Читать книгу Видеосклеп. Часть первая - Дмитрий Коровин - Страница 4

Маршрут школьного автобуса опоясывал городок полумесяцем. Водитель – пожилой, лысый, рыхлый мужчина с пивным животиком – не углублялся в улицы и ни разу не покинул основное шоссе. Тсуга плотно расположилась в низине, и дорога несколько возвышалась над ней, пролегая у подножия трех, соседствующих друг с другом, холмов, иногда изрядно поднималась, грозя отправить зазевавшегося автомобилиста прямиком с насыпи довольно крутого оврага.

После первого плавного поворота, Дин сконцентрировал внимание на пейзаже за окном, пытаясь вытянуть из памяти недавнюю картинку с местом своего десантирования. Ведь утром, уезжая на работу, в школу его отвозил отец и даже специально остановился где-то в этом месте, показав сыну путь к дому. С первого и единственного раза Дин, конечно же, ничего не запомнил и сидел теперь с потерянным видом, пытаясь скрыть панику, наползавшую изнутри. А внизу, в зеленом океане, мелькали разноцветные островки железных и черепичных крыш.

– Все в порядке? – спросила Зельда, тронув соседа за предплечье.

– Да, – буркнул Дин. – А что?

– У тебя такая мина, будто ты готовишься встретиться с кожаным ремнем пьяного папаши.

– Нет-нет, тут другое…

– Смелее!

– Я не помню, где мне выходить.

– Хм, а надо бы! – вмешался Хобб, сидевший по другую сторону от мулатки. – У нас лишь сопляков по адресам развозят.

– На какой улице вы поселились? – продолжала мулатка.

– Осиновая 18, – ответил Дин.

– Так, – крякнул Хобб, – нужно прикинуть…

– Подождите, я знаю, – прервала девушка. – Сейчас будет наша остановка, а ты сойдешь на следующей, когда автобус спустится в долину. Шоссе пересечется с улицей Трампа, по ней пройдешь вниз и на первом же перекрестке свернешь направо, на улицу… Хобб, какая там улица?

– Лесная, по-моему, – предположил он.

– Вроде да, впрочем, неважно, по этой улице еще полквартала, затем влево. Это и будет твоя Осиновая.

– А нельзя по Трампа дойти сразу до Осиновой, зачем мне сворачивать?

– Осиновая заканчивается тупиком, упираясь в какие-то строения, и не доходит до Трампа. С улицей Трампа пересекаются только Лесная и Нижняя. Дом-то, надеюсь, узнаешь?

Дин кивнул.

– Номера у нас далеко не на всех, так что там спросишь кого-нибудь.

Автобус замедлил ход и затормозил.

– Нам выходить, – сообщил Хобб. – До завтра.

– Пока, – тихо сказала Зельда, высверливая взглядом, и заметив, что Дин все еще нервничает по поводу предстоящих поисков, еще раз дотронулась до его предплечья в знак поддержки.

– Увидимся, если не заблужусь.

Большая часть пассажиров рассредоточилась ранее, и в салоне осталось всего несколько человек. Никого из них Дин в школе не встречал.

– Значит, на следующей, – прошептал он и немного расслабился.

Первый день Дина Дэннинга, в общих чертах, прошел вполне неплохо. Есть несколько знакомых, во главе с Хоббом, а главное есть уже две кандидатки в подружки. Хельгу, конечно, сразу нужно отмести, а вот о Зельде можно было всерьез призадуматься. Да, она по-деревенски причудлива, может даже статься, что груба. При флирте с ним она, возможно, сдерживается, но при более тесном контакте ее характер наверняка разочарует. Как она расправилась с Хельгой! Ни капельки вины, ни тени сожаления! А если б та усилила напор, Зельда наверняка вцепилась бы ей в волосы. С другой стороны Дину было не из кого выбирать. На математике присутствовали все и, кроме Сабрины, глаз никто особенно не радовал. Разве что ее рыжая подруга Николь. В любом случае обе были не досягаемы. Если уж Свен, судя по всему, воробушек стрелянный, ко всему прочему играющий в команде с красавчиками Итаном Пайпом и Максом Хоганом, получил из-за Сабрины по морде и так и не удостоился чести быть ей замеченным, то, что было ловить приезжему, не богатенькому новичку-середничку? Максимум, чего он удостоился – ее мимолетного внимания и комплемента «симпатичный пацанчик». Однако нельзя зацикливаться на одногодках. Есть еще классы помладше, которых исключать ни в коем случае нельзя. Четырнадцати-пятнадцати летние козочки, робко посматривающие на уверенных и опытных старшеклассников, словно на богов из поднебесного мира. Есть и выпускницы, пресытившиеся одноклассниками и грезящие о растлении такого вот шестнадцатилетнего девственника. Дин – новичок, его никто не знает, с ним будет проще сблизиться, и он сможет поставить себя как угодно. Прикинуться хулиганом, жигало, мачо, изгнанным принцем, наследником умирающего миллионера, да хоть послушником монастыря, как некогда пробовал герой из фильма «Американский пирог»5.

