Читать книгу Логово тьмы - Дмитрий Казаков - Страница 2

Возражений и уговоров, затянувшихся до самой ночи, Арон-Тис слушать не стал. Непреклонно заявил, что они либо отправятся на Тенос в его компании, либо застрянут в Фераклеоне надолго, поскольку никто их не возьмет на корабль бесплатно. А закончится это для города настоящей катастрофой, о чем недвусмысленно поведала Длань Прозрения.

Олену оставалось только согласиться.

На то, чтобы продать дом, имущество, собраться и отыскать идущий в сторону Мероэ корабль, алхимику понадобилось менее чем полдня. Когда гости проснулись, хозяина дома не оказалось, зато на первом этаже царил образцовый порядок. Позже алхимик явился в сопровождении еще нескольких гоблинов, и они начали деловито выносить мебель.

– Привет, друзья, – сказал Арон-Тис, поднявшись на второй этаж, где ночевали северяне. – Отплываем ближе к вечеру, когда ветер будет благоприятен.

– Отплываем? – удивилась Саттия. – На чем?

– Я купил пять мест на судне, что уходит в Тафос. Это гоблинский город на восточном берегу Мероэ. Дом продан, все ненужное – тоже. С собой возьму то, без чего нельзя обойтись.

– А как же лаборатория… книги… инструменты, вещества, что собраны… – забормотал Бенеш, растерянно хлопая ресницами.

– Придется бросить. Но ничего, не первый раз. Истинно мудрому достаточно взять с собой свою голову. – Гоблин улыбнулся вполне по-человечески. – Эту истину я понял во время первого переезда… или второго, когда перебрался из Гормандии в Норцию. А, не важно…

И он ушел командовать грузчиками.

Уехали от дома скрипящие телеги, нагруженные всяческим добром. Осталась лишь одна, в которой громоздились стопки книг, стояло несколько больших сундуков и горкой лежали кожаные мешки.

На одном из них сидел Рыжий и лениво жмурился на солнце. Возница поглядывал на кота с опаской.

– Ну что, в последний раз проверим, не забыл ли я чего, – сказал Арон-Тис и отправился в обход комнат.

Вернулся довольно быстро, взгромоздился на облучок рядом с возницей и бодро скомандовал:

– Двинулись!

Хлопнул бич, лошадь задвигала ногами, телега затряслась и покатила. Рыжий недовольно застриг ушами и вцепился когтями в мешок, чтобы не свалиться. Олен и остальные пошли рядом с телегой.

– Э… Арон-Тис, – проговорил Бенеш несмело. – А как ты попал в Норцию? Это же очень далеко отсюда…

В том, что касается любопытства, ученик мага мог потягаться с алхимиком.

– Долгая история, – сказал гоблин. – Родился я вообще не здесь, а у самого подножия Огненных гор, в городе Ахены. Отец мой был уважаемым гоблином, ювелиром. И я с молодости выучился работать с металлом. А затем мне в руки попала книга, «Истина Золотой Воды и Жемчужной Росы», гномий трактат по алхимии. И я пропал… Несколько лет копил деньги, а затем отправился в Гормандию, к своему первому учителю. Звали его Ростер Зеленобородый, и был он человеком… От него я и узнал вашу речь так хорошо.

Из дальнейшего рассказа стало ясно, что Арон-Тиса поносило по миру. Пять лет прожил в Безарионе, побывал у белых гномов, объехал берега Жаркого океана и всюду неутомимо собирал знания.

– Постой-ка, – сказал Бенеш, когда алхимик замолчал. – Сколько же тебе лет? На все путешествия ты потратил не меньше трех десятилетий, а ведь гоблины, ну… они, как бы…

– Редко живут больше пятидесяти. Это верно. Но мне скоро будет семьдесят, – в голосе алхимика прозвучало торжество. – Не скажу, как я этого добился. Но это лучший ответ профанам, которые полагают наше Искание пустой тратой сил…

Телега тем временем проехала ворота в Нижний город. Стал виден порт, такой же шумный, как и в утренние часы, висящее над морем солнце – багровый исполинский шар, и дорожка на воде, будто из пролитой светилом крови. Миновали Крылья Ветра, и они вновь зло загудели, реагируя на Олена, его меч и перстень. Но на этот раз не появились стражники, да и маг, явно предупрежденный Недреманным Оком, не бросился наводить порядок.

– Местные колдуны знают о том, что мы собираемся уехать, и не станут препятствовать, – пояснил Арон-Тис.

Телега пробилась через толпу, колеса загрохотали по причалам. Слева потянулась вереница судов, больших и маленьких, пришвартованных носом или кормой, смоленых или покрытых соком дерева жур, что не пропускает влагу и уберегает доски от гниения.

– Стаматс![11] – скомандовал алхимик, когда они добрались до длинного синего корабля, на средней мачте которого вился флаг с изображением языка пламени. – «Огонь вод», он повезет нас через океан.

У борта появился гоблин, в подпоясанном одеяле с прорезью для головы, которое, как узнали вчера путешественники, называется тохга. Блеснула в его ухе золотая серьга, какую носят только правители, и еще – капитаны.

– Эси афикноэмаи?[12] – спросил он довольно нелюбезно и перешел на людское наречие: – Грузите и заходите. Скоро отходим.

