Читать книгу Слишком много щупалец - Дмитрий Казаков - Страница 2

С Егором Евграфовичем Гурко-Шаповаловым я познакомился два года назад, делая материал о мормонах. Вышел на него с помощью шефа, когда мне понадобился специалист по тоталитарным сектам.

Услышав мою просьбу, Арнольд Тарасович пару минут поскрипел мозгами, а затем потянулся к сотовому телефону. А через час я уже сидел в небольшой, забитой книгами квартире на Рязанском проспекте и слушал хозяина, доцента МГУ и невероятного эрудита.

Про мормонов он рассказал мне за десять минут да еще прислал на имейл справочные материалы. Выяснилось, что Егор Евграфович разбирается во всех ныне существующих или когда-либо существовавших религиозных культах, начиная от верований обитателей Мохенджо-Даро и заканчивая умствованиями современных «мессий», что объявляются не реже раза в год. От той беседы у меня остались противоречивые чувства – восхищение и ощущение собственной неполноценности.

Так что если есть в Москве человек, способный разобраться в том, что случилось на берегу Клязьминского водохранилища, то это наверняка Егор Евграфович, а если он сам не сможет помочь, то хотя бы отправит к специалисту.

Трубку он взял после первого же гудка:

– Алло?

– Добрый вечер, Егор Евграфович, – сказал я. – Это Александр Патриарших из журнала «Вспыш. Ка». Помните меня?

– А как же. Конечно, помню. Читал вашу статью и видел, что вы меня не зря слушали. Да и другие ваши материалы с интересом просматриваю, – доцент хмыкнул. – Чем еще могу быть вам полезен?

– Сегодня произошло очень странное убийство, – осторожно сказал я. – И есть подозрения, что ритуальное. Я хотел бы проконсультироваться у вас, кто мог быть к этому причастен.

– Приезжайте. Когда вам будет удобно?

Чем еще хорош Егор Евграфович – не корчит из себя вечно занятую звезду и не пыжится от осознания собственной крутизны. Эх, жаль, что такие люди встречаются нечасто, особенно в столице.

– Да хоть сейчас могу, если не поздно, – сказал я, прикидывая, что до Рязанского проспекта мы доберемся часам к одиннадцати.

– Хорошо, жду.

И на этом наш разговор закончился.

– Поехали, родимый, – сказал я Аркадию и назвал адрес. – Только опять же быстро, и без шума.

Водила начал крутить баранку, а я вытащил из бардачка КПК и принялся на ходу набивать заготовки для будущей статьи: отрывки из беседы с капитаном… с медэкспертом… собственные впечатления… что еще?.. про запах и след пока не будем, да и про находку Бартоломью тоже… неясно, имеют ли эти вещи отношение к убийству, а если имеют, то какое.

Черновик закончил, когда мы свернули с МКАД.

Помня о любви доцента к сладкому, заехали в круглосуточный магазин, где разжились небольшим тортом. А после станции метро «Рязанский проспект» с этого самого проспекта ушли и оказались во дворе неведомо как уцелевшей во время строительного бума хрущевки.

– Антон, если хочешь, пошли со мной, – предложил я. – Фоткать там не придется, так хотя бы умного человека послушаешь. Узнаешь, что именно нашел в геройски облеванных кустах.

– Ну, я не знаю… – замялся Бартоломью.

– Короче, Склифосовский! – рявкнул я. – Идешь или нет?

– Ладно, пошли.

Пообщавшись с домофоном, мы зашли в подъезд и поднялись на третий этаж. Егор Евграфович встретил нас в прихожей, жизнерадостный, улыбающийся, с торчащими вокруг лысины клоками седых волос.

– Заходите, Александр! – воскликнул он, потискав мою руку. – И вы, молодой человек… Как вас зовут?

– Антон, – отозвался несколько опешивший от такого напора Бартоломью.

Наш худред привык сам заваливать людей потоками слов, а не выступать в качестве слушателя.

– Антон? Отлично! – Доцент возликовал так, словно его познакомили с самим Владимиром Владимировичем. – И торт? О, просто чудесно! Заходите в комнату и рассказывайте все!

Обиталище Егора Евграфовича очень сильно напоминало библиотеку. Книжные шкафы и стеллажи оккупировали бо́льшую часть площади, у окна громоздился письменный стол со старинной лампой в виде задравшего хобот слона. На столешнице с трудом можно было найти свободный участок, все занимали кипы бумаг и раскрытые фолианты.

