Читать книгу Священная военная операция: от Мариуполя до Соледара - Дмитрий Стешин, Дмитрий Анатольевич Филин - Страница 3
Зима – последние дни мира. Эвакуация и мобилизация
21 февраля 2022 года. Совет безопасности РФ смотрели даже ВСУ
ОглавлениеВо время трансляции в Донецке было удивительно тихо, едва она закончилась, началась артиллерийская канонада.
К сожалению, украинская армия так и не поняла, что грохот их пушек был самым реальным подтверждением сказанного на Совбезе: больше такое продолжаться не может, это геноцид.
Трансляцию я смотрел с двумя Юлями – Чичериной, гражданкой ДНР и ЛНР (что встречается крайне редко, практически никогда), и ее подругой, жительницей Авдеевки – пригорода Донецка, который уже восемь лет находится за линией фронта. Ей слово:
– Я живу в Донецке с 14-го года, как уехала из Авдеевки в сентябре. Там остались все мои родственники, и об этом опасно говорить, поэтому я не буду называть имена и фамилии. Там остались мои старенький отец, мама, сестра. И все эти годы я думала: когда их увижу?
– Почему?
– Я невъездная на Украину, а они не могут приехать ко мне. Для меня самая большая боль – это разорванный по-живому Донбасс. Те, кто там остался, просто боятся со мной общаться. Много лет они надеялись и верили… Вот сейчас это совещание историческое в Авдеевке смотрели все. Мне сейчас из-за линии фронта звонила сестра, она рыдала! Она говорила: «Юля, я не могу поверить, что о вас так говорят, что вас называют не мятежными республиками! Если вас признают, мы тоже будем с вами?» Я очень надеюсь, это моя самая большая мечта.
Юля Чичерина смотрела Совбез очень эмоционально. Пришли еще друзья и знакомые. Иногда с мест выкрикивали, как на футболе: «Жги!» В конце Юля заметила, что, как гражданка двух республик, имеет право говорить от всего Донбасса. И вообще, Донбасс – это восемь лет ее жизни, и она сейчас, в эти минуты, абсолютно счастлива.
На улице дело с комментариями стало буксовать. Город вообще за последние дни стал на порядок пустоват. Например, еще в прошлую пятницу было достаточно сложно запарковаться у Крытого рынка, а сегодня – куча свободных мест, пустые, закрытые ряды. Магазинчики-ларьки уже в три часа дня начали потихоньку закрываться, понимая, что покупателей уже не будет. Лишь в одном месте царило оживление – там обналичивали деньги с российских карт и была даже маленькая очередь. На время проведения Совбеза улицы опустели даже в центре, а редкие прохожие шарахались от меня. И уходили, быстро и молча или категорически отказывались что-то обсуждать со словами «Не верю!».
Поразмыслив, я понял, что это не жители Донбасса такие, это просто на восьмой год войны народ разуверился во всем. Россия, конечно, помогала Донбассу, но, что греха таить, делалось это в режиме реанимации – лишь бы сердечко билось.
Я переместился на освещенную площадь Ленина.
– Кусочек смотрел, – признался пенсионер Владимир. – Ничего не поразило, потому что это ожидалось. Но хотелось, чтобы в границах областей, мы все-таки голосовали за это в 14-м году. Может, теперь прекратится все это… наконец.
И тут Владимир, видно полностью осознав происходящее, приходит в отличное расположение духа:
– А я еще 10 лет назад говорил – будет Донецк столицей!
Тут же мне встретилась бабушка Раиса с внуками, и выразилась она коротко:
– Мы ожидали этого! Мы. За! Мы за!
Я вернулся домой, быстро открыл в компьютере чат жителей Донецка и застонал, как от зубной боли. Там шла перекличка – где какие районы слышат артиллерию: «Петровка громко!», «Пролетарский слышно!», «Гвардейка слышит отдаленно», «Путиловка – громко! Будьте осторожны!».
Евгений Малахий написал: «Укры психанули после заседания». Администратор сделал замечание: «Не мусорьте в чате, от наших сообщений может зависеть жизнь».
Пока жизнь эта на Донбассе шла привычным чередом, хотя в воздухе уже пахло весной и, как говорят шахтеры, сбычей мечт.