Первым на шаткие сходни вступил Рыжий. Недоверчиво их обнюхал и пошел вперед.

– Кот – нельзя, – отрезал капитан.

– Да? – Олен хмыкнул. – Тогда попробуйте его выгнать. А я посмотрю, как это у вас получится.

Оцилан зевнул, показав белоснежные клыки. Выпустил когти и выгнул спину, шерсть на загривке у зверя встала дыбом, по ней с треском побежали золотые искры. Капитан окинул кота оценивающим взглядом, после чего отвернулся и сделал вид, что ничего не говорил.

– Вот так-то лучше, – проворчал Гундихар, вслед за Рыжим вступая на палубу. Следом поднялись остальные, а возница и двое матросов принялись таскать на борт поклажу Арон-Тиса.

Гоблинское судно было куда более длинным, чем тот же «Дракон», но не превышало его по ширине и поэтому казалось узким. На корме и носу имелись возвышения, заднее занимал огромный шатер из сине-зеленой ткани. Перед ним располагалась огороженная площадка для рулевого и штурвал. А спереди торчала башенка, изящная и невысокая.

– Это для Мастера Вихрей, – пояснил Бенеш, заметив любопытный взгляд Олена. – Ну, для мага, что вместе с капитаном поведет корабль…

– Место пассажир – корма, – сурово проговорил оказавшийся рядом капитан и на тот случай, если люди страдают слабоумием, показал рукой.

– Мы уже идем, – сказал Олен.

Они прошли мимо грузового люка размером с ворота, миновали центральную мачту, высокую, как невероятно старое дерево. Оставили позади еще один люк, для экипажа, и по лесенке поднялись на кормовое возвышение, где толпились остальные пассажиры: гоблинские купцы, несколько гномов и даже парочка орков, мрачных и насупленных.

Гундихару и Саттии досталось несколько удивленных взглядов, на шмыгнувшего между ног Рыжего никто не обратил внимания.

– Красота-то какая, – проговорил Арон-Тис, присоединяясь к спутникам. – Вот, гляньте, сколь сложно устроено все это, – и он указал туда, где одна за другой виднелись мачты кораблей. – Как подумаю о том, что это создано гением роданов, захватывает дух…

Окончание фразы потонуло в грохоте убираемых сходней. Капитан что-то рявкнул, засвистели дудки, и десятки гоблинов в одних набедренных повязках ринулись на мачты. Принялись ловко карабкаться вверх, развязывать узлы. Паруса развернулись с протяжным шорохом. От носа донесся грохот большого ворота, с помощью которого вытаскивали якорь.

– Отплываем, – заметила Саттия. – Честно говоря, я никогда не бывала в море.

– И я, – кивнул Олен.

– И я, – добавил Бенеш.

– Гундихар фа-Горин истоптал весь северный Алион, – хвастливо заявил гном. – Но ходить под парусом он любит немногим больше, чем ездить на копытных животных с жесткой спиной.

– Это мы помним. – Девушка проказливо улыбнулась. – Как тебя на Дейне крутило.

– Ничего вы не понимаете, – обидчиво проронил уроженец Мшистого пика. – Есть морская болезнь, а есть речная. Вот у меня как раз вторая. А на море меня ничуть не мутит. Вот.

– Занятная история, – улыбнулся Арон-Тис. – А вон и Мастер Вихрей, это высшая степень умения среди гоблинских магов…

На носовой башенке появился крохотный гоблин в лиловой тохге, пояс ее был вышит золотом. Он вскинул тонкие, словно палочки, руки, и корабль качнуло порывом ветра. Захлопали паруса, натянулись веревки. Рулевой повернул колесо штурвала, и огромный корабль, неспешно закладывая широкую дугу, двинулся прочь от причала. Под килем забурлила вода.

По правому борту открылся Фераклеон – порт, скопище улочек Нижнего города, поднимающееся к стене Верхнего, башни цитадели, изящные и белые, точно статуэтки из алебастра.

– Жаль уезжать, – сказал Арон-Тис. – Десять лет прожил, многое узнал. Но ничего, новые знания ждут впереди…

В этот момент Олен пошатнулся от накатившего головокружения. Невероятным образом почувствовал, что, покинув Фераклеон, он спас город от чего-то страшного, от разрушения и гибели жителей, от жуткой беды. От какой именно – понятия не имел и все же испытал немалое облегчение.

Корабль набирал скорость, становились видны холмы к северу от города, южный берег Стоги, низменный и поросший кустарником.

– Ладно, надо устраиваться, – сказал Арон-Тис. – Наши места в шатре.

– Ха! А его не сдует первым же порывом ветра? – недоверчиво поинтересовался Гундихар.

– Нет. – Гоблин посмотрел на гнома, словно дед на неразумного внука. – Никаких порывов тут быть просто не может, – и он показал туда, где Мастер Вихрей в носовой башне творил сложные пассы. – Понял?

Гундихар насупился и мрачно засопел.

– Пойдем, – и Арон-Тис уверенно направился ко входу в шатер.

Под пологом из сине-зеленой ткани оказалось на удивление уютно – рядами стояли лежаки, покрытые одеялами, около каждого имелся небольшой столик, привинченный к палубе. Путешественники заняли пять мест рядом с задней стенкой, тут же возник Рыжий и с протяжным мявом вскочил на лежак Олена.