Для доцента его наука заменяла все, и поэтому неудивительно, что жил он один.

– Сначала чай! – объявил Егор Евграфович и вместе с тортом умчался на кухню, оттуда донесся плеск и звон посуды.

– А я думал, что такие ученые вымерли, – сказал Бартоломью с необычной для него робостью.

– На наше счастье – нет, – ответил я и осторожно уселся на старый диван цвета тараканьих надкрылий.

Купленный нами торт оказался приторным, и я с трудом впихнул в себя один-единственный кусок. Зато Егор Евграфович с видимым удовольствием умял два, после чего вопросительно на меня уставился.

– Значит, так, – произнес я и принялся рассказывать.

Сначала поведал о том, что видел сам, затем показал фотки на «лейке» Антона, а напоследок вытащил из кармана металлический диск с узорами. Когда он брякнулся на столешницу, светло-голубые глаза доцента округлились, и в них мелькнуло что-то, похожее на испуг.

– О, вот это да… – проговорил он севшим голосом. – Не думал, что увижу такое.

– А что это? – поинтересовался я.

– Этому алфавиту, – доцент осторожно коснулся золотисто-белой поверхности, – куда больше тысячелетий, чем можно представить. Похожие знаки встречаются в «Мистериях червя» Людвига Принна, «Невыразимых культах» фон Юнста и в еще одной книге, чье название мне не хотелось бы упоминать. По преданиям, ими пользовались те, кто владел Землей до людей, порождения времен, от которых остались лишь отголоски легенд, но даже эти отголоски способны до полусмерти напугать того, кто отважится заглянуть в прошлое…

Эта речь была так не похожа на обычную манеру Егора Евграфовича, что я с подозрением глянул на торт – не намешали ли туда неведомые «кулинары» доброй порции ЛСД?

– Алфавит? Разве это буквы? – спросил Антон. – Больше на рисунки похоже. И что-то я не помню, чтобы динозавры умели писать. Или вы думаете, что до нас на этой планете были другие цивилизации?

– В прошлом много такого, о чем мы, к счастью, до сих пор не знаем, – сухо ответил доцент. – А буквами может служить все что угодно – даже элементы ДНК или орбиты астероидов.

– Ладно, это, конечно, хорошо, – решил я вернуть разговор с небес на землю. – Но что насчет ритуала и цацки? Кто мог зарезать троих молодых парней и обронить вот эту штуковину?

– Да… – Егор Евграфович глубоко вздохнул и потер лоб. – Похожие убийства практиковались аборигенами Тасмании и некоторых островов Океании, причем проводились они крайне редко, в так называемые каменные, или «узловые», годы, когда требовалось задобрить обитающего на дне моря древнего зловещего бога по имени то ли Царогуа, то ли Затошуа. Жертвам отрезали уды, снимали скальп, а затем распарывали чрево и оставляли умирать. Да, и обязательно выкладывали из них такую же фигуру, как на ваших снимках. Насчет извлечения селезенки ничего сказать не могу, ибо такие подробности до нас не дошли. А это… – он осторожно взял находку Антона и перевернул ее. – Хм, этот символ я знаю. Его использует Церковь Святой Воды, существующая ныне якобы христианская секта.

– Якобы христианская? Это как? – удивился я.

– Они провозглашают, что верят во Христа, но при этом не носят крестов и ведут себя странно, – доцент положил металлический кругляш обратно на стол. – Никаких сведений о том, что творится в их молельных домах, нет, попытки исследований, предпринятые во Франции и Швеции, провалились. ЦСВ появилась лет двадцать назад в Скандинавии и сейчас действует по всей средней и северной Европе. Есть у них отделение и в Москве…

– Очень хорошо. Спасибо. Вы здорово нам помогли, – сказал я, а в башке у меня началось шевеление.

Вот она, ниточка, даже скорее канат – злобные сектанты приносят человеческие жертвы, отечество в опасности и все такое… Отличный задел для статьи, вот только при чем тут Тасмания и Океания? Или лидеры этой Церкви Святой Воды все родом из тех мест?

В общем, еще разбираться и разбираться.

– Пойдем, Антон, – я запихнул металлический кругляш в карман и поднялся. – Как будет статья, обязательно пришлю вам экземпляр журнала.

