, ошибкой природы, незначительным последствием развлечений сородича. И никогда не звали по имени, если какая-либо причина все же заставляла снизойти до Ленота – только бастардом.

«Что ж, надменные гордецы, однажды вам придется заплатить за всё! – он ласково погладил длинными тонкими пальцами теплое дерево лука. – Стрела из лука бастарда убивает ничуть не хуже стрелы чистокровного эльфа, когда-нибудь вы в этом убедитесь, так же как убедились уже многие. Так же как скоро об этом узнает и мерзкое отродье драконов».

Да, Фаросское герцогство вызывало у священников особое возмущение. Если большинство здравомыслящих членов Конклава вполне могли смириться с существованием драконов как вида – разумеется, до тех пор, пока они сидят на своем острове и не лезут в чужие дела, – то против Фаросса они выступали единым фронтом с самыми фанатичными последователями веры. Как же! Фаросское герцогство – это не уединенный остров где-то на окраинах обитаемого мира, пусть и довольно большой. Нет, Фаросс лежит чуть ли не в самом центре людских государств. И что же, оставить такую стратегически важную территорию без своего контроля?! Позволить фаросским драконам принимать к себе всех желающих? Позволить обрести защиту тем преступникам, отступникам и еретикам, что только по какому-то капризу Всеотца избежали справедливого воздаяния за дела свои? Позволить, чтобы в государстве, где большинство жителей люди, правил дракон?! Ну и последняя, но не менее важная причина – деньги! Драконы-герцоги отнюдь не бедствуют. Вот только не горят желанием уделить Конклаву даже малой толики своих богатств. А ведь десятина с таких богатых земель могла очень сильно помочь священникам в осуществлении планов! А богатые пожертвования, а завещания и дарственные земель и другой собственности – все это вообще запрещено!

Ленот замер, заслышав треск кустов на другой стороне ручья. Тонкий слух помог различить звук шагов и приглушенные ругательства. Цель?! Хищная ухмылка скользнула по красивым губам.

На противоположной стороне ручья появились двое. Один присел на корточки и, зачерпнув воды сложенными лодочкой ладонями, поднес к губам. Сделал пару небольших глотков. Остатки плеснул на лицо. Рассмеялся. Второй что-то буркнул себе под нос, потирая уже начинающую припухать щеку, на которой отпечаталась красная полоса – след отпружинившей со всего размаха ветви. Голос его показался знакомым, а уж когда он убрал от лица руку и бросил выразительный взгляд на другую сторону ручья, где укрывался Ленот, – отпали всякие сомнения. Убийца его узнал. Узнал и второго – сложно не узнать цель.

Полуэльф медленно потянул тетиву…

…Сэр Ростер с трудом продрался сквозь заросли – не так-то легко человеку его возраста и телосложения поспеть за молодыми, полными сил парнями – и чуть не уткнулся носом в спину Комита. Хорошо, успел вовремя затормозить. Обернувшийся на шум Комит вежливо посторонился, пропуская его к ручью. Поддержал за локоть, когда тот оступился. Ростер хотел поблагодарить за помощь, когда что-то быстрое и блестящее мелькнуло перед глазами и кольнуло в шею. Сразу стало трудно дышать, с каждым вздохом раздавались какие-то странные хрипяще-свистящие звуки. Все вокруг закружилось.

Комит отпустил Ростера и метнулся вперед, целясь окровавленным кинжалом в спину сидящего у ручья Дана.

Неизвестно, что заставило того обернуться. Предсмертный хрип Ростера? Стук упашего тела? Сработала интуиция? Данхельт повернулся в тот момент, когда Комит с дикими глазами, оскалившись, с размаху нанес удар. Кинжал, нацеленный в спину, попал в грудь, погрузившись в тело по рукоять, лезвие змеей проскользнуло между ребер, пробив легкое. Выдернув из раны оружие, Комит нанес новый удар… Хотел нанести… На пол-пути окровавленный кинжал замер в воздухе, перехваченный маркизом. Никаких удивленных возгласов – «За что?! Почему?! Как ты мог?!» – так любимых театральными постановщиками, не было. Опытный, не смотря на юный возраст, воин молча боролся с предателем, не тратя остатки сил на пустые сотрясания воздуха. Крепко, словно тисками, сжал запястье, выворачивая противнику руку.

