Читать книгу Патриотичные сказки. Том второй - Дмитрий Леонтьев - Страница 5

В окно президентского кабинета постучала синичка. Это была не простая птичка. Она часто прилетала в Кремль и получила от служащих персональную кличку – Фёдор. Владимир Владимирович полюбил её и разрешил круглый год жить в Александровском саду. Фёдору нравились пончики. Как истинный евразиец он предпочитал американской профанации под маркой «Данкин Донатс», которую в рот брать невозможно, настоящую советскую выпечку – её-то, Слава Богу, ещё пока можно купить и в Парке Сокольники, и в районе Китай-города, да и во многих других местах. По дороге на работу Владимир Владимирович всегда брал на Солянке пару пончиков. Один съедал сам, а второй оставлял пернатому другу. Открыв окно, он положил еду на подоконник. Фёдор благодарно чирикнул.

Однако друзьям не дано было пообщаться. В президентскую дверь постучали.

– К вам Шнуров, – сказал, просунув голову, помощник Саша.

– Пусть войдёт, – ответил Начальник. В кабинете появилась фигура музыканта в ватнике, вышитом серебром, и ушанке из норки.

– Владимир Владимирович, доброго здоровья.

– Коллега, рад видеть, как семья, как дети?

– Вашими молитвами.

– Ну, садись, докладывай, – Российский Лидер пригласил Шнурова в кресло.

– Год назад вы предложили мне возглавить Академию Наук. Я согласился, потому что люблю эксперименты. Хотя, как вы помните, ситуация была плачевная. Каждый профессор гнал во что горазд. Полный разброд и шатание. Но кое-что удалось. Мы начали с всероссийского опроса: что хочет народ? Наука не должна быть абстрактной. Вы знаете, что западный мир породил социальные сети и прочую дрянь. Это соответствует их нравам. Но и нам надо было определиться. Понятное дело, что весь этот мобильно-планшетный мусор нам ни за каким хером не сдался. От него только внутренний стержень загнивает и сознание разжижается. Так вот, в ходе опроса я выяснил, что россияне больше всего хотят, чтобы время остановилось. И я с ними согласился. Заебало это мельтешение. Помните анекдот про три стадии жизни: Родился. Блядь! Смерть. Может, для западного сознания это и терпимо, они там вообще изрядные терпилы, хе-хе, но для наших граждан как бы мимо кассы. Начали изучать вопрос, и оказалось, самым древним проявлением остановившегося времени в России являются матрёшка и мавзолей. Думаю, не надо объяснять почему. Люди, которых я привлёк, бывшие музыканты из моей группы, нашли ещё третий, более современный артефакт – резиновую бабу. Мы загрузили данные в «Ломоносова». Он думал четыре месяца. Напрягся так, что дым пошёл, но результат выдал. Оказалось, для полной остановки времени в России нужна синергия. То есть придётся нам собрать все три компонента – матрёшек, резиновую бабу и мавзолей – в одном месте. Женщину я вам принёс (Шнуров достал из пакета коробку и протянул Президенту), но вопрос с матрёшками и мавзолеем сам решить не могу. По Конституции – это исключительно Ваша компетенция.

– Да, уж… – протянул Российский Лидер.

– Ещё, Владимир Владимирович, у меня к вам личная просьба. Задание я выполнил. Академия вышла из кризиса. Обрела, так сказать, новую жизнь. Разрешите уйти в отставку. Я на гастроли в Саратов съездить хотел и, вообще, на даче пожить, отдохнуть от суеты.

– Насильно держать не могу, – сказал Президент. – Отставку принимаю, благодарю за выполненную работу.

Шнуров встал, пожал руку Начальнику и вышел за дверь.