– Такого шанса больше не представиться, – снова прошептал вслух юноша. – Тут легче обмануть и напустить тумана, это тебе не Портленд.

С мыслями о противоположном поле Дин не сразу заметил, как остановился автобус. Мгновенно вскочив с места и, лбом ударившись о поручень, он пробежал по проходу и, перепрыгнув через ступени, выскочил на асфальт.

– Спите, молодой человек, – сказал водитель, шутливо погрозив пальцем, и сразу же закрыл дверь.

Оказалось, что из автобуса вышли еще двое, парень и девушка. Они уже отошли от остановки на внушительное расстояние, а вскоре пропали из вида. Теперь Дин остался в полном одиночестве на пустынной улице Трампа, на которой, с некоторым интервалом, располагалось только несколько домов. Первый и самый ближайший, был темным, серым и каким-то обшарканным, с заколоченными окнами. Никого не было. Впереди тишина, а сзади лишь кратковременный шум проносившихся по шоссе автомобилей.

Дин дошел до второго дома с желтым низеньким забором, приблизился на минимальное расстояние, чтобы заглянуть во двор, но ничего особо интересного не увидел и проследовал дальше к третьему – двухэтажному большому особняку, с белыми стенами и черной жестяной крышей. Здесь юноше показалось, что где-то на заднем дворе, либо в самом доме глухо забасила собака, но тут же смолкла. На всякий случай Дин быстро перебежал на другую сторону обочины и ускорил шаг.

Вот и поворот, о котором говорила Зельда. Дину нужно было следовать направо, на улицу Лесную. Никаких указателей с названием он не заметил, лишь знаки «приоритет» и «поворот», ничего ему не сообщавшие. Отсюда полквартала, как сказала Зельда, но что такое полквартала? Это значит, что можно свернуть в любое время на этом отрезке, лишь бы квартал не закончился?

Пройдя еще чуть-чуть вперед по довольно обжитой улице с игравшими детьми и лежащими велосипедами на подъездных дорожках, Дин увидел узенький переулок между парой двухэтажных домов и, не раздумывая, юркнул туда. Стена, забор, пустая бочка, пузатый бак с песком и вот просвет, а значит, юноша попал на улицу Осиновую.

Заметив уже знакомый голубой домик с резными вставками на окнах, Дин облегченно выдохнул и даже обрадовался, понимая правильность проложенного Зельдой маршрута.

«Надо будет завтра ее поблагодарить», – подумал Дин, мысленно набросив девушке еще несколько очков в колонку с плюсом.

Пропустив проехавший пикап, он перешел узкую асфальтированную дорогу и уже через минуту поднялся на крыльцо нового родного дома, арендованного местной строительной фирмой специально для семьи Дэннинг.

Несмотря на все привилегии, фирма, где работал отец, не учла состав семьи, снабдив ее только двумя наборами ключей. Кто же, в конце концов, остался крайним? Конечно же, Дин!

Все было так, как он и опасался – дверь закрыта и матери, «отчаянно беспокоившейся о сыне и с волнением его ожидающей», дома не наблюдалось.

Все еще прибывая в легкой эйфории от точного, пройденного от остановки, пути, Дин положил учебники рядом с цветочной кадкой, где торчало несколько засохших стебельков, и сел на ступени, пытаясь развлечься очередной фантазией, с главным персонажем мулаткой. Собственно говоря, картинки в голове не складывались. На людях с ней он выглядел вызывающе, в помещении затемненного ресторана она казалась расплывчата. Где же еще? Куда поместить подобную экзотику? Зельда что-то говорила про озеро… Гусиное… нет… Утиное озеро. В жаркий, как сегодня, день положить ее темное тело на белый песок? О, да! И Дин явно представил себе мулатку с уже довольно позабытыми чертами почти не узнаваемого лица. Впрочем, это уже и не Зельда. Это какая-то Рианна6, с длинными ногами, вытянутыми на берегу моря, в светлом купальнике, с капельками на животе и прилипшими песчинками. И Дин лежит с ней рядом в мокрых плавках, переворачивается набок, дотрагивается, а она ласково говорит ему «привет».

