Читать книгу Логово тьмы - Дмитрий Казаков - Страница 3

Из сна Олена вырвал непонятный толчок. Сердце пронзила острая боль, прошиб пот, и уроженец Заячьего Скока сел на лежаке, пытаясь осознать, что вызвало волнение и что происходит вокруг?

Но все было тихо, раскатисто храпел Гундихар, сладко посапывала под одеялом Саттия. Кто-то из гоблинов бормотал во сне, снаружи шатра доносился скрип такелажа, плеск волн и свист ветра. И только кот, спавший у Рендалла в ногах, растерянно вертел мохнатой головой.

– Что такое… – прошептал Олен, поглаживая Рыжего и ощущая, как напряжены мышцы оцилана.

Умный зверь, появившийся на свет в Вечном лесу, чувствовал опасность куда лучше любого родана.

– Мяу… – тихонько проронил он, спрыгивая с кровати. По шерстинкам на боках побежали золотые искорки, желтые глаза без зрачков тревожно блеснули. – Мяуу… мурр… мяу…

В голосе кота была тревога.

Олен спешно оделся, повесил на пояс меч. Мгновение подумал, стоит ли будить кого-нибудь из спутников, потом решил, что пока никакой опасности не видно. Тихо ступая, вслед за оциланом прошел к выходу из шатра. Успокаивающе махнул рулевому и остановился у борта.

«Огонь вод» все еще пересекал Кипящее море. Разноцветные волны катились на юг, вырывавшиеся из них пузыри беззвучно лопались, разбрасывая брызги цвета небесной синевы. Окутанные радужными струями, носились полупрозрачные существа, похожие на дельфинов. С востока, где разгорался рассвет, ползли оранжевые облака.

– Примерещилось, – пробормотал Олен, посмотрел на Рыжего. – А ты чего вскочил? Спал бы дальше…

Корабль остановился так резко, будто налетел на скалу. Передняя мачта с треском сломалась. Захлопали паруса, защелкали порванные канаты. Олена швырнуло вперед, он едва успел схватиться за фальшборт. Рулевой с протестующим воплем повис на штурвале. Оцилан перевернулся через себя и вскочил на лапы, протестующее вопя. Донесся низкий, все усиливавшийся рев.

Через мгновение из шатра долетели полные тревоги голоса, их перекрыл грозный рык Гундихара:

– Клянусь бабушкой всех гномов, я видел такой чудный сон! Не поздоровится тому, кто помешал мне его досмотреть!

– Ох, помешал так помешал… – Олен отпустил фальшборт, поморщился от боли в растянутом плече. – Вот только кто?

Краем глаза увидел, как из люка начали выскакивать матросы, как на носовой башенке появился голый по пояс маг. Но в следующий момент забыл и думать о нем. Полупрозрачные твари сиганули в стороны. Поверхность моря в дюжине локтей от корабля лопнула, и из нее, точно еще один пузырь, поднялся темный шар размером с крепостную башню, сшитый из зеленых лоснящихся шкур.

Виднелись швы, грубые стежки. На боках шара висели черные блестящие стручки с большую лодку, именно от них шел рев.

– Корни и листья, что это такое? – спросила выскочившая на палубу Саттия, натягивая на лук тетиву.

– Если бы я знал… – сказал Олен, и тут стручки раскрылись, и из них полезли гиппары.

Выглядели они точно так же, как и те, что штурмовали Терсалим, – чешуя цвета ряски, рачье туловище и почти человеческий торс. Длинные ручищи со щупальцами там, где у роданов – пальцы. Уродливая голова, сиреневые плети вместо волос, холодные черные глаза.

Твари переговаривались между собой тонкими свистящими голосами и резво плыли прямо к «Огню вод».

– Эхфрос! Сэ опла![13] – завопил кто-то из матросов, и крик этот не потребовал перевода.

Саттия выпустила первую стрелу. Она вонзилась в глаз самому шустрому гиппару. Тот погрузился с головой и, выпуская облака бурой крови, пошел ко дну. Но на его месте оказались двое других.

Маг на носовой башенке что-то крикнул, взмахнул руками. Бешено гудевший вихрь вырос между шаром и кораблем, вода у его основания забурлила. Нескольких чудовищ, изуродованных и сплющенных, отбросило в стороны, но остальные нырнули и ушли от опасности.

Олен услышал, как застучали по борту острые когти.

– Всех убью! – из шатра выскочил Гундихар с «годморгоном» в руках, за ним показался один из орков-пассажиров с кривым клинком. – А, рачье вымя, опять вы тут? Эх, пива к вам не подают, ха-ха!

И он могучим ударом размозжил поднявшуюся над бортом голову гиппара. Она исчезла, раздался плеск, но громадные раки лезли со всех сторон, и топоры с острыми лезвиями в клешнях полосовали воздух. Вихрь осел, рассыпался миллионом брызг, взамен его шибанула молния. Одно из чудовищ превратилось в пылающий факел и с визгом прыгнуло в воду.

Олен отбил направленный в голову удар, сделал выпад. Ледяной меч пронзил тварь насквозь, та с унылым всхлипом осела. По доскам палубы побежала густая, очень темная кровь.

– Не лезьте под руку! – крикнула Саттия, выпуская стрелу за стрелой.

Не все ее снаряды находили цель, иные отскакивали от прочной чешуи, другие застревали в костяных нагрудниках. Но гиппары несли потери, вынуждены были отвлекаться от нападения на бестолково метавшихся матросов. Все больше их лезло на корму, туда, где из шатра выбегали новые и новые пассажиры.

Почти все гоблины-купцы оказались вооружены, даже Арон-Тис вытащил кинжал и полез в схватку. Олен отразил удар, направленный старику в голову, потом второй. Разозлился и просто отодвинул алхимика себе за спину, а вздумавшего напасть в этот момент гиппара прикончил Рыжий. С утробным воем он вцепился морскому гаду в «лицо» и принялся драть когтями так, что на палубу с шелестом посыпалась чешуя.