– Не стоит беспокоиться, – Егор Евграфович улыбнулся и махнул рукой. – Сам куплю.

Он проводил нас до прихожей, и мы вышли в полутемный подъезд.

– Ух ты! Ну, надо же! – воскликнул Бартоломью, когда мы затопали вниз по лестнице. – Как быстро все распуталось! Церковь Святой Воды! Ты будешь звонить тому капитану?

– Пока нет, – сказал я. – Менты только всех распугают, и тогда добыть информацию будет сложно. Нанесем визит в местное отделение этой секты, поглядим, что там да как…

– А откуда ты узнаешь, где оно находится?

– Как откуда? – я поглядел на Антона с легким недоумением и покачал головой. – Есть место, где можно отыскать все что угодно, даже прямой телефон Барака Обамы, фотографии голой Ксюши Собчак, а также местонахождение тайной базы нацистов в Антарктиде. И называется оно Интернет!

Бартоломью пристыженно засопел.

Оказавшись в машине, я вынул из бардачка КПК и приступил к поискам. Они заняли не более трех минут, и результатом стал адрес московского отделения Церкви Святой Воды – Малый Матросский переулок, дом два.

– Это где? – спросил Аркадий. – Сейчас поедем?

– Где-то в Сокольниках, – ответил я. – Думаю, что нынче там никого нет, так что отправимся на разведку утром. Чтобы в девять часов как штык был у моего подъезда и гудел клаксоном! А ты, Антон, к этому времени тоже должен быть готов к труду и обороне.

– Но сейчас же половина первого! – возмутился Бартоломью. – А когда спать?

– Когда я работаю, я вообще не сплю, – сообщил я сладеньким голосом маньяка-педофила.

По ночным улицам мы быстренько доставили труженика «Фотошопа» к его дому неподалеку от станции метро «Шоссе Энтузиастов», после чего Аркадий довез домой и меня. Амбалов или следов их пребывания около подъезда не обнаружилось, и я без приключений добрался до собственной двери.

Но, едва войдя в квартиру, осознал, что тут кто-то есть…

Сам не понял, то ли уловил незнакомый запах, то ли донесшийся из кабинета звук. Я замер, надеясь, что вошел достаточно тихо, и пытаясь сообразить, кто мог сюда явиться.

Те громилы? Или еще какие уроды, жаждущие комиссарского тела?

Немного выждав, я бесшумно двинулся по коридору. Ключи зажал в кулаке – на крайний случай послужат в качестве кастета. Осторожно заглянул в кабинет – все тихо, никого нет.

У прикрытой двери в спальню задержался и уловил доносившееся изнутри тихое дыхание. Я прикинул, что стоит сделать – пнуть дверь, ворваться внутрь, перекатиться по полу и…

– Эй, Пат, ты где там? – позвали изнутри игривым голосом. – Я слышала, как ты вошел!

Я вздрогнул и обозвал себя параноидальным ослом.

Даша, которую я оставил в ресторане, решила добраться до моей койки без посторонней помощи. И добралась, благо ключи от квартиры я ей вручил еще несколько дней назад.

Как я мог о ней забыть?

– Па-ат! – протянули изнутри. – Это ты? Нехорошо заставлять девушку ждать!

Я толкнул дверь, вошел и нажал на выключатель.

На моей кровати, томно раскинувшись на черной простыне, возлежала богиня. Пепельные волосы струились, зеленые глаза горели, розовые губки были приоткрыты. Под короткой ночной рубашкой угадывались очертания высокой груди, а длинные ноги вызвали бы эрекцию даже у стойкого аскета.

– Ну, иди же сюда, проказник, – Даша улыбнулась. – Или ты не рад мне?

– Рад, – ответил я, думая о том, что сегодня мне и в самом деле не придется спать. Вот брякнешь порой какую-нибудь ерунду, а она потом оказывается правдой. – И сейчас я это докажу!

Я погасил свет и с разбегу прыгнул на кровать.

А вскоре в темной комнате стало много шорохов, скрипов и постанываний.

Мобильник затрезвонил в восемь сорок пять.

Если учесть, что заснул я около шести, то это было чертовски рано.

– Пат-пат-патрясающе, – пробормотал я, пытаясь нашарить чертов аппарат, оставшийся где-то на полу вместе с джинсами, рубахой и прочей одеждой. – Где же ты, зараза?

