Читать книгу Вирус Зоны. Кочевница - Дмитрий Лазарев - Страница 6

Неведомо где

Серое и мрачное небо. Опять. Впрочем, в Зоне почти всегда плохая погода – солнце появляется только по большим праздникам. Но где я? Во Владимире? Наверное. Никогда не был в этом городе. Даже на фотографиях его не видел. Как все мрачно! Будто мы в Мордоре находимся. Впрочем, в какой-то степени так оно, наверное, и есть. В Зоне людям не место. Тут правят иные силы. Чужие, враждебные, смертоносные. Мы идем по улице, узковатой, если по московским меркам, но по местным, наверное, весьма приличной. Совершенно вымершей, хотя раньше, пока сюда не пришла Зона, она, похоже, была одной из центральных транспортных артерий города. Шумной, заполненной машинами и прохожими. Теперь прохожих, кроме нас, нет. Машины стоят кое-где, конечно. По одной, по две. Слой пыли, покрывающий их со всех сторон, включая лобовые стекла, однозначно свидетельствует о том, что они оставлены своими владельцами, и это произошло явно не вчера.

Справа возвышается старинная белокаменная крепостная стена. Монастырь или кремль – я слышал, в те далекие года они на Руси выглядели примерно одинаково. Тихо. Так и хочется сказать «слишком тихо», хотя для Зоны это обычное явление. Нарушает тишину лишь шорох наших шагов. У меня дурное предчувствие. И судя по всему, не у меня одного: некоторые из моих спутников нервно озираются и ежатся. Причиной этому что угодно, только не холод – на улице тепло, по ощущениям, больше плюс двадцати.

Я иду в арьергарде. Окидываю отряд взглядом, параллельно ищу Агнешку. С тревогой отмечаю, что численность нашей команды существенно сократилась, но с облегчением обнаруживаю свою зазнобу в головной группе. Жива! И судя по походке, даже не ранена. Тревога, однако, не уходит, а нарастает. Я чую опасность, но только сам факт, никакой конкретики: ни как, ни откуда, ни в какой момент…

– Здесь! – резко произносит кто-то из середины отряда, и все останавливаются.

– В монастыре? – подает голос седоватый крепкий мужчина лет пятидесяти с хвостиком, по виду явно научник, а не солдат.

Глава экспедиции? Возможно. Есть у меня одна смелая догадка по поводу того, почему здесь пасует моя память (опять-таки если это не обычные сны и не бред). По-видимому, я здесь – не совсем я. Когда сюда попадаю, очевидно, оказываюсь в чьем-то теле. Непонятно, в чьем. И, естественно, не знаю и не помню ничего, кроме тех кратких эпизодов, которые фигурируют в моих снах-видениях…

– Да, в монастыре. Где-то в глубине, у Рождественского собора.

– Но что именно? – Глава экспедиции явно напряжен. – Она?

– Она там точно была. Но осталась ли сейчас, или…

– Или оставила вместо себя Провал, – это уже Агнешка заканчивает фразу.

Седоватый дергает плечом.

– Отсюда нам это все равно не определить. Заходим.

– Она играет с нами, – вмешивается в разговор здоровенный темноволосый мужик из головной группы. Видимо, начальник охраны. Что-то в его облике и голосе есть смутно знакомое, но пока неясно, что и откуда. – Эта долбаная кочующая аномалия знает, что мы идем по ее следам, и «минирует» дорогу за собой Провалами. Мы ведь уже дважды нарывались и потеряли треть отряда. Вам мало? Потеряете половину – гарантирую, как Росгосстрах!

Точно! Вспомнил по этой присказке дурацкой! Павел Рогочий, оперативник АПБР. Именно он командовал той операцией в Миленках. Тогда и познакомились.

– И что же вы предлагаете? – раздраженно бросает седоватый. – Игнорировать показания ан-детектора и идти дальше? А может быть, вообще вернуться?!

