Читать книгу 13 участок: Чужак - Дмитрий Манасыпов, Александра Лазаревская - Страница 3

Быть обычным – просто прекрасно. Обычные люди стандартной внешности, нормальной жизни и типового мышления имеют мало проблем. Спокойно занимаются своими делами, не бросаются в глаза, не привлекают ненужного внимания и просто живут.

Я был обыкновенен до серости. И это меня вполне устраивало. Пока как-то раз не решил сходить за сигаретами в круглосуточный магазин.

– Кроу, ты долго будешь тут торчать? – поинтересовался Абак и нажал на сигнал. – Счетчик крутится, деньги мутятся.

Абак обладает несколькими яркими чертами, незаметными рядовым гражданам Города. Абак относится к древнему и благородному роду Воронов, обожает строить из себя серьезного бандита и разговаривает на странном сленге, заставляя подозревать его в умении управлять временем. Проверить догадку не так просто, он же из, сами понимаете, древне-благородного рода.

Вороны, всем своим небольшим сплоченным семейством, обитают в Квинсе. Воронам плевать на ряд правил Ночного Города, их собственная черноперая магия позволяет творить что в голову взбредет. Чаще всего им взбредает просто жить среди людей, наслаждаясь покровом иллюзии, позволяющей ничем не выделяться и порой делать карьеру там, где не ожидаешь.

Ну, может ли значится в помощниках начальника Портового Управления города Нью-Йорк и штата Нью-Джерси высоченная, целых шесть футов с парой дюймов, черная как смоль и говорящая на трех-пяти языках, птица? Птица, обожающая сигары, шляпы-цилиндры, галстуки и даже трости? Наверное, никак не может.

Но старший кузен со стороны двоюродного деда нашего Абака, Скарк, занимал именно эту должность. Чертовы Старые, с их умением наводить морок и пудрить людям мозги, верно? Скарк имел все разрешения от СиКей, Службы Контроля, и, наверняка, ими же был подсажен в само Управление.

– Кроу! – каркнул Ворон.

Когда Ворон дымит самокруткой, прищурившись от дыма и наполовину высунувшись из «бьюика», поневоле прислушаешься. Абак недовольно покосился на меня, присевшего на переднее сиденье, но даже не фыркнул.

Почему детективу 13 участка отправляется по срочным делам на такси? С водителем Вороном? Потому что машина в ремонте, вот и все. А положение полиции Ночного города дает свои привилегии. Например – меня с относительным комфортом повезет куда надо таксист-Ворон.

Дождь не прекращался, дворники гладили стекло с ужасно противным звуком, но зато мы ехали. Я еще не сказал куда мне? Конечно, просто Абак не хотел стоять на месте.

– В «Тихий Лес», Абак. Хотя…

Абак хрустнул клювом. Одуряющие зрелище со звуком эти вот самые его привычки, уж поверьте. Вас раздражает хруст пальцами? Попробуйте представить птицу ростом с человека, трещащую крепчайшим, кости долбить можно, клювом.

– Да, ты прав. Пока ещё рановато, профдеформация, не иначе.

– Хрена ты словечки знаешь, фраерок… – поделился Абак мыслями.

Говорил же – что-то не то с этим крылатым, откуда здесь и сейчас возьмется этот «фраерок»?

– Поехали позавтракаем. Пока доберемся на тот берег, как раз у Стиви начнут подавать блинчики.

Клюв Абака щёлкнул одобрительнее, ведь что-что, а пожрать он не дурак. Светало, но все же ехать к моему информатору стоит лишь соблюдая приличия. Клуб открывается в десять, будем вежливы и уважительны, подкатим вовремя. Какой клуб? «Тихий лес», принадлежащий самому настоящему польскому дворянину и отставному поручику Межинскому. Кто там мой информатор и почему? Все просто, однозначнее однозначного.

Чертов эмигрант, утверждающий о своем бегстве в связи с несогласием по ряду вопросов, выдвинутых «красной» половиной российских Советов, на самом деле колдун. Хороший, мать его, чернокнижник, по праву занимающий достойное место в иерархии Ночного города. Владелец загородного клуба, магазина антквариата и букинистических жемчужин на Седьмой, а также пары-тройки ломбардов. Не говоря о подпольной винокурне, гонящей настоящую «вудку» и торговец оружием.

