Читать книгу Дух Огня - Дмитрий Петрунин - Страница 8

Президент Ордена Вазишт, один из знатнейших ратаэштар, военной знати города Аши, выпрыгнул из седла на пересечении Мельничной и Костяной (или, как её ещё звали, Остяной) улиц, что в кварталах язычников, куда и в голову не пришло бы заходить истинному бехдину. Конь его всхрапнул. Мотнул головой, и президент машинально погладил его по морде, чтобы он успокоился. Пожалуй, кварталы эти были самыми пёстрыми во всём городе. Здесь жили люди, как и приезжие из других городов, так и местные, а так же перебравшиеся в город уроженцы предгорий, которых хоть и не считали приезжими, но, тем не менее, и своими тоже. Здесь множество религий, культов и сект смешались в какой-то безумный психоделический пейзаж – яркие одежды, звуки бубнов, и свирелей, запахи благовоний, тлеющих алтарей жертвенников и выгребных ям. На этом маленьком перекрёстке сталкивались дороги, ведущие к крупнейшим храмам и идолам многобожников, и разные процессии, громыхая всем, чем можно и протяжно запевая молитвы, гимны, заговоры, тянулись почти непрерывно.

Если пройти по Мельничной улице несколько домов, то можно натолкнуться на статую Бафомета – с человеческим телом и головой быка, которому почитатели наложили на постамент цветов и плодов, рассчитывая взамен получить удачу, счастье, денег, ну и всего прочего, чего ждут от богов люди. Дальше, за пекарнями (мельниц на улице естественно не было, и ни кто уже толком не помнил, отчего её так назвали) стояло капище, пожалуй, самого популярного среди язычников божества, а вернее богини. Это была богиня Иштар, которую президент мысленно называл богиней-всего-чего-можно. От комментариев в слух он, правда, воздерживался, так как за такие разговоры можно было запросто получить и нож в спину, не взирая на ранг. Да к тому же по городу он всегда перемещался инкогнито, так что язычник, что обагрит в таком случае руки его кровью, даже не узнает, на кого покусился. Костяная же улица вела к вивариуму – зверинцу, чьи стены были украшены огромными костями доисторических монстров и вокруг которого расположились алтари около десятка всяких божеств мелкого пошиба. Жрецы этих культов в основном промышляли попрошайничеством, наведением и снятием порчи, а так же гаданием и предсказанием судьбы по особым картам, камешкам и голубиному помёту.

Одним словом, пересечение этих двух улиц было довольно оживлённым. И никто даже представить себе не мог, какие вещи творятся в подвале скромного каменного дома с узкими, как бойницы окнами, за аркой которого расположилось некое подобие конюшни. При всём желании тут можно было держать одновременно лишь трёх лошадей, а весь остальной довольно обширный внутренний двор был завален самым разным хламом от железных мотыг и разодранных кожаных доспехов, до битых кувшинов и плетёных корзин. Среди всего этого стояли курильницы, которые горели всегда от восхода и до заката солнца, а так же каменные и глиняные идолы, закопченные от дыма, так что казались чернокожими людьми из старинных легенд. В городе их уже прозвали мусорными богами, но адепты культа прозвище это не принимали близко к сердцу и исправно раз в два года объявляли приближающийся конец света.

На разведённом тут же костре люди в серо-коричневых балахонах жарили мясо и то и дело прикладывались к бутылке. По всеобщему мнению тут обиталась секта, называющая себя поклонниками тысячи богов (действуя по принципу – чем больше, тем лучше). Многие эту секту, впрочем, в серьёз не воспринимали, для большинства она была лишь сбродом, который обожает выпить и постоянно попрошайничает на площадях и трактах вокруг Аши. Но говаривали люди, что иногда, очень редко, можно услышать из-под земли голоса мертвецов, дрожащих от холода в аду. Они как будто подпевали адептам тысячи богов, когда те затягивали разудалую песню. Впрочем, при этом видно было, что у сектантов даже под страхом смерти не хватит фантазии выдумать имена всем тем богам, которым они поклонялись. Коротко говоря, это была весёлая компания, которую терпели, в меру побаивались, и к которой бывало, захаживали выпить.

Именно сюда-то и приехал президент могущественного Ордена Вазишт.

Он взял лошадь под уздцы и провёл её той самой аркой. Арка эта была настолько низкой, что верхом проехать было совершенно невозможно. Мало кто знал, что к тому же в каменной кладке дома была устроена потайная решётка, которая могла бы преградить путь любому в случае необходимости. А вон те наполовину осыпавшиеся барельефы – головы львов с распахнутыми пастями, на самом деле замаскированные бойницы, из которых всегда готова вылететь стрела, и убить не слишком вежливого гостя, тонко пропев в воздухе.

Президент был облачён в одежды секты и, входя, столкнулся с точно таким же послушником, идущим несколько неуверенно, бормоча что-то себе под нос пьяным голосом. От послушника за версту несло брагой. Когда они почти поравнялись, президент чуть сбавил шаг, и послушник успел шепнуть ему совершенно трезвым голосом.

– Третья перемена часов. Служу повелителю.