– Вы – босс, – пожимает плечами Рогочий, – и отвечаете за результат. Ваша задача – найти эту дрянь. А моя – обеспечить, чтобы как можно больше участников экспедиции дожило до ее завершения. И завершения не в стиле «в общем, все умерли», а благополучного возвращения за Периметр. Конечно, я обязан подчиняться вашим приказам, но подумайте вот о чем. Не мне вам рассказывать, что такое Провалы ночью. А скоро уже стемнеет. Намек понятен? И еще одно: в этом монастыре только одни ворота. Если их перекроют, нам хана, понятно?

На лице седоватого фанатичное упрямство научного работника борется со здравым смыслом. Борьба трудная, но, кажется, ему удается найти компромисс.

– Разделим отряд. Пять человек останутся у входа и дадут сигнал, если возникнет опасность блокировки ворот. Остальные идут со мной к Рождественскому собору. Тут не так далеко – если что, можно добежать за минуту.

По лицу Рогочего видно, что план начальника экспедиции ему не нравится, но достаточно сильных аргументов для возражений он не находит. Начинаю двигаться вперед, чтобы оказаться в группе идущих к церкви. Там Агнешка, и мне надо к ней. Но Рогочий встает на моем пути.

– Далеко собрался, Витя? Ты возглавишь группу у ворот. С тобой останутся три оперативника и научник с детектором.

Понятно, значит, я – Витя. Очень приятно, будем знакомы! Очень хочется возразить Рогочему, да нельзя: споры со старшим в Зоне – начало конца группы. Впрочем, по Миленковской операции я успел узнать Павла как крутого и опытного оперативника, который с Зоной на «ты». Если он будет охранять Агнешку, можно быть более-менее спокойным, насколько это вообще возможно в такой ситуации. Поэтому я только киваю, коротко произношу: «Понял!» и возвращаюсь на свою позицию в арьергарде.

Мы с научником и одним из оперативников находимся у ворот монастыря с внутренней стороны. Еще двое бойцов АПБР дежурят снаружи. Опасность приближается. Я чувствую ее всем своим естеством. Для этого даже не нужны детекторы научника. Провал… он там, за монастырскими корпусами. Именно Провал, а не что-то другое. Я неведомо каким образом воспринимаю его холодное и смрадное дыхание. Дыхание смерти, пока еще дремлющей, но уже притягивающей всякую гадость вроде истребителей и черт знает кого еще. Но когда совсем стемнеет, она проснется. Странное дело – то, что скрывается в Провалах, не вылезает на поверхность даже в пасмурные дни. Видимо, ему вреден даже рассеянный облаками солнечный свет. Надеюсь, когда серые сумерки сменятся ночной тьмой, мы будем отсюда достаточно далеко… Пока у Провала могут быть лишь мутанты. Сейчас экспедиция наткнется на них, и начнется стрельба. Я мог бы сказать им, что не стоит туда ходить, но меня бы не послушали – я всего лишь оперативник, за которым экстрасенсорные способности не числятся… А ведь их и не было раньше. Откуда взялись? После того столкновения с…

Меня опять продирает озноб, и я начинаю озираться. Научник удивленно смотрит на меня.

– Какие-то проблемы?

– Проверьте пси-детектор.

– Что?.. Какого черта?!

В этот момент я вижу мелькнувшую у дальнего монастырского корпуса черную фигуру. А секунду спустя со стороны собора начинают трещать автоматные очереди.

– Если у вас есть с собой пси-блокиратор, советую включить, – произношу я, поворачиваясь к ученому… и замираю.

Он смотрит на меня остановившимся безжизненным взглядом, а по его шее проходит тонкая темная полоска разреза. Через мгновение научник падает ничком, а стоящий за его спиной оперативник с безумной ухмылкой смотрит на меня. В его руке окровавленный нож. За мгновение до того, как он метнет его в меня, я падаю, выхватывая пистолет. Нож со свистом пролетает надо мной, а я стреляю уже из положения лежа. Три раза. Я точен, но боец в бронежилете, так что попадания в грудь лишь заставляют его дергаться, зато третья пуля попадает в голову прямо над верхней челюстью, и он опрокидывается навзничь. С той стороны ворот раздаются крик и выстрел. Автоматная трескотня стремительно приближается, а я вновь вижу черную фигуру всего в десятке метров от меня. Вскидываю пистолет… Боль… Жуткая, гасящая сознание. И милосердная тьма.