Почему я его до сих пор не сдал Кэпу? Потому как бесполезно, Межинский торгует стволами и остальными совершенно легально. Америка, сука, страна возможностей, все знают. А самогон… Да ну, глупость какая-то, сдавать какого-никакого, а почти друга из-за самогона.

– Задумался о своей горькой судьбинушке, Кроу? – каркнул Абак. – Или зажилил платить за блинчики?

А, чертова курица, вырвал из мыслей… И хорошо. Недосып давал о себе знать.

– Я плачу, черт с тобой. Поехали.

Он затянулся, выпустив целый клуб дыма, шевельнул своей бородкой из перьев и выкрутил руль, развернувшись прямо посреди улицы. Вороны, как и все Старые, обожают игнорировать людские правила, а уж касаемые дорожного движения для них ровно как сметана на кухонном столе для кота. Как кот, пусть и зная, наплюет на обязательно прилетевший тапок, так и Старые нарушат их при первой возможности. Так и живем, уважая древних и благородных, да страстно желая снова преподать им урок. Желательно – пожёстче.

– Включить радио, Кроу?

Мне было все равно. Здесь еще любили джаз, хотя блюз становился все популярнее, а до рок-н-ролла и Бадди Холли с Королём, по ощущениям, оставалось совсем немного.

«Бьюк» мурлыкал двигателем, мягко покачиваясь на вполне себе хорошей дороге, ведущей в сторону тоннеля Хобокен. Литтл-Итали, с её макаронниками, вечно небритыми выродками в шляпах, кричащими красивыми брюнетками и одной мертвой блондинкой, оставалась позади.

Иногда меня так и тянуло подойти к кому-то из заносчивых ублюдков, намеренно гундосящих с сицилийским акцентом, подойти прямо посреди обеда с домашним хлебом и вином, обязательной пастой, пахнущей чертовым пармезаном и, выдохнув сигаретный дым, рассказать немного правды.

Что Чайна-таун и черные, ставшие афроамериканцами, пожрут Маленькую Италию полностью. Что всего через сто лет никому не будет дела ни до Тони-Бритвы, ни до Корноухого Винченцо, ни даже до самого Вито. Никто их не вспомнит и не поплачет над могильными камнями настоящего мрамора. Красный кирпич их аккуратных домишек покроется граффити, переулки, вместо хлеба и сыра, станут вонять мочой, а в аккуратных бакалейных лавках, взамен базилика и золотистых связок лука к лазанье, станут продавать замороженно-готовых цыплят по-кентуккийски с сырными шариками.

Порой мне жутко хотелось это сделать, когда в очередной раз наши дела сводили с местными копами и вся эта сраная романтичная тарантелла рассыпалась из-за новых трупов, найденных синими после garotta, удушенных из-за неуплаты дани или плавающих в крови из-за «сицилийского галстука», глотки, вскрытой от уха до уха с языком, специально вытащенным через разрез наружу.

Но, учитывая все новости, свалившиеся на меня в первые полгода, новости о мире и всякие странные изменения в истории, точно ли сбудутся мои слова? То-то же, потому пока я терпел, хотя руки с языком чесались неоднократно.

– Кроу, красоту нельзя убивать просто так. – каркнул Абак и уставился вперед, вдруг нацепив синие круглые очки.

Чёртов Ворон, прикидывающийся, как они все, бездушным наблюдателем за жизнью короткоживущих человечков. Брякнул, потому как даже Старых порой задевает жестокость их собственных товарищей по Договору, заставившему древние расы жить постоянно прячась.

Задевает, особенно, когда им известные подробности. Задевает далеко не всех, кому-то лишь бы посмаковать подробности, как сливочное мороженое после обеда. А вот нашему Ворону, закрепленному за участком, не все равно. Но, так уж у них устроен взгляд на мир, больше из него ничего не вытянешь. Будет молчать, курить и сидеть чучелом, глядя в ночь через темные стекла. Хренов черноперый ублюдок.

К Старым, мне было привыкнуть очень сложно. Сложнее всего остального. Зато закончилась обычность.

Обычным быть прекрасно. Живи себе припеваючи и наслаждайся жизнью, что может быть лучше? Все по расписанию, давно известно и измерено во всех физических плоскостях.

