Читать книгу Семь колодцев - Дмитрий Стародубцев - Страница 26

Примерно через неделю после посещения в компании Веры грузинского ресторана мне захотелось выпить.

Была пятница, я возвращался с работы. На дорогах была обычная гнусность последнего рабочего дня недели: весь центр Москвы превратился в одну сплошную пробку. Этакое месиво из затравленно рычащих машин, управляемых одуревшими водителями, готовыми после нескольких тяжелейших часов, проведенных в пробке, на любой отчаянный шаг. Гаишники, по обыкновению, попрятались. Я рвался вон из этого зловонного мегаполиса, где, казалось, сам воздух пропитан ненасытной жаждой наживы и взаимной лютой ненавистью. Выезжал на встречную полосу, проскакивал на красный сигнал светофора…

Отвратительно было на душе, да и неприятностей, которые сыпались на меня со всех сторон, с лихвой хватило бы на десятерых бравых новых русских. Я еще подумал о том, что надо наконец нанять охрану, а то добром это все не кончится. Ведь я дожил до того, что с опаской входил в собственный подъезд, настороженно косился на темные углы, готов был в любую секунду вступить в схватку с поджидающим меня наемным убийцей. По телевизору каждый день показывали трупы бизнесменов, расстрелянных киллерами у подъезда или у дверей собственной квартиры. Рыдающие жены, напуганные маленькие дети, в одночасье лишившиеся отца. Я смотрел по всем телевизионным каналам эти жуткие репортажи и радовался, что у меня нет семьи и некому будет горевать, если со мной что-нибудь случится.

В спортивный клуб, который я посещал два-три раза в неделю, ехать не хотелось. Не то настроение. Да и не прорваться.

Я не стал, как обычно, оставлять свой джип у подъезда, на небольшой охраняемой стоянке, а отогнал его в подземный гараж, где у меня было собственное место. И позвонил Вовочке.

Вовочка еще ни разу не был в моей новой квартире. С ней я возился, по меньшей мере, три года, три года выпало из моей светлой и единственной жизни, и под конец уже ничего не хотелось. Довольно долго я искал подходящий вариант, перезнакомившись с половиной московских риэлтеров, затем оформлял сделки купли-продажи, далее собирал при помощи своих помощников тонны документов. Помимо прочего мне потребовалось разрешение на объединение шести квартир, а еще разрешение на перепланировку, которое удалось сделать только благодаря звонку из мэрии. Потом еще полтора года я занимался ремонтом и покупкой мебели.

Последнее время мы с Вовочкой общались нечасто, примерно раз в полгода. Я был все время занят, выпивал редко, к тому же у меня появилось в последние годы много новых друзей, совершенно иной категории. А Вовочка давно бросил работу и целыми днями трескал с дружками ханку. То и дело попадал в милицию, где ему регулярно отбивали почки и все время пытались завербовать. Однажды он отсутствовал в моем поле зрения целый год – с его слов, жил в глухой деревне у родни (наверное, прятался от кредиторов), пил чистейший самогон и дрался у сельского клуба на осиновых колах деревня на деревню. Причем в этих стычках выступал наемным бойцом: кто больше нальет, за тех и сражается. Он знал, что я переехал на новую хату, и при случае всегда старался напроситься в гости. Но я пригласил его сюда в первый раз.

Он робко вошел, прикрыл за собой тяжелую бронированную дверь, обшитую красным деревом, и с любопытством огляделся.

– Вот это да! Прямо дворец шейха!

И действительно, он оказался внутри просторных хором, зашитых в зеленый мрамор. Колонны с капителью, статуи, лепнина, китайские вазы в человеческий рост, персидские ковры, изящная мебель. Мягкий зеленоватый свет и удивительная тишина. Впрочем, еле слышно играла музыка, что-то из классики.

С его стоптанных ботинок грязь стекала прямо на холеный глянец плитки. Заметив это, он побелел от ужаса и вскочил на коврик у порога.

– Ничего страшного, – сказал я, – раздевайся, проходи.

Он снял ботинки, оставив их на коврике, скинул тонкую замызганную курточку и, не смея претендовать на вешалку и на место в шкафу, бросил ее поверх ботинок. Правильно решил. Не могу же я эту заразу повесить в шкаф, рядом со своими великолепными шмотками.

Я критически оглядел старого друга. Он был одет по-приколу, в какие-то бесформенные обноски, и к тому же ужасно вонял. Под мышками зияли окружности от выступившего пота. Я с трудом преодолел отвращение.

– Ну ты прямо бомжара настоящий!

– Что поделать! – Вовочка виновато пожал плечами. – Жизнь тяжелая…

– Подожди-ка!

Я сходил в ванную комнату, взял первый попавшийся флакон туалетной воды, вернулся и густо побрызгал своего гостя. Он заблагоухал сладкими ароматами, повел носом и изобразил на лице почти неземное блаженство:

– Райский запах!

– Теперь проходи!