– Сейчас я, да… их, врежу… вот… – пропыхтел бледный Бенеш, высунувшись из шатра, и стремительным росчерком нарисовал несколько знаков Истинного Алфавита.

Воздух загустел, в нем замерцали холодные искры. Могучий гиппар с белыми «волосами», что занес топор над поверженным орком, захрипел, выронил оружие и принялся торопливо срывать с себя нагрудник. Сделать это не успел, свалился, а вот другой довел дело до конца, и стали видны дыхательные щели, из которых вытекала изумрудная пена.

Заклинание свалило с дюжину врагов. Остальные, обменявшись тревожным свистом, отступили. У Олена и тех, кто сражался на корме, появилась возможность немного оглядеться.

Схватка кипела по всему кораблю. На средней палубе матросы, вооруженные короткими и широкими тесаками, отчаянно отбивались от наседавших гиппаров. В гуще боя виднелся мрачный капитан в причудливом высоком шлеме, какой носили несколько десятилетий назад. Маг в носовой башенке готовил какое-то колдовство, его окружала сфера светившегося воздуха, и ни один из уроженцев морского дна не смел к ней подступиться.

– Теснее ряды! – рыкнул Гундихар, пользуясь паузой, чтобы навести порядок среди пассажиров. – Не забывайте о том, чтобы прикрыть бок соседу! В следующий миг он может прикрыть вас!

Быстро сориентировавшийся алхимик перевел фразу на язык гоблинов.

Обитатели шатра едва успели образовать некое подобие строя, как гиппары вновь пошли в атаку. Их повторный натиск оказался еще сильнее и страшнее первого. Полетели короткие копья, гоблин, стоявший рядом с Оленом, упал на палубу, царапая торчавшее из груди древко. Сам Рендалл разрубил копье в полете, отбросил еще одно, предназначенное Арон-Тису.

Саттия, у которой закончились стрелы, с проклятием отшвырнула бесполезный лук и взялась за меч.

– Фьяллен о стал![14] – проорал Гундихар боевой клич гномов Льдистых гор.

Олен рубил и колол, отбивал удары огромных топоров. Норовил вонзить меч выше дыхательных щелей, в не защищенную нагрудником шею. Бил по ходовым конечностям и не забывал, что нужно прикрывать алхимика. Саттия сражалась спокойно и обдуманно, ее меч сверкал, точно молния.

Вокруг ревевшего и махавшего цепом гнома образовалось пустое пространство. Рыжий один за другим загрыз трех гиппаров, а Бенеш заставил еще одного броситься на сородичей. Олен даже подумал, что матросы и пассажиры начинают одолевать, но в этот момент шатер за спиной треснул и рухнул…

По оседавшей сине-зеленой ткани побежали новые враги.

– О нет… – проговорила Саттия устало.

– Фанатос![15] – крикнул гоблин-маг и взмахнул руками. С кончиков пальцев его сорвалось облако слепящего света, поплыло к торчавшему из морских волн шару. Когда коснулось его макушки, раздалось громкое шипение. Через миг к нему присоединился тревожный свист гиппаров.

Мощь исчезла из их ударов, жуткие лица исказились, в черных глазах появилась тревога.

– Бей! – завопил Олен, уловив перемену в настроении противника.

Сам прыгнул вперед, могучим ударом снес одному из врагов голову, другого ранил в плечо. Рядом оказалась Саттия, она сделала выпад, распоровший бок крупному раку, гном и гоблины принялись теснить противника.

Окутанный злым сиянием шар начал вылезать из моря. Зажурчала стекавшая со «стручков» вода, стала видна подвешенная на черных веревках гигантская корзина, и в ней – переливавшиеся зеленым и синим огнем кристаллы. Дно корзины оторвалось от волн, на миг сражение прекратилось – взгляды устремились на висевшего в воздухе исполина.

А потом кристаллы окутало сиреневое пламя, шар с грохотом и треском лопнул.

Порыв горячего ветра ударил Олена в бок, заставил его пошатнуться. Сквозь рокот потревоженного моря он уловил крики, злое шипение оцилана. Ничего не видя перед собой, ударил почти наугад. Кого-то зацепил, а в следующий момент разглядел раскоряченный силуэт врага.

– Они уходят! – донесся полный радости вопль Бенеша.

Олен сделал еще выпад, сразил гиппара, и только потом до него дошел смысл сказанного. Завертел головой и обнаружил, что морские твари отступают, торопливо пятятся к бортам и прыгают в воду.

– Отбились… – Саттия опустила меч и поправила выбившуюся из прически светлую прядь.

– Верно. – Арон-Тис нервно заморгал. – Никогда не думал, что такое возможно. Чтобы вот так, посреди моря. Раньше они только грабили прибрежные селения, ходили по дну. Ну а теперь…

– Как видишь, возможно, – проронил Олен мрачно. – Еще как возможно. Раки, оказывается, тоже умеют учиться. И строить всякие хитрые штуки вроде этого шара. Да еще и осадные машины, это я знаю точно.

Корабль выглядел так, словно по нему прошелся кровожадный ураган. Повсюду тела гиппаров и роданов, палуба местами была багровой от крови, в изрубленном фальшборте торчали стрелы. Шатер лежал бесформенной грудой, подобно лианам, свисали оборванные веревки. От передней мачты остался пенек высотой в несколько саженей, ее саму, судя по всему, унесло за борт.

Море вокруг «Огня вод» пятнали обломки шара гиппаров, обрывки шкуры, куски «стручков».