* * *

Карантин АПБР

Экстрасенс класса «позитив». Мне всегда было интересно, кто, а точнее, что это такое. Слово «позитив» тут применяется вовсе не в обычном своем значении и не имеет никакого отношения к положительным эмоциям. Насколько мне известно, это официальный термин профильного подразделения, работающего с паранормами. Мне редко доводилось сталкиваться с этой братией, но классификацию я знаю. Всего есть десять уровней паранормальных способностей. Четыре высших (снизу вверх) – это «аналиты», «реалиты», «максимумы» и «позитивы». То есть «позитив» – это сильно! Высочайший уровень способностей. Как говорится, круче только яйца. Правда, есть еще и «абсолюты», но это сугубо теоретическая категория, идеальная и, как считается, несуществующая. Даже «позитивов» мало кто видел и знает. В прошлом была такая телепередача «Битва экстрасенсов». Так вот для сравнения: ее победители, как правило, «аналиты» и «реалиты». В очень редких случаях – «максимумы». «Позитивы» же на публике не светятся. Никогда. Их обычно сразу берут под крыло соответствующие серьезные структуры: ФСБ, Минобороны, АПБР и тому подобные. Один «позитив» в обязательном порядке присутствует в штате помощников президента. Их личности засекречены.

Поэтому то, что со мной будет напрямую работать один из них, – это знак, свидетельствующий о том, что я вызываю у АПБР немалые опасения, но одновременно Агентство связывает со мной какие-то серьезные планы, коль скоро подключило к делу такую тяжелую артиллерию. Видимо, в случае успешного прохождения тестирования будет решено, что со мной можно иметь дело, а в противном… гхм… лучше не думать. В общем, сказать, что у меня были поводы для волнения, – это еще очень мягко сформулировать.

Даже не знаю, чего я ожидал. Кого? Уж казалось бы, кто-кто, а я должен быть избавлен от обывательских стереотипов и не представлять «позитива» человеком какой-то незаурядной внешности. В общем-то в моем воображении он и не был магом копперфильдовского типа с горящими пронзительными глазами, но все равно, увидев его воочию, я был разочарован. «Позитив» оказался невзрачным мужчиной лет пятидесяти, среднего роста, с серыми волосами и абсолютно неприметным лицом. Среднестатистический по всем параметрам, кроме его особых талантов, которые внешних признаков не имели. В толпе на такого ни за что не обратишь внимание.

– Здравствуйте, – приветствовал он меня. – Олег Игоревич, верно?

– Можно просто Олег, – попытался растопить лед я.

– Давайте все же остановимся на моем варианте, – предпочел сохранить дистанцию «позитив». – А ко мне можете обращаться Анатолий Сергеевич.

– Очень приятно.

– Это пока, – посулил он.

М-да, многообещающее начало!

– Садитесь за стол и положите на него руки ладонями вверх.

Так, налаживать контакт он, похоже, не хочет. Оно и верно – я же испытуемый и к тому же преступник. Еще неизвестно, а вдруг у меня сознание измененное. Какое там дружелюбное общение, если от меня может исходить неведомая угроза?!

Поэтому я спокойно принял деловой формат и в точности выполнил его указание. «Позитив» сел напротив и накрыл мои ладони своими.

– Смотрите мне в глаза и думайте о том, что произошло с вами во время последнего возвращения из Зоны! – приказал он.

