Читать книгу Фактор агрессии - Дмитрий Янковский, Василий Орехов - Страница 2

Фань Юшенг, адъютант главнокомандующего имперским боевым флотом, проснулся от пронзительного звукового сигнала. Открыв глаза, он бросил укоризненный взгляд на проросшего из стены Ю. Тот, отследив движение зрачков хозяина, принял вызов и, старчески хрюкнув, продемонстрировал лицо дежурного офицера Адмиралтейства Густава Вачовски.

Надо бы, что ли, начать кормить нейрокомпьютер другой протеиновой смесью. Допустим, номером четырнадцать. Может, станет пищать не так мерзко. Иначе придется переустанавливать всю систему – а ведь старенький, но надежный Ю уже глубоко и надежно пустил корни в стенах жилища Юшенга, мало-помалу взяв на себя большинство функций муниципального терминала и справляясь с ними куда лучше этого монстра, заточенного в подвале элитного дома имперских офицеров. Для того, чтобы без остатка выкорчевать его из коралловых стен, придется провести целую войсковую операцию в миниатюре. Да и жалко будет, конечно, до слез. Но если у старика продолжат барахлить звуковые центры, с ним однозначно придется распрощаться. Попробуйте кормить его другой смесью, сказал тогда тот диспетчер-огранин. Может быть, у него просто аллергия на пищу…

– Прошу прощения, гражданин полковник! – прервал Вачовски хмурые утренние размышления старшего офицера. – У нас тут экстренная ситуация по классу Браво, и я взял на себя смелость…

– Что такое? – вскинулся Юшенг, стремительно приходя в себя.

– В окрестностях Аруты произошло пиратское нападение на транспортник Четвертого флота Мистер Мармадьюк, – доложил дежурный.

– И вы решили, что это отличная идея – будить меня из-за каждой стычки на дальних форпостах? – поинтересовался полковник, не скрывая раздражения. – Направьте рапорт капитана Мармадьюка по инстанциям. Вы что, первый раз на дежурстве по штабу?! Спокойной ночи. – Он снова бросил взгляд на монитор старика Ю и ужаснулся: – Святые небеса! Половина четвертого!..

– Я еще раз прошу прощения, гражданин полковник, – настырный штабной офицер отнюдь не собирался завершать разговор на этой оптимистической ноте, – но капитан транспортника погиб вместе с кораблем и всей командой.

– Что?! – Юшенг окончательно проснулся и сел на кровати. – Вот дьявол! Вы могли начать с главного, без вступительной чепухи?! – Нет, вставать все-таки неизбежно придется. Он быстро перелез через сонно зашевелившуюся жену и распахнул мембрану шкафа, в котором висел мундир. – Установлено, что за колониальный союз начал против нас боевые действия? – спросил он, натягивая отглаженную рубашку – именно на такой экстренный случай их в шкафу висело четыре штуки.

– Прошу прощения, гражданин полковник, я как раз и начал с главного, – не теряя самообладания, ответил Вачовски. – Имперский транспорт был атакован не армейским подразделением враждебного колониального союза, а небольшим арагонским рейдером. По крайней мере, именно такой доклад мы получили с одного из форпостов Аруты, которому сообщил об этом экипаж Мистера Мармадьюка. Но теперь экипаж транспорта мертв, поэтому у нас нет ни дополнительных свидетельств очевидцев, подтверждающих эту версию, ни записей телеметрии.

– Что же помешало снять с космократора данные телеметрии? – не скрывая сарказма, поинтересовался Фань Юшенг. – Спасательная команда забыла, как это делается? И отчего погиб экипаж транспорта, хотелось бы мне знать, – от испуга, увидев пиратский рейдер?

– Полагаю, что нет. – Дежурный офицер был само хладнокровие и, судя по всему, одной репликой ответил на оба последних вопроса сразу. – Согласно предварительным оценкам военных экспертов Аруты, исследовавших мертвый корабль, Мистер Мармадьюк был атакован четырьмя ядерными торпедами класса Барракуда-Экс, которые полностью уничтожили его нейропамять и весь экипаж…

– Ядерными «девятками»?! – Ковыряясь с непослушным галстуком, Фань тем не менее полуобернулся к монитору от изумления. – Что за бред, честное слово! Откуда у нищих пиратов такие технологии? Скиньте мне доклады командования Аруты, я посмотрю по пути в Адмиралтейство. Кто-то определенно что-то напутал.

– Слушаюсь, гражданин полковник. Вы сами доложите гражданину командору?

