Читать книгу Я найду тебя в Крыму - Дмитрий Коровин - Страница 7

– Ты, со своей работой, совсем уже мышек не ловишь, котенок, – с нежным укором произнес Данила, вертя баранку своего «БМВ». – Почему не напомнила о дне рождения?

– А что бы изменилось? – вопросом на вопрос ответила Виктория, расположившаяся на соседнем сиденье.

– Не знаю, но я хотя бы не чувствовал себя идиотом. Ты же знаешь, у меня на даты откровенно плохая память.

– Для этого у тебя есть я. Но мог бы еще вчера полюбопытствовать, что я принесла в пакете. Так что мышей не ловишь именно ты, коть.

– И что же ты принесла в пакете? – продолжил молодой человек.

– Так и не посмотрел? – удивилась девушка, и без того большими, а теперь еще и широко раскрытыми, глазами уставившись на водителя.

– Неа, не успел. Пошел зубы чистить после завтрака, потом джинсы искал…

– Ну и ладно, увидишь вместе с именинницей.

– Ну, скажи, что тебе жалко, что ли? Вдруг это какая-нибудь ерунда, подаришь от нас обоих, и мне стыдно станет. А потом, я же не просто так на тебя сержусь. Предупредила бы заранее, я бы мультиварку из магазина со скидкой взял. Впрочем, жена твоего брата, кто она мне? Да никто! И почему я должен из-за этого беспокоиться? Может мне еще записать день рождения их дочки?

– А надо бы! Ты ее дядя, вообще-то.

– Дядя, – презрительно выплюнул Данила, будто застрявшую в десне острую рыбную кость. – Родственные узы, как веревки, путают по рукам и ногам и душат сильнее с каждой встречей.

– Я сейчас тебя стукну за эти слова, Лихачев! – прикрикнула Виктория.

– Жена, называющая мужа по фамилии – стерва, – не унимался водитель.

– Или убью, если не заткнешься, Да-ни-ла!

Молодой человек ухмыльнулся и прибавил газу, покидая МКАД, прекрасно осознавая, что Виктория не одобряет неоправданно быстрой езды. Испуганно вжавшись в кресло, она схватилась за ручку под потолком, но не проронила ни слова, с опаской ожидая, когда они выберутся на Ленинградское шоссе.

Дача родителей Виктории находилась в Солнечногорском районе, в деревушке Безверхово. Не смотря на участок в двенадцать соток, там уютно разместился просторный двухэтажный летний дом, общей площадью шестьдесят квадратных метров. Он был в отличном состоянии, крепким, с надежной крышей, с наружными стенами, оббитыми белым сайдингом и обшитый вагонкой внутри. Для классической передышки на выходные здесь было все, что нужно: газ, электричество, водопровод, и само месторасположение, в сорока километрах от Тверского района, где жила молодая чета Лихачевых, по московским меркам считалось не слишком отдаленным. К примеру, на дорогу до дачи родителей Данилы, приходилось затрачивать почти час, но она сильно отличалась от этой, как площадью земельного участка в двадцать соток, так и тем, что на ней практически ничего не сажали, кроме цветов. Быть может, именно по этой причине Данила с Викторией чаще бывали там, наслаждаясь бездельем и купанием в речке.

К одиннадцати часам дня белый седан выруливал на проселочную дорогу, ведущую к даче. Пролетев вдоль ряда деревянных заборов и металлического штакетника, он остановился у железных ворот, выкрашенных зеленой краской.

Переглянувшись с женой, водитель нажал на клаксон и замер в ожидании, слушая довольное урчание двигателя, обрадованного загородной прогулкой.

– Еще порезвишься на трассах в Крым, – сказал Данила, ласково поглаживая обод руля. – Не для пробок городских ты создана, моя милая.

Виктория покосилась на мужа и, не справившись с глупой ревностью к машине, так неожиданно ее зацепившей, взяла Данилу за запястье и переложила руку к себе на колени, белевшие из-под задравшегося летнего платья.

– Это гладь! – с надрывом произнесла девушка.