Понедельник – день тяжелый, главное тут не опоздать в офис. Утренний кофе из сушеных тараканов, плюшка, перехваченная в ларьке по дороге. Оперативка, нарезание планов с задачами, все знакомо до запятой-ссоры с бухами и восклицательным знаком из-за клевой новой девчушки соседей по этажу.

Среда – маленькая пятница. Можно задержаться домой, заодно зайдя в гипер и прикупив жратвы до выходных. Качнуть пару сериальчиков, рубануться в сетевую или потупить в монитор, рассматривая новую киношку. Снова лечь хрен пойми во сколько и не выспаться в четверг, опять забив на зарядку с лишними кэгэ, насиженных на жопе ровно.

Пятница-развратница, благая долгожданная тяпница с баром, клубом, пивасиком у типа друга в ипотечном скворечнике и такси втридорога поздней ночью. Как говорится – если повезет, тогда и триппер, а нет, так Порнох… ну, всяко в жизни случается.

Выспись я с воскресенья на понедельник последней недели Дома, глядишь не натупил бы в среду, зайдя в магаз. У меня рядом со съемной хатой сразу «Пятёрочка» с «Магнитом», а еще недавно открылась «Лента». Выбор нормальный, но я упорото тупил из-за желания поспать, не купив свой обычный блок сиг на неделю.

В пятницу, почти трезвый, приперся домой и, часа через два, крутя в руках пустую пачку, понял – придется. Придется, мать его, выйти на улицу и переться через переход на ту сторону улицы, в круглосуточный, выбирая между их «Парламентом аква-блю», «Винстоном» и пролетарскими «2222».

Там-то, в переходе, меня и нашел Блэкстоун.

Кто такой и почему Блэкстоун? Тут все просто.

Блэкстоун потому что очень пафосный. Как и положено, мать его, демону или кто он там. А Блэкстоун, прорвавшийся к нам отсюда, был первостатейным аристократом среди поклоняющихся древней Тьме, когда-то почти уничтоженной половиной Старых в союзе с людьми. Но «почти» не означает «навсегда», верно?

Меня чуть покачивало, ведь накидались мы неплохо. И кто-то, идущий прямо ко мне, сперва оказался принят за мента. Но менты, сука, как крабы – всегда ходят парочками, а тут один.

– И хера ль тебе надо, – пробурчал я под нос и постарался обогнуть позднего прохожего по дуге. Не удалось.

– Мне бы немного вашего огонька, – поделился хрен в стильном пальтишке и с видневшимся галстуке. И для чего-то стянул перчатки, эдакие черно-эсесовские перчатки.

А я не придумал ничего лучше, чем протянуть ему жигу. Пальцы, коснувшись ладони, обожгли холодом, тут же сменившись настоящим пламенем. Потом стало больно, ведь эта сука схватила мое запястье до хруста и, не дав ничего не сделать организму, утомленному алкоголем, второй рукой вцепилась в горло. Я захрипел, дурно раззявив рот и уставился прямо в его глаза.

А те полыхали пламенем, разгораясь алым все сильнее. Тут-то я и отключился.

– Охренеть… – сказал я сам себе через пять минут, сидя на заднице в переходе. – Охренеть.

И тут меня подняло и потащило в сторону моего же дома, хотя, помнится, до сигарет так и не добрался. Потащило с спринтерской скоростью, преодолев половину перехода за несколько секунд.

«Беги, раб! – полыхнуло в голове. – Беги!»

Испугался ли тогда? Да я бы обмочил свои «ливайсы», если бы эта тварь, сразу вспомнившаяся, не рулила мной как куклой, как-то оказавшись внутри.

– Пошел ты нахер! – заорал я и попробовал остановиться.

Меня скрутило в три погибели, до хруста позвонков и боли почти рвущихся мышц с сухожилиями.

«Бегом, раб! – звенело в голове. – Бегом!»

Нам обоим, катающимся по бетону, не пришлось никуда бежать. Пять минут назад слова «боевые маги» казались мне чем-то из разряда глуповато-пафосных сказок для взрослых. Оп, с трех сторон, влажно разорвав пространство, разом открылись те самые ярко светящиеся порталы из игр. Выскочившую шестерку, работающую совершенно по-ментовски парами, мой наездник встретил во всеоружии и настоящем облике… Черного, воняющего серой и тухлятиной, демона, изукрашенного рогами, шипами и наростами, скалящего крокодилью пасть и следящего за ними сразу двумя парами глаз. Когда один, развернувшись в вытянутой впадине, уставился на меня с явным обещанием пожрать не только тело, но и душу, стало страшно. Не, не так.