Рядом заворочалась Даша, недовольно вздохнула, прижалась ко мне грудью.

Отогнав желание плюнуть на все и продолжить ночные упражнения, я нашарил зловредный телефон. Обнаружил, что звонит Аркадий, и проклял себя за то, что вчера назначил встречу на девять.

Мог бы и на десять договориться, и на одиннадцать.

– Але? – сказал я.

– Привет, Пат, – ядовито поздоровался водила. – Буду у твоего подъезда через двадцать минут.

– Хорошо, я выхожу.

Выходить никуда не хотелось, хотелось спать, а если уж не спать, так на пару с Дашей, чтобы кровать тряслась…

Но если дал слово – деваться некуда.

Поэтому я встал и поплелся в ванную. Контрастный душ сделал свое дело, и после него я ощутил себя несколько бодрее. Торопливо влил в себя кружку кофе без сахара и сожрал найденное в холодильнике яблоко. А когда направился к двери, на пути у меня оказалась Даша.

Вновь богиня, но на этот раз несколько раздраженная.

– Ты куда? – спросила она, хмурясь. – Опять меня бросаешь?

– Прости, свет очей моих, но работа ждет, – сказал я, состроив скорбную гримасу. – У нас была волшебная ночь, но всякое волшебство когда-нибудь заканчивается. Так что я…

– Ты – самый обыкновенный засранец! – выпалила Даша, развернулась и ушла в спальню.

Судя по звукам, она принялась собираться.

О том, чтобы тратить время на объяснения, на попытки успокоить барышню, я и не подумал. Если она сейчас уйдет – так и ладно, потом вернется. А если не вернется, то невелика беда – Москва набита легкими на съем красивыми девицами, да и в сотовом у меня полсотни номеров…

Так что я натянул кроссовки, бросил контрольный взгляд в зеркало и вышел за дверь.

Белый «Лексус» ждал меня у подъезда, внутри зевал Аркадий, а на заднем сиденье – вот чудо из чудес! – виднелся Бартоломью, хмурый, невыспавшийся, но решительный и готовый в бой.

– Привет, – сказал я, забравшись в машину. – Ну что, поедем, нанесем визит малым матросам?

– Надеюсь, что они уже не спят, – мрачно заявил Антон. – Хотя суббота сегодня.

– Там на сайте было расписание приема, – покровительственно поглядел я на него. – Кажный день, с десяти до двенадцати. Вот и проверим, правда это или нет. Трогай, возница!

«Возница» Аркадий вдавил педаль газа в пол, и мы помчались по утренней Москве.

Отыскать Малый Матросский переулок оказалось задачей непростой. Большой мы нашли сразу, десантировались из машины и принялись таскаться по окрестностям, опрашивая всех попадавшихся аборигенов, включая кошек и ворон. Повезло Антону, имевшему беседу с древней старушкой, которая, если судить по виду, обитала в этих местах чуть ли не со времен Петра Первого.

Следуя указаниям Бартоломью, мы добрались до хитро спрятанного между дворов отрезка асфальта длиной метров сто. А на том месте, где полагалось находиться дому номер два, обнаружили вполне современного вида офисное здание в три этажа с множеством вывесок у входа.

– Нашли, – сказал Аркадий, притормаживая так, чтобы не попасть в поле зрения камер местной службы безопасности.

– Когда за дело берусь я, неудачи быть не может! – объявил я с достойным Наполеона пафосом. – Антон, сними эту обитель греха с нескольких ракурсов, а я пойду, выясню, пустят ли меня внутрь.

До десяти оставалось еще двадцать минут, но для разведки никогда не бывает рано.

Мы с Бартоломью вылезли из «Лексуса», он защелкал «лейкой», а я направился к дому. Изучив вывески, обнаружил среди них ту, на которой золотом по черни было написано «Церковь Святой Воды», а под надписью размещался маленький крестик.

– То, что нужно, – сказал я и нажал кнопку сбоку от двери.

Дверь с гудением распахнулась, я вошел и очутился в крохотном тамбуре под взглядом стоявшего за конторкой охранника в черной униформе, толстого, усатого и чем-то недовольного.

– Слушаю вас, – выдавил он из себя.

