Читать книгу Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев - Страница 2

Органы государственной безопасности на протяжении практически всего периода советской истории играли особую, активную и нередко зловещую роль в церковно-государственных отношениях. В определенные периоды именно профильные контрразведывательные подразделения ОГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ – КГБ (Объединенное государственное политическое управление при Совете народных комиссаров СССР, 1922–1934; Народный комиссариат внутренних дел; Народный комиссариат государственной безопасности; Министерство государственной безопасности; Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР) выступали ведущим инструментом либо подавления религиозной жизни, незаконных репрессий по отношению к «служителям культа» и верующим различных конфессий, либо жесткого контроля со стороны государства и активного вмешательства в жизнедеятельность религиозной сферы советского общества.

Существование мощной государственной машины по преследованию религии и насаждению безверия (от сети кафедр «научного атеизма» и до специализированных подразделений одной из самых сильных в мире спецслужб) удивляла даже убежденных марксистов и верных союзников СССР. В этой связи показательно свидетельство одного из руководителей внешней разведки КГБ Николая Леонова[1], который тесно общался с лидером революционной Кубы Фиделем Кастро: «У Фиделя Кастро, воспитанника католических колледжей… спросил: как у тебя увязывается и то, и другое? Он говорит: знаешь, одна только партия, КПСС, в своих уставах писала, что член партии обязан быть научным атеистом, никто больше такого в уставах не писал – ни французы, ни итальянцы, ни кубинцы. Они говорят: наоборот, Иисус Христос в свое время был проповедником очень многих морально-нравственных ценностей, которые потом унаследовала партия». В современных же условиях, подчеркнул ветеран тайного фронта, общество «объединяет только одно – наша вера православная»[2].

Органы госбезопасности долгое время выступали ведущим инструментом политики государства в религиозной сфере, их служебные приоритеты и тактика оперативной работы решающим образом определялись директивными установками Коммунистической партии и правительства СССР. Именно органы ВЧК – ОГПУ – НКВД стали непосредственными и ведущими исполнителями жутких физических репрессий 1920–1930-х гг., унесших лишь в Православной церкви жизни свыше 150 архиереев и десятков тысяч священнослужителей, не поддающегося учету количества истинно верующих мирян. Печальную известность получили инспирированные «чекистами-религиоведами» расколы в православии (обновленческий, автокефальный, «лубенский» и др.), причем сами организаторы и активисты раскольнических движений вскоре пополнили мартиролог жертв незаконных репрессий, лишились свободы или бежали за рубеж.

В дальнейшем органы госбезопасности также выполняли богоборческие функции, держали религиозную сферу под неусыпным агентурно-оперативным контролем, вмешивались в нее, грубо нарушая положения о свободе совести, закрепленные в конституционно-правовых актах самого же Союза ССР.

Территория Украины и ее конфессиональное поле требовали особого внимания спецслужб в силу ряда исторических обстоятельств:

• наличия большой православной общины – наследницы крещальной купели Руси, понесшей страшный урон от репрессий и преследований;

• масштабного религиозно-оппозиционного движения (катакомбников по типу «Истинно-Православной церкви» или «подгорновцев»);

• тесного переплетения социально-политического и национально-идеологического протеста с лозунгами защиты веры и свободы совести;

• присутствия значительной католической общины (питательной среды для «агентуры Ватикана» в понимании чекистов);

• острых коллизий вокруг ликвидации Греко-католической (униатской) церкви в 1946–1949 гг. (операциями НКГБ – МГБ, неразрывно связанными с подавлением движения ОУН И УПА, форсированной советизацией Западной Украины);

• распространения в годы «холодной войны» течений, находившихся под контролем противников СССР (прежде всего общины «Свидетелей Иеговы», базировавшейся в Украине);

• приоритетности для спецслужб нацистской Германии, а затем и держав – противников СССР по «холодной войне», конъюнктурного использования религиозной сферы Украины.

Отметим, однако, что деятельность спецслужб по отношению к Церкви в 1943–1953 гг. все же имела определенную конструктивную специфику, обусловленную особенностями курса политического руководства СССР на заметную либерализацию по отношению к Православной церкви и некоторым другим конфессиям, признание ее духовно-патриотических заслуг, конъюнктурным использованием Церкви для достижения задач государственной политики, включая и международные отношения. Как это не покажется парадоксальным, но нередко позиция профильных подразделений спецслужбы по отношению к религиозным общинам была заметно более взвешенной и прагматичной, нежели у партийных органов, занимавших жестоко-догматическую идейно и «кровожадную» в уголовном отношении позицию.