Даже не будь я настроен на максимальное сотрудничество, не подчиниться силе этого голоса было бы достаточно сложно. Начав работать, экстрасенс преображался прямо на глазах. Теперь бы мне и в голову не пришло назвать его невзрачным и среднестатистическим. Черты лица «позитива» заострились, стали какими-то хищными, а глаза – более глубокими и пронзительными и даже, казалось, увеличились в размерах. От моих ладоней по рукам и дальше по всему телу начал распространяться холод вкупе с покалыванием, как от электрических зарядов. Вторая волна холода побежала вдоль позвоночника – у этого человека энергетика была поистине сумасшедшей. Я ощутил сильную дрожь. Она началась с легкого озноба и тремора в кистях, которые быстро переросли в заметную даже глазу вибрацию всего тела, как будто у меня температура по меньшей мере 40. Голова начала наливаться тупой болью, а из глубины души поползла волна страха, необъяснимого, иррационального, но оттого только более сильного. Паника, ужас, обреченность – все примерно как тогда, в десяти километрах от Периметра, когда мой мозг брал приступом этот жуткий черный фантом. Меня колотило уже так, что аж зубы клацали. Я хотел отдернуть руки, но экстрасенс прижимал их к столу с силой, которой трудно было ожидать от его не очень-то мускулистого тела. Видно было, что «позитиву» тоже приходится нелегко – на лбу его выступили крупные капли пота.

Я не знаю, сколько длилась эта пытка. Лично мне показалось, что целую вечность, но в таких случаях чувство времени теряется. Наконец он ослабил хватку, и вместе с этим меня стали отпускать холод, дрожь, ужас и головная боль. Я поспешил вырвать свои руки из-под его ладоней, а «позитив» даже и не сопротивлялся. Казалось, он полностью утратил интерес ко мне – откинулся на спинку стула и смотрел куда-то вдаль невидящим взглядом. Хотя какая там даль – глухая стена, выкрашенная салатовой краской. Пока я медленно отходил от этого «сеанса ясновидения» (распротак его!) и доставал из пяток провалившуюся туда душу, экстрасенс, похоже, приводил в порядок сведения, полученные от меня при помощи сверхчувственного восприятия.

Заговорил он внезапно, когда я уже решил, что не услышу сегодня ни слова, и о результатах тестирования меня уведомят дополнительно.

– Две пси-атаки высшего порядка. Две! Обе практически проломили ваш ментальный барьер. Даже после одной такой вы должны были умереть или превратиться в овощ… Уж простите, политкорректность – не мое, так что говорю как есть. Но вы живы, и это просто в голове не укладывается. Пси-потенциал атаковавшей вас сущности таков, что позволяет сжигать пси-блокираторы концентрированным воздействием, просто перегружая их по интенсивности, не говоря уже о ментальных щитах или природных барьерах вроде того, которым обладает ваш напарник Ещенко.

– Но мой он не пробил, – с некоторой даже гордостью возразил я.

А что, есть основания пыжиться: если этот Черный Сталкер таков, как его описывает «позитив», сам факт, что он так долго со мной возился, но так и не подавил полностью волю, дорогого стоит. Впрочем, Анатолий Сергеевич с неприятной усмешкой поспешил вернуть меня с небес на землю:

– Не пробил? Я смотрю на это несколько иначе. Первая атака. Сущности, обычно находящейся в энергетической форме, зачем-то потребовалось человеческое тело-марионетка, для чего был использован ваш напарник Антон Точилин. Его способности в постановке ментального щита если и уступали вашим, то не намного…

– Откуда вы знаете? – не справился с внезапно нахлынувшим изумлением я.

– У меня есть свои источники, – продолжая усмехаться, уклонился от ответа «позитив». – Так вот, при почти равных вам способностях он был сломлен примерно секунд за двадцать. Зачем Точилин был нужен сущности? Поговорить с вами? Нет, он едва произнес несколько слов. Применить против вас оружие, устранить лишнего? Вот это уже ближе к истине, хотя тоже отвечает не на все вопросы. Да, у Ещенко природный ментальный блок, но сущность эта уже показала, что делает с такими: энергетическое воздействие на нервные окончания, болевой шок, а дальше – смерть или беспамятство (нужное подчеркнуть).

