Читать книгу ОКР закрывается в субботу - Дмитрий Ландау - Страница 10

Глава 1
Первый замес

Ну нет, конечно, это не тот замес, про который вы подумали, и к глине и некоторым другим субстанциям он не имеет никакого отношения. Просто, как я уже говорил, суть нашего ОКР была в изготовлении литиевых батареек с необходимыми характеристиками. А батарейка у нас, как известно, состоит из положительного полюса (плюс, он же катод) и отрицательного полюса (минус, он же анод) в металлическом корпусе. В конце все это заливается специальной жидкостью – электролитом, который обеспечивает перемещение заряженных частиц внутри батарейки. Такая вот абсолютно нехитрая конструкция, но лишь на первый взгляд. Как и в любом другом деле, дьявол здесь прячется в деталях, мелочах и прочих нюансах.

Первый нюанс заключался в том, что отрицательным полюсом (то есть анодом) у нас служил металлический литий. А литий, как известно, очень любит воду. Аж до горения любит, а то и до взрыва в некоторых случаях. Хлебом его не корми, дай с водой прореагировать. Пары воды, присутствующие в воздухе, приводят к тому, что на воздухе литиевая фольга на глазах окисляется, покрываясь бело-серыми пятнами, напоминающими плесень на поверхности засохшего хлеба. Такой «сгоревший» литий использовать в конструкции гальванического элемента никак нельзя – он уже окислился, покрылся толстой пленкой, и толку от него, как говорится, как от большинства научных сотрудников. К тому же литий еще предстояло где-то найти и купить, а это удовольствие дорогое, да и не производят его в России, чаще китайский перепродают.

Второй нюанс – электролит. Тут как и с анодом – дорогой, купить особо негде, с водой реагирует еще похлеще лития, при этом ужасно токсичен, к тому же взрывоопасен. Значит, уже ясно, что осуществлять сборку и заправку элементов на воздухе точно нельзя. А когда, допустим, заправили, то, как загерметизировать, чтобы воздух и вода не попадали? Если с помощью сварки, то как сделать так, чтобы ничего не перегрелось и не взорвалось в процессе?

Третий нюанс – положительный полюс (катод). Здесь токсичности нет, зато есть, прямо скажем, не самая простая технология изготовления. Катод в данном случае штука комплексная, он может состоять из смеси различных углеродных материалов (как правило, саж), которые измельчают и смешивают в определенных соотношениях, после чего добавляют полимерные связующие, чтобы масса была достаточно пластичной, а затем наносят эту массу на металлическую подложку (например, никелевую фольгу или сетку) под размер заготовки. В реальности же существуют десятки, а то и сотни различных видов саж и еще больше связующих для них, а уж про количество способов приготовления и нанесения катодной массы я вообще молчу. Подобрать (или придумать самим) нужно было такую технологию, чтобы емкость батарейки была максимально возможной. А проверить это можно только после полной сборки и заправки батарейки. Вот приготовление катодной массы мы впоследствии и стали называть замесом, с него и решили начать. Остальные нюансы потом десятками возникали на каждом этапе сборки и заправки, но на тот момент до этого было еще очень и очень далеко, нужно было попробовать начать хоть с чего-нибудь.

* * *

В главном корпусе в кабинете генерального директора под портретами вождей и прочих великих кормчих сидим мы: директор, главный технолог и я. Крайняя степень медлительности, присущая пожилому директору во всем, каждый раз приводила к тому, что вопросы, которые можно обсудить максимум за пять минут, обсуждались полчаса, а то и больше. Даже свою подпись на каком-нибудь документе он рисовал примерно полминуты, старательно и неторопливо выводя каждый штришок и каждую закорючку.

– Люди у нас тут в большинстве своем ленивые, – говорит мне директор. – Поэтому ты, Дим, начинай инициативу проявлять, да поскорее.

– Федор Анатольевич, так ведь я же и сам никакого опыта работы с этими батарейками и аккумуляторами не имею, как я буду инициативу проявлять-то? Освоиться нужно, а то эта инициатива, того и гляди, меня проявлять начнет.

– Ну, вот осваивайся и приступай как можно быстрее, Сергей тебе в этом поможет.

Сережа Каринин (главный технолог) долго не мог сформулировать, в чем же заключается моя работа как старшего научного сотрудника: над кем старшего, с кем сотрудничать и где здесь наука. Закончилось все довольно прозаично…

– Короче, вот тебе талмуд со старыми отчетами и обзорами, сам во всем разберешься. У нас технолог пока в отпуске, так что пойдем-ка попробуем по старой технологии катоды сделать, надо же начинать когда-нибудь, – предложил главный технолог. На лице у него при этом было четко написано, на каком месте вертел он эти катоды, в каком гробу и в какого цвета тапочках их видал.

– Пойдем, – обреченно говорю я. – Самая подходящая работа для главного технолога и старшего научного сотрудника – сажу месить.

* * *

Опытно-производственная лаборатория (ОПЛ), где мне предстояло работать, была слегка приятнее остальных корпусов НИИ (по крайней мере, если не подниматься на второй этаж, а оставаться только на первом). Даже туалет есть приличный, что само по себе уже немалое достижение, не в каждом корпусе такое имеется, далеко не в каждом. Собаки внутрь не заходят, все больше снаружи бегают. Кое-где даже есть не самое старое оборудование, годов эдак начала 2000-х (хотя бы не совок). Из двух технологов по химическим источникам тока (ХИТ) один был в отпуске, второй вообще принципиально не работал, к тому же свалил на больничный. Остались только два инженера, слоняющиеся по корпусу от скуки и безделья, но с них взятки гладки: команды-то не было – руководство само не очень в курсе, что делать нужно.