– Да. Только сначала бегло ознакомлюсь с докладами. Если мы зря потревожим шефа, он очень расстроится. Похоже, на Аруте слишком бурно праздновали День Космофлота и не протрезвели до сих пор. И пусть они молятся кому умеют, если все обстоит именно так, как я сейчас предположил.

Вачовски вежливо козырнул и отключился.

– Ты опять?.. – проворчала жена, переворачиваясь на другой бок.

– Виноват, моя нефритовая жемчужина, – произнес Юшенг, с третьего раза правильно затянув галстук. – Я на службе Империи.

– К ужину ждать тебя?

– Бессмысленный вопрос. Либо да, либо нет. Боюсь, этого не знает даже командор.

– Уходил бы ты со службы…

– А за шикарные апартаменты из чего платить будем, солнышко, – из моей пенсии? Не смеши.

Чмокнув жену в теплую щеку, он вышел из спальни.

Несколько минут спустя полковник Фань Юшенг, в безупречном темно-синем мундире и скроенной на заказ фуражке, забрался через распахнувшееся диафрагмальное отверстие в брюхо птерофлаера, который опустился на крышу здания. Вольготно раскинувшись на мягком диванчике, адъютант командующего смахнул со щеки последнюю каплю активного эпиляционного крема. Бактериальная слизь уже сожрала вчерашнюю щетину и начала испаряться, но Юшенг на всякий случай энергично растер лицо ладонями – для гарантии.

– Давай в Адмиралтейство, – бросил он пилоту. – И поскорее. Срежь там где-нибудь, где нельзя. Если попадемся военной полиции, я тебя отмажу. Если вдруг не отмажу, двойные премиальные и отпуск.

– Слушаюсь, гражданин полковник! – привычно ответил сержант и поднял крылатого биоморфа в воздух. Подобные экстремальные маршрутные задания были ему не в новинку.

Тень от перепончатых крыльев пересекла площадку и рухнула в трехкилометровую бездну между висящими над землей небоскребами. Птерофлаер, выровнявшись и чуть набрав высоту, занял предписанный ему транспортный эшелон и устремился в сторону Адмиралтейства.

Угрюмо глядя в окошко, полковник Юшенг наблюдал, как под ним стремительно проносятся крыши зданий. В общем-то ему грех было жаловаться. Девяносто процентов граждан Империи оказались бы счастливы забраться по иерархической лестнице на такую же головокружительную высоту, что и он. При своем далеко не самом высоком воинском звании он был, по сути, вторым человеком после командора имперского военного флота – не по штатному расписанию, конечно, но де-факто. Ближайшим помощником Папаши Людвига, доверенным лицом и просто другом, с которым предпочитали поддерживать хорошие отношения даже многозвездные адмиралы. Бывали случаи, когда его советы, которыми командор Рихтер не так уж часто пренебрегал, кардинально меняли стратегию боевого флота Империи. Все понимали истинный общественный вес неприметного полковника Фаня, постоянно маячившего за левым плечом командора на важных совещаниях, в том числе и высшие чины Адмиралтейства. Регулярные подъемы посреди ночи и ненормированный рабочий день были неизбежной платой за столь высокое положение.

И все же порой Фаню Юшенгу до смерти хотелось более спокойной службы.

Тридцать лет назад, когда командор был еще боевым полковником флота, один из офицеров его команды спас ему жизнь во время абордажной схватки с мутантами, поднявшими мятеж в системе Рейн. Этим офицером был отец Фаня. И будущий командор не забыл своего спасителя, позаботившись и о нем, и о его сыне. Так юный Юшенг попал сначала в филиал Академии, а затем и в Метрополию – в качестве адьютанта и секретаря-референта полковника Рихтера.

Он прекрасно помнил тот день, когда впервые в жизни стоял на смотровой площадке девятого орбитального космопорта Метрополии и во все глаза пялился на обзорные мониторы, транслирующие увеличенное изображение столицы Империи. Она поразила его воображение, как когда-то поражали дикарей каменные города древних цивилизаций. Мощь и торжество имперского духа органными аккордами звучали в окружающем – и в висящих над землей небоскребах, живые воздушные острова-основы которых поворачивались вслед за светилом, и в огромных, невероятно живописных парках с экзотическими движущимися растениями, и в циклопических монументах, и в несметном количестве частного и служебного транспорта, стремительно движущегося между зданиями в пространственной многоуровневой решетке летных эшелонов. Не один год понадобился Юшенгу, чтобы привыкнуть ко всему этому – а тогда он стоял и не мог сдержать слез благоговейного восторга, ощущая себя крошечной букашкой посреди этого божественного великолепия. И в то же время юный лейтенант Фань ликовал оттого, что является хоть и микроскопическим винтиком неимоверной цивилизационной машины Зодчего Вселенной, но винтиком безусловно важным и нужным. Да чего уж там – что он вообще имеет счастье быть элементом потрясающего имперского механизма. Разумеется, раньше он нередко видел 4D-репортажи из столицы, но для того, чтобы сполна ощутить ее грандиозность и величие, нужно было оказаться здесь.