К тому же нельзя не признать, что определенные острые мероприятия отечественных спецслужб были закономерно обусловлены необходимостью противодействия разведывательно-подрывной деятельности гитлеровской разведки, беззастенчиво использовавшей религиозную сферу, а также цинично превратившей вероисповедальное измерение в поле информационно-психологического противоборства в период «холодной войны» и межблокового противостояния 1946–1991 гг. (где инициатива, как правило, принадлежала геополитическим противникам Советского Союза, мастерски овладевшим инструментарием направленного воздействия на сознание социальных групп).

На сегодняшний день наряду с масштабной работой, проведенной исследователями по изучению репрессивной политики советской власти и правящей коммунистической партии по отношению к религии в Украине и роли в ней спецслужб[3], одним из наиболее малоизученных аспектов истории церковно-государственных отношений советской эпохи является, на наш взгляд, собственно оперативная (контрразведывательная, оперативно-розыскная, информационно-аналитическая) деятельность органов госбезопасности в конфессиональной среде.

Думается, что углубленное изучение (на основе документов самих спецслужб) упомянутых аспектов прошлого церковно-государственных отношений открывает дополнительные возможности для лучшего научного понимания инструментария богоборческой политики властей и особенностей вынужденного реагирования на нее религиозных общин, механизма обеспечения реализации государственных актов в религиозной сфере, исследования репрессивной политики сталинизма как таковой, дальнейшего изучения истории Церкви, религиозной персоналистики, а также истории отечественных спецслужб.

В этом отношении перспективными направлениями исследования деятельности советских спецслужб в религиозной сфере представляются:

• исследование концептуального и нормативно-распорядительного механизма воплощения партийно-государственных актов в области религиозной политики в оперативно-служебную деятельность органов госбезопасности в целом и на уровне союзной республики;

• изучение детерминационного влияния международного положения и внешней политики СССР, внутренней политики «государственного атеизма» и деятельности правящей партии в культурно-ментальной сфере на содержание работы спецслужбы по религиозной линии;

• анализ организационно-функционального устройства и эволюции подразделений органов госбезопасности, которые специализировались на агентурно-оперативной «разработке» и информационном мониторинге религиозной жизни страны;

• освещение устремлений зарубежных разведок и соответствующих иностранных негосударственных (конфессиональных) центров, а также Ватикана по отношению к религиозной сфере Украины, противоборства с ними советских спецслужб;

• углубленное исследование форм и методов агентурно-оперативной, следственной и информационно-аналитической работы органов госбезопасности СССР;

• изучение служебной биографии руководителей и ведущих сотрудников тех оперативных подразделений «чекистских органов», на которые возлагалась работа «по борьбе с антисоветскими элементами из числа духовенства, церковников и сектантов» (распространенное в свое время определение данного профиля оперативной работы).

В силу присущему советскому периоду истории тотальному контролю и вмешательству госбезопасности в религиозную сферу СССР и Украинской ССР, в частности (от подбора и вербовки монахинь монастырей Украины для перевода в Горненский монастырь близ Иерусалима до слежки за Патриархом Московским и всея Руси на отдыхе в Одессе), документы упомянутых подразделений спецслужб представляют собой исключительно продуктивный исторический источник в сфере изучения прошлого церковно-государственных отношений. Правда, требующий одновременно тщательной источниковедческой и историко-герменевтической экспертизы и критики. Более того, акции спецслужб в религиозной сфере, изменения служебных приоритетов, форм и методов оперативной работы представляют своеобразную квинтэссенцию государственного курса по отношению к религии на определенных этапах истории советского общества.

К сожалению, огромный, представляющий чрезвычайную историко-познавательную ценность массив документов спецслужб в Украине по линии оперативной работы в религиозной среде был уничтожен (исходя из складывавшейся в Украине динамичной общественно-политической и оперативной обстановки) в соответствии с приказом КГБ УССР № 00150 1990 года. Были буквально «зачищены» фонды подразделений, занимавшихся религиозной сферой.

