Читать книгу Дневник БОМЖА - Дмитрий Красавин, Дмитрий Антоньевич Красавин - Страница 35

Кажется, я вчера слишком идеализировал Никиту. Глубоко внутри у него вызревает целый букет претензий к своей ангельской второй половинке. Прошлое воскресенье утром, когда Ангелина ходила на причастие и мы оставались в квартире одни, его прорвало. Началось все с невинного разговора о роли веры в жизни человека. Я сказал, что вера – это главное в нас, без веры жить нельзя. Он согласился:

– Все общество держится на вере. Водитель едет по левой стороне и верит, что встречные водители тоже соблюдают правила. Если бы они не верили друг другу, то движение на всех магистралях замерло. И так во всем. – Немного помолчал и рубанул о наболевшем: – Но вера вере рознь! Что это за Бог такой, которого каждый день надо умолять, чтобы не вводил во искушение?

– Искушает не Бог, а сатана, – поправил я его.

– Нет, позволь, они к Богу обращаются: «И не введи нас во искушение». Каждый день просят об одном и том же тысячу лет, а он вводит и вводит, искушает их и искушает. О чем это говорит? Ты задумывался?

Я промолчал.

– Плевать он хотел на их молитвы. Десять лет Ангелина умоляет Всевышнего, чтобы ниспослал ей беременность: поклоны бьет, свечки ставит, по святым местам ездит, а Всевышний нос воротит. Я предлагал ей сходить к знакомому экстрасенсу, тот специалист по части этих проблем. Меня посмотрел, говорит: «У тебя все в порядке, веди жену». А она – ни в какую. Вера, говорит, не позволяет по экстрасенсам ходить. Что это за Бог такой, если и сам не помогает и к специалистам запрещает обращаться?

– Я полагаю, что лучшие специалисты по «этим проблемам» не экстрасенсы, а дипломированные врачи.

– Ходила она к врачам два раза – ничего не нашли. В поликлиниках же все по схемам, а тут индивидуальный подход нужен.

– Может и так, но на веру ты зря нападаешь. У каждого человека должно быть что-то святое, чему невозможно изменить. И чем выше, чем необъятнее это «что-то», тем больше в нас человеческого. Ангелина в этом плане выше нас с тобой, а потому надо стремиться не ее на свой уровень опускать, а самим к ней подтягиваться.

– Пробовал я с ней в церковь ходить. Несколько раз пробовал. Там священником мой одноклассник Генка Кульнев. Разгильдяем был еще тем, за воровство год отсидел в колонии для несовершеннолетних, а теперь учит других, как надо жить, ручку свою дает для целования.

– Кто, кем был – дело прошлое.

– Согласен. Но если человек создан по образу и подобию Божьему, то никто не вправе его поучать, даже священники. Тот, кто говорит, следуй церковным канонам и правилам, иначе не спасешься – идолопоклонник, ибо ничто внешнее не может быть выше голоса совести и сердца.

– А как ты эти голоса отличаешь один от другого?

– Неважно. Дело не в названии. Суть в том, что не только ум, выискивая выгоду, говорит в нас, но и нечто другое, более тонкое. Согласен?

– И что дальше?

– Дальше много чего. Задумайся, например, как это священники говорят, что Бог всех нас любит, а случись что, грозят карой Божьей? Выходит, Бог и любит, и карает! Как же можно нам, людям, любить по принуждению, любить карателя, того, перед кем в страхе трепетать надлежит? Мазохизм какой-то.

– Мешанина у тебя в голове.

– Может и мешанина, но моя, не взятая напрокат.