– Привет тебе, о брат мой во Христе! – решил я сыграть восторженного неофита. – Хотелось бы мне попасть к возлюбленным отцам нашим, что служат Господу в Церкви Святой Воды!

Охранник икнул, выпучил глаза:

– Э… хм… они с десяти. И вообще, у них прием только по предварительной записи.

– Вера не бывает по записи! – проникновенно сообщил я. – Или в Царствие Небесное тоже нужно звонить заранее?

– Приходите после десяти, – охранник слегка оправился. – И без записи я пустить вас не могу.

– О горе мне, горе, грехи тяжкие смущают душу мою… – бормоча подобную ересь, я выбрался на улицу.

Ну, ничего, если меня не хотят пускать тут, найдем другой путь. В любую крепость всегда ведет множество лазеек, а уж проникнуть в офисное здание, не сталкиваясь с охраной, сможет даже туповатый семиклассник.

Я обошел строение со всех сторон, держась вне поля зрения камер, и с удовлетворением обнаружил служебный вход, а рядом с ним – махавшего метлой таджика. Хруст возникшей в моих руках тысячной купюры он уловил метров с двадцати, воровато оглянулся и рванул ко мне через улицу.

– Привет, – сказал я, помахивая зеленой бумажкой. – Заработать хочешь?

– Таа… – сказал таджик, провожая мою руку алчным взглядом.

– Мне надо попасть внутрь. Ведь у тебя есть ключ?

– Таа… – на смуглом лице, покрытом черной щетиной, возникло сомнение. – Только там камера висит, смотрит все время. Охрана увидит – ругаться будет, я без работы останусь.

– Не увидит. Мы ее отвлечем, – я поглядел на наручные часы. – Встречаемся на этом же месте через пятнадцать минут. Понял меня?

Он кивнул, и я поперся обратно к машине – обеспечивать пункт «б» моего плана.

Уговорить Антона оказалось даже легче, чем соблазнить денежкой гордое дитя степей.

– Я легко! Запросто! – восклицал Бартоломью, пыша энтузиазмом, точно газовая горелка – жаром.

– Мне не надо запросто. Мне нужно вовремя. Необходимо отвлечь охранника, – твердил я, помня о том, что излишний энтузиазм погубил не одно хорошее дело, – чтобы он пять минут не пялился на монитор. Неси пургу, что ты явился фотографировать интерьер, размахивай «лейкой», редакционным удостоверением… только в руки ему не давай.

– Я все понял.

– Точно так же сказал Василий Иваныч Петьке, а затем утоп в реке Урал, – сурово напомнил я. – Сверим часы. Ровно через десять минут, в десять ноль пять, начинаем операцию «Али-Баба».

– Почему Али-Баба? – спросил Аркадий.

– А потому, что в наличии имеется пещера с сокровищами, в которую нужно проникнуть, – ответил я. – Ну а сорок разбойников наверняка тусуются где-нибудь неподалеку. Итак, Антон, повторяю задание: ты входишь вон в ту дверь и отвлекаешь охранника…

Через пять минут, убедившись, что Бартоломью вроде бы все усвоил, я поспешил на рандеву с таджикским союзником. Тот обнаружился на месте – с метлой в руках и жадной опаской в глазах.

– Ты не террорист, а? – проявил неожиданную подозрительность этот доморощенный Равшан.

– Где я бомбу спрятал, по-твоему? – спросил я, глядя на часы. – Даже пистолета нет. Все, пошли…

Настал самый ответственный момент – если Антон не слажает, то охранник не заметит, что я проник в здание. А если слажает, то внутри меня ждет «радушный» прием…

Мы подошли к двери, оказавшись в поле зрения висевшей над ней камеры. Я отвернулся, чтобы на пленку не попала моя харя. Таджик прислонил прямоугольник пропуска к панели сканера, тот пикнул, замок с негромким щелчком открылся. Сделав пару быстрых шагов, я оказался внутри «пещеры с сокровищами».

– Теньги тавай, – дитя степей протянуло замурзанную ладошку.

– Держи. Заработал честно, – я выдал союзнику положенное вознаграждение и затопал в глубь здания.

Судя по тому, что никто не спешил меня встречать, все обошлось.

Офис Церкви Святой Воды я обнаружил на втором этаже, в самом конце коридора. Толкнул дверь с висящим на ней крохотным крестом и оказался в просторном, неожиданно темном помещении.

