Читать книгу Могильная лирика. Cтихи - Дмитрий Владимирович Тюрин - Страница 4

Я понял, что мне не хватает,

Простой любви, любви и гроз,

Когда моя душа летает,

А тело спит в объятьях грез.

Люблю любить и быть любимым,

Но было мало этих дней,

Когда я нежным, чуть ревнивым,

Стихи придумывал о ней.

И я боюсь опять влюбиться,

Но так хочу! И если б смог

Любовь все пить и не напиться,

Я был бы счастлив, видит бог!

Привет, я пришел к тебе с миром.

И я принес тебе звезды.

Они похожи на листья,

Их сделать довольно просто.

И я принес тебе света.

Он, правда, похож на воду.

Сиянье прошлого лета,

Светившее хороводу.

Еще я принес тебе ветер.

Он, правда, похож на дыханье.

Купаемся в нем, словно дети,

Достойные пониманья.

Я отрекаюсь от престола,

И мне не нужен мой народ.

Во имя вечного раздола

Мое призванье не умрет.

И капля крови не утонет

В пучине гибнущих морей,

Пока в моей пустой ладони

Свет не зажженных фонарей.

Разрезан кусочком стекла

Мой мир. Я остался один.

Кровь моя потекла

В банку из-под сардин.

Сработает мой автостоп

И кровь загорится огнем.

Старый, разрушенный гроб,

Город построен на нем.

Сложат стихи о стене,

Копию старых баллад.

Дань отдадут Сатане,

Душу твою, солдат.

Я грешен. И грех мой силен.

Он в том, что я еще жив.

Но я пока не влюблен,

Чтоб грудью разрушить риф.

Я грешен в том, что я чист,

И что не хочу умирать.

Я как разложившийся лист,

В праве не выбирать.

Я грешен. Боже, прости,

Что я не встречусь с тобой.

Теперь я не буду грустить,

Что был немного другой.

Надеюсь, я буду питать

Не этот сумрачный лес,

А тех, кто хочет летать

В бескрайних просторах небес.

А в желтом тумане болот

Рождаются стаи птиц,

Их собирает народ

Холодным металлом спиц.

Любовь в меня плюется кровью,

Я не могу ее схватить.

Душа опять с разбитой бровью,

Но снова пробует любить.

Ну почему стена прозрачна!

За нею виден смех цветов.

А я остался здесь, невзрачный,

Под вой тоскующих котов.

Мне хочется всем телом биться

Об стены, двери, до крови.

Я так боюсь опять влюбиться,

Но так хочу опять любви.

В груди опять не спит змея,

Что ядом для меня смертельна,

Но не заплакав, засмеясь,

Я крест с себя сорву нательный.

Сегодня мне восемнадцать,

Но я не приемлю света.

Теперь я начну целоваться

С осенью вместо лета.

Я не могу вот это видеть,

Как недостроенный ломают храм,

Я не хочу возненавидеть

Все входы ко твоим мирам.

И сердце обольется ядом,

Когда погаснет мой опал.

И никого не будет рядом,

Когда я лягу возле шпал.

Мои руки снова дрожат,

И я смотрю на окно.

А подо мною лежат

Те, кто умер давно.

Небо тучами правит,

Их ветер не хочет гонять.

И небо нас не оставит,

Когда перестанут стрелять.

Я ухожу. До встречи там,

Где нет уже обманов лести.

Как я завидую котам,

Которые не знают мести.

Опять пришла святая злость,

Я все разрежу до крови.

Я как поломанная кость,

Не в силах выдержать любви.

Я так хочу упасть, завыть,

Зарыться телом в глубину.

Я так хочу не просто быть,

А снова целовать Луну.

Слепой котенок идет по перилам,

А мы спокойно глядим в небеса,

Она сигарету уже докурила,

И скоро начнет творить чудеса.

Чужая кровь ворвется в аорту,

И вздрогнут все от этого сна.

Все женщины мира готовы к аборту,

Который им готовит весна.

Порвется небо, рассыпятся звезды,

Посыпятся вниз, зацепят Луну.

Кровь покроется черной коростой,

Я руки по локоть в нее окуну.

В комнате с синими стенами

Снова лежу на кровати,

Своими же связанный венами,

За это никто не заплатит.

Никто не заплатит за воду,

Текущую из глаз.

Когда узнаю свободу,

Узнаю в последний раз.

И снова сбежать отсюда,

И снова попасться в плен,

И ждать повторного чуда,

В обществе синих стен.

Моя любовь мертва опять,

И не на что теперь смотреть,

Но ведь часы не ходят вспять,

Осталось только умереть.

Мне в этой тихой палате

Хочется выть и скакать,

Ведь девушка в белом халате

Не хочет меня приласкать.

И пахнет лекарством и хлоркой,

И скучно – одни старики.

Себя я здесь чувствую волком,

В стенах света муки.