Комит завыл, со страхом глядя в застывшее в напряжении лицо бывшего друга. Покрытая темным загаром кожа Дана пошла волнами и начала медленно бледнеть, постепенно становясь бледно-голубого оттенка. Огрубевшая кожа больше напоминала чешую. Череп сминался и деформировался, одновременно увеличиваясь в размерах. Голова начала лысеть, волосы, редея, как будто втягивались внутрь. Надбровные дуги стали более массивными, нависли над глазами, прикрывая увеличившиеся в размерах глазницы. Вытянулись вперед челюсти. Губы истончились, рот растянулся, выставив на обозрение хищно заточенные, клиновидные зубы. Лицо преобразилось в страшную гротескную морду. Но изменения коснулись не только лица. Грудная клетка раздулась. Удлинилась шея. Кисти рук, также покрывшиеся чешуей, с искривленными суставами и длинными острыми когтями, больше напоминали лапы. Одежда на спине, там, где у обычного человека находятся лопатки, натянулась двумя горбами. Рост увеличился – теперь Данхельт на две головы возвышался над испуганным врагом…

…Стрела отправилась в полет…

Хрустнула рука с оружием, зажатая в огромной лапе, и кинжал выскользнул из разжавшихся пальцев. Другая конечность маркиза стремительно метнулась вперед со скоростью атакующей змеи и почти полностью накрыла Комиту лицо. Когти с легкостью проткнули кожу, и по его щекам потекли кровавые ручейки вперемешку со слезами.

…Отточенный наконечник стрелы, изукрашенной рунами, коснулся затылка Дана, вминая и раскалывая чешую…

Комит уже прощался с жизнью, когда железная хватка, грозящая раздавить череп всмятку, внезапно ослабла. Отскочив назад, он смахнул кровь здоровой рукой и увидел торчащее из горла маркиза хищное жало стрелы. Тот еще был жив и упрямо продолжал тянуть к противнику когти, но остатки сил покинули его, и он с хриплым ревом рухнул вперед, чуть не придавил предателя своей тушей. Комит дернулся в сторону, избегая столкновения. Запнулся за тело Ростера и тоже упал. Со всего размаха прямо на искалеченную руку, да так, что в глазах потемнело.

С трудом поднялся, бережно придерживая сломанную конечность. Подошел к телу бывшего друга и пнул, мстя за страх, боль и кровь. Удар был нанесен с такой, помноженной на злость, силой, что тело маркиза качнулось на бок, обломив древко стрелы, прежде чем упасть обратно.

…С тетивы лука сорвалась новая посланница смерти…

Комит повернулся, собираясь высказать стрелку все, что он о нем думает – это ж надо столько тянуть! – когда вторая стрела, вышибая зубы, ударила в приоткрывшийся для гневного вопля рот.

Ленот поднялся, откинул капюшон и удовлетворенно оглядел безжизненные тела. Цель уничтожена. Информатор – единственный, кто мог выдать убийцу мстителям – тоже. Леноту совсем не улыбалось иметь за спиной разъяренных, идущих по следу драконов. В прямом столкновении с драконами у него не будет ни единого шанса выжить. Да и другие желающие заполучить его голову найдутся. Тайная служба Фаросского герцогства, возглавляемая Эрно Альтином – тоже свой хлеб не даром ест. Конечно, в этот раз они непростительно облажались, но с тем большим усердием они будут рыть землю в поисках убийцы. Ну-ну, дерзайте!

Ленот укрыл сослуживший верную службу лук в складках плаща и набросил на голову капюшон. Гибкая фигура скользнула в заросли, не потревожив ни одного листочка, ни одной веточки, и быстрым шагом направилась прочь от остывающих трупов. Ирония судьбы – предатель рядом с тем, кого предал.

Ленот уходил все дальше и дальше с места убийства, благополучно избегая встречи с нежелаемыми свидетелями, в чем немалое подспорье оказывало эльфийское родство. Душа его ликовала – он смог выполнить задание, а значит – падения ненавистного Конклаву герцогства осталось ждать недолго. И основная заслуга в этом бого угодном деле – его.

Убийца удалился уже очень далеко, когда до его слуха донесся изрядно ослабленный расстоянием крик. И такая всепоглощающая ярость звучала в этом вопле, что Ленот вздрогнул, почувствовав страх, и даже привычное, всегда оказывающее успокаивающее воздействие, прикосновение к луку не помогло побороть его до конца…

Вышедшие к ручью воины замерли на месте, увидев кровавое побоище. Здоровенный орк, как котят отшвырнул их в сторону, и бросился к телам. Тяжелый орог-фальч[5] в его лапищах обманчиво легко взлетел вверх и с размаху врубился в землю, разбросав во все стороны мелкие осколки камней попавших под удар клинка.

Каменная шрапнель пробороздила несколько длинных, кровавых царапин на щеках орка, но он, казалось, вовсе не почувствовал боли. Упав на колени перед лежавшим лицом вниз Данхельтом, умирая принявшим свой привычный облик, Тханг с величайшей осторожностью перевернул его на спину, придерживая, что бы не зацепить обломок стрелы. Глянул в закатившиеся глаза и завыл как зверь, запрокинув лицо к равнодушным небесам. Завыл, выплескивая в бессвязном крике рвущую сердце на куски боль. Завыл так, что неслабые духом воины испуганно отпрянули назад, а кони, взбесившись, рвали поводья из рук и вставали на дыбы.