– Вот и отлично, что пришел. – Рендалл похлопал зверя по теплому мохнатому боку. – Лежи, охраняй. А мы с почтенным алхимиком пойдем на палубу, побеседуем. Ведь так?

– Да, – кивнул Арон-Тис.

– Я с вами… – вскинулась было Саттия, но наткнулась на взгляд Олена и осеклась.

– Идите, болтайте, а я подремлю до ужина. – Гундихар завалился на лежак прямо в сапогах и равнодушно зевнул.

Бенеш растерянно улыбнулся.

Лавируя между начавшими входить в шатер пассажирами, Олен и Арон-Тис вышли наружу. Прошли мимо рулевого, спустились по лесенке и встали у борта около грузового люка.

– Я слушаю тебя, алхимик, – проговорил Олен. – Что показала тебе Длань Прозрения?

– Видят темные боги, я никогда не зрел такого, – уши гоблина свернулись в трубочку, давая знать, что он испуган. – Во-первых, твой меч изготовлен не в нашем мире, и к его созданию приложила руку неизвестная мне раса.

– Занятно… так что, кости йотуна можно найти не только в Алионе?

– Видимо. – Арон-Тис покачал головой. – Во-вторых, твой меч невероятно опасен. Но не сам по себе, а вместе с этим кольцом. – Он длинным пальцем указал на Сердце Пламени. – Это две силы, они уравновешивают друг друга, но при этом создают что-то вроде вихря, притягивающего к тебе опасность. К тебе и к тем, кто находится рядом с тобой.

– Так. – Олен почувствовал, как качнулась под ногами палуба, и понял, что бьющие в борт волны тут ни при чем.

Со спутниками придется расстаться как можно быстрее. И пробыть одному до того момента, пока Рендалл не уничтожит Харугота из Лексгольма и не найдет способа избавиться от опасных предметов. От тоски сжалось сердце – предстоит уйти от Саттии, к которой успел привязаться, от Бенеша и Гундихара, верных друзей и надежных спутников.

Затем, когда все закончится, может быть, удастся встретиться вновь… Но когда и где? И удастся ли?

Но другого пути, похоже, нет.

– Что еще? – спросил Олен, усилием воли останавливая поток мрачных мыслей.

– Ну… меч очень старый, ему более десяти тысяч лет. И я не знаю, что в нашем мире может противостоять ему.

– Я знаю, – сказал Олен, вспоминая свой удар в тронном зале дворца в Безарионе и то, как всесокрушающий клинок со звоном отскочил от смуглой человеческой кожи, точно палка от камня. – Это все?

– Да, – старый гоблин помялся. – А затем сосуд не выдержал давления сосредоточенного в нем знания и взорвался… Что, пойдем обратно?

– Ты иди, я еще постою.

Арон-Тис поглядел на человека недоуменно, но ничего не сказал. Он ушел, Олен остался один.

Корабль мчался на запад, навстречу оранжевому закату, чье зарево охватило треть неба. Высоко в зените угадывалась половинка лунного диска, на востоке отступал, терялся в накатывающейся мгле берег. А Рендалл стоял, бездумно глядя на синие, с серебристой оторочкой волны, и на душе у него было тяжело.

Здесь, на «Огне вод», никуда не деться от спутников. Так что придется подождать до того момента, когда они прибудут в Мероэ. А там при первой же возможности, обманом или еще как, ускользнуть от тех, с кем прошел от Безариона до Опорных гор…

Судьба избрала его, Олена Рендалла, орудием, которое должно покончить с Харуготом, и незачем подвергать опасности других.

– Так и сделаю, – сказал он, стукнул кулаком по фальшборту и пошел обратно в шатер.

Внутри мягко горели светильники, шустрые матросы разносили плошки с ужином. Запах риса мешался с ароматом горящего масла, Арон-Тис беседовал с Бенешем, Саттия дремала.

А вот Гундихар успел познакомиться с кем-то из попутчиков и затеял азартную игру.

– Да не, куда ты суешь тройку чаш, носатый? – доносился его мощный голос от двух стоявших рядом лежаков, на которых сидело множество гоблинов. – Он легко побьет ее, а я вынужден буду скинуть. И мы, ха-ха, останемся с носом. С твоим. Понял? А сейчас надо ходить вот так… листьями… ага, ага…

– Явился, – пробормотала Саттия недовольно, когда Олен сел на лежак, но на лице ее появилась улыбка. – Я уж забеспокоилась, хотела за тобой идти. А то вдруг ты прыгнул за борт? Ищи тебя потом на дне.

Тяжесть на сердце на мгновение ослабела, а потом навалилась с новой силой.

– Со мной все хорошо, – сказал Олен. – Давай лучше поедим и спать. А то я что-то устал за день…

– Давай. – Девушка поднялась.

Им принесли по миске с иналдо без овощей и кувшин какого-то кислого сока. Олен съел свою порцию без особого желания, несколько кусков рыбы и курятины отдал Рыжему. А потом отнес грязную посуду собиравшему ее матросу, лег на лежак и накрылся с головой одеялом.

Сразу уснуть не смог, и мысли почему-то вернулись к прошлому. Замелькали перед глазами лица друзей по Заячьему Скоку, отца и матери, точнее, тех, кого он считал отцом и матерью…

И лишь затем навалилась спасительная темнота, погасила все мысли до единой.

