Читать книгу Пробуждение. Цикл романов «Когда на Земле не осталось снега» - Дмитрий Мартынов - Страница 4

Следующий день был свободен от запланированных по графику дел, и Гим решил никуда не спешить. С самого утра он чувствовал в себе невероятный прилив сил и бодрости, взявшийся непонятно от куда. Он выставил анкоптеру прогулочную программу, чтобы как можно скорее приступить к любимому делу, – успевать читать мелькающие названия заведений с автоматически проецируемыми в визорах гипами входа в адаптированные порталы гиперэфира. Когда анкоптер пролетал мимо агентства желаний, в визорах выскочила реклама туристических поездок в белопесчано-пальмовые лагуны с огромной надписью внизу «Весь мир под твоими ногами». Эту фразу произносила Мира практически перед каждым своим отъездом. Гим почувствовал, как сильно он соскучился, и попросил ААРОНА соединить его с ней. ИИ послушно забронировал подходящий портал. Так сознание Гима из анкоптера переместилось сквозь визоры в пространство, заполненное цветущим садом японской сакуры.

На миг появилась и исчезла аватарка Миры.

– Секундочку, Гим, – попросила она.

Прогуливаясь дальше по виртуальному саду, Гим наслаждался буйным цветением розовых лепестков, почти улавливая их приятный аромат. Думая о Мире, он вернулся в воспоминаниях к моменту ее последнего отъезда. До вылета оставался еще один час, и она ждала оповещения от таксоптера. Гим сидел напротив и всматривался в ее улыбку. Несмотря на долгий перелет, подразумевающий весьма стесненные условия, Мира была одета непрактично женственно. Голубая юбочка до колен охватывала ее стройные ноги, заканчивающиеся милыми туфельками на невысоком каблуке, а бархатный синий поясок нежно очерчивал ее тонкую талию. Духи источали легкий карамельный аромат. Ей было важно, чтобы Гим перед отъездом запомнил ее именно такой. «Женщина в любом конце мира всегда остается женщиной», – тогда подумал Гим. Прозвучал сигнал прилета таксоптера, и Мира нежно обняла его на прощание, дольше обычного, и вышла за дверь, оставив свет в прихожей. Если бы он тогда попросил, она бы, конечно, осталась и бросила свой новый проект. Но он этого не сделал. Он просто не мог ее оставить без мечты.

После отъезда Гим почти каждую неделю заглядывал к Мире на работу через камеры визоров, чтобы просто побыть рядом. Иногда он даже не обозначал свое присутствие, чтобы не отвлекать ее от работы. Гим никогда не мог предугадать, в каком настроении застанет Миру. Иногда он находил ее за рабочим столом, где она долгое время оставалась неподвижной, опускала руки и задумывалась; тогда на её лице выражалась глубокая внутренняя работа мысли, а иногда она появлялась в визорах словно неуловимой бабочкой, танцующей между своими мониторами в безумном ритме, не останавливаясь ни на одно мгновение; все время она вставала и убегала куда-то и прибегала снова, что-то напевая вполголоса, иногда смеясь, видимо, от невидимой лавины различных мыслей, приходивших ей в голову. В такие моменты её большие глаза глядели прямо, светло, смело, слегка щурились, от этого взор становился глубок и нежен.

Мира умела находить свой особенный смысл и применять его к своим устремлениям. Ее жутко не устраивало многое в этом мире. В то же время было невозможно ее упрекнуть в революционизме, в вечном недовольстве или стремлении разрушать все вокруг себя во что бы то ни стало. Напротив, ее характер был преимущественно созидательный, любящий этот мир, чтобы сделать его идеальным в представлении Миры. Она верила в эволюционный переход к справедливому миру и хотела лишь ускорить наступление этих изменений.

