Читать книгу Слишком много щупалец - Дмитрий Казаков - Страница 5

Когда мы выбрались на Рыночную площадь, я вытащил из кармана сотовый телефон и с удивлением обнаружил, что прошло целых три часа. То ли с моим восприятием что-то случилось, то ли в номере тринадцать гостиницы «Под розой» время шло с необычной скоростью.

– Ну надо же, ничего себе, – сказал Антон. – Этот старик такой безумный! Похоже, он сам верит в то, о чем говорит! Во всех этих Древнейших и прочую муть! Ну и бред, ха-ха-ха!

Но смех у него вышел натужным, совершенно неестественным.

Я и сам после визита к пану Твардовскому чувствовал себя странно, голова казалась тяжелой и пустой. Шумный и яркий Краков выглядел сном, миражом, который исчезнет, стоит моргнуть, и откроется ледяная бездна, заполненная исполинскими, могущественными, древними тенями…

– Не такой и бред, – сказала Ангелика. – Что-то же он сделал с твоим фотоаппаратом.

Бартоломью, тащивший «Никон» за разорванный ремешок, мрачно засопел.

– Стоп! – сказал я. – Надо слегка освежить восприятие, то есть выпить.

Никто спорить со мной не стал, и мы быстренько заскочили в крохотный кабачок, называвшийся «Под солнцем». Белокурая бестия заказала кофе, мы с Антоном – по пиву, и каждому еще досталось по «обважанке» – краковскому бублику.

В прокуренной забегаловке, среди пьющих и жующих людей, мне сделалось легче, тяжелый дурман начал испаряться из башки. А уж после нескольких глотков пива все окончательно пришло в норму.

– Да, так гораздо лучше, – сказал я. – Жаль, конечно, что визит к тому запаршивевшему дедушке не оправдал надежд, но ничего не поделаешь. Кое-что в статью все же можно вставить – про СС, про запретные знания. Народ любит про это читать… Слышь, Бартоломью, «лейка» не пострадала?

– Сейчас посмотрим.

Вскоре стало ясно, что «Никон» нормально пережил падение и что даже сохранился тот единственный снимок, который Антон сделал в гостинице. На нем, правда, обнаружилось нечто чудное: узнаваемый интерьер кабинета Твардовского, стопки книг, жаровня, но вместо хозяина – угольно-черный силуэт, точно дыра в изображении, провал в бездну.

– Глюк какой, что ли? – Бартоломью задумчиво подергал себя за хвостик.

– Наверно, – кивнул я. – Ха, а это ведь жертвенник!

То, что я принял за груду разноцветных кирпичей, на самом деле оказалось алтарем сложной формы: выступы, похожие на контрфорсы, темные щели на боках, и округлая впадина на вершине.

– Да, похоже на то, – согласилась Ангелика.

– Пора звякнуть шефу, отчитаться о проделанной работе. – Я допил пиво и потащил из кармана мобилу. – А то он там волнуется, наверное, слезы платочком утирает, у окна сидючи…

Антон фыркнул – представил, должно быть, нашего Арнольда Тарасовича с кружевным платочком в руке. Ангелика недоуменно нахмурилась – эх, не понять тебе, валькирия немецкая, нашего русского юмора.

В полученном от щедрот барских телефоне я порылся еще ночью, когда мы куковали в пражском аэропорту. Обнаружил там номер шефа, Рэмбо и контакты связных журнала «Вспыш. Ка» по всей Европе.

Арнольд Тарасович взял трубку после первого гудка.

– Слушаю тебя, Пат, – очень тихо сказал он.

– Привет, шеф! Нас еще не убили! – радостно сообщил я, заставив сидевшего за соседним столиком усатого пана нервно икнуть.

Не доевши журек, поляк вскочил и рванул к дверям – решил, должно быть, что рядом с ним пьет пиво страшная русская мафия.

– Не может быть, – в голосе шефа прорезалось что-то похожее на иронию. – Что нового?

Ну, тут уж я молчать не стал.