Проснулся, когда что-то мохнатое пощекотало ухо. Оказалось, что Рыжий просто решил сказать «Доброе утро». Обнаружив, что Олен открыл глаза, оцилан приветственно мяукнул и спрыгнул с лежака.

– Вставай, засоня, – проговорила Саттия. – Завтрак давно закончился, но мы кое-что тебе оставили…

– Ага, сейчас. – Олен зевнул и выбрался из-под одеяла.

Судя по лучам солнца, пробивавшимся через полог шатра, проспал он и в самом деле немало. Покачав головой, Рендалл отправился на корму, где над морем нависали две кабинки, предназначенные для отправления естественных надобностей. Вернулся оттуда и с аппетитом уничтожил завтрак – большую тарелку рисовой каши, заправленной острыми перчиками.

– Уф, хорошо, – сказал Олен, погладив себя по животу. – А теперь что, можно лечь и спать дальше?

– Ну, я выпросила у Арон-Тиса книгу, – сообщила девушка, продемонстрировав том в окованном медными полосками переплете. – И даже не по алхимии, Бенеш тоже что-то нашел. Если хочешь, можем заняться чтением…

– Можно. – Олен с тоской поглядел туда, где Гундихар и трое гоблинов, увлеченно вопя и переругиваясь, шлепали засаленными картами по лежаку. – Только ты… ну, уверена, что я смогу?

– Сможешь. – Саттия похлопала по одеялу рядом с собой. – Меня, кстати, удивляет, почему ты не выудил из воспоминаний предков умения читать?

– Мне доступна их память, а не разум. Я могу вспомнить книги, которые читали императоры, но не значение букв.

– Да? А ну садись сюда, начнем. Вот смотри, этот значок называется Алеф, а читается он как «а»…

Олен грустно вздохнул и покорился судьбе.

К обеду он выучил почти все буквы и смог даже одолеть несколько слов.

– Молодец, – похвалил вернувшийся на место Гундихар, благодаря выигрышу довольный, как победивший на ристалище таристер. – Лопать мне шерсть с задницы Аркуда, скоро ты и считать научишься. До трех или даже до четырех, ха-ха.

Олен показал ему кулак, но гном лишь пакостно захихикал.

После обеда решили сделать перерыв в учебе, и тут к Рендаллу подсел Арон-Тис.

– Пора платить за помощь, – сказал он, нетерпеливо потирая руки. – Ты готов поделиться со мной знанием?

– Это каким? Я тебе все рассказал.

– Верно. – Алхимик кивнул и ткнул пальцем в ледяной клинок. – Но не он, и не кольцо. Мне нужно по крошечному кусочку того и другого, по мельчайшей крупинке, чтобы их изучить.

– Хорошо, бери. Мне не жалко. С чего начнешь?

– С кольца, – глаза Арон-Тиса алчно блестели, пальцы нервно дрожали, словно у пьяницы при виде стакана самогона.

Олен снял Сердце Пламени, осторожно положил массивное, толстое кольцо из красноватого металла на одеяло.

– Очень хорошо… приступим. – Гоблин вытащил из сумочки на поясе крохотные щипчики и небольшую пилку, блестевшую от алмазной крошки. Аккуратно расстелил кусок чистой белой ткани. – Иди сюда, я немножко поцарапаю тебя…

Сердце Пламени на миг загорелось багровым огнем, когда щипчики коснулись его, но гоблин, похоже, этого не заметил. Он попытался сделать надпил и, внезапно зашипев, выронил инструменты.

– Что такое? – спросил Олен.

– Жжется. – Арон-Тис принялся дуть на пальцы. – Странно. Сплав, из которого созданы мои щипцы, не проводит тепло.

– Так то обычное тепло, – подал голос Бенеш, наблюдавший за происходящим с лежака. – Я бы, ну… не стал трогать эти… предметы. Они слишком странные и сильные, да.

– Ерунда, – решительно заявил гоблин, розовые глаза его блеснули. – Давай попробуем с мечом.

Но и тут получилось не лучше. Острейшая пилка соскользнула с хрупкого на вид лезвия, не оставив на ней даже следа. Попытка отделить кусочек материала эфеса тоже закончилась провалом – щипчики просто-напросто раскрошились на глазах злого и удивленного Арон-Тиса.

– Э, хм… – сказал он. – Ничего, я что-нибудь придумаю… Обязательно разгадаю тайну этих предметов. Вот увидите!

Олен хмыкнул, убрал меч в ножны, а Сердце Пламени надел обратно на палец.

Бормочущий себе под нос ругательства гоблин ушел к собственному лежаку, где принялся рыться в какой-то толстой книге, настолько ветхой, что пергамент ее страниц был не просто желтым, а коричневым. Бенеш тоже углубился в чтение, а Рендалл решил подремать.

Но едва он прикрыл глаза, от входа в шатер донесся удивленный вскрик, вслед за ним еще один.

– Надо же, какую тварюку поймал, – уважительно проговорил Гундихар.

Олен приподнялся и обнаружил, что по проходу торжественно шествует Рыжий, а в пасти у него – здоровенная крыса. Кот гордо положил трупик на лежак хозяина и радостно мяукнул.

