Читать книгу Медная монета в системе счета - Дмитрий Павлушин - Страница 5

В рамках рассмотрения вопроса стоит отдельно констатировать то, что денги все же чеканились, а не сохранился простой обмен серебром по весу, то есть не была сохранена давняя практика использования резанных монет или же, например, широкого использования «сеченых» русских монет (к слову, это во многом следовало из практики поэтапного снижения официального веса монеты чистого серебра). Таким образом, ценность монеты была выше в силу тех же причин, которые приводят к этому в современное время:

– единые правила обмена и доступность обмена (внедрение в «массы»);

– внедрение денежной монополии принудительного характера в полной мере (низкая защищенность в плане диалога с властью и возможностей самоорганизации с определением перспективы в данном ключе), в части известных фактов выразившееся в истории государства «медным бунтом» и жестоким его подавлением (1662 год). В том числе, внедрение в исключительно государственных целях, таких как налогообложение («… Рубль м. … Рублевая пошлина стар. съ торговаго рубля. …» В. И. Даль, 1863). Говоря о Древней Руси, «С конца XIV в. и в первой половине XV в. производится чеканка „своей“ монеты уже и многими младшими князьями» «в мастерских ремесленников – серебряников, работавших не столько по заказу, сколько по разрешению князей» [7], а с 1535 года чеканка денег централизована на территории областей, находившихся под управлением княжества московского;

– потребность психологической защищенности у населения (мнимая беззащитность перед утратой общепризнанной ценности, в меньшей мере свойственная для натурального хозяйства или для домохозяйств, владеющих производством законченного продукта; недостаток экономических механизмов и условий среды, прививающих умение выстроить «игру на опережение»), а также иные факторы.

В тоже время важно отметить, что денги на Руси в их исходном понимании, много вероятно, рассматривались не как инструмент простого обмена (формальная денежная масса), но и имели системную логику отражения производительности в привязке к годовому циклу производства (экономическую оценку), как это будет показано в настоящей книге (см. ниже по тексту). И именно признаки такого устройства «счетной системы» стерты как следствие реформы 1535 года, носящей уравнительный и кратный характер.

Заглядывая в прошлое, отдельным важным аспектом развития страновых денежных систем – аспектом, который должен был быть разрешен со временем – являлось то, что с развитием производства и экономического пространства ограниченный объем металла в некоторый момент не смог бы обеспечить расчеты. Безусловно, перераспределение металла эффективно регулирует экономику (в частности, при обмене, не допускает необеспеченных торгово-денежных сделок, в отличие от необеспеченного заимствования (посредством такого рода эмиссии ассигнаций ранее, а в современности также выпуска облигаций и т.п.) с последующим дефолтом), но, как уже отмечено, имеет некоторый физический предел. Также недостатком такой (металлической) системы является отдаленная от производительности принадлежность рудников. И вопрос перехода действительно был поставлен позднее (после обоснованного провала 1654—1662 годов) – при Петре 1, поставлен на фоне развития. Решен с вниманием к системности (без четко выраженного сегментирования внешней и внутренней торговли, то есть без полного изъятия серебра, но с разводнением) и к размеренности (по срокам и условиям), но опять же, по сути, в среде тех времен решен нагрузкой на внутренний рынок и на населяющих русское государство людей. Еще позднее, с вводом денег бумажных, государство и вовсе перешло на кредитную систему во внутренней экономике, по факту «допустив» это беспрестанно работающим печатным станком (промежуточно, манифестом от 28 июня 1786 года количество ассигнаций ограничивалось суммой 100 млн. рублей, но объем перешел рубеж в 1787 году). В части встройки в мировую экономику это являлось также системой кредитной. На рынке обеспечение бумажного рубля упало с 1769 года к 1788 году до 92 копеек серебром, а к 1814 – до 20 копеек. Более значительное падение сдерживал, вероятно, свободный обмен «одного» бумажного рубля (к слову, меньшая ассигнация – 5 рублей) на 100 медных монет, то есть 1 к 1. Реформа Д. А. Гурьева от 1818 года по сокращению денежной массы оказалась неудачной из-за полной утраты доверия у населения к денгам бумажным и показала четко сформированное отличие в восприятии денег, как инструмента торговли (бумажных), от денег с эквивалентом ценности (серебряных). Не система тех лет, но данное восприятие формально просуществовало до мирового отказа от реального «золотого стандарта» в 1930х годах.