Увидев, как у молодого человека вверх поползи брови, она не выдержала и, прыснув, расхохоталась.

А в заборе неторопливо отворилась калитка. Тучный, невысокий мужчина показался снаружи и, прежде чем открыть ворота, подошел поздороваться.

Заинтересовавшись весельем, что раздавалось из открытого окна, он заглянул в салон.

– Доброго дня!

– Здравствуйте, Владислав Петрович, – поприветствовал Данила.

Мгновенно оказавшись на улице, Виктория обошла автомобиль и обняла отца, целуя в щеку.

– Ну, будет тебе, коза, мне нужно ворота открыть… – нежно произнес мужчина, сбрасывая, повисшие на шее, руки дочери.

– А Виктор еще не приехал? – спросила она.

– Я им звонил, собираются, сони прикарпатские.

– Ни дело гостям раньше именинницы приезжать, – подключился Данила.

– Ни дело приезжать раньше хозяев! – поправил Владислав Петрович.

– Тоже верно, – согласился молодой человек. – Наверное, задумали прямо с колес на готовый бал.

Пожилой мужчина шестидесяти шести лет вернулся в калитку и, под аккомпанемент скрипящих дверных петель, показался вновь, распахивая широкие створы ворот, за которыми на утрамбованной щебнем площадке стоял бежевый «ВАЗ» десятой модели.

– Впишешься!? – выкрикнул тесть, увидев в лобовом стекле отчетливый кивок своего зятя.

Данила подал газу и, аккуратно протиснувшись в проем, прижался рядом со стоявшем автомобилем, оказавшись замурованным со своей стороны.

– Надо было задом заехать, – прокомментировал Владислав Петрович, наблюдая, как Данила перелезает через рычаг, пытаясь выбраться из пассажирской двери. – Или он бы не смог? А, дочур?

– Смог бы, папа, перестань, – ответила Виктория. – Дан отличный водитель.

– А я разве спорю? С трехлетним-то стажем…

– Пап!

– Молчу-молчу…

Белое солнце в чистом небе обещало великолепную погоду. Душный воздух, тишина и пекло клялись надолго завладеть природой, третью неделю по счету изнывающую без влаги.

По дорожке, выложенной плиткой, гости прошли до крылечка, перешагнули ступени и оказались в застекленной террасе, весьма тесноватой из-за нагромождения стола и стульев.

Дверь в комнату была прикрыта, чтобы хоть как-то защититься от жары. Отодвинув противомоскитную сетку, Виктория толкнула дверь и сразу же увиделась с матерью, шедшей навстречу.

Нина Дмитриевна в свои пятьдесят девять сохранилась гораздо лучше мужа. Все еще стройная фигура, совершенно не склонная к полноте, позволяла ей двигаться шустро и с легкостью. На миловидном лице, сердцевидной формы, почти лишенном морщин, застыло какое-то таинственное благородство. А большие умные глаза, с открытым ясным взглядом, лишь завершали картину, невольно располагая к себе. Владислав Петрович когда-то был даже чуточку выше ее ростом, но с возрастом осел, чуть ссутулился и растолстел, из-за чего частенько прибывал в довольно скверном настроении.

Не смотря на то, что по обычаю зятья лучше относятся к тестям, в данном случае симпатия Данилы была полностью на стороне тещи. Она всегда говорила спокойно и тихо, ни о чем не просила, ничего не требовала, была довольна мужем дочери и женой сына, а также души не чаяла во внучке, про которую Владислав Петрович говорил, «что это наше все», намекая на отсутствие детей у семьи Лихачевых. Но Данилу и Викторию все это совсем не задевало. Нападок от родителей, как с ее стороны, так и с его, практически не было, а те, что случались, переваривались легко и быстро забывались.

– А я гадаю, кто приехал, – сказала Нина Дмитриевна, целуя дочь. – Здравствуй, Данила.

Остановившись с выправкой гусара, будто в попытке щелкнуть каблуками, молодой человек поклонился, усиливая улыбку и без того обрадованной женщины.