– Вот спасибо, – сказал Олен, глядя в янтарные глаза без зрачков. – Решил позаботиться обо мне? И куда теперь эту штуку девать? Если просто выкинуть, обидишься. А есть вот такое я не могу.

Рыжий сделал вид, что не слышит обращенных к нему слов, повалился на задницу и принялся вылизывать лапу.

Забежавший в шатер матрос выкрикнул что-то и убежал. Пассажиры перестали глазеть на оцилана и его добычу, дружно поспешили к выходу.

– Что такое? – удивилась Саттия.

– Мы достигли Кипящего моря, – ответил Арон-Тис. – А в его пределах есть на что посмотреть. Пойдемте на палубу.

Вышли из шатра чуть ли не последними, оставив умывавшегося кота в одиночестве. Протолкались через толпу к одному из бортов, и Олен не сдержал удивленного восклицания.

Небо выглядело вполне обычно – синева, кое-где запятнанная серыми пятнами облаков. А вот море вокруг корабля напоминало скорее жидкость из котла алхимика – волны, белые, бордовые и ультрамариновые, непрерывно бурлили, издавая негромкое гудение. Из них поднимались радужные пузыри и лопались, едва взмывая над водой.

А в кипящей жидкости грациозно скользили самые разные живые существа. Одни напоминали крылатых тюленей, другие – прозрачных дельфинов, третьи меняли форму и цвет, не давая себя разглядеть.

– Корни и листья, с ума можно сойти! – с потрясением в голосе проговорила Саттия.

– Я читал об этом, да, – сказал Бенеш. – У Силтуса Три Пальца и Ароноха ари Реста в его «Описании Алиона». Маги пытались выяснить, в чем тут дело, но заглянуть на дно так и не смогли. Есть легенда, что тут кипит кровь Древних, пролитая богами во время Войн Творения.

– Или находится подводный город сиранов, – подхватил Арон-Тис. – Слышал я и такое. И сказку о том, что здесь расположено нечто похожее на Вечный лес, но в море.

– А правда в том, что до истины никто не докопался, – заключил Олен. – Кстати, вон та тучка мне сильно не нравится…

Темное облако довольно быстро ползло чуть ли не над самой поверхностью воды, под ним виднелась серая борода дождя.

– Никак, шквал, – проворчал Гундихар. – Еще этого нам не хватало.

Облако стремительно надвинулось, необычно холодный для этих теплых мест ветер ударил в борт. Судно чуть заметно качнуло, и в этот момент на носовой башенке появился Мастер Вихрей. Руки его задвигались, словно перемешивая что-то в незримой кастрюле.

Паруса захлопали, корабль закачался, но тут же выровнялся. Темная туча встала, словно ее схватила невидимая рука, а потом поплыла в сторону, расползаясь на глазах. Вскоре от нее осталось лишь несколько безобидных облачков.

– Здорово, – проговорил Бенеш с ноткой зависти. – Эх, вот если бы я так… а то…

– Нагляделся? – на предплечье Олена легла ладошка Саттии. – Тогда пошли. Тебе еще учить и учить…

Рендалл подумал, что сражаться с нагхским колдуном или оравой очень сердитых гномов было куда легче, чем зубрить буквы. Но ничего не сказал и покорно поплелся за «наставницей».

Занимались до самого вечера. Олен пытался читать, девушка поправляла, Рыжий благожелательно жмурился, глядя на потуги хозяина. Гундихар, судя по злым репликам, проигрывал собственным ученикам. Бенеш и Арон-Тис шелестели страницами, другие пассажиры либо дремали, либо коротали время за разговорами. Гоблины-купцы играли в «Волшебные корабли».

– Больше не могу, глаза болят, – пожаловался Олен, когда начало смеркаться. – Надо бы узнать, что за книгу я мучаю. – Он захлопнул толстый том и медленно прочитал то, что было написано на обложке: – О природе богов. О природе богов? Кто мог такое написать?

– Араим Голая Голова, величайший мудрец, – сообщил Бенеш.

– Клянусь Селитой, но что можно писать о богах? Ведь жрецы знают о них все.

– Ты не прав. – Арон-Тис нахмурился. – Служители в храмах ведают, когда и как молиться, как изображать своих покровителей. Араим же попытался изучить богов как самобытную расу разумных существ, вроде эльфов или йотунов. И поэтому его труд во многих землях под запретом.

– И что же он выяснил? – Олен поскреб затылок.

– Многое. Главное – они гости в нашем мире. Долгое время Алион обходился без богов.

– Откуда же они пришли? – спросила Саттия.

– Это вопрос без ответа, – старый гоблин сделал неопределенный жест. – О том, что лежит за гранью нашего мира, мы знаем очень мало. Поговаривают, что существуют тысячи других миров, что они, подобно пузырькам в котле, поднимаются и опускаются. Что ограничивают их движение Верхняя и Нижняя стороны. Первая – царство безумного жара, вторая – невообразимого холода. И там и там обитают невероятно могучие существа. Пространство между мирами тоже населено, и его жители опасны. Их владения именуют Внешней или Предвечной Тьмой. Но откуда явились боги – непонятно.

– Ясно лишь то, что они отличаются от остальных живых существ, – вступил Бенеш. – В первую очередь тем, что тела их и разумы… ну, как бы это сказать… рассеяны, что ли.