Отличительной чертой Миры была ее поразительная трудоспособность. Гим чувствовал, что ревнует Миру к ее работе, но восхищался ее самоотдачей этому миру, искренней и неповторимой. Ее участие в улучшении жизни, казалось, не заглушается ни на одно мгновение, со временем превратившись в упорную борьбу. Мира любила работать одна, если не считать личного ИИ и многочисленной армии андропомощников. Она была словно дирижер, управляющий оркестром бездушных, но незаменимых дронов, давала каждому свои компетенции и превращала их в армию. Гиму казалось, что никто не в силах ей помешать, но чем дольше она пропадала в командировках и работала над личными проектами, тем ближе к Гиму подкрадывалась мысль о том, что он не является тем самым главным стержнем жизненного бытия Миры и она справляется с жизнью без него намного лучше, чем это удавалось ему без Миры. Когда он говорил ей об этом, она смеялась, но в ее великолепных торжествующих глазах Гим улавливал невольный испуг, омрачаюший этот блеск. Мира сама боялась, что это может оказаться правдой, и пряталась от этой мысли в своих делах насколько это получалось. Прошел почти год, как Мира уехала на африканский континент заниматься биорекреацией, но Гиму это время казалось уже вечностью.

– Все, вырвалась. Эти гипконфы идут одна за другой после того, как я убедила неделю назад несколько крупных меценатов вложиться в проект обустройства аграрного технокомплекса на африканской земле с целью повышения урожайности и качества продукции.

– Задача мужчины – изменить мир. Задача женщины – вдохновить его на это, – поддержал ее Гим.

– Можем сразу отсекать мое обаяние и стремление к меценатству, помогают только точно сформулированные доводы о получении сверхприбылей при правильном подходе к экономике эффективности производства с учетом заниженных местных требований к экологической безопасности.

– Собираешься накормить все человечество? Очень актуальная проблема для мира, где живет 20 миллиардов человек.

– Ну, не всех сразу, – пошутила Мира, – какое-то время займет запуск спутников и для связи с фермерами-андроидами, и для построения логистики всех технических элементов производственного цикла. Далее у меня по плану создание базы локальных беспилотных дронов для наблюдения за средой, погодой и стихийными бедствиями, а также поиска вышедших из строя андроидов. Нужно будет еще составить точную биокарту симбиозных культур и провести диагностику выявленных заболеваний посевов. Придется закупить гору биодатчиков для хранения, визуализации и анализа состояния агрокультур внутри разработанной моим ИИ технической платформы. Это идея самого Индиго.

– Звучит масштабно, сможешь потянуть?

– Я тут не одна. Кучу головной боли забирают андрофермеры. Мои родненькие. Помимо механической полевой обработки они занимаются генной инженерией, включая редактирование генов и биоинформатику растений, проводят вместо меня секвенирование геномов животных для повышения устойчивости их иммунной системы, не говоря уже о чипировании. За мной только мониторинг. Да, еще завтра нужно будет встретить дродос и проконтролировать разгрузку сырья и биоматериалов

– А твои андрофермеры?

– Они будут загружены доставкой выращенной продукции с ферм на перерабатывающие станции. Я пока не знаю, как оптимизировать этот процесс, но уже думаю над этим. Без Индиго здесь не справиться. Мой ИИ так прикипел к этой работе, что уже самостоятельно собирает данные по состоянию земли, проводит первичный контроль за дронами, а буквально вчера подобрал оптимальное агротехнологическое решение по зерновым, чему я безумно рада.

– Да уж, целая экосистема. Я рад видеть в тебе такой мощный настрой на работу. Если что-то и получится, то только у тебя. К сожалению, этот запал еще является причиной того, что я не могу сейчас обнять свою любимую супругу.

– Ты меня знаешь. Я не могу просто сидеть и смотреть на то, при таких ресурсах и технологических возможностях в мире не везде людям есть где работать, где спать и нормально поесть. Из-за высокой плотности населения здесь, в Африке, практически нет работы, поэтому и процветает дешевый рабский труд на Корпорацию. Моя концепция точного земледелия с учетом некоторых технических и биоинженерных решений позволит улучшить их жизнь насколько это возможно.

– Ну конечно, если и спасать мир, то кому еще, кроме тебя.

– Ты сам прекрасно знаешь. Кстати, на этой неделе я закончу структурирование микробиомы растений под местную среду обитания, так что следующий урожай будет намного лучше этого. А на прошлой неделе Индиго вывел новое микробное покрытие для семян хлопка, теперь он сможет расти даже в условиях полной засухи. Если моим проектом заинтересуются инвесторы из Bactana Club, то дела пойдут намного быстрее, и я вернусь к тебе еще до нового года. Представляешь, они попросили разработать микробную формулу, одновременно улучшающую набора веса и снижающую восприимчивость животных к болезням. А там конь не валялся.