У меня аж во рту пересохло.

– Когда она это показала?

– В ваших снах, которые, впрочем, не совсем сны, но об этом чуть позже. На данный момент важно то, что она могла легко вырубить Ещенко, коль скоро уж он ей так мешал, не прибегая к посредничеству рук и пистолета Точилина. Помимо всего прочего это потребовало бы куда меньше энергии. Но сущность пошла на неоправданные сложности. То есть это нам кажется, что неоправданные. На самом деле основания действовать именно так у нее были, только мы их не знаем, а можем лишь предполагать.

– И у вас есть предположения? – Я старался говорить спокойным тоном, но давалось мне это непросто.

– Есть. По какой-то причине эта сущность или та, что стоит за нею, вами заинтересовалась. Поэтому стала действовать таким сложным образом – хотела посмотреть на вашу реакцию. Да, Ещенко выстрелил в Точилина и отвлек его. Вы думаете, что тем самым он спас вас, но это не так. Желай сущность сломать вас, она успела бы сделать это еще до выстрела. Но она наращивала давление постепенно – проверяла потолок вашей ментальной сопротивляемости. И вторая атака, когда ей уже не приходилось тратить энергию на контроль тела Точилина, лучшее тому подтверждение. Там уже не было никаких внешних факторов, способных помешать ей завершить начатое, но она остановилась. Почему?

– Я надеялся, вы мне скажете.

– Какой вы простой! – усмехнулся Анатолий Сергеевич. – У меня нет ответов на все вопросы. Все, что я знаю, – ваше сознание не изменено после контакта с этой сущностью. Точнее, оно изменилось, но не изменено. Это не направленные перемены, инициированные чужой волей, а естественные, возникшие в результате стресса высшего порядка. Во многих экстрасенсах паранормальные способности пробуждаются именно после подобных инцидентов. Именно пробуждаются, а не возникают, поскольку эти способности всегда заложены на генном уровне, просто иногда до поры до времени находятся в дремлющем состоянии. В вас ведь они тоже пробудились, не так ли?

– Хотите сказать, мои сны?

– Они самые, Олег Игоревич, они самые. Это не просто сны, а надчувственный контакт с кем-то, находящимся в другом месте. Возможно, этот кто-то тоже интересует сущность, и, обнаружив в вас связь с ним, она остановилась в последний момент…

Я покачал головой.

– Он остановился не поэтому. В смысле, сущность.

– Вот как? – не проявив видимого интереса, бросил экстрасенс. – И почему же?

– Воспоминания. У этого Черного Сталкера и у меня есть общие воспоминания. Эта сущность возникла на основе личности моего друга, погибшего в Краснотайгинске…

– Вадима Низовцева? – уточнил Анатолий Сергеевич.

– Откуда вы…

– Вам еще не надоело задавать этот вопрос? Помимо всего прочего у меня на вас есть полное досье, предоставленное куратором сектора, в котором имеются фотографии тех, с кем вы вместе были в Краснотайгинске. Это должно было помочь мне правильно истолковать то, что я увижу при контакте наших разумов. Конечно же, я увидел ваши общие краснотайгинские воспоминания и понял, с чьей точки зрения были воспроизведены те события. Но если вы думаете, что причина в них, то ошибаетесь. Часть причины в лучшем случае. Причем далеко не главная. Вам и тому, кто, возможно, стал бы проверять вас по возвращении, эти «случайно всплывшие» воспоминания были просто подброшены в качестве ответа на вопрос, чтобы вы не искали другого.

– А на самом деле? – озадаченно пробормотал я в ответ.

– На самом деле все одновременно и сложнее, и проще. Ответ содержится в ваших снах. Они связывают вас с кем-то, кто сейчас находится далеко от вас. Так кто же это?

– Не понимаю…

Анатолий Сергеевич поморщился.

– Все вы понимаете, не прикидывайтесь! Вас же предупреждали, что от меня ничего скрыть не удастся? Так к чему теперь эти бесполезные попытки?