– Это как? – Олен дернул себя за ухо.

– Вот смотри, твое тело вот оно, четко очерчено, – сказал ученик мага. – А рассудок – в голове. Ты это знаешь. А тело, например, Афиаса – везде, где есть солнечный свет, и ум его тоже. У Слатебы – всюду, где трудятся роданы и имеются орудия ремесла. Понятно? И стать чем-то единым, похожим на нас, боги могут лишь в Великой Бездне или в Небесном Чертоге. Или у границ мира. Но не тут, в самом Алионе.

– А Нисхождение? – осведомилась Саттия.

Вошедшие в шатер матросы начали разносить зажженные светильники – круглые, оплетенные металлической сеткой, чтобы не разбились, на широких подставках. На время пришлось прекратить разговор.

– Действительно, Нисхождение, – задумчиво проговорил Арон-Тис, когда матросы ушли. – Тогда боги, если верить летописям, создали тела прямо в Алионе. Но они не могли иначе. Восставший Маг угрожал самым основам мира, и боги вынуждены были рискнуть, чтобы ликвидировать эту угрозу.

– Рискнуть? Но чем? – Олен почувствовал, что голова от изобилия новых сведений раздулась, как брюхо комара после кровавого пиршества.

– Я не знаю… – промямлил Бенеш. – Я сам книгу Араима не читал, только отрывки в сочинениях других авторов.

– А я читал, но ответить на этот вопрос все равно не могу, и никто не может, – алхимик задумчиво вздохнул. – Голая Голова высказал предположение, что средняя часть Алиона, где обитаем все мы, слишком хрупка, чтобы выдержать концентрированное выражение божественной мощи. Воплощаясь тут, боги могут неосторожным движением разрушить мир, который много тысячелетий берегут. Но правда это или нет – знают лишь жители Небесного Чертога и Великой Бездны. А они молчат.

– Вот оно как… – Саттия провела ладонями по лицу. – Пожалуй, хватит на сегодня умных разговоров.

– Думаешь, настало время тупых? – улыбнулся Олен и посмотрел на Арон-Тиса. – Кстати, сколько продлится наше плавание?

– Корабль ведет Мастер Вихрей, поэтому в пути мы проведем не более десяти дней. Если ничего не случится, конечно.

– А, ну… – начал было Бенеш, но тут стали разносить ужин, и любые беседы пришлось прекратить. На этот раз с судовой кухни доставили по миске бобовой каши с мясом и кувшин с разведенным вином. Покончив со своей порцией, Рендалл огляделся, проверяя, нет ли рядом оцилана. Убедившись, что тот где-то гуляет, выкинул за борт крысу и лег.

Под мягкое бормотание на соседних лежаках и шлепки карт друг о друга сам не заметил, как погрузился в сон.

Примерно в семидесяти милях к северу от Терсалима, там, где русло Теграта поворачивает на восток, в него впадает небольшая речка. За то, что она каждый год меняет русло, речку прозвали Обманной. На берегах ее нет селений, унылые холмы посещают только охотники за степной дичью, да иногда проходит мимо сбившийся с дороги караван.

Но именно здесь правитель Серебряной империи, милость, справедливость и сила Синей Луны, блистательные врата закона и праведности, владетель Южного моря, высшая ступень величия и хозяин Теграта решил встретить идущие с запада войска Харугота из Лексгольма.

Полтора месяца назад, когда могущество Лузиании было сокрушено за несколько дней, начались стычки на границах империи. Летучие отряды орков принялись грабить селения, угонять скот и угрожать крепостям.

Император смог двинуться им навстречу лишь после того, как прогнал от столицы гиппаров. Но не успел пройти и десятка миль, как примчался гонец на взмыленном коне и сообщил, что отряды таристеров под командованием Харугота идут через Зеленую гряду. И тогда правитель Серебряной империи решил выждать, собрать как можно больше войск для встречи с грозным врагом.

К сегодняшнему дню у него под рукой было десять полных легионов, не считая вспомогательных войск.

Харугот из Лексгольма потратил время, прошедшее после победы над Лузианией, для подготовки к новому походу. Его лазутчики разведали дороги до самого Терсалима, фуражиры доставили столько запасов, что их хватило бы для атаки на Бегендер, столицу Тердумеи.

И лишь тогда консул Золотого государства выступил. Немногим позже пришли в движение орки, покорные слову хозяина Западной степи Шахияра. Союзники встретились на территории империи и вместе двинулись к Теграту. По дороге сожгли приграничную крепость, разграбили несколько городов.

Но все понимали, что главное сражение впереди.

– Исход войны решится сегодня, – сказал Харугот из Лексгольма, едва лазутчики донесли, что войско императора в пяти милях, и угол его рта дернулся. – Вы все знаете, что делать.

Таристеры, возглавлявшие полки, дружно кивнули и ответили:

– Да, мессен.

Во все стороны полетели гонцы, обоз остановился, начал разворачиваться лагерь. Через несколько часов, когда закипит битва, сюда начнут приносить раненых, а в лучшем случае – приводить пленных. И тех и других нужно встретить, не дать пострадавшим умереть, а врагам – сбежать.

Полки конных панцирников, пеших лучников и копейщиков, а также тысячи орков принялись разворачиваться в боевой порядок. Заревели десятки труб, взвились знамена – черные с золотом Безариона, серые с белым коршуном – шаха.