Оставшись в одиночестве, Глава Государства достал бутылку водки. Налил стакан и выпил. Он понимал, какой разговор предстоит с Ильичом, и не мог решиться на него в трезвом состоянии. Стакана показалось мало, и он дёрнул второй. Пил без тошноты и без бутерброда, запрокинув голову, как пианист, и с сознанием величия того, что еще только начинается и чему предстоит быть. Алкоголь проник в кору головного мозга, напряжение ушло, страх растворился. Открыв бар, он взял из него две бутылки кубанской по два шестьдесят две, две четвертинки российской по рупь шестьдесят четыре, и розовое крепкое за рупь тридцать семь. Было б у него побольше рук, он взял бы еще пива и пару портвейнов.

Когда он добрался до Мавзолея, то был уже заметно пьян. Пройдя мимо туристического Ленина, который представлял из себя макет из папье-маше, Президент спустился на этаж ниже, где пребывал бессмертный Вождь Мирового Пролетариата. В его жилище было шумно. Музыкальный автомат крутил хит «У самого синего моря» в исполнении группы «Мистер Твистер». Сам Ильич резался в пейнтбол на советском винтажном игровом автомате, подаренном ему ещё Леонидом Ильичом Брежневым на семидесятилетие Октябрьской революции. Соратники упрекали вождя за эту слабость. Называли его игроманом. Говорили, мол, какой примитив! «Ну и пусть примитив», – отвечал он. Особенно Ленин любил момент, когда пружинкой оттягиваешь шарик. Кажется, будто в эту секунду весь мир спрессовывается в одной точке – между стальных витков. Потом удар, звон, полет шарика. И уже мало что от тебя зависит. Архиазартнейшая вещь.

– Здравствуйте, Владимир Ильич.

– Добрый вечер, Володь, – ответил Ленин.

– Может, по стаканчику? – предложил Российский Лидер.

– Сегодня разве праздник какой? – удивился Вождь.

– Нет, но, видишь ли, просьба к тебе есть. Нужно приютить на время матрёшек и ещё кое-кого.

– Сдурел? – поразился Ленин. – Здесь разве гостиница?

– Пойми, Ильич, дело государственной важности.

– Володь, я теперь не у дел. На пенсии. Матрёшек я больше одного дня не выдержу. Они хихикают постоянно. Очень утомительно. А кто ещё?

– Резиновая баба, – бесстрашно выпалил Президент.

– Ох, не хрена себе, – ошалел Ленин. – Знаешь чего, Володь, иди проспись.

– Владимир Ильич, я вас глубоко уважаю. Я апрельские тезисы наизусть пересказать могу!

– Когда твоя резиновая баба их выучит, тогда и приходи, – закончил дискуссию вождь.

Дело было провалено. Владимир Владимирович грустно побрел к себе. Он дошёл до кабинета. Налил себе перцовки, выпил и открыл коробку с женщиной. Игрушка оказалась высокотехнологичной, со встроенным компрессором. Надулась быстро за несколько секунд. Кожа её была выполнена из смеси резины и шёлка и максимально походила на настоящую. В коробке был также пульт управления. Глава Государства нажал кнопку «пуск». Глаза куклы засветились и она произнесла:

– Привет, я Анжела.

– Ну и ну, – подумал Президент.

– Ты такой сильный.

Он максимально приблизился к её лицу, чтобы по оттенку в глазах понять: перед ним евразийская женщина или атлантистка. Но глаза её были нейтральны.

– У тебя большой член, – сказала она. Владимир Владимирович улыбнулся.

– Знаю, об этом Нью-Йорк Таймс пишет каждый день.

– Возьми меня сзади, – сказала Анжела. Он встал и отошёл в другой конец кабинета. Его пошатывало. Сказывалось количество выпитого. «В самом деле, почему у нас всё так официально. Новый Год, Восьмое Марта… На Западе легче к жизни относятся. Надо бы и нам вот этой вот их беззаботности. Эх, была не была. Я же разведён», – подумал Российский Лидер и оглянулся на Анжелу. «Что же мне теперь? Быть ли мне вкрадчиво нежным? Быть ли мне пленительно грубым?» Для начала решил почитать инструкцию. Из описания выяснилось, что у куклы есть несколько программ. Та, которая была активирована в настоящий момент, называлась «Классика». Среди множества других режимов его заинтересовал тот, который назывался «Ерофеев». Он неплохо помнил советскую литературу и мог включиться в игру. Президент активировал новую программу.