Подробно и в красках описал, как мы пообщались с сумасшедшим дедушкой, а также вкратце пересказал его бредни. Закончил же утверждением, что товарищ Твардовский однозначно свихнулся и использовать его байки нужно с большой осторожностью.

– Я понял тебя, – сказал шеф. – Но вопрос о том, что делать с полученным материалом и что делать вообще, теперь находится целиком и полностью в твоей компетенции. Ситуация в Москве сложилась исключительно тяжелая. Возвращаться вам смысла нет, для тебя и для Бартоломью сейчас будет безопаснее остаться в Европе. Ты понимаешь?

– Честно говоря, нет, – промямлил я.

– Хорошо, я тебе объясню.

Объяснения эти не заняли много времени, но к моменту, когда Арнольд Тарасович разорвал соединение, я ощущал себя так, словно только что получил чем-то тяжелым и мягким по затылку. В голове звенело, мысли не то что путались, они кружились, точно сухие листья во время урагана, а язык мой, обычно шустрый и гибкий, пребывал в настоящем оцепенении.

Когда я положил мобилу на стол, Антон посмотрел на меня с недоумением, а Ангелика спросила:

– Что-то случилось?

– Э… хм, ну… – выдавил я из себя.

Случилось? Это еще очень мягко сказано! Чтобы шеф, великий, могучий и ужасный, способный на равных бодаться с ФСБ и прочими госконторами, оказался зажат в угол! Такого я до сего дня не мог вообразить и в пьяном сне.

Надо отдать должное рассудительности белокурой бестии. Она не стала тратить времени на разговоры, а повернулась и махнула официанту. Тот получил заказ и умчался, а через пару минут вернулся и притащил на лакированном подносе граненый стакан с водкой.

Весь мир уверен, что каждый русский выпивает такой перед завтраком.

– Давай, – сказала Ангелика, пододвигая посудину ко мне. – Тебе нужно прийти в себя.

– Ты что, с ума сошла? – обрел я дар речи. – Я тебе что, алкаш, пить в одиночестве и без закуски? Антон, хоть ты меня поддержи! Эй, приятель, давай еще один стакан и жратвы какой-нибудь!

Официант удивительным образом понял русскую речь.

Второго граненого раритета в кабачке, правда, не нашлось, и нам притащили обычный, круглый. Но зато к нему подали добрую порцию настоящего бигоса – горячего блюда из мясного ассорти, грибов и кислой капусты.

Лучшей закуски под водку трудно представить.

Мы с Бартоломью разделили алкоголь по-братски, то бишь ему пятьдесят грамм, а мне все остальное. Я глубоко вздохнул и на радость посетителям кабачка опустошил стакан.

На несколько секунд впал в ступор, а затем понял, что начинаю оживать.

– Слишком много новостей для одного дня… – сказал я, схватил ложку и принялся за бигос.

Опустошив тарелку, я перевел дух и пересказал соратникам беседу с шефом.

Церковь Святой Воды и мистер Джаван оказались шиты не то что не лыком, а даже и не дратвой. Ответ на наш налет не заставил себя ждать – иск ЦСВ непосредственно к холдингу «Век-0», в который входит «Вспыш. Ка», плюс куча ударов с разных сторон. Неожиданные претензии со стороны деловых партнеров, серьезная коммунальная авария в том здании, где находится офис журнала, нападение на загородный дом Арнольда Тарасовича, едва не попавший в автомобильную аварию Рэмбо – все это случилось за один день.

Шефа вынудили заниматься множеством проблем, обороняться по всем направлениям плюс дали понять, что ни он, ни его люди не могут чувствовать себя в безопасности.

Поэтому мы – настоящий диверсионный отряд – не можем рассчитывать на какую-либо поддержку, кроме информационной, и должны действовать на свой страх и риск. Задача же остается прежней – собрать весь возможный компромат на Джавана Сингха и подготовить «убойную» статью.

– Он обещал через часок-другой скинуть дополнительные материалы, – сказал я в завершение. – Насчет того, где у нашего лысого «друга» имеются деловые интересы и собственность. А потом будет только сообщать о перемещениях Джавана, на большее нет ресурсов.