А Харугот из Лексгольма в сопровождении Шахияра и свиты поднялся на холм, откуда был хорошо виден лагерь императора. День выдался холодный и ясный, даже в южные края заглянула зима, на земле кое-где блестел иней, негреющее солнце купалось в бледных небесах.

Правитель Терсалима занимал позицию на вершине холма у берега Теграта, и палатки его воинства окружали ров и частокол. Над лагерем поднимались дымки от костров, вились на свежем ветру флаги.

– Он не станет атаковать, – проговорил Харугот, – но и сидеть в лагере тоже не будет.

– Верно, – кивнул Шахияр, за эти два месяца так и не узнавший, что в столице Лузиании он стал марионеткой в руках хозяина Золотого государства. – Поэтому выйдет в поле, тут мы и ударим!

– Истинно так, – кивнул Харугот, и на его смуглом и гладком, точно отлитом из бронзы, лице появилась хищная улыбка.

Ждать долго не пришлось. В имперском лагере началось шевеление, через проходы в частоколе хлынули воины в одинаковых панцирях и шлемах, заблестели прямоугольные щиты с умбоном и наконечники метательных копий. В чистом поле, будто по волшебству, начали возникать квадраты когорт. Послышался топот копыт, показались лиловые плащи и серебрёные шлемы, что носят конные гвардейцы Терсалима.

– Ваше время, – бросил Харугот через плечо.

Его ученики, общим числом десять, все в бурых одинаковых балахонах, отвесили поклон и поехали прочь с холма, каждый к своему полку.

– Может быть, попробуем обойтись без колдовства? – Шахияр поморщился.

Маги орков в войнах участвуют лишь тогда, когда опасность угрожает всему народу. Слишком велика их мощь, чересчур разрушительны заклинания огня, и очень сложно контролировать их.

Во время Войн Пламени, что случились шесть тысячелетий назад, обширные пространства в Великой степи были выжжены. Почва спеклась в похожую на коросту черную массу. И шрамы, нанесенные земле, рассосались недавно, уже на людской памяти.

– Если получится, обойдемся, – ответил Харугот. – Но видит Великая Бездна, если те, кто служит императору, пустят в ход магию, то я отвечу. Такой вариант тебя устроит, брат?

– Вполне. – Шахияр улыбнулся, сверкнули острые желтые клыки.

У подножия холма, на вершине которого стояли полководцы, выстраивалось их войско. Центр занял большой полк ари Форна, по флангам разместились ударные сотни орков на быстрых, выносливых конях – им предстоит начинать бой. За ними – полки правой и левой руки. Чуть позади – резерв, над ним начальствует Навил ари Рогхарн, хорошо показавший себя на границе.

Чернокрылые почти все в полках, понемногу в каждом, лишь избранная сотня находится за спиной консула, чтобы защитить его в случае неожиданной опасности.

– Похоже, что все готово, – проговорил Харугот, и знаменосец рядом с ари Форном сделал круговое движение флагом, показывая, что войска ждут приказа. – Отлично, я не ошибся. Начнем.

Консул повернулся и махнул рукой собственному знаменосцу. Тот воздел повыше огромное черное полотнище с золотой половинкой солнечного диска и помахал им справа налево. Звонкие голоса труб раскатились между холмов, земля вздрогнула, когда тысячи копыт ударили в нее одновременно.

Неспешно двинулись вперед дружины хирдеров, закованные в броню таристеры на боевых конях, могучих, словно драконы. Но впереди всех помчались орки, полный ярости вой понесся над полем.

Навстречу атакующей лаве полетел настоящий рой метательных копий, легионеры сдвинулись плотнее, готовясь встретить всадников сомкнутым строем. Но дети степей и не подумали бить в лоб. Они выпустили стрелы и, разделившись на два потока, принялись разворачивать коней.

Наконечники стрел забарабанили по черным щитам с изображением Синей Луны. Кое-где метательные снаряды отыскали дорожку в глубь строя, но прорехи в монолитных квадратах когорт затянулись в одно мгновение.

– Отлично, – только и сказал Харугот, когда конная гвардия императора рванула вперед, чтобы ударить в тыл отступающим оркам, смять их и сокрушить. Правитель Терсалима рассудил верно. Если не отогнать лучников, оставшиеся под обстрелом легионы рано или поздно не выдержат. – Они заглотили приманку.

Пока все шло по плану.

Большой полк ари Форна неспешно тронулся с места, его командир очень хорошо знал, когда вступать в дело. Полки правой и левой руки задержались совсем ненамного, у холма остался только резерв.

– Хейййя! Во славу Синей Луны! – донесся боевой клич, и гвардейцы принялись рубить отставших орков.

Шахияр заскрипел зубами.

Бегство, пусть даже обманное, претило натуре шаха, привыкшего побеждать честным, грудь на грудь, натиском.

Несколько сотен зеленокожих нашли смерть под изогнутыми клинками гвардейцев императора. Но тут орочьи сотни рассеялись, улизнули в оставленные для них проходы. Всадники на полном скаку врезались в разбитый на несколько клиньев большой полк. Лязг раздался такой, будто сотни кузнецов заработали молотами и тысячи подмастерьев помогли им.

Острия клиньев состояли из таристеров в практически непробиваемых доспехах, с длинными тяжелыми копьями.