Я угрюмо молчал.

– Хорошо, я вам помогу, – помедлив немного, произнес «позитив». – Это женщина. Голубоглазая шатенка, так? Могу создать ее фоторобот и сопоставить с нашими базами, но к чему все эти заморочки? Вы ведь хотите сотрудничать, не так ли? Или в тюрьму хотите? Уверяю, когда вы снова выйдете на свободу, женщины будут интересовать вас уже незначительно. С другой стороны, этой вашей зазнобе ничего не грозит. С нашей стороны. Зато, вполне возможно, грозит со стороны Зоны. И чем лояльнее вы будете к нам, тем больше у вас шансов в итоге ей помочь. Ну, что скажете?

Я колебался, но постепенно склонялся к выводу, что «позитив» не лжет. Да и аргументы его выглядели довольно убедительными. Помолчав еще немного, я медленно произнес:

– Допустим, я согласен. Только прежде чем я скажу вам, кто она, ответьте мне на один вопрос. То, что я вижу в своих снах, действительно происходит где-то в другом месте?

– Может быть, не в точности так, но да.

– Но как это может быть? Я ведь там оказываюсь в теле другого человека по имени Виктор, который находится…

– Где? – Анатолий Сергеевич, до сих пор вещавший небрежно и слегка вальяжно, тоном лектора, дающего студентам давно надоевшую тему, вдруг проявил повышенный интерес к разговору.

– Мне кажется, во Владимирской Зоне. И еще я почти уверен, что это связано с экспедицией АПБР.

Экстрасенс помрачнел, от чего мне вновь стало холодно.

– Вам что-то об этом известно? – не выдержал я.

– Что-то известно…

В эти секунды я весь словно превратился в сплошной сгусток напряжения – настолько важен был для меня следующий вопрос:

– Но мне вы сказать не можете?

Он криво улыбнулся.

– Отчего же? Могу. Тестирование вы прошли с положительным результатом, о чем я официально уведомлю руководство сразу же после того, как покину эту комнату. Правда, информация, которая вам нужна, превышает ваш уровень допуска, и не исключено, что господин Одинцов откажется вам ее предоставить. Но я в данном случае склонен пойти вразрез с «генеральной линией партии».

Я не поверил своим ушам.

– Э-э… Анатолий Сергеевич, а вы в курсе, что эта комната прослушивается?

– Олег Игоревич, а вы знаете, что такое экстрасенс класса «позитив»? Эта электроника, между нами говоря, – такое дерьмо (да простится мне мой плохой французский)! Ломается от малейшего чиха. На то, чтобы все наладить, у техников уйдет минут двадцать. Этого времени нам с вами вполне хватит, чтобы поговорить, так сказать, «не для протокола». Но для начала вы назовете мне имя.

– Агнешка Томаховская.

«Позитив» кивнул, словно названное мною имя согласовывалось с какими-то уже сделанными им логическими выводами.

– Этого следовало ожидать. Я видел ее имя в списках… Значит, так, связь с экспедицией АПБР, отправленной в так называемую Владимирскую Зону, пропала позавчера вечером. Она осуществлялась через спутниковый телефон руководителя экспедиции Петра Андреевича Афанасьева. Это может означать либо уничтожение всей экспедиции, либо… впрочем, тут возможны варианты. И вот как раз в этом вопросе возникают перспективы, связанные с вами.

– Со мной? – тупо переспросил я.

Слова «уничтожение всей экспедиции» подействовали на меня как удар пыльным мешком по голове. Конечно, мои сны-видения в какой-то степени подготовили меня к самым плохим новостям, но одно дело опасаться, а другое – услышать это открытым текстом.

– Именно с вами. Уж простите, но вы благодаря своим видениям становитесь, образно говоря, резервным каналом связи с экспедицией, если, разумеется, там еще есть, с кем связываться.

Меня передернуло от новой волны озноба.