– Славная битва, – подошел Гундихар, чья борода была окровавлена, как и цеп в руках. – Клянусь кулаками Лаина Могучего, что числится среди моих родичей, давно я так не веселился. Нет, а вы видели, как я ему врезал? Башка так и хрустнула. О, про хруст знаю один анекдот. Приходит гном домой, а там…

Бенеш застонал, на лице Саттии отразился ужас. Олен криво улыбнулся, думая, не оглушить ли рассказчика ударом по затылку? Спас их капитан, поднявшийся по лесенке на кормовое возвышение.

– Спасибо. Вы биться – храбро, – сказал он, снимая с головы древний шлем.

– Да не за что, ха-ха! – отозвался гном, принявший благодарность на свой счет. – Гундихар фа-Горин всегда готов надрать задницу всяким злым врагам, даже если враги – закуска к пиву. Интересно, а задница у них есть?

И он, нагнувшись, принялся переворачивать одного из погибших гиппаров.

– Мессен, – капитан неожиданно обратился к Бенешу. – Вы уметь колдовать?

– Э… да. Немного, – ученик мага покраснел.

– Нужна помощь. Наш чародей лежит без движения.

– Ну, я не знаю… – забормотал Бенеш, беспомощно оглядываясь. – Я не умею. Никогда не пробовал…

– Мы пойдем и посмотрим на вашего колдуна, – твердо проговорила Саттия. – Пошли. Арон-Тис, захвати свои снадобья. Пусть Гундихар в одиночестве гиппаров за задницы щупает.

– Она всегда так рьяно командует? – тихонько спросил алхимик у Олена.

– Иногда и похлеще, клянусь Селитой, – ответил тот, и старый гоблин понимающе улыбнулся.

– Идите, я догоню. Сумка в шатре, надо искать, – сказал он.

– Я показать дорога, – капитан водрузил замечательный шлем на голову и двинулся вниз по лестнице.

Они миновали среднюю палубу, где суетились матросы. По точно такой же лесенке поднялись на носовое возвышение, оказались в крохотной башенке, где места хватало только для помоста, на котором обычно стоял Мастер Вихрей.

Сейчас он лежал на полу, красное лицо было перекошено, а глаза цвета свежей крови – выпучены.

– Кажется мне, что парень мертв, – пробормотал Олен, – но посмотреть его можно. Давай, Бенеш, действуй. Удалось же тебе вылечить эльфа? А этот чем хуже?

– Там была просто рана, хотя и тяжелая, да. – Ученик мага опустился на колени. – А тут я… не знаю… похоже, что он…

Осторожно пощупал тощую шею без кадыка, приложился ухом к узкой груди. А потом закрыл глаза и застыл, словно вовсе прекратил дышать. Тут в башенку протиснулся запыхавшийся Арон-Тис с большой кожаной сумкой в руках. Увидев, что происходит, он нахмурился и покачал головой.

– Он истощился, – проговорил ученик мага чужим, гулким голосом. – Внутри каждого чародея, человека или гедана, пылает маленький огонек, крохотная искорка, что отвечает за колдовские способности. Так вот у Мастера Вихрей она погасла, да. И я не знаю, как ее разжечь…

И Бенеш открыл темные, полные растерянности глаза.

– Тут ни одно из моих снадобий не поможет, – алхимик тряхнул сумкой, в ней что-то тихо звякнуло.

– Я понял, – сказал капитан, лицо его сделалось еще более мрачным, чем обычно. – Что делать. Пусть Адерг примет его с почетом. Похороны – в Тафосе, на берегу, по обычаю.

– Но есть раненые, которым я смогу помочь – остановить кровь, заживить порезы, – тут Арон-Тис перешел на родной язык.

– Слушай, Бенеш, – негромко спросил Олен. – А что за заклинание ты применил в бою? Когда воздух стал… ну, каким-то другим…

– А, это? – Ученик мага смущенно заулыбался. – Его придумали в Архипелаге, а мне когда-то показал учитель. Оно составлено специально против гиппаров, отравляет смешанный с водой воздух в их дыхательных щелях. Но я никогда не думал, что у меня получится так легко, да. Я не знал.

– В Кипящем море любое колдовство дается легче, – сказал Арон-Тис, закончивший разговор с капитаном. – И это к лучшему. Нам понадобится все твое умение, парень. Нас ждет очень много работы. Как и всех остальных, кто остался на ногах. Нужно приводить корабль в порядок.

– Боцман скажет, что надо, – подтвердил капитан.

– Идем, – и алхимик, взяв Бенеша за локоть, потащил его за собой. Олену и Саттии ничего не оставалось, как последовать за ними.

Последующие часы были плотно заполнены тяжелой и нудной работой. Для начала выкинули за борт гиппаров, оставив их нагрудники и оружие. Ушлые купцы-гоблины сообразили, что подобную диковину можно будет продать в Мероэ и выручить кое-какие деньги.

Затем натянули шатер заново и навели в нем порядок. Расставили лежаки, вернули на место столики, разобрали сбившиеся в кучу вещи. Только после этого удалось немного отдохнуть и перекусить.

Арон-Тис и Бенеш занимались ранеными, а их было предостаточно.

– Как бы не надорвался, – с беспокойством сказал Олен, жуя вяленую рыбину, соленую и жесткую, по вкусу похожую на старую подметку.

– Ничего, отлежится. – Саттия глянула на среднюю палубу, где Бенеш колдовал над одним из матросов.

На обнаженном животе у бедняги виднелась глубокая рана, он редко и судорожно дышал, на посеревшем лице блестели капли пота. Ученик мага рисовал колдовские знаки стремительно и уверенно, руки его не дрожали. Рядом находился Арон-Тис со склянкой в руках.

– Если чего, его наш краснокожий приятель поддержит, – заметил добрый Гундихар, на мгновение перестав жаловаться по поводу отсутствия пива. – Наверняка у него имеется снадобье, что сил прибавляет. Должно быть, не будь я великим победителем гиппаров!

Саттия только покачала головой.