Оказавшись в довольно узкой, но длинной комнате, исполнявшей роль столовой и кухни, гости заметили некоторый беспорядок, вызванный предстоящим приготовлением праздничных угощений. Круглый стол, за которым обедали хозяева и какой выдвигали на середину, чтобы поместиться с гостями, был заставлен разнообразной посудой, как и старый кухонный уголок вдоль стены. Здесь же высился отечественный холодильник «Минск», словно бы в знак приветствия, заработавший с довольно шумным гулом. Надежный и крепкий, он вечно мешал пройти мимо торчавшей продолговатой ручкой, о которую задевали, ударяясь локтями, и цепляли рукавами одежды. В конце комнаты была деревянная лестница, уходящая в потолок. Она вела на второй этаж, где размещались две раздельные спальни. В довершении всего несуразного интерьера, где цвет лакированных досок и светло коричневого линолеума неплохо контрастировал с белой мебелью, скатертью и занавесками, над лестницей висела репродукция с дельфинами в ярко-лазурных тонах, выделяясь из всей обстановки будто бельмом на глазу. Но стоит ли говорить, что любая картина должна привлекать внимание, пусть и таким вызывающим способом.

– Мам, тебе помочь? – в попытке интерпретации кулинарных задумок, предложила Виктория, разглядывая стол.

– Я пока справляюсь, но если хочешь… – ответила Нина Дмитриевна, переведя взгляд на зятя. – А ты можешь пройти в гостиную, посмотреть телевизор. На сегодняшний час это самый прохладный уголок во всем доме.

Данила пожал плечами и вошел в просторную смежную комнату, посередине которой стоял огромный, дугообразный, полосатый диван с кучей разноцветных подушек. Здесь было очень уютно и совсем по-домашнему, а от недавно вымытых полов тянуло запахом моющего средства, напоминавшего шампунь. Окна закрыты, на стеклах тюль. Трехрожковая люстра под потолком, в виде цветков колокольчика. Сбоку сервант и стулья, спереди ободранный комод, служащий постаментом маленькому телевизору.

Прикрыв дверь, молодой человек присел на краешек дивана, затем чуть глубже и, наконец, откинулся назад, раскинув руки вдоль спинки. Осталось только возвратиться к серванту в поисках стоящей бутылочки самодельного вина, налить себе полстакана и включить музыку.

Не смотря на четырехлетнее знакомство с родителями жены, Данила все еще их стеснялся. Впрочем, не так уж часто они виделись, чтобы стать частью его жизни. Даже сюда в последний раз Лихачевы приезжали почти месяц назад, предпочитая по большему счету проводить выходные дома или на даче родителей Данилы. Все же там было больше развлечений. Одна речка чего стоила!

К двенадцати часам дня, на проселке ведущей к даче, появился автомобиль с именинницей. Это был новенький красный «Киа Рио» с передком, напоминавшим амбразуру рыцарского шлема, и огромными продолговатыми глазищами, вызывающе приподнятыми кверху. В его салоне находились трое: упомянутый Викторией брат Виктор, ее племянница Алена, ну и, конечно, сама виновница торжества – невестка Анжелика, имя которой, по непонятным причинам, всегда произносилось с ударением на второй слог, вместо, принятого в России, третьего. Впрочем, полностью имя Анже́лика редко употреблялось при общении, сведя до упрощенного Гела, что тоже было непривычно, если иметь в виду другие распространенные сокращения, к примеру, Жела или Лика. На этом все перечисленные особенности, к сожалению, и заканчивались, ибо во всем остальном описанная вскользь особа не имела ничего оригинального, растеряв свое «я» по пути к какой-то не свершившейся мечте. Так что, давно смирившись и полностью растворившись в повседневных заботах, Анжелика принимала действительность как большинство из людей, в чем полностью соответствовала супругу, с рождения жившего под девизом «всё в дом». Они жили здесь и сейчас, не тратили времени на философию, никогда не задумывались о смысле и сути, не интересовались культурой и политикой, и сериалами заменяли книги. И нет ничего удивительного в этой пресности бытия, ведь таких, как они шесть миллиардов на планете из семи! Работа, которую выполняешь по подобию автомата; блокбастеры и шоу, какие смотришь лишь бы ни о чем не думать; идеи, замененные желаниями, а голубые мечты – примитивными целями. Все, как у всех, но разве так не проще?