– Без тебя там не справятся твои роботы?..

– Нет, котенок, не справятся. Я сама иногда не справляюсь, даже сама с собой. Сейчас улыбка не сходит с моего лица, потому что я так соскучилась и так сильно рада тебя видеть, хоть в этом чертовом гиперэфире. Но в жизни слишком много вечеров. И некоторые из них не самые лучшие, когда ты погружаешься в себя и пытаешься анализировать свою жизнь, мир вокруг и понимаешь, насколько он несовершенен, сколько в нем изъянов и кровоточащих ран. Люди до сих пор гибнут только оттого, что им нечего есть; оттого, что кто-то делит между собой кусок пожирнее; оттого, что кто-то не ценит чужую жизнь или даже ненавидит других по любому признаку отличия. В такие мгновения руки просто опускаются, и начинаешь тоже задумываться над тем, стоит ли это всё того? Ты пытаешься решить проблему здесь, а где-то такая же или другая проблема становится еще больше. Ты зашиваешь здесь швы, и снова рвется где-то там. И в этом мире, тонущем под собственной тяжестью, так было всегда. А выплеснуть эти эмоции практически некому. И ты начинаешь закапывать себя в этом сама.

– Ну что ты, малыш. Не унывай. Я в жизни не встречал более доброго и сострадающего человека, чем ты. И все, что ты ни делаешь, все получается. Для меня это до сих пор какая-то магия, серьезно. Как-будто тебе кто-то все время помогает. Может, даже он…

Гим многозначительно показал палецем вверх, заставив Миру улыбнуться.

– Я серьезно. Ты уже сделала эти VR-сады, чтобы африканские дети, сидя в нейропроецирующих креслах-симуляторах, играли и развивались в едином виртпространстве, получая все необходимое образование через визоры. Ты практически обеспечила образование тысячам детей, которые не знали, что можно жить по-другому, можно жить лучше. Ты дала им шанс на будущее. И сейчас ты на передовой, даешь пищу людям, на которых наплевать всему миру и даже Мировому правительству. Но ты сейчас с ними. И я горжусь и восхищаюсь тобой как никогда. А отчаяние, оно приходит и уходит. Самое главное – верить в себя, в этот мир с неразрешимыми проблемами, в человека с его недостатками. То, что жизнь до сих пор продолжается, означает, что кто-то в каждый следующий день обязательно находит решения. Раздели мою философию.

– Спасибо, родной, ты всегда находишь нужные слова, чтобы я снова вдохновлялась и снова бралась за дело. Надеюсь, не только для того, чтобы я постоянно была так далеко от нашего дома, – Мира снова улыбнулась.

– Мира!

– Шучу-шучу, дорогой. Я тоже тебя люблю.

– Над чем сейчас работаешь?

– Над ускоренным воспроизводством крупного рогатого скота, используя трансплантацию эмбрионов.

– Ну конечно, скот же без тебя не сможет нормально размножаться.

– Не ёрничай, я же знаю, что ты поддерживаешь меня, мы говорили обо всем этом с тобой и так решили вместе.

– Да, я помню. Твой локомотив помощи миру никто не в силах остановить. Просто интересно, как бы у нас было, если бы я тебя тогда не отпустил.

– Я бы тебя съела, – сказала, улыбнувшись, Мира и щелкнула показательно зубами.

– Хорошо, я готов сменить пластинку. Как тебе местная культура и колорит? Я хочу написать статью про мифы и легедны африканских народов. Если будет что-то из этого, маякни.

– Гим, тут такое место, их куча. К сожалению, здесь многие не имеют возможности как-то реализоваться и получить нормальное образование, поэтому большая часть взрослого населения вынуждена работать с утра до ночи, чтобы свести концы с концами, в то время как их дети остаются совсем без присмотра и без дела, бесцельно проводя время на улице. А когда прибегают домой, то рассказывают такие небылицы, ты бы послушал.

– А я весь внимание.