Однако человек привыкает ко всему – и к частным птерофлаерам, о которых многим жителям колоний Внешнего Круга не приходится даже мечтать, и к многокилометровым рекламным панно, объемное изображение на которых формируется миллиардами разноцветных светлячков, снующих по заданным траекториям согласно команде с операторского пульта, и к ярко освещенным ночным проспектам с десятком транспортных полос и летных эшелонов в каждую сторону, и к высококачественной биоморфной технике, которая, оказывается, умеет не только барахлить и гадить где попало. За несколько лет Метрополия стала для Юшенга родным домом. Благополучная карьера под крылом Папаши Людвига, Высшая Военная Академия, звание полковника, должность адъютанта командора имперского флота… Если бы отец Фаня был жив, ему было бы чем гордиться. Сын не только не посрамил честь фамилии, но и весьма приумножил ее.

Теперь, когда стремиться в жизни уже особо было не к чему, а чудеса Метрополии приелись и воспринимались как должное, пейзаж за окном птерофлаера больше не поражал воображение полковника Юшенга. Не теряя больше времени попусту, адъютант командора вывел на монитор доклады с форпоста Аруты и принялся внимательно их изучать.

Постепенно его саркастическое раздражение развеялось без следа, и на месте раздражения поселилась тревога. Одолев две трети материала, Юшенг поспешно вызвал командора Рихтера.

– Извините, гражданин адмирал-командор… – начал он, увидев на мониторе лицо начальника.

– Ладно тебе, Фань, – отмахнулся тот и широко зевнул. – Уже извинил. Что случилось? Прибереги официоз для совещаний в Адмиралтействе. Ты ведь наверняка разбудил меня не для того, чтобы просто поболтать?

– Да. Извините, Папаша Людвиг. Меня тут немного выбило из колеи… – Полковник откинулся на спинку диванчика, совершенно не зная, с чего начать, чтобы собеседник не начал высмеивать его с первых же фраз – как сам он четверть часа назад поступил с дежурным офицером Адмиралтейства. – Боюсь, Империя столкнулась с чем-то из ряда вон выходящим, труднообъяснимым и крайне опасным. Пока рано делать четкие выводы, но у меня очень нехорошее предчувствие…

– Твое предчувствие редко подводит, – сурово кивнул седой командор. – Продолжай.

– В зоне ответственности Четвертого флота расположена военная база Арута. Три форпоста на спутниках. Ну, знаете, в трех прыжках оттуда еще находится колония Бекара…

– Я в курсе, где это. У нас снова какие-то трения с сепаратистами?

– Полагаю, бекариане тут ни при чем. В последний раз мы умиротворили их до такой степени, что им еще долго придется зализывать раны. Суть доклада с Аруты состоит в том, что наш транспортник Мистер Мармадьюк был атакован арагонским рейдером. Одним. – Юшенг поднял глаза и столкнулся взглядом с пристальным взором командора. – Это звучит по-идиотски, конечно, и само по себе странно, пираты никогда не осмеливались нападать на имперские военные транспорты, тем более в одиночку… Но важно другое. Они не просто напали – они уничтожили транспортник. Полностью, вплоть до необратимой гибели всех нейронных сетей и накопителей информации. Торпедировали каким-то мощным оружием, по причиненным разрушениям весьма напоминающим «экс-барракуды».

Командующий имперским флотом вздернул брови, но перебивать адъютанта не стал. Если ему и хотелось уточнить, что именно пил накануне полковник, то он сумел никак этого не проявить.

– Я сейчас подключу ведомственных экспертов, нам нужно более профессиональное заключение, – продолжал адьютант. – Не исключаю, что местные специалисты на форпосте просто оказались катастрофически некомпетентны. Но если на Аруте не ошиблись… Вы понимаете, Людвиг, что это может означать.

Рихтер дважды моргнул, потом неторопливо произнес:

– Это может означать, что на Арагоне внезапно научились выращивать биоморфов, сопоставимых по тактико-техническим характеристикам с нашими передовыми разработками. Ты это побоялся произнести, Фань? – Он помолчал. – Вообще-то больше похоже на фантастическую историю из «Лиги Мутантов». Мои правнуки охотно смотрят эту дрянь, никак не могу отучить.