– Привет! – услышал Дин и будто очнулся от навеянного сна, не сразу понимая, где он и кто перед ним.

– Привет, мам, – ответил он, различив, наконец, стройный, худощавый силуэт родного человека. – Где ты была?

– У соседки. Прости, она меня задержала.

«Конечно же, она!» – мысленно пронеслось у юноши. – «Ты никогда не виновата!»

– Ну, как прошел день? – продолжала мать, слегка погладив сына по голове, как вернувшегося с гулянки любимого котенка.

– Все как обычно, не беспокойся.

– С кем-нибудь уже познакомился?

– Конечно.

– И?

– Что и? Первый день! – фыркнул Дин. – Мам, какие тут могут быть «и»?

– Почему ты такой раздраженный, я же извинилась!? – удивленно выпалила мать. – Ты так долго меня ждал?

– Минут десять, – смягчился Дин, пытаясь выжать улыбку, получившуюся чересчур натянутой и неестественной.

– Значит, есть сильно хочешь. Мужчины почему-то всегда ведут себя очень грубо, когда есть хотят.

– А женщины разве нет?

– Ну, мы многое стерпим и виду не покажем.

– Да уж, это точно. Порою невозможно определить, что вы на самом деле чувствуете, думаете, или хотите, – проворчал сын.

– Ох, ох, ох, – передразнила мать. – Какие речи!

Дверь открылась, и Дин сразу же пошел наверх к себе в комнату, чтобы переодеться и избавиться от ненавистной яркой белой рубашки, так как презирал излишний лоск в любом его проявлении.

– Не задерживайся там, и руки вымыть не забудь! – раздался позади повелительный женский голос.

В темно-зеленой футболке, тертых джинсах и кроссовках, с липучками вместо шнурков, Дин появился на кухне и, не отвлекаясь на пустые разговоры, быстро проглотил поданный обед из первого и второго, залпом опорожнил стакан с ананасовым соком, затем сложил тарелки пирамидой и отнес в раковину. А мать в это время только заканчивала с супом.

– Ты была в магазине? – полюбопытствовал Дин.

Женщина неохотно кивнула, будто выходя из какого-то загадочного раздумья, и медленно проговорила:

– В холодильнике есть мороженое, хочешь?

На сей раз кивнул юноша, только бодрее. Он мигом раскрыл холодильник и разочарованно причмокнул:

– Большое ведерко…

– Съешь до половины, остальное оставишь мне, – ответила мать. – Сама не знаю, почему я такое купила.

– Пока ем, оно растает.

– А я его снова заморожу.

Последняя фраза матери убедила сына подцепить ногтями крышку и сдернуть ее словно маску с, показавшейся за ней, бледной рожицы, расписанной клубничными разводами по образу индейского камуфляжа. Ткнув десертной ложкой промеж привидевшихся глаз, Дин вышел на крыльцо и вернулся с забытыми там учебниками.

– На улице слишком жарко, пойду к себе, – бросил он и, получив еще более затяжной материнский кивок, ловко вбежал по ступеням на второй этаж.

Комната Дина, или как ее называли родители – детская комната, больше напоминала едва обжитую туристами палатку. Стопки связанных книг, еще не расставленных на не прибитые полки; кучки одежды, еще не развешанные и не уложенные в шкаф; коробка из-под маленького телевизора, набитая игрушками, к которым их хозяин уже вряд ли когда-нибудь притронется; коллекция немного поломанных в дороге самолетиков, приготовленных накануне для ремонта; кипа постельного белья; не повешенные на стену плакаты любимых рок-групп; ищущие место стулья, и стол, нашедший таковое у стены, напротив окна. Надо отметить, что упомянутый стол (как и остальная крупная мебель) предоставлялся в аренду вместе с жилплощадью и его новый, хоть и временный, владелец даже брезговал до него дотрагиваться. Ему также не хотелось засовывать в провонявший чужим запахом шкаф свою одежду и особенно спать на кровати с неизвестным прошлым, пока его комната не подверглась тщательной уборке. Брезгливость Дин унаследовал от матери, и в первый же день их заселения в этот дом, она сразу же взялась за дело. Терла, мыла, чистила с таким яростным усердием, что даже самый дотошный криминалист, после подобной дезинфекции, уже не отыскал бы ни единого отпечатка пальца предыдущих жильцов.

