Читать книгу Операция МРГ - Дмитрий Витальевич Виноградов - Страница 3

Библиотеке как ослик, она всегда имеет имя. Обычно именем является фамилия, Чехова, Горького, Фадеева, бывает именем библиотеки является кличка, Ленина, Сталина. Скорее всего не ошибусь, если предположу, что библиотеки могут носить имена событий или каких других вещей. По большому счету, нам глубоко плевать, какое имя носит библиотека, главное, что бы в ней были книги. Я не говорю какие книги, потому, что понятие хорошая или плохая, к книге применить сложно. Каждый выносит оценку, тому или иному произведению лично, и не обязательно, что это мнение разделит следующий читатель. Библиотека живет своей жизнью. Иногда туда захаживают авторы, писатели или поэты, прозаики или драматурги, профессионала или любители, нормальные или больные. В Библиотеке имени Чехова, сегодня был как раз такой день.

– Заходите, но только тихо, – с порога был предупрежден Анатоль, – у нас встреча.

– А долго она будет?

– С интересными людьми мы говорим не пять минут.

– А как же мне теперь книгу взять? – не унимался Анатоль.

– Молодой человек, – библиотекарь с биркой на доброй груди «Методист-Бабий» стала шипеть, – вы пришли в очаг культуры, потрудитесь вести себя корректно.

Анатоль вздохнул.

– Хорошо, куда идти?

– Идите куда хотите, – методист Бабий повернулась задом, очевидно в очагах культуры, это знак окончания разговора.

Анатолий, обошел ее и на цыпочках поскрипел в зал. Раскрыв дверь он прошел на свободное место, посмотрел по сторонам.

– Цвет нации, – удивился он антиинтеллектуальным лицам присутствующих.

Между тем, лектор продолжал доклад.

– Творчество Казимира Малевича, – заложив руки за спину доложил он, – это тема для серьезного разговора. Одаренный человек, просто так не станет рисовать геометрические фигуры. Родился этот художник не далеко от Киева в 1878 году. Тяжелое детство, работа в поле и на пасеке деда, вот те этапы, которые прошел юный Казик. Так бы и рос Казимир в кругу трутней, но семья решила отправить мальчика на учебу. Точные науки ему не подходили, по священной линии наоборот не подходил он, ибо был атеистом, а вот в Киевскую художественную школу его зачислили без экзаменов. На десять мест, было всего три желающих, и не поступить туда было совершенно не возможно.

Анатолий немного послушал товарища, затем глаза его стали прикрываться паволокой, брови начали давить на ресницы, в ушах все слова перевоплотились в монотонный гул. Пространство и время потеряли физический смысл, на смену яви пришел сон.

– Кто не работает, тот не ест! – заявила мамуля и вмазала сыну по голове ложкой, – иди за солью, а то картофель синеет.

Взяв два ведра, Анатолий пошел на улицу. Обычно сахар и соль, юноша копал за домом. Но сегодня его ждал сюрприз. Огромный забор из свежих досок простирался справа на лево. За ним до самого горизонта, простирались солончаки и сахарные барханы. Если бы Анатоль, не спал, он бы конечно перелез через забор, но во сне мы не управляем своими действиями, а принимаем их как данность. Поэтому без особого возмущения, Анатоль двинулся вдоль ограды искать ее конец. Погода стояла хорошая, запах тайги на удивление отсутствовал, пахло галушками и стрекозами. Ведра одиноко стучали по ногам, но настроение не падало. Внезапно впереди, словно мираж, объявился мальчуган. В кепке и рейтузах, босоногий и двупалый, он мазал по забору кисточкой. Какие-то звуки, очевидно песня, радовали его лично. Обмакнув кисточку, похожую на коровий хвостик, в кувшине, он не поворачивая туловища, сказал Анатолию.

– Не проси, все равно я тебе рисовать не дам.

– Тоже мне, Том Сойер, – Анатоль плюнул на забор.

– Я Малевич, – мальчик нарисовал себе желтые усы, – Квазимир.

– Точно Малевич, – Анатоль отошел на пару шагов, – кто ж так рисует! Бездарь!

– А деду нравится, – мальчик обмакнул кисть и подвел себе бороду.

– Дед твой тоже бездарь, – Анатоль поставил ведра на землю, – забор должен быть монотонным! А это что? Это что такое?

– Это дерево, – Малевич постучал по забору.

– Вижу, что не плексиглас, – Анатоль постучал Казимира по голове, – что у тебя за сперматозоиды по забору пляшут?

– Вы не слышали о моей книге? – Малевич нанес на забор еще два развода, – «необъективный мир».

– Ты еще и книги пишешь? – Анатоль приспустил штаны, и не глядя пописал на свои ботинки, – буквами?