Опять забыли навестить,

И я сижу один в беседке,

Но я не буду здесь грустить,

И биться, словно птица в клетке.

Здесь все одно, одно и то же,

Поспать, поесть, поесть, поспать,

Мое тепло в больничном ложе,

Хотя бы выйти погулять.

Но ведь не видно ни хуя!

Мешает свет. Все атропин.

Эх, горькая судьба моя,

Не так чиста, как твой рубин.

За что заставили страдать,

И душу умываться ядом.

Мне нечего уже отдать,

Мой пепел был когда-то садом.

Свет фонарей раздвинул стон,

И полилась с небес вода.

Он как пророк бесплодных зон

Провозгласил конец труда.

Трава намокла бурой мглою,

Деревья с листьями хранимы,

Зашейте же меня иглою,

Чтоб не был я таким ранимым!

Небо не так уж свинцово,

Розовое с синим.

Давайте, если хуево,

Меня на небо закинем.

Давайте эту дорогу

Завяжем тремя узлами.

За это нас понемногу

Станут ругать козлами.

Давайте вот эти горы

Поставим кверху ногами.

Теперь уже не укоры,

Нас назовут врагами.

Да ладно, я не серьезно,

Сейчас я просто шуткую.

Все это не так уж грозно,

Пока я не атакую.

Роем блестящих пчел

Разлетелось к чертовой, вдрызг,

Об разрушенный волнами мол,

В окружении заточенных брызг.

А брызги попали на стекла,

Побежала капелька вниз.

Не хочу, чтобы ты промокла,

Уходящий последний каприз.

Белая кошка когтистою лапой

Близко не пустит черных котов.

Ей бы на дыры поставить заплаты,

Только не прочен ржавый остов.

Солнце упало грохотом грома,

Ждет в подземелье-царстве Аид.

И помогая ударами лома

Старая дева скоро родит.

Но поднимаются желтые травы,

Ждут, когда ближе подступит гонец.

Им не хватает немного отравы,

Но они верят в счастливый конец.

Я вижу в зеркале чье-то лицо,

И это лицо мне явно знакомо.

Проснувшись утром, увижу крыльцо,

Ступеньки с больничным названием кома.

А где-то в муторно-маленькой ванной,

С кровавыми хрипами теплое тело,

Безучастным взглядом порванной раны,

Желает закончить последнее дело.

Ни блики огня, ни звуки трубы,

Уже не разбудят уснувшую память,

Но если звенят кандалами рабы,

То это уже не может не ранить.

Ты придешь ко мне во снах,

И опустишься на травы.

Ну а я, Ночной Монах,

Сладости напьюсь отравы.

Разорвется солнце стоном,

И замрет в блаженстве время,

И ворвется в твое лоно

Все мое живое семя.

Я помню ненависть, но ненависть спит.

Я помню любовь, но зона пуста.

Я вижу оленя, он кем-то убит,

Я слышу песню про угли моста.

А может я зомби, и все это бред?

И я уже мертвый зачем-то хожу?

И дашь ли ты мне правдивый ответ,

Когда я тебе это все расскажу?

Я продал душу Сатане,

И кажется, что навсегда.

Сгорая в медленном огне,

Жду только страшного Суда.

Я Дьяволу поднес огня,

Я наплевал на жизнь в Раю,

Бог отвернулся от меня,

Когда я душу рвал свою.

Пусть говорят – любовь всесильна,

Меня уже ей не спасти.

Тому, кто думает стерильно,

Не надо выбирать пути.

Дьявол с Богом заключили

Свой коммерческий контракт,

И зачем-то поручили,

Чтобы я провел антракт.

Откровенья Богослова

Всем грозят кровавой тьмой,

И сюда приходит снова

Компаньон великий мой.

Изменяет слово «время»

Мой безумный договор,

Я беру другое бремя,

Основатель мертвых гор.

Всех людей глобальным страхом

Не накрыть коротким днем,

Их нельзя единым махом

Растворить живым огнем.

Так нельзя мои дубравы

Превратить в пустыни зла,

Хоть имеет Дьявол право

Превращения в козла.

И хоть Бог забыл проснуться,

И хоть Богу все равно,

Тем, кто хочет прикоснуться,

Я б советовал вино.

Белые люди белых снегов,

Белые хижины белых небес,

Белый алтарь белых богов,

В белом поле беленький бес.

Белому черепу белую кость,

Белому морю белых китов.

Белому страху белую злость,

Белой кошке белых котов.

Белым кому-то белое что-то,

С запахом белым, и белым на вкус.

В белой армии белая рота

Белый минус меняет на плюс.

Рвал подушку зубами,

Плакал навзрыд, смеялся,

После, одними губами

Сам себе улыбался.

Пытался собрать с одеяла

Тепло ее нежного тела,

Там, где она стояла,

Там, где она сидела.

Там, где она дышала,