Я показывал ему квартиру, а он, не переставая, охал и ахал. Такое ему доводилось видеть только в кино. Прихожая сама собой переходит в огромную гостиную с домашним кинотеатром, картинами, диванами, столиками и букетами живых цветов. Зимний сад в пальмах, где журчат фонтанчики. Столовая, заставленная почти музейной мебелью…

Мы поднялись по лестнице на второй уровень, и его глазам открылась спальная комната с размашистой кроватью и зеркалом на потолке. Тут же ванная комната и в ней джакузи, напоминающая маленький бассейн. Дальше по коридору тренажерный зал, набитый оборудованием.

Вовочка был в шоке.

– Ё! Обосраться – не встать! – только и выдавил он.

Мы вернулись в гостиную. Прежде чем предложить другу располагаться, как дома, я прикрыл диван старой простыней, которую нашел в кладовке. Он тут же со смехом вспомнил, как в седьмом классе нас возили в музей-усадьбу Ясная Поляна, где все стулья и диваны были обернуты светло-серыми чехлами. Я тоже вспомнил об этой поездке, и мы немного похохмили.

Вскоре на журнальном столике появился французский коньяк пятилетней выдержки в пузатой матовой бутылке, дольки лимона на блюдечке и тонкие бутерброды с сыром и ветчиной, нарезанные специальной машинкой.

– Ну, за школьную дружбу! – сказал я, поднимая бокал.

– За дружбу, бля! – согласился Вовочка.

Мы выпили: я – в два-три глотка, нежно смакуя, мой гость – залпом и скривившись.

– Ну как?

– Ох… охерительно!

– Слушай, что у тебя со словарным запасом? Из зоопарка, что ли? Давай в моей квартире не выражаться. Будем учиться великому и могучему! Ну, так как коньячок?

Вовочка задумался.

– М-м, о… охренительно!

– Опять ты за свое!

– Ни фига: хрен – литературное слово!

– Да, но не в этом значении…

Сначала Вовочка стеснялся, продолжая глазеть по сторонам, но вскоре освоился, и вот уже мы взахлеб вспоминаем доброе старое время и, прежде всего, школку.

– А помнишь, как тогда в походе? – смеялся я. – Когда ты мне морду набил?

– Конечно, помню! Из-за Светки…

– Признайся, теперь-то уж все равно. Ты ее любил тогда? Или просто перед ребятами выпендривался?

– Конечно, любил! Бля буду! – В подтверждение своих слов Вовочка с силой стукнул себя в грудь кулаком. – Еще как любил! Не веришь?

– Верю!..

– Недавно я ее встретил на улице, – вспомнил Вовочка. – Толстая какая-то, мордатая, с двумя детьми…

– Подожди-ка секундочку…

Я поднялся и вышел из гостиной. Через несколько минут вернулся и протянул Вовочке гитару. Простую советскую гитару ленинградского производства. На грифе метки, оставленные ножом, и еще на самом видном месте несколько черных пятен от затушенных о лакированное дерево сигарет.

Вовочка подскочил.

– Откуда!!!

Он узнал свою старую «балалайку», как когда-то мы ее называли, ту самую, на которой выучился играть, которая была рядом с ним многие годы и которую он брал в школьный поход, приуроченный к окончанию восьмого класса.

Я хитро улыбнулся.

– Я давно хотел тебе ее отдать. Где-то полгода назад я заехал на старую квартиру, чтобы забрать последние шмотки. В подъезде встретил Рыбу…

Рыба был нашим корешом-одногодком, этаким хитропопым ростовщиком с рыбьими бесцветными глазами, которому вечно были все должны. И не только ребята нашего двора, но и всего микрорайона. Он назначал дикие проценты, но зато почти никогда не отказывал. Конечно, если предоставлялся надежный залог. У этого Рыбы Вовочка постоянно кредитовался, оставляя ему в залог то паспорт, то военный билет, то какие-нибудь ценные вещи.

– Рыба пожаловался на тебя, что ты не отдаешь старые долги, прячешься от него. Что у него до сих пор лежит твой паспорт, какие-то меховые шапки, гитара… Я спросил, сколько ты ему должен, и тут же за тебя рассчитался. Он принес все твои вещи. Так что получи и распишись. Это тебе подарок от меня…

– Здорово! Спасибо!

– Не за что!

Вовочка жадно вцепился в гитару, привычными движениями быстро ее настроил и с жаром ударил по струнам.

– «И по трупам убитым, как по тряпкам ненужным, разрядив карабины, три чекиста прошли…»

Я стал подвывать Вовочке – все песни, его в основном блатного репертуара, я знал наизусть…

Разлили, вздрогнули. Другая песня:

– «Постой, погоди, не стучите колеса. Кондуктор, нажми на тормоза. Меня засосала опасная трясина, и жизнь моя глупая игра…»

Была уже ночь, и, казалось, нужно было заканчивать со всем этим, но нашей пьянке было еще далеко до кульминации. В ход пошла свежая бутылка коньяка. На этот раз армянского. По сложившейся традиции, я не позволил Вовочке сразу напиться, плескал ему по чуть-чуть и между тостами делал внушительные паузы. Только один раз мой друг воспользовался моментом, когда я вышел, и смачно глотнул коньяка прямо из бутылки. Но и это ему не помогло – известному чемпиону по-прежнему требовался, по меньшей мере, литр крепкого пойла, чтобы дойти до нужной кондиции. Что ж, он покорно подчинялся заведенным мной порядком.