Президент кивнул.

– Служи верно, – это была традиционная фраза, как и предыдущая.

– Вера и разум, – тихо ответил послушник.

Они разминулись.

Замаскированный стражник ушёл отсыпаться, а президент прошёл во внутренний двор. Передал лошадь другому якобы подвыпившему адепту, обладающему подозрительной плехванской осанкой. После этого он прошёл в дом, отодвинув грязную занавеску, с вышитой на ней эмблемой – волком на человеческих ногах, заменяющую тут дверь. В среде бехдинов волк в отличие от собаки считался животным тьмы и зла, но во многих языческих культах был очень популярен.

Внутри дома царил полумрак, плавала пыль, а у стен, так же как и во дворе, валялся всякий хлам. Так же здесь стояли мехи с вином, а в углу был устроен маленький алтарь с глиняной статуэткой, окружённой зажженными свечами и дымящимися курильницами.

Президент прошёл в следующую комнату, где свечами был уставлен весь пол, так что двигаться там можно было лишь в ритме какого-то неграциозного танца. Посреди комнаты на циновке сидел полный человек с обрюзгшей и обвислой физиономией запойного пьяницы, почти полностью загораживая алтарь за собой. Ни чем он не напоминал теперь знаменитого в своё время поэта. Пожалуй, бывший стихотворец единственный был по-настоящему пьян. Насколько было известно президенту Ордена Вазишт, Балу Ион не просыхал с тех пор, как расхитители могил убили его жену и троих сыновей.

Эх, Балу, Балу, если б ты знал, если бы только знал, какие трупоеды на самом деле покусились на твою семью, подумал президент. Это твои стихи так не пришлись по душе кое-кому из Совета. А потом ещё раз, и ещё… А потом они придумали, как сломать такого популярного в народе – и среди язычников, и даже среди единобожников человека.

И вдруг впервые президент подумал (открытие это как молния озарила его сознание), что прекрасно он всё знает. И кто, и за что… И пьет, потому что не может себе простить, что не остановился тогда, решил, что всё ему можно, решил, что справится… И потому, что чувствует собственное бессилие против Совета.

И вот он надирается до чёртиков и декламирует утробным голосом стихи, которые сам же и ненавидит.

Зато это отличная маскировка, – подумал президент, – его считают здесь почти оракулом, ходят за предсказанием, за советом.

Балу Ион вгляделся в президента тусклым взглядом, и даже при неверном свете президент решил, что глаза его красные и на выкате.

– Добр день, – сказал Балу, – снег падает.

– Не такой уж этот день добрый, – отозвался президент. Про снег он смолчал.

– Два – это число воды… ы… ы… ик!.. Ты знаешь?

Президент стал аккуратно пробираться мимо свечей.

– С чего ты взял?

– Я так думаю… ик! Говорят же – как две капли воды… А почему говорят?

– Врут, наверное, – предположил президент.

Балу грустно вздохнул.

– Может и врут… А пять – это число огня. Спросишь, почему?

– Нет, не спрошу.

– Ну и правильно – я и сам не знаю почему, просто так считают. Тоже врут… ик… Семь – это дракон.

Президент, который почти что уже добрался до алтаря, вдруг резко остановился. Носком сандалии он задел одну из свечей и та упала, разбрызгав по полу быстро остывающий жир. Президент не обратил на неё внимания.

– Что ты сказал?

– Семь – это дракон. Два крыла, две лапы, хвост и два рога на голове. Семь. Я так думаю.

Балу вынул вдруг откуда-то из глубины своих лохмотьев бутылку и приложился к горлышку.

– Ну ладно, ладно.

Президент подошёл к алтарю, от которого в колодец в потолке поднимался едкий дым, нажал потайной рычаг, и стенка его отодвинулась. Оказалось, что изнутри алтарь пуст и оттуда под пол ведёт крутая каменная лестница.

Сзади его догнали грозные, словно печатающие шаг солдаты, строчки:

Допрыгается когда-нибудь, – подумал президент и покачал головой.

Придерживаясь за стенки алтаря руками, он спустился несколькими ступенями и, погрузившись в холодный мрак подвала, нащупал другой рычаг, закрывающий алтарь. С лёгким скрипом стенка встала на место и президента окутала тьма. Он оказался в узком каменном проходе, ведущим прямо на несколько метров, а затем расширяющимся и превращающимся в огромные катакомбы под городом.

Чёрная Империя, – подумал он, – всё это создала Чёрная Империя и, глядя на это, не знаешь даже, проклинать её, или благословлять… Нет, не благословлять, это тут совершенно не при чём… Трепетать… нет… уважать – вот что…

Президент прошёл до конца каменного коридора и оказался в освещённой факелами пещере. Огни их раскачивались, а дым сплетался в единую нить и уходил через вытяжку… Потому-то в жилище поклонников тысячи богов всегда горит жертвенник, и дым поднимается в чистое небо Аши… От пещеры вглубь земли вели ещё три коридора, казавшиеся пустыми и чёрными глазницами черепа. Странного черепа странного существа с тремя глазами, в которых до сих пор, казалось, застыло выражение боли и страха смерти. Все они были перекрыты решётками.