Прежде всего речь идет о документальной базе 5-го Управления КГБ УССР (переименованного в то время в Управление «З» – защиты конституционого строя), его предшественниках в структуре так называемых «секретно-политических» подразделений органов госбезопасности, с начала 1920-х гг. занимавшихся общественной сферой, нелегальными националистическими и национал-демократическими организациями, диссидентами, религиозными конфессиями, областью культуры, интеллигенцией, творческими союзами, неформальными организациями. До нас, к примеру, не дошли:

• 6-томное дело по «церковникам и сектантам» 1942–1945 гг. производства;

• 23-томное литерное дело (1952–1965 гг.) на подполье «Истинно-Православной церкви» и подобные формирования, а также по нелегальной Украинской автокефальной православной церкви;

• литерные дела 2-го Управления МГБ УСССР «Греко-католическое духовенство» и «Греко-католики» (1946–1947 гг.);

• 28 томов дела на «бывшее униатское духовенство» (1950–1965 гг.);

• 16-томное дело по старообрядцам (1954–1962 гг.);

• литерное дело 1952–1961 гг. об «антисоветской деятельности» монашествующих Русской православной церкви;

• несколько многотомных оперативных дел на духовенство украинской Греко-католической и Римско-католической церквей (1947–1973 гг.);

• многотомное дело на духовенство Русской православной церкви;

• многочисленные агентурно-оперативные многотомные дела на «церковно-монархическое подполье» – «Остров», «Халдеи», «Скит», «Бирюки», «Блудницы», «Юродивые», «Проповедники» и др.;

• литерное дело по обновленцам (1937–1941 гг.) и многие другие, вплоть до материалов о появившихся в 1980-х гг. неокультах типа кришнаитов и буддистских сект, а также «немало дел-формуляров» на конкретных церковных иерархов и «авторитетов» сектантских формирований[4].

Колосальный объем эмпирического материала по драматическим аспектам церковно-государственных отношений погиб навсегда или восстанавливается по сохранившимся фрагментам. Тем большее научно-познавательное значение имеет солидный документальный массив спецслужб и других советских государственных органов, исследованный авторами и использованый при написании этой книги. Помещенный в книге документальный материал преимущественно впервые предлагается вниманию читателей.

Речь идет об изученных нами плановых, отчетных, информационно-аналитических, агентурно-оперативных документах профильных подразделений контрразведывательных органов спецслужбы (в частности, 2-го Управления НКГБ – МГБ – КГБ УССР; отдела «О» МГБ УССР; соответствующих отделов 4-го (секретно-политического) Управления КГБ при СМ УССР, 5-го Управления КГБ – «борьба с идеологической диверсией»), материалах следственных подразделений и уголовных делах, документах оперативно-технических подразделений спецслужбы, привлекавшихся к разработке религиозной сферы. Кроме того, существенную информационную нагрузку несут материалы подразделений, занимавшихся внешней разведкой, разведывательной работой за линией фронта в 1941–1944 гг. (4-е Управление НКВД – НКГБ УССР, разведывательный отдел Украинского штаба партизанского движения).

В книгу вошли научно-документальные очерки, тематически охватывающие основные составляющие оперативной деятельности спецслужбы в религиозной сфере в 1920–1960-х гг. (хронологические рамки исследования, надеемся, будут расширяться по мере рассекречивания документов КГБ УССР). Речь идет о деятельности контрразведки по отношению к канонической Православной церкви, Римско-католической и Греко-католической церквям, протестантским течениям, Украинской автокефальной православной церкви, «катакомбным» течениям и деструктивным сектам. Впервые раскрываются организация, кадровый состав, формы и методы деятельности антирелигиозных подразделений НКГБ – МГБ – КГБ УССР. Воссозданы биографии руководителей упомянутых подразделений.

Мы сочли необходимым самостоятельный раздел работы посвятить иерархам Православной церкви, ставшим священномучениками и исповедниками за веру Христову, личным примером показавшим современникам великую духовную стойкость и ревность в служении в годы невиданного со времен римских кесарей богоборчества и мученичества христиан.

Безусловно, восприятие приведенных материалов сопряжено с серьезной морально-психологической нагрузкой, ведь они порождены специфической и циничной работой спецслужб, действовавших в условиях целенаправленного превращения духовной сферы в арену отстаивания земных и зачастую неправедных интересов «центрами силы» тленного мира. Однако, помимо научной необходимости демонстрации реальной картины религиозной жизни Украины бурного ХХ столетия, приведенные материалы напоминают о страшных долговременных последствиях грубого и своекорыстного вмешательства в духовную сферу, преследующую своей целью спасение людских душ.