На шорох обернулся сидевший за письменным столом лупоглазый тощий тип в сером костюме.

– Вам кого? – осведомился он.

– Ну, как же? – искренне удивился я. – Хочу найти своих собратьев по вере! Постигнуть истинную суть полета Мухаммеда в рай, а также хождения Христа по водам Гефсиманского сада! Раскрыть природу Будды. Короче говоря, узнать, почем тут опиум для народа!

Неся всю эту галиматью, я приближался к столу и изучал обстановку.

Полутьму создавали опущенные жалюзи, а вообще помещение менее всего напоминало резиденцию религиозной организации. Никаких священных символов, даже книг, обычный офис – столы с мониторами, здоровущий принтер-ксерокс на тумбочке, пластиковые папки в шкафу.

Разве что в углу располагался огромный аквариум, заполненный то ли тиной, то ли на редкость мутной зеленоватой водой. Да на полке, висевшей на стене, стояли несколько статуэток из черного камня.

– Вы сумасшедший? Как вы сюда попали? – в голосе лупоглазого появились истеричные нотки.

– Вот тут ты меня уел, приятель, – я без приглашения опустился на стул для посетителей и решил, что здесь сработает тактика «удара в лоб». – Я, собственно, пришел насчет убийства.

Лупоглазый вздрогнул, нервно заморгал.

– Какого убийства? – спросил он.

– А того, что было совершено вчера на берегу одного из водохранилищ Московской области, – туманно ответил я. – У нас есть основания предполагать, что к нему причастна ваша церковь.

Надо брать этого типа за жабры, пока он испуган.

– Вы что, нет. Этого не может быть… – заговорил он быстро, подобострастно. – Откуда такие сведения?

– Мы мирные люди, и наш бронепоезд, и все такое? – Я ухмыльнулся, а едва собеседник чуточку расслабился, вновь перешел в атаку. – От свидетелей! Прихожан вашей церкви видели на месте преступления!

– Там не могло быть свиде… – он осекся, но было поздно.

– Где «там»? И почему вы так уверены, что свидетелей не могло… – тут я сбился, поскольку мне показалось, что в заполнявшей аквариум мути мелькнуло что-то похожее на гофрированный шланг.

– Я не желаю с вами разговаривать! – запищал лупоглазый. – Предъявите документы!

– Это можно, – я полез в карман джинсов, собираясь достать редакционное удостоверение и еще слегка повалять дурака. – Наше отделение занимается такими преступлениями, как…

Тут я сбился во второй раз – неслыханное дело! – поскольку взгляд мой зацепился за одну из статуэток на полке. И этого взгляда оказалось достаточно, чтобы сердце мое заледенело, а волосы на затылке зашевелились.

Фигурка была высотой сантиметров двадцать, и изображала она сидящую человекоподобную тварь с крыльями за спиной. Тело ее покрывала чешуя, на конечностях имелись длинные когти, а с похожей на осьминожью башки свешивались пучки длинных щупалец.

Вроде бы ничего жуткого, в любом фильме ужасов можно встретить гадов померзостнее. Но все же эта статуэтка вызвала у меня страх, да такой сильный, что я на миг онемел.

– Документы! – повторил лупоглазый, и тут негромко щелкнула открывшаяся дверь.

В офис Церкви Святой Воды вошел высокий холеный старикан с блестящей лысиной и черными, глубоко посаженными глазами. Блеснул бриллиант в зажиме на галстуке, качнулся рукав дорогого костюма, открывая золотой «Ролекс» за бешеную тьму баксов.

Выражение лица моего собеседника изменилось – ярость ушла, испуг усилился, но к нему добавилось подобострастие.

– Кто это? – спросил старик голосом гулким, как эхо горного обвала.

Кожа у лысого была смуглой, двигался он странно, скособочившись, но не похоже, чтобы это ему особенно мешало. Говорил по-русски с легким, почти неслышным акцентом.

Иностранец? Полинезийский вождь этого святоводного балагана?

– Не могу знать, – ответил лупоглазый, вскакивая. – Ворвался только что, вопросы задает…

Старик посмотрел на меня, черные глаза вспыхнули злобой и презрением.

– Наглый безмозглый писака, – холодно сказал он. – Сам уйдешь или мне охрану вызвать?

– Сам.

Я поднялся, и в этот момент ощутил запах – дорогой парфюм, который лысый, судя по всему, лил на себя ведрами, и под ним – резкую, вызывающую отвращение вонь.