– Но как же это? – растерянно проговорил Бартоломью. – Нас что… бросили?

Я кивнул.

Сам, откровенно говоря, привык к тому, что за спиной всегда стоит шеф и что если враг окажется слишком силен для меня, я могу положиться на Рэмбо и его команду. Сейчас же мы остались вдвоем, ну, или втроем, если считать Ангелику, а противник у нас такой, что не позавидуешь, – могущественный богатый засранец, занимающийся темными делишками.

– И что вы собираетесь делать? – спросила наша шпионка.

– Партия сказала: «Надо!» – комсомол ответил: «Есть!» – вспомнил я лозунг времен социализма. – Будем барахтаться. Попытаемся пощипать злодейского дядю и не дать его подручным-сектантам нас убить. А ты сама, – я поглядел прямо в небесно-голубые глаза, – с нами?

Она задумчиво посмотрела на меня, на Антона и лишь затем ответила:

– Ту задачу, которую поставил мне генерал, я выполнила. Встреча с Ежи Твардовским состоялась. Формально я не имею перед вами никаких обязательств. Но герр Арнольд как-то раз выручил меня из больших неприятностей. Поэтому я должна подумать. Хотя бы до утра.

– Заметано, – я ощутил, что начинаю пьянеть. – Давай заплатим и пойдем проветримся.

Гуляли мы не особенно долго: заглянули на холм Вавель, полюбовались замком и памятником Тадеушу Костюшко. В кафедральном костеле потаращились на гробницу епископа Каэтана Солтыка, украшенную скорбящими девами и деловитыми ангелами. Поглазели на туристов, образовавших очередь к пещере с аттракционом «огнедышащий краковский дракон».

Тут я ощутил, что хмель выветрился, а мозги пришли в рабочее состояние, и предложил вернуться в гостиницу. Бартоломью воспротивился было, но взглянул на мою суровую харю, и мы двинулись в обратный путь.

Когда выбрались на Рыночную площадь, меня одолело ощущение, что в спину кто-то пялится. Я оглянулся, но не обнаружил ничего подозрительного, хотя в толпе гуляющих соглядатаю укрыться легче легкого.

– Ты чего? – спросил Антон.

– Не знаю, – я поежился. – Такое ощущение… нет, не знаю.

– Нас «ведут», – сказала Ангелика спокойно, почти равнодушно. – От самого костела. Вот только не могу понять, кто и каким образом, и это меня немножко смущает. Пойдем, нечего стоять. Втроем от профессионально организованной слежки мы все равно не оторвемся.

Чужой взгляд перестал щекотать мне затылок вскоре после ворот Святого Флориана. Но что-то подсказало мне, что нас не оставили в покое, просто слегка ослабили натяжение поводка.

Только когда за спиной сомкнулись двери «Коперника», я почувствовал себя в безопасности.

– Я пойду работать, – сказал я. – А вы как хотите.

Бартоломью, похоже, решил воспользоваться моментом, чтобы перейти в радикальное наступление.

– Нет ли желания посидеть в баре? – спросил он, томно воззрившись на Ангелику и пошевеливая бровями. – Мы могли бы выпить хорошего вина, поговорить, узнать друг друга получше… Я уверен, это стоит того.

Я с трудом удержался от смешка, когда железная леди варианта джуниор холодно ответила:

– Нет, не стоит. Кроме того, у меня есть срочные дела.

Когда она решительно направилась к ресепшену, вид у нашего худреда стал расстроенный, точно у кутенка, которого впервые в жизни посадили на цепь. В глазах появилась обида, а лицо выражало вопрос: «За что?»

– Пойдем, – сказал я мягко и подтолкнул Бартоломью в бок. – Эти женщины, они… сам понимаешь.

Антон издал судорожный вздох и потащился за мной.

Мы поднялись на второй этаж, и я посоветовал ему посмотреть телевизор и расслабиться. А сам вошел в свой номер, вытащил из рюкзака ноутбук и расположился с ним на кровати.