И откуда-то из-под земли слышались тихие стоны.

На полу пещеры на циновках сидели люди во всё тех же балахонах и увлечённо играли в кости.

– Эй! – окрикнул их президент.

Игроки тут же повскакивали с мест и из-под ряс у них возникли заряженные самострелы.

Президент поднял руки вверх, показывая, что не вооружён.

– Мертвецы – дети холода, – негромко произнёс он, и самострелы тут же опустились.

Президент скинул капюшон, и оказалось, что лицо его грубое, с резкими чертами, с пересекающим лоб уродливым шрамом, но в то же время, обладающее каким-то жутковатым магнетизмом. Его легко было представить главарём шайки разбойников, несущихся с обнажёнными мечами по сухой равнине за караваном, а из-под копыт их лошадей вылетает пыль, и крик «Ол-ла! Ол-ла!» рассекает простор.

– Где он? – спросил президент.

– Следуйте за мной, – сказал один из пехлеван и, сняв со стены факел, направился к зарешёченному проходу. Президента они знали в лицо, хотя не подозревали о том, кто он такой. Ещё они знали, что слушаться его нужно беспрекословно.

Звякнул железный засов на дверях, повернулся в ржавом замке ключ, и с противным скрипом решётка отодвинулась. Тут же стоны из-под земли усилились, как будто тот, кто издавал их, услышал шаги.

Президент не сомневался, что так оно и есть.

Охранник шёл впереди, освещая дорогу факелом, хотя, пожалуй, президент Ордена Вазишт сумел бы найти дорогу и сам, в кромешной тьме. Он уже далеко не в первый раз посещал пыточные камеры Ордена.

На пути их возникла очередная решетка, и стражник отпер её. Отсюда коридор расходился в две стороны, где были оборудованы специальные помещения – направо располагались те, где держали узников, а налево… А налево те, ради которых их, собственно, сюда и приводили.

Стоны, становившиеся всё сильней и с появляющимся оттенком истерии, доносились справа.

Президент вновь накинул на голову капюшон, так что при неярком свете он полностью скрыл его лицо. Стражник подвёл его к очередной железной решётке, за которой на куче соломы, сжавшись в комочек, лежал человек. Человека этого было не очень хорошо видно, но и того, что президент увидел, оказалось достаточно. Всё лицо узника превратилось в сплошной кровоподтёк, двигался он неловко, рывками и казался весь угловатым, точно состоял из одних локтей и коленок.

Увидев президента, он вновь застонал, но стон его быстро перешёл в слабое завывание.

Должно быть, он решил, что видит перед собой свою смерть, подумал президент. Что ж, не так он и далёк от истины, если судить строго.

– Я слышал, что ты не слишком разговорчивый человек, это так? – спросил президент почти вежливо, но при звуке его голоса узник вздрогнул, как от удара.

Маниш, его зовут Маниш, – подумал президент.– Он писарь верховного советника камней. Каменного владыки, как его называют в народе. Руководит половиной рудников и каменоломен Аши. Про таких говорят – птица высокого полёта… Впрочем, его маленькая птичка сломалась быстро – плачевное состояние Маниша следствие не столько физических истязаний, сколько психологического давления. Иногда достаточно только грамотно надавить… А калечить не надо, калечить ни к чему, он может ещё пригодиться и сослужить неплохую службу.

Но это потом, а пока нужно послушать, что напоёт нам наша маленькая птичка.

– Надеюсь, ты хорошо подумал, потому что потом думать будет несколько поздновато…

Разбойничьи глаза президента Ордена Вазишт сверкнули при свете факелов злорадным огнём, и показалось, что вот сейчас он достанет из-за пояса кривой нож, и пригрозит расширить улыбку от уха до уха, если не скажешь ему, где зарыл свои деньги.

Писарь каменного владыки, впрочем, денег не зарывал, но понимал, что в его голове зарыто нечто такое, что представляет для его мучителей куда большую ценность, чем его скромное состояние. Он попытался представить, что с ним будет, если хозяин его узнает, где он пропадал, и что разболтал (или только собирается разболтать) … И не смог. Фантазия хозяина была поистине безгранична.

– Ну так? – поинтересовался разбойник.

– Я подумал! – выкрикнул Маниш, который, по-видимому, решил, что его прямо сейчас потащат на дыбу, даже двух слов не дадут сказать.

Президент слегка склонил голову набок, изображая вежливый интерес.

– Это всё хозяин – это всё он! – завопил писарь.

– Поподробнее, Маниш, поподробнее, – попросил президент и сел на округлый камень, на который было наброшено несколько циновок, и который служил здесь сиденьем.

Стражник воткнул древко факела в паз в полу и удалился, шлёпая сандалиями. Разговор не предназначался для его ушей.

– Давай, рассказывай, – сказал президент, – и не упускай ничего, это в твоих же интересах.

– Хозяин назначил встречу человеку… ратаэштару Йима… Да, кажется, так его зовут. Он хочет на место президента вашего Ордена, поэтому его и приглашают в общество…