Вслед за лязгом донесся многоголосый крик и конское ржание.

Харугот улыбался. Он знал, что наконечники копий длиной в локоть пробивают кольчуги, нанизывают на себя тела людей и коней, ломают кости, разрывают кишки. А таристерские скакуны идут прямо по телам поверженных, копытами размером с тарелку превращая их в кровавую кашу. Да, некоторые копья ломаются, и их хозяева берутся за мечи. А в дело вступают хирдеры, легче вооруженные, хуже защищенные, но куда более подвижные.

Главное – чтобы сила таранного удара сохранилась до того момента, как клинья дойдут до легионеров. Тогда и стена щитов не устоит, рухнет, и войско северян пройдет через врага, как шило сквозь кусок сала…

Видеть, что происходит на поле боя, консул не мог – все скрыло огромное облако серой пыли.

– Осилят или нет? – пробормотал Шахияр, нетерпеливо поеживаясь в седле. – Осилят или нет?

– Должны, – уверенно произнес Харугот, жестом подзывая к себе двух гонцов. – Ари Варну и ари Вистелну – атака.

Гонцы умчались. Если не попадут в переделку, доставят командирам правого и левого крыльев приказ атаковать. А в крайнем случае оба таристера должны сообразить, что происходит и как им действовать…

– Хррр! – приподнялся в стременах Шахияр, когда пыль немного осела.

Стал виден большой полк, идущий вперед, лучники в его задних рядах, стрелявшие через головы всадников. Гвардейцы императора, судя по всему, частью погибли, а частью сумели отступить, и теперь легионеры сдвигали строй, готовясь встретить натиск тяжелой конницы.

И в этот миг над лагерем у реки с невероятной быстротой поднялись деревянные рамы требюше. Донесся грохот, взметнулись рычаги с огромными пращами на конце, и к войскам Безариона полетели камни весом не менее двухсот унций.

– Великая Бездна… – прорычал Харугот, понимая, что у противника тоже есть план, и не самый примитивный.

В Терсалиме прекрасно умели строить всякие военные машины и использовать их не только при осадах, но и в поле. И император был бы глупцом, если бы не пустил в ход это преимущество.

Первый камень ударил в острие одного из клиньев, в стороны полетели люди, кони, в земле осталась громадная вмятина. А валун покатил дальше, сминая воинов, словно листы пергамента. Второй упал на полк левой руки, и шершавые черные бока его окрасились в алый цвет.

Ряды консульского войска заколебались, кое-кто замедлил ход, начал поглядывать назад.

– Проклятье… – глаза Шахияра полыхнули гневом. – Что делать?

– Ничего не остается, как прибегнуть к силе… к моей силе, – проговорил Харугот и поднял руку.

Чистое небо над ним потемнело, из мрака опустился вытянутый конус воронки. Повис над головой консула и принялся вращаться, все ускоряя ход, в агатовых стенках замелькали искры.

Требюше успели дать еще один залп, и тут из воронки ударили четыре черные молнии. Распороли небосвод, словно его купол разрезал стремительный удар острых когтей. Каждая врезалась в метательную машину, и деревянные рамы рассыпались в серый пепел.

– Теперь ничто не остановит нас… – прохрипел Харугот, поворачивая лицо к Шахияру, и тот вздрогнул.

Глаза правителя Безариона заполнял мрак.

Приостановившееся было воинство вновь двинулось вперед, не обращая внимания на летевшие копья. А император Терсалима решил, поскольку его противник использовал магию, то глупо обходиться без нее. Вступили в дело чародеи, собранные под знамена Синей Луны.

По рядам полка левой руки хлестнула молния, воздух над головами латников полка правой неприятно замерцал.

– Ну а теперь мы точно победим, – сказал Харугот, глаза которого вновь стали обычными, без злой тьмы.

– Почему? – спросил Шахияр.

– Мои ученики мало кому уступят, а их все-таки десять. Сомневаюсь, что император сумел найти стольких магов.

Вторая молния рассеялась, не долетев до воинов. Ее перехватили соткавшиеся из воздуха темные крылья. Небо на правом фланге очистилось, и хирдеры баронов Золотого государства с бравыми воплями ударили по одной из когорт. Обходя легионеров с фланга, заструился поток орочьей конницы.

Выкормыши Харугота продолжали отбивать выпады императорских магов, но сами не нападали, обходились защитными чарами. Славные стойкостью пехотинцы Терсалима держались еще долго, но более не помышляли о контратаках. Они храбро отбивались, но пятились, отступали, платя за каждый шаг жизнями врагов и соратников.

Примерно через час Харугот ввел в дело резерв, и вскоре волна орущих хирдеров перехлестнула вал с частоколом. Между палатками императорского лагеря закипела резня. А консул отправил ко всем командирам гонцов со строжайшим приказом – «Пленных щадить!».

Стало ясно, что битва выиграна.

– Вот и все, дело сделано, – проговорил Харугот, когда ему доложили, что лагерь захвачен, а император бежал. – Осталось взять Терсалим, и весь юг старой империи окажется в моих руках.

Шахияр невольно поежился – такое злое торжество прозвучало в этих словах.

А консул Безариона тряхнул поводьями и медленно поехал вниз по склону холма в сторону императорского лагеря.