Всякому, кто зарабатывает на жизнь сочинительством, – журналисту, копирайтеру, писателю, сценаристу, – знаком острый зуд в пальцах, что возникает, когда тебя тянет за клаву. К сожалению, появляется он до обидного редко, и большей частью приходится функционировать на голом профессионализме, обыкновенной жадности и жалких крохах энтузиазма.

Но сейчас мне и в самом деле хотелось работать.

Я еще раз проглядел фотки, прочитал материалы, открыл заготовку для статьи и принялся набивать ее содержанием. Кое-что пришлось выкинуть, многое добавить, но основная концепция сохранилась – злобные сектанты во главе с Джаваном угрожают миру.

Работа спорилась, и только в десять вечера я вспомнил, что надо бы заглянуть в почту.

– Что там нам шеф прислал? – пробормотал я, подключаясь к Интернету. – Так, иди-ка к папочке…

В приложении к письму, отправленному на мой адрес с ящика «at@vspysh.ka», обнаружилось настоящее бизнес-досье на «хозяина заводов, газет, пароходов», гражданина Норвегии по имени Ирге О’Дил.

– Чудесно, – проворковал я. – Просто-таки пат-пат-патрясающе… недвижимость в Англии, отели в Норвегии… кофе-шопы в Амстердаме… налоговые декларации, адреса и телефоны, списки работников. Живем, братва. С этим вполне можно пощупать мистера Джавана за мягкое место…

Если, конечно, он первым не доберется до наших задниц.

Чтобы дать отдых глазам, я лег на спину и принялся глядеть в потолок. Через мгновение осознал – что-то впилось мне в филейную часть, и протянул руку, чтобы извлечь источник дискомфорта.

В следующий миг я изумленно вытаращился на покрытый узорами диск из желтого металла.

Это что, находка Бартоломью все это время, с момента визита к Егору Евграфовичу, так и провалялась у меня в кармане, а я про нее ни разу не вспомнил? Ладно, это еще ерунда – почему ее не отобрали обыскивавшие меня злобные молодцы, посланные Джаваном? И как на нее не среагировали металлоискатели в аэропортах? Да и моя задница, если уж на то пошло?

Эта штука должна была воткнуться в нее еще в чартере, летевшем из Москвы в Прагу.

«Что-то тут нечисто», – подумал я, разглядывая белесовато-золотистую поверхность, завитушки и волны, образующие контуры неких увитых водорослями сооружений.

И вновь меня посетило ощущение, что я держу нечто совершенно чуждое всей человеческой культуре, накатило чувство неземного холода, исходящего от незамысловатой, в общем-то, вещицы.

– Чтоб тебя, – сказал я и бросил диск на пол.

Он упал совершенно бесшумно, словно мягкая игрушка.

Я вернулся к статье, но драйв и ясность мысли безвозвратно ушли, на смену им явилась отупляющая усталость. Тело вспомнило о том, что прошлую ночь провело без сна и что в Москве сейчас вообще эти сутки уже закончились.

Я сохранил файл и выключил ноут, посетил душ и благополучно шлепнулся спать.

Уж мудренее утро вечера или нет – неясно, но продуктивнее точно, по крайней мере для меня.

Проснулся я от тяжелого удара в дверь, подскочил на кровати и попытался сообразить – приснилось или нет?

За окнами царил мрак, а значит, я очнулся в тот короткий момент, когда июньская ночь становится по-настоящему темной. В коридоре вроде было тихо, а в номере зверски воняло – то ли тухлой рыбой, то ли лягушачьей икрой.

Не успел я удивиться по этому поводу, как последовал второй удар, и дверь слетела с петель. С грохотом шлепнулась на пол, на фоне освещенного проема показался сутулый приземистый силуэт.

И в этот момент я понял, что предыдущий смрад был лишь легким амбре.

На меня хлынул поток такого зловония – полежавшая на солнце вобла, гниющие водоросли, птицеферма, горящая свалка, тухлые яйца, – что дыхание в моем зобу сперло жесточайшим образом.