– Мне в главный корпус надо, бумажки забыл подписать, – внезапно вспомнил Сергей. – Я, в общем, минут через пятнадцать приду, а ты почитай пока в старых инструкциях, что делать надо и какие материалы нужны.

Оказалось, что торопиться мне все равно некуда: у Сережи Каринина время идет немного не так, как у простых смертных. Если главный технолог клятвенно обещает прийти через пятнадцать минут, значит, он либо не придет, либо появится часа через два. Куда там «Интерстеллару» с его перемещениями во времени. При этом звонить господину главному технологу – дело неблагодарное, порой в Кремль дозвониться будет проще.

Через полтора часа его высочество явилось – не запылилось, нашли мы то ли сажу, то ли графит, засыпали эту гадость в турбулентный смеситель, посмотрели даже, какие кнопки надо нажимать на нем. Одна беда оказалась – не работала кнопка-подъемник для емкости со смесью, хоть ты тресни. А без этого никакого чуда не произойдет: мешалка и диссольвер расположены выше, так что поднимать емкость вверх нужно в любом случае. Мимо проходит наш старейшина – старший инженер Федор Петрович Невзоров.

– Федор Петрович, вы не знаете, случаем, куда здесь нажать, чтобы этот, мать его перемать, чан с дерьмом вверх пополз? – с надеждой спросил я.

– Никуда здесь нажимать не надо, нет такой кнопки, вручную он поднимается, – уверенно заявил Федор Петрович.

– Так он тяжелый ведь, тут и спину сорвать недолго, – справедливо заметил Каринин.

– Тю-ю-ю, ребятки, что ж вы такие слабосильные… – Федор Петрович взял в руки валяющийся на полу железный прут, поддал хорошенько, крякнул, реактор наконец-то сдвинулся с мертвой точки и стремительно подлетел вверх – оставалось только зафиксировать его на нужной высоте.

Мы переглянулись как два недоразвитых, которым только что показали, как правильно ложку держать… Правда, все равно зря старался Федор Петрович: катодная масса получилась отвратительного качества (первый блин комом!), а намазочной машиной никто из нас пользоваться все равно не умел. В итоге мы испачкали углеродным дерьмом все, что можно, и все, что нельзя, после чего решили, что лучше будет все-таки дождаться из отпуска технолога, который хотя бы умеет намазочной машиной пользоваться. Такой вот он получился, первый замес…

Глава 2
Клуб любителей поработать языком

Нет, опять же это не то, о чем подумал дорогой читатель. Просто в этой главе речь пойдет в основном о начальстве. Ситуация вырисовывалась в целом довольно-таки печальная: заканчивался уже четвертый год опытно-конструкторских работ (ОКР) из пяти, и по плану предприятия в ближайшие месяцы необходимо было сдать на государственные испытания целую серию полностью готовых батареек, отвечающих всем мыслимым и немыслимым характеристикам. На практике же обстановка была весьма и весьма удручающей: из-за высокой активности лития и токсичности электролита сборку батареек можно было проводить только в специальных перчаточных боксах, заполненных инертным газом (чаще всего аргоном). По-другому, увы, никак: на воздухе все материалы окислятся и сгорят, да и дышать этим добром, мягко говоря, не очень полезно: сотрудников не напасешься. В итоге один бокс заказали где-то в Китае, но он уже два месяца как стоит в разобранном виде: все руки не доходят. Ни у кого. А в этот бокс еще нужно было занести кучу необходимого барахла и инструментов, нацепить на него специальные перчатки, подсоединить к баллону с аргоном, вакуумный насос поставить. Но главное – проверить герметичность и дополнительно загерметизировать при необходимости. После этого можно было бы начать собирать первые элементы, смотря уже по ходу работы, чего нам не хватает. Без перчаточных боксов все потенциальное производство, разумеется, стояло.

Чем же в это время занималось наше горячо любимое начальство? Начальство совещалось. Долго, много и регулярно. Главным «совещателем» был Даниил Алексеевич Симоненко – вор, бездельник и замдиректора по науке. Та самая смесь цыгана и хохла в одном флаконе, которая и выбила нам этот ОКР у государства. Был он тот еще карьерист, про таких обычно даже говорят «жопорванец». На работе появлялся не сказать, чтобы очень часто: раз в месяц, иногда раз в два-три месяца. Оно и правильно: от работы, как известно, дохнут кони, да и вообще, зачем простым смертным надоедать? Не царское это дело. При этом, само собой разумеется, зам по науке имел наибольшую зарплату во всем штате предприятия. Ах да, чуть не забыл: Симоненко, как электрон, – проявляет волновые свойства, поэтому может находиться в нескольких местах одновременно. Именно поэтому Даниил Алексеевич работал сразу в четырех или пяти различных организациях: наш пострел, как говорится, везде поспел. Разумеется, за бюджетные деньги. Совершенно не жалел себя, бедолага, работал как проклятый, но и отдыхать тоже, надо сказать, успевал: пропадет на пару месяцев зимой, а потом возвращается довольный и загоревший до неприличия – продолжает отечественную науку двигать. Поднимать ее, родимую, с колен. На голову.

* * *

Вообще говоря, мы с коллегами предполагали, что товарищ Симоненко рос без отца… Сына и Святого Духа, поскольку, скорее всего, отца он благополучно продал за бюджетные деньги еще в детстве, составив на него весьма амбициозное ТЗ. По крайней мере, именно такое впечатление создавалось спустя первые несколько минут общения с замомдиректора по науке.

Если сотрудник начинал все время опаздывать, а на работе появлялся крайне редко (около одного раза в месяц или реже), то это мы называли синдромом Симоненко или «симоненковщиной».

Учитывая цыганское происхождение нашего главного конструктора ОКР, мало кто смог бы удержаться от подколов и шутеек на эту неблагодарную тему. Я, например, не смог.