Ловкие матросы сновали по мачтам и реям, приводя в порядок такелаж, сверху доносились их голоса. Лучшие ныряльщики раз за разом погружались в воды Кипящего моря, чтобы выяснить, что держит судно на месте. Возвращались изнуренные, с бешено горящими глазами.

Только после полудня удалось отцепить от киля тяжеленную, явно заговоренную штуковину, похожую на яйцо с крючьями. При этом несколько матросов получили ожоги странного вида. Бенеш был вынужден заниматься еще и ими.

– Теперь придется идти на обычном ветру, – заметил Олен, когда заполоскались паруса на двух уцелевших мачтах. – Это выйдет, как мне кажется, немного медленнее. Очень жаль.

– Все лучше, чем на месте стоять, – мрачно буркнула Саттия и отправилась в шатер, на лежак – отсыпаться.

Ее примеру последовали многие пассажиры.

Олен остался, собираясь поговорить с Арон-Тисом. Дождался момента, когда «Огонь вод» поймал ветер и, слегка накренившись, двинулся на юго-запад. Вскоре после этого алхимик и ученик мага поднялись на кормовое возвышение. За последние несколько часов Бенеш, казалось, постарел на пару десятилетий – лицо похудело, на лбу появились морщины, в глазах поселилась усталость.

Гоблин выглядел так же, как и раньше, хотя ему стареть было некуда.

– А, Олен? – обрадовался ученик мага, увидев друга. – Я справился, да. Всем помог… Ни один родан не умер, да… Кроме того Мастера Вихрей. Представляешь?

– Конечно. Ты очень умелый целитель. – Рендалл улыбнулся, понимая, что Бенешу больше всего на свете нужно одобрение. – Теперь иди отдыхай. Еще не хватало, чтобы ты упал от усталости.

– А вы? – Бенеш нахмурился.

– Нам нужно поговорить кое о чем, – в этот раз улыбнуться у Олена не получилось.

– Нужно, – кивнул Арон-Тис и легонько подтолкнул молодого мага в спину. – Иди же, иди.

Они подождали, пока шаги Бенеша стихнут в шатре. Рендалл прокашлялся, очищая горло, и сказал:

– Похоже, что ты оказался прав.

– Да, – старый гоблин почесал длинный нос. – Эти два… предмета, находясь рядом друг с другом, притягивают опасность.

– Но почему они тогда не делали это в степи, когда мы были в пути от Опорных гор до Фераклеона? А, скажи мне? – Олен чувствовал, что теряет самоконтроль, но ничего не мог с собой поделать.

– Не кричи, – попросил Арон-Тис. – Я не знаю. Может быть, для создания водоворота событий необходимо время. Он окончательно сложился и заработал в тот день, когда вы увидели Белую Крепость. Поэтому Крылья Ветра и заметили опасность.

– И теперь подобные штуки, – Олен ткнул рукой за борт, – будут происходить со мной постоянно? Ты понимаешь, что это значит?

Он прилагал огромные усилия, чтобы сохранить спокойствие.

– Что мы, находящиеся рядом с тобой, будем все время в опасности, – кивнул Арон-Тис. – А ты, насколько я понимаю, улучишь первый же подходящий момент и попробуешь дать деру.

Рендалл заскрипел зубами, понимая, что его план скрыться от спутников после схода на сушу раскрыт. И ведь алхимик не умолчит о нем, расскажет все Гундихару и остальным, и тогда…

– Но, поступив подобным образом, ты совершишь глупость, – очень спокойно добавил Арон-Тис.

– Почему?

– У тебя нет денег. Ты не знаешь нравов обитателей Мероэ. Ты просто сгинешь там, пропадешь, а Харугот останется жить.

– Но у меня есть меч и перстень!

– Даже самые могучие колдовские штучки помогают далеко не всегда. Уж поверь мне, старику, но верные друзья много полезнее, – и гоблин улыбнулся, совсем как человек.

– У меня еще есть время подумать, – твердо проговорил Олен. – И как я решу, так и будет. Понятно?

– Конечно-конечно. А теперь посторонись, если не хочешь, чтобы тебя зацепили.

Рендалл давно услышал доносившееся с ведущей на среднюю палубу лестницы пыхтение, но не обратил на него внимания. Сейчас он обернулся и с изумлением увидел шестерых матросов, поднимавших на кормовое возвышение труп могучего гиппара.

Плети-волосы мели по ступенькам, растопыренные ходовые конечности задевали за перила. Следом за гоблинами шагал невозмутимый Рыжий, усы на его морде нервно шевелились.

– Ого… – только и смог выдавить Олен. – Это еще зачем? Я думал, что их всех за борт выкинули.

– Разрежу тело на части, чтобы посмотреть, как эти твари устроены, – признался Арон-Тис, и в глазах его загорелось алчное пламя. – Ведь этого никто не знает во всем Алионе! Я стану первым!

– И зачем?

– Гиппары штурмовали Терсалим, не раз нападали на Закатный архипелаг, атаковали наш корабль, – тут алхимик на мгновение отвлекся от объяснений, что-то залопотал на наречии гоблинов. Матросы потащили уроженца морского дна в обход шатра, туда, где между ним и фальшбортом оставалась небольшая площадка. – Значит, они враги наземным роданам. А чтобы победить врага, нужно его познать. Вот ты познал своего врага, Харугота? Зачем он истребил твоих близких, для чего ему власть в Безарионе и Камень Памяти? С какой целью затеял он войну с Лузианией?

– Кто же его знает? – ответил Олен растерянно, наклонился, чтобы погладить оцилана, но тот увернулся и шмыгнул в шатер.

О чем-то подобном Рендалл никогда не задумывался. Сначала был слишком занят тем, чтобы разобраться в происходящем и выжить. Потом хотел завладеть Сердцем Пламени, не угодив при этом под власть ледяного клинка. На отвлеченные размышления времени не оставалось.

– Но если бы ты это понял, тебе стало бы куда проще действовать, – в голосе Арон-Тиса появились наставительные нотки.