– Разумеется, трудно даже допустить такую возможность…

– Но лучше готовиться к худшему, – закончил за него командор. – Хорошо, Фань. Я понял тебя. Через час я проведу командное совещание. Мне нужны наши эксперты, аналитики, а также представители командования с Аруты. Адмиралтейских крыс, курирующих Четвертый флот, тоже собери, а то привыкли протирать штаны в штабе…

– Дежурный офицер доложил, что командующая войсковым соединением Аруты уже прибыла. Ожидаем руководство форпостов, полагаю, к вашему приезду все уже будут в сборе.

– Отлично. Значит, жду всех через час в Рубиновом зале.

Главное здание Адмиралтейства выглядело мрачно и грозно. В его строгих чертах тесно сплелись дань традициям флота и некоторый консерватизм, но в то же время главным мотивом архитектурного ансамбля оставались все те же подчеркнутые имперские мощь и величие, присущие всей административной зоне столицы. Здание Адмиралтейства было выполнено в форме древнего звездного линкора времен Активной Колонизации и висело чуть ниже облачного слоя, словно защищая от атаки с воздуха двухкилометровый диск императорской резиденции. Вытянутая ромбическая тень Адмиралтейства в течение суток описывала дугу по Звездному бульвару, очерчивая административную зону и визуально отделяя ее от жилых массивов столичного мегаполиса.

Тяжелый птерофлаер адмирал-командора Людвига Рихтера, главнокомандующего боевым имперским флотом, мерно взмахивал перепончатыми крыльями, приближаясь к посадочной площадке Адмиралтейства в сопровождении кортежа из шести огромных маневренных стрекоз-истребителей. Птерофлаер сильно отличался от армейских птероидов не только габаритными размерами. Инженеры-генетики придали ему утонченную форму фантастического дракона, а ход его был безупречно плавным, избавленным от качаний, связанных со взмахами крыльев. Это обеспечивалось двумя рядами прозрачных кожистых мешков вдоль спинного гребня животного, наполненных газом легче воздуха, – они увеличивали подъемную силу настолько, что, перестав махать крыльями, птерофлаер не рухнул бы вниз, а медленно и величественно спланировал бы на грунт.

Стены пассажирского салона, расположенного на роговых дугах в брюшной полости дракона, состояли из гладких, отливающих перламутром пластин чешуи. Заглянув снаружи в прозрачное око широкого овального иллюминатора, можно было увидеть богатое убранство салона, обтянутого живой светло-серой кожей дракона, выросшую посреди полости роговую пластину стола с изумительным узором, несколько биомониторов и массивное кресло, в котором сидел сам командор Людвиг Рихтер. Воротник его темно-синего кителя украшал золотой галун, а на рукаве, в обрамлении двух горизонтальных адмиральских полос, был прошит знак бесконечности – символ высокой власти главнокомандующего боевым флотом Империи.

Птерофлаер достиг высоты Адмиралтейства и плавно опустился на балкон-эстакаду одного из посадочных уровней, проскрежетав когтистыми лапами по коралловому покрытию площадки. Стоило дракону сложить перепонки крыльев и распахнуть аппарель салона, как Юшенг, встречавший птерофлаер на балконе, незамедлительно оказался у лесенки, коротко козырнув начальнику.

– Здравствуй, Фань, – кивнул командор, спускаясь в сопровождении двух телохранителей. Холодный ветер высоты сразу растрепал его седую шевелюру, и командующий флотом недовольно провел ладонью по затылку, приглаживая волосы. – Как обстановка?

– Сдержанно-напряженная, Папаша, – серьезно ответил адъютант. – Никто не понимает, что произошло. Первый Гражданин в курсе, ему доложили сразу после получения сообщения с Аруты. Прибыли руководитель аналитического отдела, глава разведки, командующий Четвертым флотом и другие высшие офицеры, в компетенции которых может оказаться данный вопрос.

– Надеюсь, все готово к совещанию? – поинтересовался Рихтер.

– Да. Все в Рубиновом зале, ожидают вас.

– Хорошо.

Рихтер с Юшенгом оперативно прошли контроль биометрических характеристик на преторианском посту при входе в здание – исключения не полагалось даже для командующего, и первое время после назначения на должность ему приходилось настаивать на этой процедуре для самого себя, потому что восторженные дуболомы на контроле так и норовили попасть под трибунал, пропустив легендарного Героя Империи без всякой проверки. Несколько минут спустя они уже решительно шагали по коридору, опоясывающему внешний уровень Адмиралтейства, в направлении личного арахнолифта командора.