А силуэт перескочил порог и оказался внутри номера.

– Ты кто такой? – просипел я, ухитрившись глотнуть воздуха и не упасть в обморок. – Чего надо?

Ответом стало раскатистое бульканье, заставившее меня вздрогнуть, и силуэтов стало два. Второй появился из коридора, и я успел разглядеть детали – серая чешуйчатая кожа, лысая башка, выпученные глаза.

Страх просто сдернул меня с кровати.

Что за уроды явились ко мне в номер посреди ночи? Или это жуткий, невероятно реалистичный сон?

– Умре-еш-шь… – с интонациями сломанного пылесоса просипел один из силуэтов, и звук его голоса привел меня в чувство.

Если эти типы говорят, то обладают ртом. А где рот, там и морда, которую можно набить. Весь потребный для этого инструментарий в виде кулаков у меня есть. Значит, нужно действовать.

Понятно, что рассуждения эти не блистали оригинальностью или тонкостью, но этого от них и не требовалось.

Я залепил по физиономии первому из ночных гостей. Ощущение было такое, что ударил по мокрому мешку с мясом – шмякнуло, чмокнуло, гнусный запах стал сильнее. Пнул коленом, норовя угодить в промежность, и на этот раз промахнулся, поразил только пустоту.

За спиной разбилось окно, что-то тяжелое хлопнулось на стол, брякнуло свалившееся со стены зеркало.

– Ну все, вы меня достали! – рявкнул я.

Ударил с размаху, и оказавшийся неожиданно легким противник сбил с ног стоявшего на пороге сородича. Оба они с писком и бульканьем вылетели в коридор, а я обернулся.

Через разбитое окно с сорванной шторой проникал свет фонаря, и я хорошо видел темную фигуру, замершую посреди комнаты. Вырастающая из плеч голова, более всего похожая на лягушачью, огромные глаза, отвислое пузо, длинные лапы с изогнутыми когтями.

Будь у меня чуть поменьше адреналина в крови, я бы точно испугался.

А так, когда урод нагнулся, и в лапе его блеснул найденный Антоном диск, я окончательно озверел. Прыгнул к незваному гостю и замолотил кулаками – челюсть, корпус, челюсть, корпус.

В этот момент я совсем потерял голову, что со мной бывает редко, и не осознавал, с кем именно дерусь. Хотя дерусь – громкое слово, противник мой сипел, булькал и неумело пытался защититься.

Очередной мой удар пришелся по выставленной лапе, прямо по запястью, и цацка с берега Клязьминского водохранилища упала на пол. Урод разочарованно завыл, открыл пасть, обнажив два ряда мелких, но острых зубов, но тут я угодил ему прямо в подбородок.

Раскоряченная фигура с хрустом улетела в разбитое окно.

– Куда?! – несколько разочарованно завопил я, бросаясь к нему.

Залитая светом фонарей улица Коперника была пустынна, словно холодильник алкоголика. Только блестели внизу, на асфальте, осколки стекла, да валялась оторванная оконная ручка.

Куда делась эта тварь? Упорхнула в небеса?

Я повернулся, намереваясь уделить внимание тем уродам, что проникли в мой номер через дверь. Услышал донесшееся из коридора рычание, а затем два негромких хлопка – такие издает пистолет с глушителем.

Я рванул к выходу из номера, точно какой-нибудь Уссейн Болт.

Ангелика стояла у своей двери, такая собранная и деловитая, будто не спала только что. Распущенные волосы золотистыми волнами лежали на плечах, а «Йерихон» в изящной руке не дрожал. Из другого номера выглядывал Бартоломью, лицо его было белым, а рот – слегка приоткрыт.

И немудрено – на полу лежали два трупа с огнестрельными ранениями, и принадлежали они никак не людям. Более всего существа, нашедшие смерть от руки нашей валькирии, напоминали помесь лягушки с человеком – влажная кожа, местами покрытая чешуей, перепонки между пальцев, растущие из плеч головы и гипертрофированные половые органы.

Плюс невероятная, с трудом переносимая вонь.