– Если вспомнить мой последний «сон», я в этом вовсе не уверен, равно как и в том, что эти, как вы тут выразились, «надчувственные контакты» будут продолжаться. Видите ли, у меня ощущение, что тот «контактер», в тело которого я периодически «подселяюсь», мертв.

– Надо быть оптимистом, Олег Игоревич, – спокойно отреагировал на мои слова «позитив», и эта фраза как-то очень гармонично подошла к названию его класса. – Так жить будет проще.

– Вы не понимаете, – мрачно продолжал я, ощущая, как боль растекается по мне из глубины души. – Там же… Если она… То есть если с ней… – Говорить мне было очень тяжело, и на этом месте я просто сдался, перестав искать слова, и замолчал.

Несколько секунд он смотрел на меня со слабой улыбкой, одновременно снисходительной и печальной.

– Ох уж эта молодежь! Всегда-то вам кажется, что старшее поколение ничего в этой жизни не понимает! Так вот, смею вас уверить, вы заблуждаетесь. Если кто и может это понять, то как раз я. Будь иначе, я не сделал бы вам того предложения, которое делаю сейчас.

– И что же это за предложение?

– Завтра утром по моей рекомендации вас отсюда выпустят. Вы соберете все необходимое и отправитесь туда.

Я во второй раз в течение этого разговора не поверил своим ушам:

– Во Владимирскую Зону?!

– Да.

– Но как?! Куратор…

– Значит, так. Первое. Я в этом деле получил от куратора карт-бланш, а значит, могу действовать, как сочту нужным, без оглядки на руководство. Второе. АПБР к этой операции формально отношения иметь не будет. Мы просто «потеряем» улики против вас и отпустим за отсутствием состава преступления. Вы отправитесь туда как независимый сталкер, не получая никакой поддержки, кроме некоторой информации и экипировки. Все это опять-таки неофициально. Зона лишь недавно оккупировала Владимирскую область, и Периметр там – дыра на дыре. Вы, с вашим опытом, легко туда проникнете. Сегодня вечером вам по моей рекомендации поставят инъекцию антиновы. Кроме того, достану полностью заряженный пси-блокиратор и несколько ампул со станом, которыми можно заряжать транквилизаторный пистолет.

– Это еще что такое?

Он усмехнулся.

– Что, не успели еще выяснить? Обычно разработки АПБР довольно быстро утекают к сталкерам.

– Да ладно вам! Антинова только и утекла. А это изобретение общественной значимости.

– Ну-ну. Ладно, вернемся к стану. Это недавний прорыв в области прикладной химии. Создан специально против Измененных. Временно блокирует их способности и угнетает физически и ментально. На время они становятся вполне обычными людьми, вдобавок вялыми и апатичными. Не факт, что во Владимире вам встретятся Измененные (по крайней мере разведка не сообщала о фактах наблюдения их внутри новообразованной Зоны), но на всякий случай…

– Ценная штука! Однако всего этого недостаточно. Я лезу в Зону один, что повышает мои экипировочные запросы в разы.

– Только не говорите мне, что у вас нет заначки!

– Есть, но там не все необходимое.

– Остальное я вам достану. Только список дайте. Ну и спутниковый телефон для связи тоже с меня.

– Занятно… Такая забота! А что потребуется от меня?

– Только то, что вы и так будете делать. Найдите остатки экспедиции и вытащите их оттуда. Я думаю, что они достаточно близко подобрались к цели своей миссии…

– И что же это за цель?

– Зона уже долгое время была сравнительно стабильна. А тут вдруг увеличение пси-активности, появление кочующей аномалии и резкая экспансия в сторону Владимира. Почему? Вопрос, и найти ответ на него очень важно. Единичный ли это случай, или начало нового этапа, когда Зона начнет интенсивно расширяться? Если второе, то у нас ба-а-альшие проблемы, друг мой! Коль скоро экспедиция что-то узнала, это должен знать и я.

– Вы? Или АПБР?

«Позитив» загадочно улыбнулся:

– Олег Игоревич, вам не кажется, что новой информации на сегодня уже более чем достаточно?