Разговор зашел о женщинах. Я как раз был уже в той самой стадии, когда одного собеседника, тем более своего пола, уже мало, когда хочется, помимо бурного веселья, чего-то запретного, возбуждающего. В общем, настоящего отрыва.

– Может, по девочкам? – предложил я.

– Есть ли смысл среди ночи заморачиваться, – скривился Вовочка. – Так хорошо сидим!

– Зачем? Да с тобой никуда и не пустят. Пригласим их сюда!

Я сходил за ноутбуком и подключился к Интернету. На одном из порносайтов предлагались девушки легкого поведения. Тратить время на изучение фотографий красоток не хотелось, я поспешил переписать телефоны. Через несколько минут я уже разговаривал с каким-то диспетчером, обладающим сексуальным женским голоском.

– Да, двух девушек, – попросил я, – желательно помоложе… Мне все равно, блондинки или брюнетки, лишь бы симпатичные были… Сколько, говорите, стоит в час?.. Тогда на всю ночь…

Через час к нашей теплой компании присоединились две скромницы лет двадцати. Обе были вроде ничего, но на меня не произвели особого впечатления. Девчонки были ошарашены видом квартиры, в которую попали, и первое время молчали, затравленно озираясь.

Появилась водка, вино.

Вовочка раскраснелся, завелся, зашустрил, подливая жрицам любви рюмку за рюмкой. Их глаза быстро посоловели, они освоились и в два голоса стали рассказывать нам какую-то жуткую историю про ментов, про «субботники», про то, как их подругу кавказцы насиловали три дня во все дыры, а потом остригли наголо и выкинули на улицу. Вовочка тоже не переставая и часто невпопад патефонил.

Все это тупоумное общение сильно отличалось от тех представлений, которые я имел о веселом застолье и теплой компании. Мне вдруг стало как-то совсем тоскливо.

Прошел час. Все было дерьмово. Я был почти взбешен. О моем настроении никто не догадывался, мои собутыльники продолжали со скоростью турбонадува опустошать мои дорогие напитки и гнать гнилой базар.

Я почему-то вспомнил о Вере – сотруднице туристического агентства. Как хорошо было бы, если бы сейчас рядом были не эти шалавы из потустороннего мира подлых сутенеров, алчных ментов и садистов-извращенцев, а эта соблазнительная кошечка с цепким, опытным, ищущим взглядом! Ее сочные груди, превосходная попка! Достанься мне сейчас все это богатство, с каким бы толком я им распорядился…

Три часа ночи. Я уже испытывал отвращение и к этим двум проституткам, и к самому Вовочке. Все трое были увлечены щедрой гулянкой, а меня – по идее главного виновника торжества – почти не замечали. Такой жесткий гнор, как любила говорить одна моя знакомая. В смысле наглое игнорирование.

«Ну я вам сейчас покажу, твари!» – решил я.

– Все, девочки, хорошего понемножку! – Я убрал со стола недопитые бутылки и запер их в баре. – Теперь баиньки…

– О'кей, – безропотно согласились «дамы», – кто с кем?

– Расклад на сегодня такой, – поспешил сообщить я. – Мой старый друг (я указал на Вовочку) только что откинулся с зоны и соответственно давно не спал с женщинами. Я решил оказать ему содействие. Так что сегодня вы обе спите с ним одним.

– Как?! А ты?

– Я? Я из другой оперы. Понимаете, у меня невеста, любовь и все такое… Так что без меня. Извиняйте! Пардон, парле франсе!

Девушки впервые посмотрели на Вовочку не как на веселого собутыльника, а как на мужчину, к тому же мужчину, с которым придется переспать. Их напудренные мордочки заметно потускнели, они были в высшей степени растеряны. Я поспешил на всякий случай предупредить:

– Я уплатил по двойному тарифу! Так что давайте без шуток! И обслужите парня по первому классу. На самом деле он настоящий отморозок, если что, церемониться не будет…

Делать нечего. Девушки подчинились.

Вовочка порхал от счастья. Он смотрел на меня благодарным преданным взглядом. Еще бы! Ведь сегодня ему предстояло переспать не с какой-нибудь старой пьяной бродяжкой, у которой отвисшее вымя и огромная целюлитная задница, а с двумя юными смазливыми шлюшками, обладательницами крепеньких грудяшек и маленьких твердых задков. Крашеные губки, белые зубки… Кайф! Просто Вова-чума!

Я отвел своих гостей в комнату для прислуги, все показал им, как и чего, и запер дверь на ключ. А сам, не раздеваясь, улегся в гостиной, прикрывшись пледом. Уже утром, сквозь сон я слышал, как в душе, смежном с комнатой прислуги, долго шумела вода. Шумела и шумела, твою мать! Девушки, наверное, никак не могли отмыться, после того, как их возлюбил после продолжительного воздержания великий и ужасный Вовочка.