– Вовсе не уверен… Хотя с Харуготом все ясно. Он служит Предвечной Тьме, и она заставляет его делать все это. Стремится внести хаос и разрушение в Алион. Чтобы, ну…

– Да? А ты уверен, что у Предвечной Тьмы вообще есть какие-нибудь желания? – алхимик фыркнул. – Или она, по-твоему, похожа на пьяного гнома, что жаждет еще пива? В ее невообразимо огромное тело погружены сотни миров, и что они для Тьмы? Алион – только один из них, и чего в нем такого особенного? Что выиграет Тьма, если здесь воцарится хаос?

– Не знаю, – честно признался Олен. – Для этого надо иметь возможность сравнить наш мир с другими, а ее у нас нет…

– У тебя вид, будто у барашка, впервые увидевшего городские ворота, – заметил Арон-Тис. – Ладно, нам всем надо отдохнуть. Ближе к вечеру я займусь этим дохлым гиппаром. Если хочешь, приходи смотреть.

И старик уверенной походкой направился в шатер. Олен последовал за ним. Спать не смог, под опущенными веками лопались огненные шары, в голове шумело. Пролежал с закрытыми глазами до того момента, когда начали разносить нечто среднее между обедом и ужином.

После трапезы Арон-Тис распотрошил одну из сумок и вытащил несколько странных блестящих ножей, набор искусно выдутых стеклянных баночек с притертыми крышками, а также пачку пергаментных листов и кусок грифеля.

– Ну что, кто со мной? – поинтересовался алхимик.

– Я, – сказал Бенеш, наверняка знавший о планах старика.

– Потрошить рака? Лучше без меня… – Гундихар скривился. – Клянусь всеми богами разом, вряд ли мне это понравится. Пойду лучше в картишки… – взгляд гнома упал на пустой лежак, оставшийся от одного из погибших гоблинов: – Эх, поваляюсь, пожалуй…

И он, отвернувшись, накрылся одеялом.

– И без меня, – добавила Саттия. – Я могу и врага зарезать, и зверя освежевать, но вот просто так потрошить труп, – и она скривилась, изобразив величайшее отвращение.

– Я составлю вам компанию, – сказал Олен и поглядел на дремавшего кота: – А ты, Рыжий?

Оцилан отвернулся и сделал вид, что ничего не слышит.

Пришлось идти втроем. Выбрались из шатра, прошли немного в обход его сине-зеленого бока.

– Так, приступим. – Арон-Тис сгрузил баночки на палубу. – Ты, Олен, будешь помогать. Держи пока пергамент, а там посмотрим…

Они с Бенешем, пыхтя и надрываясь, подстелили под труп прямоугольник из плотной ткани, и дело закипело. Когда самый большой из ножей разрезал чешую на животе гиппара, Рендалл скривился, ожидая почувствовать вонь. Но ощутил только аромат водорослей.

Последующий час он провел, борясь с дурнотой. Глядел, как Арон-Тис кромсает тело, подавал склянки, когда просили. Даже придерживал ходовые конечности, чтобы не мешали. Но при этом старался не вслушиваться в разговоры старого алхимика и молодого мага, не вглядываться в то, что темнело в окровавленных разрезах.

Гоблин рисовал, стремительно и уверенно нанося линии на листы пергамента, что-то бормотал себе под нос. Бенеш выглядел задумчивым, но не показывал ни боязни, ни обычного для себя смущения.

Любопытство оказалось сильнее прочих чувств.

– Так, – проговорил Арон-Тис, покрыв рисунками очередной лист пергамента. – Вроде бы все…

– Позвольте, а голова? – вскинулся Бенеш, и оба уставились на лишенный плетей-волос череп, какой-то угловатый и несимметричный.

– Ее нечем вскрыть, – алхимик помрачнел. – Если только попросить меч.

– Свой не дам, – поспешно сказал Олен.

– Ладно. Тогда хотя бы выковыряем глаза и попробуем изучить их, – и гоблин потянулся к ножам, теперь не блестящим, а покрытым кровью и слизью. – Так, держи его, а я… а, вот, отлично…

Олен отвернулся.

– Мозг выглядит почти по-человечески, – заметил Бенеш и поправился, – э… по-родански, да.

– Верно. Такое впечатление, что кто-то всунул его в совершенно чуждое нашему миру тело.

– Это почему чуждое? – Олен решил вступить в разговор.

– Понимаешь, у этого существа нет ни одного обычного для живого создания органа, – пояснил Арон-Тис. – Ну, части внутренностей. Ни сердца, ни жабр, даже кишок. Лишь нечто, отдаленно похожее на кровеносную систему.

– На что? – переспросил Рендалл.

– Не важно, – вздохнул алхимик. – Главное – непонятно, как эта тварь вообще живет, как, так сказать, работает…

– Может быть, попробуем магию? – предложил Бенеш. – Я знаю набор заклинаний, что позволит… ну, увидеть внутреннюю сущность… э, существа…

– Сущность существа? – в этот момент Олен почувствовал себя безнадежно тупым и со злостью подумал, что никогда в жизни не будет знать так много, как этот веснушчатый юнец…

– По-другому не скажешь, да. Любой родан – искра осознания, завернутая в кокон из магической силы, что-то вроде мира в миниатюре, – тут Бенеш понес нечто совсем непонятное. – У магов искорок две. Если хоть одна из них затухает, он гибнет. И этот кокон, его форму можно увидеть, ну… да, приложив заклинание…

– Пробуй, – просто сказал алхимик.

– Луис – обострение восприятия, Нуин – связь внешнего и внутреннего, Колл – раскрытие тайного, – забормотал маг, и магические знаки замерцали, засветились колдовским светом прямо в воздухе над телом гиппара. – Захлест силы… подсекаем… – лоб Бенеша покрыли капельки пота. – И вот оно, да…

Олен сморгнул, когда перед глазами все поплыло. Но это не помогло, серебристый, колеблющийся туман поднялся над трупом громадного рака и оформился во что-то вроде толстого веретена. В его сердцевине замелькали фиолетовые и багровые светящиеся нити, закружились черные хлопья.

