Читать книгу Социофобия – искусство одиночества - Дмитрий Смалов - Страница 5

Звон будильника. Я просыпаюсь и заплетаю упавшие волосы в хвост. Я одеваюсь и иду завтракать. На кухне меня встречает мама. У неё несчастный вид. Несколько дней назад умер её отец.

– Егор, поторопись. Скоро уже надо выходить.

Я быстро доедаю завтрак и направляюсь в ванную. Там я делаю стандартные утренние операции: умываюсь, чищу зубы, причёсываюсь. День предстоит пройти тяжко.

Через некоторое время, я одетый стою перед выходом с мамой и бабушкой. За нами на машине приехал мой дядя Миша. Мы садимся в красный мерседес и отъезжаем.

У морга, мы выходим и видим не большое количество людей. Многие из них плачут, многие из них плачут, почти не у кого нет цветов. Мы встаём в круг, и вместе с тётей Настей приезжает «урна». Мраморная коробка с прахом деда. Она так же находится в бархатном мешочке и в двух обычных.

Из нашей машины мы выгружаем два больших венка и встаём поодаль. Я, мама и дядя. Люди подходят к нам с соболезнованиями. Я замечаю, что к нам идут две старенькие бабушки. Обеих я знаю, это наши дальние родственницы. Одна из них обнимает меня и отводит в сторону. И дрожащим голосом говорит мне:

– Не обижайся на него. Он был не сам лучшим человеком. Все пили. Пили тогда, пьют и сейчас. Пьют все. Отпусти его. Только подумать, как ты вырос. Ты уже, в каком классе?

– В 7.

– 13 лет. У меня есть для тебя подарок. За то, что ты помнишь меня и моего отца. Ты летом писал о нём на проект по Великой войне. У меня для тебя коробочка конфет.

Я вижу как по её лицу, начинают течь слёзы. Но вот меня зовёт мама. Из морга выносят гроб другого человека. Это значит, что настала наше время всё готовить.

Мы заходим с другого входа. Через несколько поворотов, почти у самого зала, мне открывается ужасная картина. На полу, в гробах и на каких-то полотенцах лежат трупы людей. Бабушки, дедушки и молодая женщина. По её лицу можно понять, что смерть была болезненной.

Мы входим в не большой зал. Посередине стол. На него дядя ставит урну, мы кладём венки, и начинают заходить люди. Все становятся по периметру, кладут цветы, касаются урны – прощаются.

Через 30 минут, мы садимся в автобус и едем на кладбище. Там, я пересаживаюсь в машину тёти Насти и уже на краю самого кладбища, нас ждёт ямка. Мы становимся во круг неё и передаём друг другу урну. После её кладут в ямку, и каждый кидает землю руками. Потом урну уже окончательно закапывают, и мы едем в столовую.

Я очень замёрз и не чувствую ног и рук, хотя довольно тепло одет. В машине попытки согреться не увенчались успехом. Возле столовой мы выходим из машин и поднимаемся на 2 этаж. Там нас уже ждёт накрытые столы. Я и мой тренер, который тоже был знаком с дедом, остаёмся наедине.

– Что, сегодня, наверное, не придёшь на соревнование?

– Нет, приду.

– Ладно, буду ждать.

В зал начинают заходить остальные. Когда все были на местах, мы встали и выпив компот, съели по ложке риса с изюмом. Сев, мы принялись, есть оливье. Позже ещё выносили суп и котлету с картошкой. На столах так же стояла водка, но на нашем столе к ней никто не притронулся. Моя бабушка встала.

– Я хотела найти эту песню и включить и не смогла. Поэтому я просто зачитаю её как стих.

Бабушка начала читать, но несколько раз споткнулась. Справившись с эмоциями, она всё-таки прочитала этот стих.

Сев она ещё раз захотела его включить, но мама попросила не делать этого.

Когда всё закончилось, мы отнесли грязную посуду и начали собирать не тронутые блюда.

Я, мама, дядя и бабушка были теми, кто не пролил на похоронах ни слезинки…