– Кто-о-о-о?!!

Но разве небеса ответят…

…На Острове Драконов, за многие сотни миль от места событий, лежавший на утесе величественный красный дракон – старейший и мудрейший из всего крылатого племени – склонил гордую голову, отдавая дань памяти погибшему сородичу, и замер, недвижим как скала, только подрагивал длинный кончик хвоста, да из-под горестно опущенных век потекли, переливаясь в солнечных лучах, прозрачные как брильянты слезы…

Старый Эрно Альтин скрипнул зубами, когда судорога скрутила правую руку. Боль была такой сильной, что граф чуть не свалился с коня, выпустив поводья. Молодой, горячий жеребец, не чувствуя больше твердой руки наездника, рванул вперед во весь опор. Двое сопровождавших Эрно подчиненных из Тайной стражи быстро сообразили, что с начальником происходит что-то неладное, и рванули следом. Правый, поравнявшись с конем графа, гибко извернулся и перехватил поводья, вынудив скакуна замедлить бег. Левый поддержал начальника, когда того мотнуло в сторону, едва не выбросив из седла.

Глава Тайной стражи заставил себя выпрямиться в седле, оттолкнул непрошеного помощника и принялся разжимать левой рукой сжавшиеся в кулак пальцы правой. Зрачки расширились, полностью затопив радужку глаз, когда он увидел надетое на палец кольцо.

Крупный красный камень, предмет его тайной гордости (по мнению многих – рубин, а на самом деле – застывшая и впоследствии ограненная талантливым ювелиром капля драконьей крови) сменил цвет на черный.

– Эли?! Дан?! Кто?! – растерянно прохрипел граф.

Замешательство длилось не долго, а сердце подсказало верный ответ. Выхватив из рук подчиненного поводья, он резко, так, что чуть не порвал коню губы, поворотил скакуна назад.

– Может, еще не поздно, – шептал Альтин, наклонившись вперед и немилосердно подгоняя коня…

…Из-под облаков, разорвав веселый крылатый хоровод, вынырнул дракон, стремительно разрезая воздух вытянувшимся в струнку телом. Сделал петлю, отливая стальным блеском чешуек, и издал полный муки крик, подхваченный и многократно повторенный бесчувственным эхом. Взмыл вверх на большой скорости, загребая воздух мощными крыльями. Организм работал на износ при таком стремительном взлете, но дракон рвался все выше и выше, стремясь заглушить горечь потери…

…Стройная девичья фигурка с распущенными по плечам длинными, светлыми как лен волосами, благосклонно внимавшая звонкоголосому менестрелю, вздрогнула и прижала узкую изящную ладошку с нервно подрагивающими тонкими пальчиками к сердцу. Другая рука сжалась на подлокотнике кресла, оставив на лакированной поверхности глубокие следы от ногтей. Большие выразительные глаза светло-голубого оттенка в обрамлении длинных ресниц затуманились слезами. Сдерживая рвущиеся из груди рыдания, красавица вскочила с кресла и стремительно выбежала из залы.

Вихрем пронеслась через анфиладу[6] комнат, не замечая удивленно смотрящих ей вслед окружающих. Даже зацепившийся на повороте за косяк шлейф не остановил ее. Крепкая ткань не выдержала напора рвущейся вперед девушки. Треск рвущейся материи, и Эливьетта бежит дальше, мелькая стройными, покрытыми легким золотистым загаром ножками – развевающиеся позади жалкие обрывки подола роскошного платья еле прикрывают причинное место. На одном дыхании взмыла вверх по лестнице. Чуть не сбила с ног спешащего ей навстречу с обеспокоенным видом дворецкого и, простучав каблучками по коридору, вбежала в свою комнату. Захлопнув дверь, упала на широкую кровать и горько разрыдалась.

Всегда сдержанная драконица, Эливьетта Тормахалласт-Амиресса Фаросс, заливалась слезами, свернувшись на постели в клубочек. Девушка самозабвенно рыдала, забыв обо всем. Рыдала, оплакивая гибель брата – как рыдала когда-то, узнав о смерти родителей. Но сейчас было в сотни раз хуже, ведь больше не с кем было разделить боль. Она осталась совсем одна.

ОДНА… Одна… одна…

…А на залитой кровью поляне Тханг медленно поднялся с колен, бережно прижимая к себе тело Данхельта. Замер. В душе его затрепетал маленький огонек надежды, ведь ему показалось, что в безжизненном теле робко и неуверенно стукнуло сердце.

– Коня!

А на земле у его ног валялся обломок стрелы. И никто не догадывался, что эта стрела изменила весь будущий ход событий…