После просторных комнат квартиры Портленда, этот дом казался весьма скромным. Он не был ни старым, ни новым, ни большим, ни маленьким, не отдавал модерном, но и до хай-тека недобирал. Дом как дом, таких было множество в этом городке.

Заглянув в домашнее задание и сверив расписание уроков на завтрашний день, Дин успокоился, не обнаружив повторения предметов. Ученикам, конечно же, что-нибудь задавали, но это его, по правде сказать, не касалось ни чем. Вряд ли Хобб или Зельда могли таскать с собою задания на отсутствующие в этот день уроки. Дин новичок, он только что приехал, с него и взятки гладки.

Абсолютно и полностью расслабившись, юноша откинулся на стуле и, включив компьютер, ковырял ложечкой мороженое, в ожидании, пока запуститься Виндоус.

Кликнув на значок подключения Интернета, Дин открыл страницу браузера и временно оставил, отвлекшись на свои фотографии в раскрытой папке. Он, мать, ребята из школы Портленда, соседи по этажу, снова он, снова мать, редкое фото отца, опять он, опять мать, оба вместе, еще более редкая – они втроем, мать, он, он, он… мать, мать… вновь отец (о, как его оказывается много!), две смазливые девочки из Макдоналдса, ретривер бывшего друга Шона по кличке Кипер, сам Шон, они вдвоем, теперь втроем с каким-то пацаном – знакомым Шона, теперь вчетвером с двумя девчонками, одна из которых сестра Шона и… все по кругу – он, мать, ребята из школы, соседи…

Дин почувствовал комок в горле и, резким нажатием мышки, свернул папку с фотографиями. Таращась на заставку монитора, с изображением мотоцикла «Харлей», он задумался о покинутом друге, пути с которым вряд ли теперь уже пересекутся. Шон – прошлое, как и все, кого он видел на фото, кроме, конечно, родителей. Да, хороший был пацан, никакому весельчаку Хоббу его и наполовину не заменить. Одно скверно, расставание прошло как-то быстро, холодно и сжато. Дин сказал напоследок Шону, что предчувствовал отъезд из-за проклятой отцовской работы. Шон тогда очень обиделся и Дин прекрасно понял по его реакции, что между ними в ту секунду произошел разрыв.

Но что он мог сделать? Скайп7, телефон, тупые письма на Е-мэйл? Ну, уж нет! Юность требует контакта физического, а так лишь изводить себя. Да и о чем они могут говорить, находясь друг от друга за тысячу километров? Ну, новости расскажут, ну обсудят общие интересы, ну поделятся проблемами, помощь в которых ограничиться лишь моральной поддержкой, да бездейственными советами. А потом эти виртуальные встречи сократятся до одного раза в месяц и вовсе минимизируются до постного, форматного поздравления в Фэйсбуке8 с Рождеством или днем Благодарения. Никому это было не нужно. Уходя – уходи, забывая – забудь! С друзьями детства частенько так происходит, стоит им лишь на мгновение исчезнуть с поля зрения. Им проще найти замену, потому что детская или юношеская дружба меньше ценится. Да и вообще молодежь, еще с не надломанным доверием к людям, легче сходится, нежели особи постарше. Дин, терявший товарищей и ранее, хорошо это знал. А что об этом думал Шон, он уже никогда его не спросит. Дин ведь даже страницу свою удалил из социальной сети, где они общались с бывшим другом и одноклассниками, чтобы никому ничего не объяснять, так как считал, что не должен извиняться за то, в чем виноватым не был.

Тоска и затворничество в компании электронной машины, в тесной коморке под названием «детская» – так закончится этот день. Час на «Ю-туб»9, два на комментирование форума, три на занудную он-лайн игру, из которой его сможет вытянуть за уши лишь вернувшийся с работы отец. И с красными от напряжения глазами сын спустится на ужин, после которого, быть может, будет просмотр кинофильма в обществе родителей. А затем Дина отправят спать. А дальше, сытый и уставший, он заберется на чужую кровать, долго будет смотреть в незнакомое окно, в которое увидит лишь кусочек родного звездного неба, вспомнит о бабушке, долго будет думать, представлять все то, что было, а больше то, чего не было, и провалится, наконец, в глубокий, но болезненный сон.