– Что… что это? – спросил Антон.

– Гости, – ответила Ангелика, и тут я сообразил, что она смотрит на меня с интересом.

Понятное дело, что я не секс-символ и даже не секс-значок, но держу себя в форме и поэтому в трусах смотрюсь не так плохо. Как и сама шпионка в короткой маечке и шортиках, обтягивавших тугую попку.

– Гости? А откуда они взялись? – Бартоломью слегка трясло, но, в общем и целом, учитывая ситуацию, он держался неплохо. – И кто они? Мы что, все сошли с ума? Или это костюмы?

– В этом я сомневаюсь. – Ангелика присела и дотронулась до лапы одного из странных существ. – Мы видим то, что есть. А судя по мокрым следам, они вышли из воды. Из Вислы?.. Я вечером общалась с парнем из службы безопасности отеля, так он заверял меня, что муха не пролетит.

– Муха, возможно, и не пролетит, – сказал я, ощущая, как с дрожью выходит из меня адреналин. – А двуногие лягушки-переростки – тут как, далеко до Чернобыля? – проползли.

– И направились к тебе в номер, – мне достался подозрительный взгляд небесно-голубых глаз. – Зачем?

– Точно не знаю, – пожал я плечами. – Но, похоже, им нужна была одна штука, связанная с Церковью Святой Воды. Цацка, которую наш худредовский приятель нашел в кустах.

– Пат, они тают! Тают! – воскликнул Бартоломью, и я решил, что у него началась истерика.

Но взглянул на тела лягушоидов и переменил мнение – трупы на глазах оседали, точно сугробы под солнцем, серо-зеленая плоть с чавканьем оплывала, обнажая черные кости, а те истаивали серым дымом.

Пара минут, и на полу остались две смрадные лужи.

– Вот так так! – сказал я, ощущая сильное желание проснуться. – Может, и вправду пора посетить психиатра?

Ангелика нахмурилась, будто человек, пытающийся вспомнить нечто важное.

– Твардовский говорил что-то о плоти, которая отличается от человеческой, как воздух от воды… – произнесла она. – Не это ли он имел в виду?

– Понятное дело, что он бредил, – буркнул я. – Я готов поверить в уродских нелюдей, вымерших тысячи лет назад от поклонения злобным богам, но не могу принять то, что они в состоянии появиться в центре крупного города.

– Даже после этого? – белокурая бестия указала на вонючие лужи.

Да, тут она, честно говоря, меня подловила… Трудно оспорить то, что существа, с которыми ты дрался пять минут назад, являются реальными. Ведь от них остались ссадины на костяшках, ужасное зловоние, выбитая дверь, вынесенное напрочь окно и две лужи воды на полу.

Или это все – изощренная галлюцинация?

– Так это Твардовский прислал их, чтобы отомстить нам? – спросил Бартоломью, пребывавший, мягко говоря, в несколько возбужденном состоянии. – Он настоящий чернокнижник?

– Сам злодейский Саруман, – согласился я. – Сомневаюсь только, что это он. Скорее «папочка» Сингх как-то узнал, где мы находимся, и навел на нас эту команду земноводных.

– Насколько я понимаю, он прислал бы обычных киллеров, – возразила Ангелика. – Да и не мог он так быстро напасть на ваш след. Тут что-то иное, куда более странное…

– Возможно, фройляйн, – сказал я. – В теории будем разбираться потом, а сейчас надо решить, что нам делать.

– Как можно быстрее убираться отсюда. И попытаться еще раз переговорить с Твардовским.

План выглядел дельным, и мы приступили к его выполнению.

Я включил свет в номере и сноровисто собрался, не забыв поднять с пола диск из желтого металла. Выйдя в коридор, обнаружил уже полностью одетую Ангелику и насмерть перепуганного ночного администратора.

– Но как же так? Как такое могло случиться? – бормотал он по-английски, растерянно оглядывая пострадавший дверной проем. – И этот запах… Чем леди и джентльмены тут занимались? Они сушили рыбу? Или коптили ее? Или делали еще что-то?