Читать книгу Забытая Россия. Сборник рассказов - Дмитрий Кругляков - Страница 7

// Среда, 2 января //

Вообще-то мы собирались в Выборг. И встали рано, и чуть ли не на первой электричке (в 5:36) в Питер рванули. Даже на Витебский вокзал заскочить успели, дабы узнать расписание поездов до Ивангорода, а заодно засечь подлетное время. В общем, когда на Финляндский вокзал прибыли, на часах начало восьмого было. И тут нежданно-негаданно оказалось, что до Приозерска вот-вот электричка отправится. Решение моментально созрело, к тому же не хотелось выпавший шанс упускать. Помню лишь недоуменные взгляды «тусят» и сонный вопрос Насти, а куда, собственно говоря, мы едем? Куда точно и сам толком не знал. Слышал где-то, что крепость там есть и монастырским теплоходом до Валаама добраться можно. Вот и весь сказ…

Ехали «в одной электричке с питерскими рыбаками и бордерами. Но они вышли раньше, а мы поехали дальше, до упора». Пока добрались, замерзли как цуцики. На улице не лучше. И первая произнесенная фраза вполне соответствовала действительности: «Папу бить не надо!» Но лучше всех свои впечатления все-таки сформулировал Федор: «В Приозерске красиво… Наверное… Летом… А зимой там дубак, ветрило и делать почти нечего». Ощущение прифронтовой зоны. Ледяное безмолвие Вуоксы, приземистые постройки да пронизывающий собачий холод. Алеющая полоса восхода и одинокий полумесяц на иссиня-черном небе. Одинокие прохожие, пустота и тишина. Ни малейшего намека на крепость, укрепление либо просто земляной вал.

По имеющейся карте-схеме прикидываю направление движения, смутно припоминая мелькнувшую за окном электрички систему прудов и старые корпуса зданий. Одновременно пытаюсь сориентироваться на местности. Из ступора выводит вынырнувшая из-за угла старенькая «Волга» с шашечками на боку. «Наличие» цивилизации приободряет. Дальше все уже идет как по маслу. Сворачиваем с Привокзальной улицы, минуем церковь Рождества Пресвятой Богородицы (1847). Выходим на площадь Ленина и неожиданно оказываемся возле кафе, к счастью, уже открытого в столь ранний час, несмотря на бурно прошедшую ночь.

Завтрак затягивается, выходить обратно в промозглый холод никому не хочется. Но на помощь во всю уже спешит солнце, первый раз в этом году и впервые за все наше новогоднее турне. Правда, оно пока слабое: то показывается из-за туч, то вновь прячется, словно играет, проверяя путников на прочность. С трудом, стряхивая накатившую скованность, выхожу наружу. «Тусята» нехотя тянутся следом. Направление уже известно, подсказала-сориентировала радушная хозяйка. Но поначалу все же делаем реверанс, отправляемся смотреть Евангелическо-лютеранскую кирху (1930), чей купол призывно возвышается над крышами домов. Однако не дошли, уперлись в теплотрассу с глухим забором хлебокомбината, то ли подобного сооружения. Да и интерес пропал. Ни изваяний, ни лепнины, ни скульптур. Серый квадрат колокольни, сложенной из булыжников, да прямоугольник самого храма под двускатной оцинкованной крышей.

Возвращаемся обратно. Пересекаем площадь, сворачиваем на улицу Калинина. Тут движение одностороннее, попутное, а вот по Ленина встречное. Между ними полоса городского парка. Небольшие скульптуры. Даже есть памятник Багире и Маугли, причем, как утверждает Википедия12, единственный в России, созданный местным скульптором. А вот и улица Красноармейская, плавно перетекающая в Ленинградское шоссе. Сворачиваем вправо и устремляемся по направлению к военному санаторию, минуя автобусную остановку, с которой практически ежечасно отходит автобус на Питер. Пыльная дорога, все та же безжизненность, пустота и заброшенность. Длинный забор. Надпись: «Приозерску – 713 лет». За ним мойка-кафе или кафе-мойка? И чудное название «Полет»! Самолеты, что ль, моют или их пассажиров?!

Рядом корпус военного санатория, напротив него бетонный мостик и дорожка-ответвление. В глубине, меж редких хвойно-лиственных деревьев, растущих средь болота, оврагов и нагромождения валунов, проглядывает приземистый монолит северо-восточной куртины13 XVI века. А там нет-нет да и мелькнет круглая надвратная башня Ларса Торстенссона. Это и есть цель нашего маршрута – государственный музей «Крепость Корела».

Некогда это был город-крепость, ставший в XIV веке мощным форпостом Новгорода на Карельском перешейке. Здесь проходил запасной маршрут великого водного торгового пути «из варяг в греки»14, а через Вуоксу можно было попасть в Финский залив и в центральную Финляндию. Неслучайно Швеция стремилась установить контроль над этим стратегически важным маршрутом. В 1581—1595 и 1611—1710 годах Корела под шведами, да и название другое – Кексгольм (кукушкин остров), соответственно, и крепость Кексгольмская. В сентябре 1710 года город взят войсками Петра I и возвращен России. Но вскоре мощь наступательного оружия возрастает и значение форпоста утрачивает смысл. Ей находят новое применение, превращая в тюрьму для политических ссыльных. В 1918—40 годах Кексгольм в составе Финляндии, с этого момента именуется Кякисалми (кукушкин пролив). В обиходе и шведское название. Лишь после Великой Отечественной город войдет в состав Ленинградской области, а с 1948 года станет называться Приозерск.

На территории крепости небольшой музей, как выразился Федор, «с довольно сумбурной экспозицией» и неизменным сопутствующим приложением: рыже-черно-белым мурлыкой, ведущим себя на правах хозяина, чинно расхаживая среди выставленных экспонатов. Желающие могут вдоволь погулять по куртинам, осмотреть бастионы, башни и врата, внешние фасады старого арсенала и порохового погреба, а также другие сохранившиеся постройки.

Обратно возвращаемся на автобусе. Два часа с хвостиком и мы в Питере. Ужин в McDonald’s напротив Александро-Невской лавры. Прогулка по Невскому проспекту до Московского вокзала. Полчаса в интернет-кафе в поисках информации об Ивангороде. И домой, в отель. К вечеру замерзаю так, что приходится шарфом голову закутать, а сверху еще капюшон куртки натянуть. Картина маслом – французы под Москвой. Смех один. Только улыбка странная: то ли оскал, то ли кривая нить перекошено-замершего рта. Иными словами, пингвин на Южном полюсе. Все, решено, завтра беру с собой бутылку для сугрева. Первая разумная мысль за все дни путешествия по холодным краям.