Ту самую, что я уловил на месте убийства.

Так что, этот холеный дедуган был на берегу Клязьминского водохранилища?

– Вон! – прорычал старик, и только оказавшись у двери, я осознал, что безропотно подчинился приказу.

Ну, ничего, я тебе еще покажу, колдун заморский!

– До встречи, парни, – сказал я, обернувшись. – Мы еще вместе помедитируем, узнаем природу кузькиной матери.

И, оставив поле словесной баталии за собой, вышел в коридор.

Из здания я выбрался тем же путем, что и вошел – через служебный вход.

Незачем зря смущать усатого охранника и испытывать крепость его нервной системы.

– Ну что? – встретил меня вопросом скучавший у машины Бартоломью.

– Истинно говорю вам, – загундосил я голосом дешевого проповедника, – если кто не утонет, то не воскреснет во славу Божию. Ибо только вода дает жизнь вечную. Постигнув таинства священные, вам ныне я их передам.

Глаза Антона округлились, в них возникла растерянность.

Испортил всю малину высунувшийся из окошка «Лексуса» Аркадий, который раздраженно заявил:

– И не стыдно?

– Нет, – честно сказал я. – Просто я люблю придуриваться. Вот, изобразил, что злобные сектанты меня зомбировали, закодировали, ну и так далее. А вы видели такого лысого дедугана?

– Я его даже сфоткал три или четыре раза, пока он к дверям шел, – с гордостью сообщил Бартоломью. – Еще бы не заметить, вон он на какой тачке приехал! Ух ты, ай-яй-яй!

На обочине рядом с входом в офисное здание, во чреве которого пряталась Церковь Святой Воды, стоял длинный роскошный черный «Роллс-ройс», вполне достойный возить султанов и президентов.

– Да, машина – супер, – одобрил я, после чего кратко поведал соратникам о своих похождениях в логове потенциального противника. – Так что сейчас я связываюсь с шефом, и вы везете в редакцию весь собранный материал – фотки, мои заметки. А я попробую последить за лысым хмырем.

Физиономия Антона обиженно вытянулась:

– Один?

– Один, – отрезал я. – В одиночку проще маскироваться, да и машина наша слишком заметная.

Не хватало еще, чтобы этот увалень попытался играть в шпиона.

Подавив бунт на корабле, я вытащил телефон и связался с шефом. Тот выслушал мой доклад, не перебивая, только пару раз удивленно хмыкнул, а когда я поделился планами, сказал:

– Пусть едут. Я на месте, гляну, что вы там нарыли. А ты будь осторожнее. Ты понимаешь?

– Да, – бодро ответил я. – Всеми средствами обеспечу целостность собственного организма.

– Шутник, – буркнул шеф и, как обычно, отключился, не прощаясь.

– Летите, голуби, – сказал я Антону и Аркадию. – Начальство ждет.

Водила осклабился, фотокор-худред помахал мне ручкой, белый «Лексус» с ревом исчез за поворотом, и я остался в Малом Матросском переулке один. Проливать слезы по этому поводу я не стал, а набрал номер знакомого таксиста по кличке Камаз, и вызвал его на подмогу.

Камаз был мужчиной тертым, бывшим ментом, и на него я мог положиться.

Назвав ему место встречи, я вразвалочку зашагал к «Роллс-ройсу», имея целью не столько машину, сколько решившего покурить шофера – рослого, плечистого, в синей с золотом униформе.

– Здорово, земляк, – сказал я ему. – Классная у тебя тачка!

– Если бы у меня, – буркнул шофер без особого дружелюбия. – Я при ней только состою.

– Да ну? – поразился я. – Это типа такси, что ли?

Через пять минут я знал, что моего собеседника зовут Алексеем, что работает он в фирме «Пять звезд», предоставляющей в аренду богатым шишкам всяческие лимузины. Что сегодня он на смене с восьми утра и возит лысого смуглого старичину, отлично говорящего по-русски, но велевшего называть себя «мистером Джаваном».

– Черт его знает, кто он такой, – делился Алексей, размахивая сигаретой. – Араб не араб, макаронник не макаронник. Я всяких возил, даже саму Мадонну один раз, а уж олигархов и забугорных бизнесменов – не сосчитать. Привык разбираться, кто есть кто, а этого понять не могу. Иной раз поймаешь его взгляд в зеркале – и жуть пробирает… Глаза черные, злые…

Болтая вот так с шофером «Роллс-ройса», я, конечно, рисковал.