Таким образом, до настоящего времени государство имеет требование к выделению большей ценности, нежели простой эквивалент объема металла, и не уходит, но избирательно не приемлет знаковый характер денег (в частности, коронуя на монетах орла в 2016 и отказываясь от чеканки копеек в 2018 году, сохранивших историческое изображение как напоминание о русской истории денег в обиходном настоящем, но имея бессмысленной в таком ключе чекан коллекционной золотой монеты с изображением всадника с копьем). Тем не менее, именно об исторических символах (чеканке копеек) вспоминают при распространении официального влияния на «старые новые» территории (Крым). Говоря о требовании к выделению большей ценности, это в современных условиях обусловлено необходимостью обеспечения минимального объема денежной массы с отсутствием затруднений к проявлению рыночных механизмов саморегулирования рынка (MV=PQ). Однако, корректно это достигается не дополнительной эмиссией (краткосрочным/среднесрочным преизбытком денежной массы (M0)), которая была более склонна к равномерному распределению ранее («в прежние времена, века»), но не теперь, в век близкий к монопольному владению экономикой с соответствующим сосредоточением денег в данных «точках», а созданием более гибких условий и механизмов обращения единиц денежной массы (в том числе с минимизацией связанных и косвенных потерь), притом с минимумом стимулов к переводу капитала в нецелевые сбережения (кроме краткосрочных). С другой стороны, свое влияние на рост преизбытка общей денежной массы в долгосрочном периоде оказывает излишне длительный временной лаг нахождения средств населения (домохозяйств) в накопительной части, несмотря на сопутствующие потери покупательной способности последней во времени. К косвенным причинам, провоцирующим данный процесс, может быть отнесена поддержка инфляционных механизмов на уровне макроэкономической политики (официальная прогнозная индексация денежных потоков, способствующая также и разгону инфляции год от года) и, соответственно, высокие ставки по вкладам, как выводящие средства из оборота и/или завышающие требуемую норму доходности на кредитный капитал предприятий. Также к объективным причинам здесь можно отнести, скажем, отсутствие товаров в сегменте между жилой/коммерческой недвижимостью и движимым имуществом верхнего ценового диапазона (к слову, в этом видится одна из причин постепенного увеличения цен производителями автотранспорта с переходом в данный «свободный» сегмент) или же низкую вовлеченность (как неумение/нежелание) домохозяйств в инвестиционный процесс (допустим, исключая спекулятивный характер, через участие в первичном размещении (IPO) на фондовом рынке).

Стоит отметить, что, хотя общеизвестны вполне корректные экономические теории, показывающие связь денежной массы в том числе с валовым внутренним продуктом (доходом) и ее оценку (в простейшем случае – теория денег и сдвиг по кривой совокупного предложения (AS), закономерно имеющей предел производства даже в долгосрочном периоде (LRAS) c сопутствующим повышением цен), но рассмотрение системы во времени (за ряд лет), трансграничные потоки товаров и денежных средств, уровень отклонений данных статистики (как отчетной, не учитывающей как минимум теневой сектор, так, в большей степени, и статистического прогнозирования) от точных оценок, только лишь вероятностные данные относительно поведенческого фактора (например, ввода населением/домохозяйствами в денежный оборот (в так называемый агрегат денежной массы М0) некоторой доли сбережений, которая вполне может оказаться избыточной для текущего состояния экономики) – все это есть признаки указывающие лишь на некоторую степень точности оценки. Отталкиваясь от таких исходных данных, выверка и управление необеспеченной денежной массой являются слабым местом текущей мировой денежной системы и предпосылкой к возврату к обеспеченным денгам (допустим, к «электронным (криптографическим) или маркированным денгам» строго с обеспечением их в месте появления (с лимитированным вводом по уровню произведенной добавленной стоимости)). Пока человек остается носителем энергии (энергии положительной, создания, прибытка из интеллектуального потенциала) – он способен управлять денежной массой, принимая либо нет условия хождения последней.

Подводя сказанное к основной теме книги, логичными признаками сохранения принадлежности денег к обеспеченному средству обмена являлись: тенденция к выверенному производству местных денег (например, уделами (до момента)) и отличие обеспеченных (серебряных) от необеспеченных денег (обращение денег медных, «пуло», разменных мелких денег, стоимость металла которых в поздний период обращения не превышала ½ номинала). Одним их первых обратных же признаков (возможность трансформации денег с нарастанием их массы в простое промежуточное средство обращения), как ни странно звучит, было запрещенное действие, такое как подделка денег (например, это доказывают хранящиеся в том числе фальшивые монеты в коллекции ГИМ («Денежный клад в кубышке») среди подлинной чеканки при великих князьях Иване III и Василии III), «однако следует сказать, что фальшивых русских монет XIV—XV веков мы фактически не знаем.» [7]. И так как в современности официальные денежные знаки хоть и защищены, но не обеспечены, то их подделки уже не может быть объяснена целесообразностью с экономической точки зрения.