Стоит еще сказать пару фраз об их дочери – плоде привидевшейся когда-то любви – воспитанной современной безнравственностью и состоявшей из гаджетов. В свои девять лет она уже умело заплетала интриги, пока еще не серьезные, больше походившие на шалости капризного ребенка, хоть и не по-детски практичного.

Из приоткрытой форточки Данила услышал шум автомобильного двигателя, притихшего за забором, а знакомый скрип засова сообщил о повторном выходе плантатора Владислава Петровича со своей миниатюрной фазенды.

Выключив телевизор и отбросив пульт, молодой человек переместился в пустую кухню, сразу же понимая, по раздававшимся у забора возгласам, куда все подевались. Тогда, решив воспользоваться шансом для снятия пробы с блюд, он подобрал десертную ложку и только собрался вонзить ее в зимний салат, как появилась Виктория, отбросив противомоскитную сетку, будто невеста фату подвенечного платья.

– Дан, открой машину! – с возбуждением проговорила девушка, скосив глаза на застывшую в воздухе ложку. – Настало время для подарков!

– А я и не закрывал, – пробурчал молодой человек, недовольно опуская руку.

– Ну, все равно пойдем на улицу, поздравим. Ты, смотрю, уже проголодался, коть?

– А что мы утром-то ели, пару бутербродов и кофе.

– Скоро сядем за стол, потерпи, не черпай из общей посуды. Это не прилично.

– Ладно, мамочка! Дай хотя бы остатки горошка доесть из банки…

– Терпи, казак, атаманом будешь! Идем же! – Схватив Данилу за руку, Виктория вывела его на террасу, и они спустились во двор.

У раскрытой калитки, в компании Нины Дмитриевны, стояли новоприбывшие родственники. Виктор, подбоченившись руками, с важностью обозревал раскрытые створы ворот, откуда собиралась выползать старенькая отцовская десятка. Так они решили за минуту до прихода Данилы. «Киа» была абсолютно новой, и бросить ее на ночлег за забором хозяин бы не посмел. Само собой на это незавидное место напрашивался «БМВ», но Данила смолчал, с интересом наблюдая, как хозяйский «ВАЗ» покидает законное место. Рядом с Виктором стояла жена Анжелика и дочь Алена, повторявшая отцовские жесты с положенными на пояс руками и искривленным, рассудительным ртом.

Пока Виктория лазила в машину, Данила приблизился к новоиспеченной семье и, горячо поздравив Анжелику с классическими пожеланиями добра и счастья, пожал крепкую руку Виктора.

– А где подарок, дядя Даня? – вмешался писклявый голосок девочки. Круглыми беличьими глазками она с серьезностью уставилась на молодого мужчину – утиный нос ее был вздернут как у матери, а широкие скулы напоминали отца или деда.

– Алена! Разве про это можно спрашивать? – осадила мать. – Да и какое твое дело?

– Вернемся, – предложил Данила, показывая девочке язык. – А то, как бы эти авто-перетасовки с ног не сшибли.

– Да-да, идемте в дом, – подключилась Нина Дмитриевна, стоявшая у калитки, и во главе хозяйки гости потянулись к крыльцу.

– Слышь, Дан! – окликнул Виктор, увидев, что молодой человек обернулся. – Я себе новую магнитолу купил, родная дерьмовая какая-то была. Потом посмотришь.

Данила кивнул и, оказавшись замыкающим в группе, замедлился у «БМВ», где сидела Виктория.

– Жаль расставаться с подарком? – подковырнул муж, открывая дверь.

– Не отвлекай… – огрызнулась девушка, сосредоточившаяся на заднем сиденье с карандашом и листком картонки на коленях.