– Так это вы Ерофеев? – подалась к нему резиновая баба, и сомкнула ресницы и разомкнула.

– Ещё бы не я, – ответил он.

– Я одну вашу вещицу читала. И знаете: я бы никогда не подумала, что на полусотне страниц можно столько нанести околесицы. Это выше человеческих сил, – продолжила Анжела.

– Так ли уж выше? – польщённый Владимир Владимирович налил себе водки и выпил. – Если хотите, я нанесу ещё больше. Ещё выше нанесу!

Это стало его возбуждать. Кукла засмеялась, как благодатное дитя, и вдруг изогнулась, как падла, и начала волнообразные движения бедрами – и всё это с такою пластикою, что нельзя было глядеть на неё без содрогания.

– Я хочу, чтобы ты меня властно обнял правой рукою – сказала она.

– Что ж. Играй крутыми боками, – подумал Президент, – играй, обольстительница. Играй, Клеопатра! Играй, пышнотелая блядь, истомившая сердце поэта.

Он расстегнул штаны и вытащил свое мужское орудие. Глаза куклы мгновенно померкли, и она повалилась с дивана на пол. «Боже, какая впечатлительная», – посетовал он, поднимая её. – Кто это тебя такую сделал?» Поискав лейбл, он нашёл за её правым ухом надпись SKOLKOVO. «Только у нас могут делать впечатлительных резиновых баб. Да-а, рановато нам на международный рынок выходить», – резюмировал Президент и убрал своё достоинство в штаны. Затем перезапустил секс-игрушку и вернул программу «Классика». Анжела открыла глаза.

– Привет, – сказала она.

– Здоровались уже.

– Ты такой сильный, – нагло повторяла она.

– Слышал, слышал.

– Возьми меня сзади.

– Нет уж, подруга, с тебя хватит, – прервал он, – давай лучше погуляем.

Ухватив её под мышку, Владимир Владимирович вышел в коридор.

В Кремлёвском дворце было пусто. Служащие разошлись по домам. Только у выхода на улицу стоял в карауле курсант с карабином. Невыплеснутая сексуальная энергия требовала выхода, и Президенту захотелось пострелять. Одной свободной рукой он начал вырывать карабин у курсанта. Парень ружьё не отдавал.

– Я тебе приказываю, – крикнул Глава Государства.

– У меня уже есть ваш приказ, товарищ Главнокомандующий, – упорно сопротивлялся паренёк. – В пьяном виде вам оружия не давать и никаких других ваших приказов не слушать.

– Вот чёрт – раздосадовался Президент. – Всё на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.

Оставив в покое караульного, он вышел на Ивановскую площадь и побрёл в сторону Спасской башни, стараясь не смотреть на Колокольню, храмы, ибо сегодня был грешен. Кукла волочилась за ним по брусчатке.

– У тебя большой член, – на автомате продолжала она свою программу.

– Блин, нашла время и место, – подумал он, пытаясь как можно быстрее пройти мимо Успенского собора.

Забравшись по лестнице в беседку Ивана Четвертого, он решил, что раз уж так все разнузданно пошло и это уже вряд ли остановить, то надо гулять по-настоящему. Но не здесь. И он взмыл в небо и полетел к Полярной Звезде. Сиськи Анжелы ритмично вздымались на ветру. «И зачем я её с собой таскаю? – спросил себя Владимир Владимирович, и тут же себе ответил, – Потому что говорит она мало и всегда по делу. В наше время это большая редкость». Склонность к мгновенному самоанализу с раннего детства была отличительной чертой Первого Лица.