– Механика наступает на природу, – Квазимир посмотрел на Анатоля, сделал несколько мазков, – человек лишь винтик космоса. Цветовая гамма лишь отражение гиперболизированного сознания. Все имеет свою форму…

Анатоль покачал головой.

– Ты не пил с утра? – уточнил он у парня.

– Молока, – улыбнулся Квазимир, поворачивая подбородок Анатоля в бок.

– Выпей текилу, могу рецептом поделиться, – Анатолий поморщился, – берешь одеколона, смешиваешь с кактусами, даешь настояться несколько дней, и все.

– Голова художника должна быть чистая, – Квазимир высунул язык от усердия.

– Художника, но не маляра, – Анатоль пытался разглядеть, что там мажет новый знакомый.

– Купите картину, – вдруг предложил Малевич, показывая на заборное графити.

– А что это такое? – Анатолий уставился на каракули.

– Это Вы, Ваша сущность, – Казимир ткнул в верхнюю часть рисунка, – это ваша голова….

– А где уши? – удивился Анатолий.

– У Вас их нет, – Казимир открыто посмотрел на Анатолия.

– Это идиотизм! – возмутился Анатолий, тыча в овалы снизу.

– Это кубизм, – поправил его Казимир.

– Какая разница, – Анатолий плюнул на забор, – немедленно заштрихуй квадрат!

– Это не квадрат, это вход в космос!

– На заборе?

– Не имеет значения, – рядом появился еще один ромб.

– Лечиться надо, – крикнул в лицо Казимиру Анатоль.

– Чего?

– Я говорю, лечиться надо!

– Я прошу Вас не безобразничать! – разобрал обращенную к нему фразу Анатоль, когда очнулся.

Рядом стоял методист Бабий и тряс его за плечо.

– Вениамин Львович, – надев улыбку, она проворковала выступающему, – ради бога…бога ради…

– Ничего, ничего, – выступающий подул в линзы, – именно такое отношение пришлось испытать на себе Казимиру Малевичу. Супрематизм не вписывался в большевистскую модель мира…

– Послушайте, – Анатоль дернул Бабий за низ юбки, – можно я возьму книгу и уйду?

– Можно… но без книги, – Бабий рванула телом и юбка соскочила с ее талии, повиснув на коленях.

Лектор замер с открытым ртом.

– Вандал, – натягивая юбку, выбегая из аудитории, бурчала Бабий.

– Я не хотел! – прижав руки к груди, объяснил Анатоль лектору.

– Бывает, – впервые улыбнулся докладчик, – нус, продолжу. Тема моей докторской как раз и посвящалась творчеству Малевича. Скажу больше, вот этот черный квадрат, который набил всем оскомину, на самом деле гораздо глубже…

– Это вход в космос! – как старому знакомому крикнул Анатоль.

– Вы внимательно слушали, и это радует, – автор подошел к нему, встал возле стола, – Вы знаете, сколько бесследно пропало картин мастера?

– Вы меня спрашиваете? – уточнил Анатолий.

– Нет, я обращаюсь ко всем, – лектор обвел зал руками, – десятки полотен, после смерти художника исчезли. Канули, растворились… одним словом их нет.

– А может, он их подарил?

– Он их спрятал, – докладчик подошел к графину.

– Где? – поинтересовался Анатоль.

– Если бы мы это знали, – искусствовед развел руками, – правда я думаю, что ответ находится в черном квадрате.

– То есть, – Анатолий снова вступил в дискуссию, – он их в космос вы имеете в виду, отправил?

– На этом все, спасибо за внимание, – мужчина подошел к Анатолию, – кстати, Малевич себя называл председателем мирового пространства.

– У меня сосед, тоже председатель, – Анатоль встал, – общества инвалидов.

Выбрав себе книгу по естествознанию, Анатолий поковылял домой. В голове, обезображенной лектором и его другом Малевичем, мысли наскакивали друг на друга.

– Тоже мне, художник, – Анатоль улыбнулся, – такой же, как и я пианист.

Купив по дороге банан, он остановился возле памятника Мандельштаму.

– Стоишь? – спросил он у монумента, – вандалы больше не беспокоят?

Как по заказу, на голову памятника упал кусок дерьма. Голубь мира сел следом.

– Гули гули, – Анатоль оторвал кусок шкурки, и кинул в голубя.

Птица порхнула, и банан лег четко на волосы Мандельштама. Решив навести порядок, Анатоль оторвал от стоящего по близости клена, ветку. Очистив ее от почек, он стал прыгать и стучать по статуе. При жизни, полной пыток и угнетения, искусствовед ни разу не получал палкой по голове. Однако история исправила эту ошибку, каждый день птицы сливают на него свой помет, вандалы поливают краской, а ненормальный Анатолий закидал его бананами и окучил дубъем.