– Последним, что я слышала, была история про железную коробку.

– Коробку?

– Да, вроде как кто-то видел огромную железную коробку необычной формы, которую погружали под землю где-то на пустыре в Регионе 51.

– Так-так, и что?

– Будто из этой коробки по ночам исходит необычный зелёный свет, который пробивается сквозь землю. Мне это рассказал малец, который постоянно ошивается рядом с моей лабораторией. Он попросил называть его Абиг. Он очень смелый малый. Всегда близко подходит к анкоптерам, рассматривает их с любопытством, задает кучу вопросов и постоянно пытается до них дотронуться. Когда он рассказывал про железную коробку, то так сильно выпучил глаза и широко развёл руки, насколько это позволяли возможности его тела. Мне показалось, что его она удивила намного серьезней, чем вся моя андроферма. Эта железная коробка теперь находится в земле, и дороги туда теперь нет. Говорил про какую-то невидимую стену или что-то вроде этого. Внутри постоянно работают какие-то люди с белыми головами.

– Я знаю только одних таких. Похоже, это C-дроиды.

– Я тоже об этом подумала. Под землей, говорит, кто-то из местных сумел побывать, проскочив в люк, когда прилетали большие железные птицы.

– Ну это понятно, дродосы.

– Ты как-то доверчиво это все воспринимаешь. Это вполне может быть история из рассказанных обычным туристом с Большой земли, которую распространяют мальчишки, чтобы впечатлить друг друга.

– И все же, что-то еще говорил?

– Да, говорит, там живет Допсог. Ты, наверное, не в курсе. Так местные называют самую чёрную силу. Что-то типа демона, который бродит под землей.

– Конечно, кто же еще.

– Его любимый цвет зеленый, поэтому и ночное свечение. Вот так. И там постоянно пропадают люди.

– Естественно.

– Ты сам просил, вот я и рассказываю. Когда Допсог замечает людей, он проникает к ним голову, и они послушно следуют за ним в глубину земли. Как сказал избранник духов, ушедшие под землю никогда не возвращаются. Поэтому местные туда не суются. А кто знает эти края, никогда точное место не укажет, боясь наказания земного дьявола.

– Избранник духов. Как романтично.

– Так называют местного шамана Одро. Он получил свой дар от матери, дар этот проявлялся каждые 30 дней во время полнолуний. Перед ним открывались духи других шаманов, видевшие 6000 танцев Земли вокруг светила.

– Весьма нескучная биография.

– Мальчик мне и про шамана много чего интересного рассказывал. Когда Одро бьет своей колотушкой в оживающий бубен и поет песни и выкрикивает слова, которые мальчишка не стал говорить, чтобы не злить духов, он плывет в потоке времени и видит будущее, которое соприкасается с прошлым. Во время ритуала на его лице мягкая маска в виде повязки с прорезями для глаз. А низ его плаща, забитый вышивками, напоминает пестрый птичий хвост. Под нарастающую дробь бубна он кружится, выкрикивает свои слова, вызывая холодную дрожь и повиновение всех, кто находится рядом. Абиг говорил, что сам подглядывал за танцем шамана издалека и даже у него руки и ноги стали ватными, будто он потерял над ними контроль. Необычно, правда?

– Если правда, то необычно. У африканского народа всегда было особенное восприятие мира. Луна и Солнце тоже для них живые существа, если мне не изменяет память. Но я чувствую, тут что-то действительно происходит. Ты держи меня в курсе, если что узнаешь новое. Того гляди, и на статью нароем.

– Возьмешь тогда меня в соавторы. Глядишь, и интерес появится к этому месту у Большой Белой Земли, как тут ее называют. Приезжать начнут, изучать, вкладываться.

– Я совсем не против. Слушай, Мир, раз уж твой ИИ подключен ко всем серверным фермам Африки, можно воспользоваться твоим служебным положением?

– Слушаю тебя, дорогой.

– Ты помнишь закрытую программу клонирования?

– Конечно.