Холеный дедуган наверняка запомнил меня, и, обнаружь он мою хитрую физиономию рядом с лимузином, неприятности могут быть и у меня, и у словоохотливого Алексея.

Но все обошлось.

– Да, вот как бывает, – сказал я, увидев, что у перекрестка остановился серый «Форд Фокус» Камаза. – Ладно, не грусти, дружище, еще будут Мадонны в твоей машине. Пора мне.

– Счастливо, – Алексей кивнул, и я затопал к такси.

Камаз поприветствовал меня, как обычно – скорчил мрачную рожу и сунул сложенную лодочкой ладонь.

– Привет, – сказал я, пожав ее. – Интуиция подсказывает мне, что сегодня ты хорошо заработаешь.

– Да? – Камаз, родившийся в Набережных Челнах и там нареченный Ринатом, слегка оживился.

– Видишь тот роскошный «лапоть»? – я ткнул в сторону «Роллс-ройса». – Будем за ним кататься, пока каталки не отвалятся. Только чтобы нас не заметили. Обеспечишь, татарская морда?

– Обижаешь, – Камаз поглядел на меня осуждающе. – Забирайся.

Через пятнадцать минут после того, как я устроился в пропахшем табаком салоне «Форда», мистер Джаван покинул офис Церкви Святой Воды. Сел в лимузин, и тот плавно, бесшумно тронулся.

– Экий тип, – прокомментировал Камаз. – Сейчас сядем ему на хвост, мягко и чисто…

Не знаю, чем он конкретно занимался во время службы в милиции, но водит Ринат отменно, хорошо знает Москву и умеет следовать за другой машиной так, что в ней ничего не заподозрят.

Сначала мы поехали в сторону центра и некоторое время проторчали в районе Чистых прудов – мы на улице, в автомобиле, а мистер Джаван – в офисе по работе с ВИП-клиентами «АБВГД-банка». Переместились к ресторану «Кантинетта Антинори», что в Денежном переулке, прямо за зданием МИДа. Тут я воспользовался обеденным перерывом «клиента», чтобы слопать шаурму в уличном ларьке.

А то со вчерашнего ужина в «Борее» нормально не ел.

Из ресторана «Роллс-ройс» двинулся в сторону северной окраины.

– Куда это он? – спросил Камаз, когда мы миновали железнодорожную платформу Дегунино. – Я в этой местности не шибко ориентируюсь, но делать тут подобному типу нечего…

– А я почем знаю? – пожал я плечами. – Может, у него дела какие с местными гопниками?

Камаз посмотрел на меня мрачно, но ничего больше не сказал.

Несколько поворотов, пара безлюдных улочек, и мы оказались на узкой дорожке среди задрипанных гаражей. «Роллс-ройс», кативший в полусотне метров впереди, ушел за поворот.

– А ну-ка, стой, – сказал я, понимая, что дальше незаметной слежки не выйдет. – Я пешком пройдусь, гляну, что там да как.

– Давай, – Камаз тормознул. – Монтировку возьмешь?

– Обойдусь.

Я выбрался из машины и двинулся вперед. Обошел огромную вонючую лужу, вполне способную приютить десяток свиней, и тут услышал позади какой-то скрежет.

Повернув голову, я обнаружил, что ворота одного из гаражей открылись, и изнутри вышли двое злобных молодцев довольно-таки пропитого вида, и каждый – с бейсбольной битой в руке.

– «Вот так сюрприз», – сказала принцесса, обнаружив, что в бок ей упирается совсем не горошина, – пробормотал я, раздумывая, что предпринять. – Эй, ребятишки, может, побеседуем?

Пусть эти уроды не умеют как следует владеть оружием, пусть я в куда лучшей форме, все равно их вполне хватит, чтобы измолотить меня до полусмерти. Впрочем, удрать-то я всегда успею…

Один из злобных молодцев заулыбался, обнажив гнилые зубы, а в следующий момент выяснилось, что насчет бегства я ошибся. Уловив за спиной шорох, я попытался развернуться. Но не успел, поскольку что-то шарахнуло меня по затылку и сознание выпорхнуло из моей башки.