Читать книгу Святитель Филипп Московский. Вехи русской православной истории - Дмитрий Немельштейн - Страница 10

Трапезная Соловецкого монастыря. Два пожилых монаха ведут беседу.

Зосима[22]

Я молодым сюда пришел когда-то,

Чтоб подвизаться в тяготах земных.

Здесь нашего едва ль с десяток брата

Нагих молилось. Варниц соляных

Да промыслов доходных мы не знали,

Ютились в срубах тесных круглый год.

До смертушки зимою замерзали,

Судьбы своей не зная наперед.

В пятнадцать лет все вдруг переменилось.

Не чары ль то, и в силах ли людских?

Такое мне, да и иным, не мнилось –

Вознесся камен град в пустынях сих.

Паисий[23]

Мы и сейчас своей судьбы не знаем.

Без воли Божьей, кабы то сбылось,

Чтоб край суровый обернулся раем –

Где столько люду Божьего спаслось.

Зосима

Насельников в обители немало,

Да все по кельям каменным сидят.

Монаху, старцу, разве то пристало,

Лелеему быть с головы до пят.

Паисий

Устав наш, брат, тяжельше не бывает.

И послушанья наши нелегки.

Но коли дух твой дерзкий изнывает,

Пещерку рой – то Господу с руки.

Молитвенными подвигами братий

Обитель даже малая славна.

Зосима

И дел Филиппа, и его объятий

Боюсь. Давно причастного вина

Из рук Филиппа я не принимаю.

Все мнится мне, что он де чародей.

И впрямь пойду пещерку ископаю

Подале от Филипповых затей.

Паисий

В обитель мы пришли с тобою вместе

Не с нами ли тогда Филипп пришел?

Закваскою он стал в опавшем тесте.

Ты с той поры на Федора стал зол

И порывался бить его за рьяность;

Безропотно обиды он сносил.

И дивная за ним водилась странность –

Он тем крепчал, чем больше тратил сил.

Зосима

Вот я и говорю: все это чары.

Паисий

Нет, брате, это Божья благодать.

Господней волей монастырь наш старый

Сгорел дотла, чтоб камню первость дать.

Филипп-Феодор в те года лихие

Любовь к себе игумена снискал

Уменьями своими. Мы, нагие,

Еще скитались между голых скал,

А он и лес валил, и печи ставил,

И нам свои умения открыл.

Не быв монахом, против всяких правил,

Над многими поставлен первым был.

Затем опять безропотно трудился,

Принявши постриг и Филиппом став…

То в кузнице, то в хлебне… И молился,

Безсчетно свой псалтырь перелистав.

Зосима

А мы себя в те годы, что ль, щадили?

В посте, молитве, праведных трудах

Не менее его поклоны били

И изнуряли плоть. И Божий страх

Нам ведом был не менее. А ныне

Игумен он.

Паисий

И, слышно, государь

Его к себе зовет.

Он нас покинет

И с тем уйдет твоя слепая ярь.

Зосима

А кем зовет?

Паисий

Зовет в митрополиты.

Зосима

Епископов, что ль, мало на Руси?

Игумена к себе зовет?! Поди ты…

Паисий

Не нам, убогим, тот расклад веси.

Епископ Герман, тот, что на Казани,

Клобук и посох, бают, не приял,

Ослушался Ивана приказаний,

В опалу без прощения попал.

Филипп же с давних лет царю знакомец.

В покоях княжьих смолоду служил.

Его и вспомнил царь. Видать, что кроме

И некого. Филипп заворожил

Царя Ивана дивами своими,

Обитель превратив почти что в сад.

Поставил храмы каменны. Святыми

Соделал Соловки. Шумлив посад

Под стенами валунными устроил

И промыслы богатые завел.

Мне по душе Филипповы устои.

Зосима

А я вот на него и ныне зол.

Паисий

Грешно, Зосима. Сколько лет минуло.

Душе своей дай, наконец, покой.

Избавься от бесовского посула

Далеких дней. Переверни, закрой

Злопамятства истертую страницу.

Зосима

Казню себя, Паисий, но стучит

В висках обида…

Паисий

Зависть багряницей

Твой застит взор и злую нить сучит

Глубокой нелюбви твоей к Филиппу:

Не ты, а он Алексию[24] был люб;

Не ты, а он высокий холм насыпал

Молитв благих, что не сходили с губ

Его, и вдохновляли слабых братьев.

Когда он строил, ты лишь причитал.

И храмов светлых дивное зачатье

Не ты, а он молитвой начертал.

Зосима

Он от начала нам простолюдином

Себя казал. Но в нем иная стать

Была видна. И вот боярским сыном

Он вдруг решил по поставленью стать.

Но долго же свое скрывал он имя.

Чего боялся? Мести ли, суда?

Он!? Колычев!? Кто из простых подымет

На род сей руку? Нет, не зря сюда

Бежал он. Знал ли кто до поставленья

Игуменом о нем хоть что-нибудь?

Дядья ж его высоким повеленьем

В Москве на плахе свой скончали путь.

Паисий

Я думаю, то знал Иона Шамин[25] –

Филиппов изначальный духовник.

Да и Филиппа тайны тяжкой камень

Давил. В то дело сыск когда проник,

За ним вины и грана не открылось

В измене. И не стал бы государь

Изменщику являть такую милость –

Велик монастырю Иванов дар.