Жутко. Дико и безысходно жутко.

Мне почти повезло. Шестеро личностей, мужчины и женщины, знали свое дело туго. Магия, с трудом справляющаяся с защитой от нее здесь, у нас, развернулась во всю Ивановскую.

Чертового беса исхлестали плетьми-молниями, стреножили огненной сетью и желали добить огромной кувалдой, выросшей в руке тонкокостной мелкой девчонки лет семнадцати-восемнадцати. Она почти успела, когда черно-рогатая мразь, разодрав сеть, скакнула в портал, по дороге прихватив меня за шкирку.

– Очнулся. – мрачно заключил кто-то в белом халате и отошел, пропуская к моему телу еще кого-то.

«Кого-то» оказалось трое. Здоровенный мужик в кожаной летной куртке и шляпе, второй, такого же роста, но тощий и усатый. И красивая женщина неуловимого возраста. Общим у них оказалось одно: все рассматривали меня также, как я любовался щенками да котятами в зоомагазине, сидящих в стеклянном ящике.

– Как тебя звать мы уже знаем, – заявил усатый, – отправить назад не сможем. Блэкстоун разодрал Пространство своим порталом и, уходя, оставил несколько проклятий-капканов. Вопрос простой, сынок – какого черта нам с тобой теперь делать?

– Отпустить? – робко поинтересовался я.

– Это проще всего, – фыркнул усатый, – иди куда хочешь. Только тебе придется худо. И недолго.

– Почему?

– На тебе метка, Блэкстоун зацепил тебя ей. И не только ей. – сказала женщина. – Ты не помнишь, что было в переходе?

– Он мной командовал.

– Ты идиот? – спросил усатый.

– Он не понимает, – ответила за меня женщина, – в переходе между мирами, что было там? Хотя, уже понятно, что ты не помнишь.

– Тебя взяли с собой чтобы перекусить, – хмыкнул молчавший бородач, – а ты не дался и даже смог…

– Ему это знать не нужно. – одернула бородатого непонятная красотка. – Но мы ему благодарны. Уильям, определи нашего гостя к делу, что явно его.

– Это какое? – почему-то разозлился усатый Уильям.

– Он остался жив в переходе и с демоном, – вздохнула моя доброжелательница, – как думаешь, чем ему заниматься в городе? Тем более, теперь он точно один из нас.

Город оказался сразу в двух ипостасях. Нью-Йорком тридцатых…вернее, что-то типа того. И Ночным, полным совершенно нечеловеческой жизни и ее представителей.

Та женщина носила имя Майан, входила в Ковен, тесный круг Других, ведьм и ведьмаков, представляющих людей в Договоре со Старыми. Мистер Уильям Каттинг заведовал СиКей, Службой Контроля, чертовой смесью ФБР, прокуратуры и спецназа, следящей за Договором и его сторонами. Бородатого звали Карлом и больше мы с ним не виделись. Жаль, говорили, именно он смог справиться с Блэкстоуном, вывалившимся сюда. Дядька был одним из тех самых боевых магов, обычно почти не встречающихся.

А, да: как они разобрались в моей принадлежности к ним? Все просто. Я простой русский Лёха Воронин, заслуженный офисный манагер, к своим тридцати знать не знал даже английского. И, оказавшись в Ночном городе, понимал и разговаривал на общем, понимаемом всеми. Вот такие дела.

Дальше все завертелось куда там центрифуге летчиков-космонавтов. 13 участок, стажер-патрульный, просто патрульный и, совершенно неожиданно, взбесившийся Рыжий Смитти. Бешенство Смитти вылилось в кровавый след, но тогда никто не понимал – кто его оставил. А я…

Хренов Блэкстоун, оставивший на мне метку, явно оставил что-то еще. След Смитти, не замеченный никем, кроме меня, привел к этому ублюдку. Было жарко, даже чересчур, и именно тогда решил завести не 38 «полис-спешиал», а что-то круче и ядренее. Но я справился, правда, снова оказался в том самом госпитале, где очухался после перехода.

Вернувшись на работу – получил значок детектива. Вот и всё. Ничего необычного.

– Кроу! – каркнул Абак. – Просыпайся, приехали. Я есть хочу!