– А знаешь, Анжела, сколько неизвестности таят в себе разные сферы человеческой жизни? – решил он развлечь куклу во время полёта – Вот представь себе, к примеру, что один день с утра до вечера я пью исключительно белую водку, и ничего больше. И к полуночи становлюсь как одержимый, такой пламенный, что через меня девушки могут прыгать в ночь на Ивана Купала. Я, как костер, горю, а они через меня прыгают. И, ясное дело, они всё-таки допрыгиваются, если я с утра до ночи пил исключительно белую водку.

– Возьми меня сзади, – сказала кукла.

– Да погоди ты, – одернул он её. Ты лучше посмотри вокруг. Какая красотища.

Они двигались в сторону Большой Медведицы. Когда созвездие было совсем рядом, Президент запел:

– Ни о чём пытать не буду, ни Стрельца, ни Козерога, лишь один вопрос задам Большой Медведице.

– Володька, ты? – приветствовало его созвездие. – Малая каждый день спрашивала, когда Володя прилетит?

Он дружественно махнул обеим Медведицам рукой:

– Тесно мне стало. Простора захотелось.

Малая Медведица подставила ему свою спину, и они понеслись по Вселенной. Звёзды замелькали как искры. Дух Главы Государства сонастроился с музыкой сфер, и из уст полились старые песни о главном:

– Увезу тебя я в тундру, и тогда поймешь ты вдруг, почему к себе так манит, так зовёт Полярный Круг.

Понимая, насколько это иронично напевать подобные слова, держа под мышкой резиновую куклу, он улыбнулся.

– Ты сильный, – сказала Анжела.

– Да прекрати! – заорал он и, чтобы решить проблему окончательно, треснул ей между лопаток. Именно так русские в Космосе чинят сложную технику. В итоге припев Анжела пела хором вместе с ним:

– Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним, и отчаянно ворвёмся прямо в снежную зарю.

Нутром понимая, что не стоит в подпитии лететь в сторону Альдебарана, Президент, тем не менее, каким-то образом вырулил к священной звезде. Черная флотилия Крестословов Богемской Рощи, как и положено, стояла на боевом дежурстве. При приближении Российского Лидера масоны начали воротить нос. «Боже мой! С резиновой бабой, на медведе… На это способны только русские. Когда мы уже от них избавимся?» – проворчал Глава Ордена Альбац Грюнендаль. Ещё когда Президент был курсантом школы ФСБ, прихвостни Богемской Рощи вставляли ему палки в колеса. Чуждый злопамятства и мстительности, он, тем не менее, не упускал удобного случая проучить старых врагов.

– Анжела, – Глава Государства пристально посмотрел кукле в глаза, – ты хочешь служить Родине?

Анжела дала понять, что отдастся любому решению руководства. Он знал, что такие мгновения бывают раз в жизни и ради них стоит жить, или наоборот, жизнь бывает только в таких мгновениях, в общем, тут возможны разные варианты. Погладив Малую Медведицу, нашептав ей на ухо много ласковых слов, он отпустил ее домой. Затем сдул Анжелу, сложил её в комок и, размахнувшись, с силой забросил над Альдебараном. Дальше события измерялись секундами. Как только посылка зависла над священной звездой, Президент достал из кармана пульт и запустил встроенный компрессор. Резиновый мешок начал принимать женские очертания. Не веря своим глазам, онемевшие крестословы наблюдали, как над сакральным Альдебараном появляется новое космическое тело, и за мгновение до того как они опомнились, Владимир Владимирович рванул в сторону Земли. Краем глаза он видел, как огромные чёрные корабли крестословов кинулись в погоню. Они хотели обойти его с флангов. На головном фрегате, на носу стоял Альбац Грюнендаль. Он занёс над головой своё ужасное стальное копьё. И когда враг уже был готов поразить Российского Лидера, Большая Медведица подняла свою лапу и толкнула фрегат. Чёрный корабль кувыркнулся. Копьё пролетело мимо цели. Эскадра крестословов остановилась.