Уж двадцать лет как брат Филипп игумен.

Богатством личным монастырь вознес.

И мнится мне, что был благоразумен

За годы те и щедрый царский взнос.

Судьбы его минувшей плотно дверца

Затем была закрыта, что был благ.

Не к почестям его тянулось сердце;

Хотел быть равным с нами. Он ли враг

Царю Ивану? Праведность Филиппа

Давно известна на Святой Руси.

Живет его молитвой неусыпной

Обитель наша. Ты, брат, не тряси

Своей главою. Грешен ты, Зосима.

Тебя Филипп доселе привечал

И не губил. А злость, тобой носима –

Сподручница неправедных начал.

В трапезную входит настоятель Соловецкого монастыря Филипп.

Филипп

Не прост в житейском сем водовороте

Путь твердости и кротости, не прост.

Не обо мне ли, братья, речь ведете?

Смиренною молитвой в небо мост

Одною не построите. Деянья

Важны. Как добрый пахарь у сохи,

Чернец взрыхляет пашню покаянья

Отнюдь не только за свои грехи.

Зосима (отводя взгляд в сторону)

Позволь мне удалиться в келью, отче,

Пришло мне время на молитву стать.

Филипп

Иди, Зосима. Червь те душу точит.

Пребудет же с тобою благодать.

Зосима уходит.

Филипп

Скажи, Паисий, не лукавь, ответствуй.

За что я так Зосимой не любим?

Ведь сколько пережили вместе бедствий:

И хлад, и голод, и пожарищ дым –

А в нем жива неправая обида.

Паисий

Он сознает свой грех, да мочи нет

Уврачевать ту язву.

Филипп

Даже вида

Скрывать не хочет. Гибельных тенет

Он не боится разве? Путь далекий

Мне предстоит и я, брат, не хочу

Оставить здесь и отзвук давней склоки.

Его простил я и опять прощу.

Пусть и меня простит он. Кротким нравом

Не славен он. Ну да не в том беда.

Нельзя монаху с этакой отравой

В душе своей ждать Божьего суда.

Теперь о деле. Государь-надежа

Призвал меня, и может статься то,

Что братья на тебя сей крест возложат:

Беречь обитель – подвиг непростой.

А возвернусь в бесчестье и опале,

То все едино быть тебе главой.

Ни радости во мне нет, ни печали.

Державы ради, дух смиряя свой,

С посланником царевым отъезжаю.

Чай, разумом велик наш государь.

Уговорить его, Паисий, чаю

Не разделять страну. Давно косарь

Безносый в нашем стане промышляет.

Опричные лес рубят, да щепы

Уж больно много. Разве он не знает?

Владыки мира, чай, не все слепы.

Царя я помню мальчиком смышленым.

Проникшись смыслом царственных начал,

Он не бывал ни злым, ни раздраженным…

Я отроков разумней не встречал.

Когда же мать его свели со свету,

Он бедовал, и с тех далеких пор

Мечтал призвать обидчиков к ответу,

И взял себе в подручники топор.

Как не сыскать величия в гордыне,

Как на бревне меча не отковать,

Так он рассек свою державу ныне –

А разделену царству не бывать.

Паду пред ним, Паисий, на колени

И покаянно буду умолять

Опричнину избыть его веленьем,

Народу заедину стать опять.

И ежели откажет царь мне в этом,

То я, Паисий, не митрополит.

Уж лучше мне голодным да раздетым

Уйти в таежный и безвестный скит.

Паисий

Не дай Господь! Одно меня смущает:

Немало уязвленных пред собой

Увидишь ты епископов. Прельщает

Гордыня многих. Грех он не слепой.

Вселяется и в праведные души –

Нашепчет лесть и купит за гроши,

Храм зла восставит, храм любви разрушит

И злодеяньем дело довершит.

Филипп

Эк ты хватил. Не зависти боюсь я

Епископской. Не страшно за себя.

Не изрубил бы крепи царь да брусья

Державы нашей, головы рубя.

В трапезную входит немолодой инок.

Инок

Прости мя, отче.

Там пред воротами

Ждет человек, видать, простолюдин.

Не хочет разговаривать он с нами.

Тебя лишь хочет зреть. Пришел один.

Филипп

Как выглядит?

И н о к

В добротном одеянье

Да в сапогах. Мне был бы он отец…

Стар, но широк в кости.

Филипп

Какого званья?..

Инок

То ль из крестьян богатых, то ль купец.

Веселого приветливого нрава.

К тому ж твердит: тебя де он знавал

В твои младые годы. Нынче слава

Твоя его в дорогу позвала.

Филипп

Он невысок и светел волосами?

Инок

Да, невысок, но сед совсем. Как лунь.

А ласковыми синими очами

На диво чист он и на диво юн.

Филипп

Назвался ль он?

Инок

Сказал, Субботой кличут.

Филипп (взволнованно)

Поди к вратам, зови его скорей.

Я знал его и знал его обычай.

Пойду и в келье встречу близ дверей.

С Субботой я знавал иные выси,

Пока его я не оставил дом.

Веди же, брат, ко мне его.

(обращается к Паисию)

Паисий. Мы о делах договорим потом.