Два человека и гоблин смотрели на происходившее во все глаза.

– Хм, и что отсюда следует, во имя темных богов? – первым нарушил тишину Арон-Тис.

– Это… ну, кокон, – не очень уверенно ответил Бенеш. – Только я такого никогда не видел. Никаких искр, а значит, это существо не может осознавать… По крайней мере так, как мы. А что представляют эти штуковины, я не знаю…

И он грустно вздохнул.

В серебристом вихре чувствовалась какая-то чужеродность. При взгляде на него возникало отвращение, какое испытываешь при виде попавшей в суп пиявки. Ощущение, что этого не должно тут быть, что это неправильно. Более четко описать свои чувства Олен не мог.

– Убирай, – сказал он. – Пока никто не заметил.

– Хорошо. – Бенеш повел рукой, и свечение исчезло, всосалось в тело гиппара. – Нам очень повезло, что он умер недавно. К вечеру оболочка из магической силы рассеется, кокон исчезнет, как всегда бывает у трупов. У роданов так, по крайней мере…

Послышались шаги, из-за шатра появился капитан. Лицо его при виде груды распотрошенной плоти осталось бесстрастным, только дернулось веко правого глаза.

– Долго? – спросил он. – А то жалобы, кровь, грязь…

– Мы закончили, – сообщил Арон-Тис. – Я зарисовал все, что мог. Телесные жидкости собрал, – он указал в сторону ряда склянок, заполненных разноцветным содержимым. – Разберемся с ними потом, на суше.

– Отлично, – уши капитана чуть дрогнули, показывая, что он взволнован. – Тогда это… убирать. Прямо сейчас.

– Как скажешь, – кивнул гоблин. – Эх, парни, взяли и потащили…

Мертвого гиппара завернули в тряпку, на которой он лежал. Олен и Бенеш взяли его, поднатужились и выкинули за борт. Волны, уже самые обычные, не разноцветные, с плеском приняли свое порождение. Осталось только кровавое пятно на палубе да какие-то черные ляпушки.

– Идите, мои уберут, – сказал капитан, и Олен за алхимиком и магом потащился ко входу в шатер.

На душе, непонятно почему, было погано, будто совершил нечто мерзкое.

Корабли появились на горизонте в тот момент, когда солнце едва вынырнуло из глади Жаркого океана. Часовой, стоявший на сторожевой башне эльфийского города Ла-Хордана, в первый момент просто не поверил собственным глазам. А присмотревшись, схватился за веревку, приделанную к небольшому колоколу, и принялся трясти изо всех сил.

Лихорадочный звон поплыл над спящими улицами, шум донесся от казарм.

Ла-Хордана была одним из городов, построенных, вопреки заветам предков, из камня. Нет, старшие эльфы выращивали и традиционные арроба, умели создавать даже крепости из громадных деревьев. Но мода на постройки из камня расползалась шире и шире. Почти все пограничные крепости и многие порты возводили именно таким образом.

Вскоре рядом с часовым оказался десятник караула. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что именно происходит. От сторожевой башни, стоявшей в самом центре городской цитадели, помчались гонцы – в порт, к воротам, к герцогскому наместнику, в ратушу – ко всем, кто должен узнать, что идут нагхи.

Самые старые и беспощадные враги эльфов в этом мире.

В Ла-Хордане царила суета, а черные и блестящие суда с закругленными бортами и выдающимся тараном плыли к берегу. Паруса на мачтах каждого украшал герб Солнечного острова – желтый диск, разрезанный на две части вертикально стоящим мечом.

– Проклятье, – только и сказал герцогский наместник, благородный Силуэн тар-Ватиллон, когда ему доложили о появлении нагхов. – Давно они нас не тревожили, почти тысячу лет. Я надеялся не дожить до того дня, когда произойдет очередное вторжение. И все же дожил.

В порту началась суматоха, несколько быстроходных кораблей, чьи капитаны были не очень умны, попытались ускользнуть из бухты. Но все они были перехвачены. Ни одно из судов черной армады не увеличило хода, просто с башенок на их носах принялись бить невероятно дальнобойные луки.

От длинных стрел, обмотанных паклей, пропитанной горючим составом, не было спасения. Они впивались в борта, пробивали паруса, и везде, где падала искра, занималось черно-оранжевое злое пламя. Его не удавалось потушить ничем, оно горело даже под водой, и дикие крики сгоравших заживо моряков неслись над тихим утренним морем.

Оставшиеся в гавани суда уничтожили сами эльфы, чтобы они не достались врагу.

С тяжелым скрипом закрылись шесть ворот Ла-Хорданы, и с тяжелым сердцем взошел на сторожевую башню Силуэн тар-Ватиллон. Он отправил гонца к сюзерену, приказал горожанам вооружаться и выгнал на городские стены всех солдат, что у него были.

Но наместник прекрасно осознавал, что этого может не хватить, что крепость не устоит, если нагхи пойдут на серьезный штурм.

– Да поможет нам Азевр, – сказал Силуэн тар-Ватиллон, опуская руку на эфес родового меча, чье лезвие отковали в те времена, когда предки только завоевали эти земли. – Да и прочие боги тоже…

Черные корабли подошли к берегу, паруса на их мачтах начали падать. На палубах забегали фигурки. И когда снабженный тараном нос первого судна коснулся суши, через борт были переброшены мостки с перильцами. По ним побежали воины, голые, если не считать доспехов из коры дерева ур и плоских шлемов, украшенных перьями. В их лапах появились метательные топоры и узкие, высокие щиты.

– Старший, меарон обещал собрать ополчение за час, – доложил взбежавший на башню гонец.