– Так вот, есть довольно убедительная, как по мне, версия, что она была закрыта не до конца и не для всех. Есть сведения, что именно в Африке работают секретные биолаборатории по созданию клонов для производственных целей Корпорации. Бесплатная рабочая сила, понимаешь? Мои источники упираются в этот регион, а как ты знаешь, доступ сюда ограничен цифровым куполом, разделяющим цифровое пространство между регионами. У тебя же есть визовый ключ доступа к этим цифровым фермам как у сотрудника, находящегося на территории, так ведь?

– Вижу, ты уже навел справки.

– Ну Мир, ты же всегда была за правду и за справедливость. А если это правда, представляешь, где-то используют рабский труд людей, которым даже не сказали, что они, кто они и откуда взялись. У них нет даже возможности это понять. Только бесконечная работа на Корпорацию. Разве тебе не хотелось бы узнать правду, которая всколыхнет мир? Остановит это дикое производство и сделает жизнь уже созданных клонов лучше? Ну Мир?

– Опять твои журналистские штучки, не очень их люблю, особенно когда применяешь их на мне. Но теперь уйти и оставить это без внимания я тоже не смогу. Блин, как красиво ты меня подрядил, поймал на крючок. Жалко ведь, действительно, как представлю, как эти бедные создания используются как какой-нибудь скот, так мурашки пробегают по коже. Вот и сейчас пробежали. Ладно, я поняла, сделаю что смогу.

– Спасибо, малыш, я знал, что ты мне поможешь, только не затягивай, ведь это вторая и последняя твоя виза в здешние места. Первую ты использовала, когда приезжала создавать образовательные VR-сады. И вот вторая твоя цифровая виза ушла на биорекреацию. Когда тебе уже дадут премию мира?

– Мне она не нужна. Я хочу мир, в котором мне самой будет приятно находиться. Наверное, это наследственное, – иронично подметила Мира, – вся моя семья поколениями участвовала в проектах помощи и развития регионов третьего мира. Я до сих пор наведываюсь в сады в гиперэфире, узнаю, как там мои малышки. Ты знаешь, недавно туда поступила одна девочка, Катана, нам сразу детский ИИ-омбудсмен сообщил о ее психосоматическом расстройстве. Одним из последствий этого является непереносимость кварк-полей, поэтому она не пользуется визорами и планерами. Мне интересно проводить с ней время. Но, с другой стороны, благодаря этому недугу у девочки просто удивительная память, причем практически с самого раннего детства. И таким же заболеванием страдал ее дедушка, с ровно такими же симптомами, представляешь?

– С трудом. Я не особо знаю про свою наследственность. Мое прошлое для меня закрыто дверью с большим амбарным замком и надписью «Болезнь Альгиппия», которая развилась после неудачной операции на мозге. Благодаря ей я лишен воспоминаний о части моей жизни. Я медленно теряю остатки своей памяти каждый день. ААРОН говорит, что в текущей динамике мой мозг может стать чистым листом уже через год. Так что этот последний день мая, возможно, последний день мая, который я буду помнить.

– Я помню, котенок. Мы же познакомились как раз в этой больнице. Мне очень жаль, извини…

– Ты тут ни при чем. Это последствие генетических изменений в результате пандемии 2020 года, встречается у 2% населения планеты. Так что я не один. Иногда это меня успокаивает. А иногда я просто ненавижу этот обезумевший мир. Ты говоришь, что твоя семья пытается помогать странам третьего мира из поколения в поколение, а их жизнь улучшается совсем незаметно. В этом мире что-то не так, Мира. Мне кажется, в какой-то момент мы свернули не туда. Так не должно быть, мы где-то в корне ошиблись. Я часто вспоминаю, как же было хорошо, когда я просто качал тебя на качели, а ты грызла миндальные орешки в зеленом парке, и просто не было ничего и никого, кроме нас, в этот момент.

– Я тоже очень скучаю по тебе, мой родной Гим. Уже очень скоро я закончу свои проекты и вернусь к тебе. Просто потерпи еще немного, хорошо? Я обещаю.

В гиперэфире Гим подошел ближе к аватарке Миры и взял ее за руку. Мира почувствовала переданный ей импульс тепла через ручные сенсоры, улыбнулась и закрыла глаза. Кажется, вся усталость ушла, и ее лицо в этот момент сияло спокойствием и умиротворением… Им обоим хотелось, чтобы этот гиперэфир длился вечно…