– Это хорошо, – ответил наместник. – Надеюсь, что мы сумеем продержаться этот час.

Почти каждый сельтаро, если он не последний бедняк, имеет оружие и умеет им пользоваться. Даже простолюдины упражняются в стрельбе из лука, и равных эльфам стрелков нет во всем Алионе.

Вот только хватит ли сегодня стрел и защитников, чтобы остановить нагхов?

С кораблей сгружали детали боевых машин, секции осадных лестниц. Воины в деревянных доспехах не спешили лезть к самым стенам, они неспешно обходили Ла-Хордану с севера, чтобы перерезать дороги и взять город в кольцо. Тар-Ватиллон думал, что может организовать контратаку, бросить конницу из Портовых ворот, дабы смешать ряды врага, опрокинуть, посеять панику. Но он хорошо понимал, что воинов у него слишком мало и что нагхи даже при размене десять за одного будут иметь преимущество.

И поэтому он просто наблюдал.

– Да будет над нами милость Небесного Чертога, – сказал, выбираясь на башню, лысый эльф в сером плаще.

Лицо у него было морщинистым, а глаза – почти не встречавшегося среди эльфов карего цвета.

– Да пребудет, маг, – отозвался наместник. – Но боюсь, что сейчас нам придется обойтись без нее. Чем сможешь помочь?

Кареглазый колдун некоторое время смотрел на выстроившиеся вдоль берега суда, на отряды нагхов, и его морщинистое лицо делалось все более мрачным.

– Я попробую, – сказал он. – Но сам знаешь, силы мои далеко не беспредельны.

– Знаю, но сегодня каждый должен отдать все, что у него есть. До последней капли, – кивнул Силуэн тар-Ватиллон, и глаза его, синие и холодные, точно лед, мрачно блеснули.

– Хорошо.

Маг поднял руки, глубоко вздохнул. Вокруг его кистей, длинных и изящных, словно у женщины, заклубилось туманное облачко. Судорога пробежала по воздуху от сторожевой башни к морю, и вода рядом с одним из кораблей нагхов вскипела. Волны с рычанием набросились на черные борта, сложились в две огромных, прозрачно-голубых ручищи с белыми пенными когтями.

Наместник Ла-Хорданы сам не заметил, как сжал кулаки и затаил дыхание.

Руки моря поднялись и ударили по палубе. Корабль с треском развалился, мачты рухнули. В воду посыпались тела. Их начали поглощать испятнавшие блескучую гладь воронки, похожие на алчные рты.

– Есть! – радостно воскликнул Силуэн тар-Ватиллон, забыв о достоинстве благородного.

– Всего один… – прохрипел маг, и руки из воды, повинуясь его жестам, обрушились на соседний корабль.

Этот погиб столь же бесславно, а вот заняться третьим эльфам не дали. Четверо нагхов из тех, что были на берегу, встали в кольцо, блеснули серебряные браслеты на лапах. Зазвучали слова тайного колдовского языка, которого земля материка не слышала многие столетия.

Им пользовались, чтобы составлять заклинания, слабейшие колдуны Солнечного острова. Самые могучие и умелые обходились без слов, но мастеров чародейства не было в авангарде огромного войска, что высадилось в этот день на берегах Мероэ.

Слова зазвучали, и рокот волн затих, а водяные руки начали покрываться льдом.

– Нет… – на лбу мага-эльфа надулись синие жилы, точно у грузчика, взявшего слишком большую тяжесть. Он пошатнулся. – Ах, Истинный Источник… что… нет…

Заледеневшие руки обрушились в море кусками льда, а четверо колдунов обратили внимание на город. Облако черного дыма поднялось над землей и поплыло в сторону Ла-Хорданы.

– Что это? Ты можешь его остановить? – спросил наместник.

– Это нацелено на меня, – ответил маг, тяжело дыша и вытирая пот. – Они развеяли мое заклинание и теперь решили заняться мной. Я попробую…

Черное облако прошло выше городских стен и понеслось против ветра прямо к сторожевой башне.

– Беги! – крикнул маг. – Спасайся!

– Вот уж нет. – Силуэн тар-Ватиллон спокойно вытащил из ножен прадедовский меч, и прямое длинное лезвие холодно сверкнуло. – Не бывало такого, чтобы кто-то из моего рода показал врагу спину…

Над башней сгустилась туча, обычная, темно-синяя, из нее хлынул ливень, острый, жалящий. Попав в него, черное облако чуть замедлило ход, начало рассеиваться, но все же проложило себе дорогу.

Наместника окутала мгла, он махнул мечом и понял, что камни под ногами зашатались.

– Истай! – завопили над самым ухом, Силуэн тар-Ватиллон получил удар по голове, и перед глазами у него помутилось.

Очухался, стоя на коленях, с мечом в руках. Потряс головой, отгоняя слабость, и сумел встать на ноги.

– Старший, – позвал кто-то.

Наместник оглянулся. Понял, что парапет площадки на вершине сторожевой башни оплавлен, на почерневшем полу лежит бездыханный маг, а из люка в полу выглядывает один из гонцов.

– Что… – губы послушались не сразу, – случилось?

– Меня послали проверить, все ли в порядке. Туча накрыла вас, жутко загрохотало…

– Лекаря, быстро. – Силуэн тар-Ватиллон заставил себя встать на ноги. – Я цел, а вот маг пострадал.

Гонец убрался, и наместник смог оглядеться.

Два корабля исчезли с водной глади, но прочие остались на местах. Воинов-нагхов на берегу прибавилось, в их руках появились осадные лестницы. На исполинские колеса установили таран, похожий на чудовищный фаллос, собрали несколько очень больших баллист.

Появился лекарь с учениками, бездыханного мага унесли, а наместник стал получать доклады от сотников, что командовали защитой ворот. Судя по ним, враг окружил город.

Оставалось надеяться только на стены и на то, что сюзерен Ла-Хорданы, герцог тар-Пеллан, пришлет помощь.

– Началось, – сказал Силуэн тар-Ватиллон, когда от берега донесся равномерный бой барабанов и ряды нагхов двинулись вперед.

Могучие, покрытые желто-зеленой чешуей ящеры, впряженные в таран, дружно заревели, когда кнуты заклинаний хлестнули по их спинам. Хитрые маги погнали под стрелы и кипящую смолу укрытых прочной броней тварей, а сами остались в безопасности.

Громыхнула баллиста, выпущенный из нее горшок с зажигательным составом разбился, не долетев до стен дюжины шагов. Выстрел из второй оказался более точен – посудина размером со шкаф врезалась в угловую башню. По серым стенам потекли струйки зеленоватого огня.

Потекли и исчезли, оставив черные следы.

Но наместник знал, что после нескольких попаданий огонь не потухнет, он начнет разрушать прочнейший камень, пока не превратит его в прах. И остановить это возможно лишь с помощью магии, а единственный на весь город колдун выбыл из строя в самом начале схватки…

И трудно его в этом винить – мало кто устоит против извращенного чародейства нагхов.

Защитники тоже не дремали – по штурмующим ударил настоящий шквал из стрел. Доспехи из коры дерева ур помогли немногим, и десятки тел повалились наземь, дергая перепончатыми лапами. Волокущие таран ящеры вмиг стали напоминать громадных ежей, спины их превратились в нечто похожее на подушечки для булавок.

Но они не остановились, не дрогнули и шеренги воинов-нагхов.

– Проклятье! – проронил Силуэн тар-Ватиллон, тиская рукоять родового меча. – Чем же их остановить? Чем?

Лучники били не переставая. На стенах, судя по скоплению народа, собрались все жители Ла-Хорданы, могущие держать оружие. И неудивительно – любой сельтаро знал, что его племя нагхи не щадят.

Что они вообще никого не щадят.

Один из ящеров споткнулся, повалился набок. Другой не выдержал боли, заревел, взбрыкнул и оборвал постромки. С воем кинулся в сторону, топча своих же, как зубр – траву. Таран остановился, со стен донеслись радостные крики, но звучали они очень недолго.

Новые заклятья заставили уцелевших чудовищ вложить в рывок все силы, и махина тарана снова двинулась вперед, прямо к воротам.

– Старший, у Южных ворот они взобрались на стену, – выпалил гонец, высунувшись из люка.

Силуэн тар-Ватиллон выругал себя за то, что увлекся наблюдением за северным участком стены.

– Пусть тар-Оксидар берет резерв и двигает туда, – сказал он, поспешно разворачиваясь.

На стенах у Южных ворот и вправду шла схватка – сверкали клинки, меж высоких эльфов мелькали крохотные рядом с ними нагхи. Тела одно за другим падали за парапет и внутрь города, доносились крики и лязг. В нескольких местах, где снаряды с огненным составом залетели внутрь, Ла-Хордана горела. Там ветер нес клубы дыма, так похожие на смертоносное облако.

Наместник понаблюдал за тем, как его резерв врывается на стену и ввязывается в бой. Увидел, как начали одна за другой падать лестницы, как последних воинов в шлемах с перьями спихнули вниз. Кивнул и повернулся на север, туда, где нагхи нанесли главный удар.

Тарана видно не было, но, судя по могучим ударам, он добрался-таки до ворот. Мощные створки из бревен коричного дерева, что прочнее камня, вздрагивали, но еще держались. Лучники на башнях стреляли почти отвесно вниз, а баллисты продолжали делать свое черное дело.

Новый горшок со смесью, изготовлять которую не умел никто, помимо обитателей Солнечного острова, ударил в стену. Та вздрогнула и загорелась. Языки зеленого огня охватили ее всю, несколько воинов вспыхнули мгновенно, точно сухие хворостинки. И слух Силуэна тар-Ватиллона уловил страшный треск – стена не выдержала колдовского пламени. Начали обваливаться зубцы, вниз быстро побежали трещины, все более и более широкие…

– Все ясно, – сказал наместник, чувствуя, как обрывается что-то внутри. – Отбиться мы не сможем. Нужно хотя бы умереть достойно.

Он опустил забрало шлема и неспешно пошел к люку. По узкой лестнице сошел вниз, к подножию башни, где ждала последняя оставшаяся в резерве сотня – его личная дружина.

Десять десятков лучших воинов Ла-Хорданы.

– Я не буду вас обманывать, – проговорил Силуэн тар-Ватиллон, – победить сегодня не удастся. Все мы довольно быстро погибнем. Так давайте сделаем так, чтобы смерть наша не стала напрасной.

И он повел сотню на север, к громадному пролому в стене. Туда, где в город, воя и потрясая оружием, ворвались нагхи. Встречный удар дружины наместника оказался столь яростен, что отбросил врагов и надолго остановил их наступление. Силуэн тар-Ватиллон сразил пятерых, и меч в его руке обагрился кровью по самую рукоятку.

Показалось, что еще немного, и незваные гости дрогнут, побегут к кораблям.

Но нет, нагхи выдержали, к ним подошли подкрепления. Бой закипел с новой силой. Метательный топор вонзился наместнику в плечо, левая рука онемела, выпал из нее щит. Второй топор оглушил, ударив по шлему. Но и после этого тар-Ватиллон убил еще троих и погиб, только когда «язык смерти» пробил доспехи и вонзился эльфу прямо в сердце.

Силуэн тар-Ватиллон уже не видел, как враги ворвались в Ла-Хордану, как полезли на стены изнутри, растеклись по городу, убивая всех, кто попадался на пути. Не видел, как пали у сторожевой башни последние защитники. Как сорвано было герцогское знамя и вместо него поднялось другое – с шафранным диском солнца и перечеркнувшим его мечом…

Гербом Вечного Императора.