Вызывать кабину не пришлось – это уже сделал дежурный по уровню, едва птерофлаер Папаши коснулся посадочной эстакады. Командор с адъютантом вошли внутрь, и телохранитель Рихтера ткнул пальцем в один из чувствительных сенсоров на панели управления. Дистанционно получив короткий электрический импульс от электроида с соответствующего этажа, лифт с тихим шорохом сдвинул створки дверей и, мягко набирая скорость, устремился вверх, ловко цепляясь суставчатыми лапами за ребристые шахтные фермы из суперпрочной костной ткани.

Арахнолифт из-за своей сложности в уходе был распространен меньше, чем привычный вермолифт, шахта которого представляла собой гигантского червя, перемещающего кабину перистальтическими сокращениями внутри кишечнополостного тела. Однако было у него несомненное достоинство – в отличие от червелифта он мог перемещаться не только вверх и вниз, но и вбок. Внутри удобной кабинки на шесть человек, покрытой мягкой, шелковистой на ощупь короткой шерстью, висели зеркала и располагались растущие прямо из пола сиденья; в воздухе витал легкий запах горных цветов, и пассажирам было трудно поверить, что они совершают поездку внутри гигантского паука. Лифтовая шахта плавно изгибалась под разными углами и время от времени раздваивалась, чтобы автономная кабина могла добраться по ней до самых отдаленных уголков здания. Чуткие биосенсоры и система независимой подвески позволяли транспортному арахноиду удерживать брюшко с полостью кабины в строго вертикальном положении, в каком бы направлении он ни двигался, поэтому находящиеся в кабине люди ощущали себя вполне комфортно и практически не ощущали качки и вибрации.

– Что у нас с Арагоной по линии Управления Безопасности? – вполголоса поинтересовался командор.

– Ничего, – покачал головой Юшенг. – Ноль.

– У нас нет там резидентуры? – нахмурился Рихтер.

– Арагона – крошечная нищая колония на границе Обитаемых Секторов, каких сотни. Вы же знаете, три четверти таких колоний прекращают свое существование прежде, чем там удается развернуть агентурную сеть. Да и разведывательная деятельность на таких планетах нецелесообразна, в случае необходимости их можно раздавить за два часа силами одного зверобатальона…

– Я бы сейчас не отказался от какой-нибудь оперативной информации с Арагоны, – печально проговорил командующий флотом. – Мы слишком уверовали в собственную несокрушимость и пренебрежительно относимся к разведке в Обитаемых Секторах. В результате всякая дрянь каждый раз происходит вдруг.

– Я все же надеюсь, что это просто какая-то провокация или чудовищная ошибка.

Лифт вынырнул из шахты и, покачиваясь на пружинящих лапах, замер у дверей огромного полукруглого зала, окруженного по периметру рядом коралловых колонн с живописными гирляндами осветительного грибка. Панорамный монитор зала, стилизованный под навигационный монитор крейсера, транслировал закат – золотистый диск светила Метрополии скрывался в поясе облаков, контрастно высвечивая их причудливые формы.

– Граждане офицеры! – прозвучала команда полковника Юшенга, когда командующий военным флотом вступил в зал.

Присутствующие разом, словно единый организм, поднялись с мест и застыли. Командор и его спутник в сосредоточенном молчании проследовали к овальному столу в центре зала. Ни единый звук не нарушал гробовой тишины, повисшей в зале, – мягкая дорожка, ведущая от лифта, скрадывала шаги новоприбывших.

Папаша Людвиг расположился в кресле командора с высокой спинкой, обвел собрание внимательным взглядом из-под густых седых бровей. Выдержал солидную паузу. Он обязан был изображать величественного и властного наместника императора, хотя ему самому не терпелось поскорее приступить к разбирательству. Однако высокий статус Четвертого Гражданина Империи категорически не позволял ему суетиться. Демократия, суета и солдатские нравы губительны для воинской дисциплины, особенно в верхних эшелонах власти. Высшие офицеры, собравшиеся в этом зале, должны отчетливо понимать: он здесь первый среди равных. Первый. Среди равных, но первый. Судьбы Империи могут зависеть именно от его решений, а остальные собравшиеся – всего лишь консультанты и эксперты.

Выждав несколько секунд – командор сосредоточенно считал про себя: «…Семь, восемь, девять, десять, достаточно!» – он жестом разрешил участникам совещания сесть. Адъютант остался стоять справа и чуть позади от него. Ковровая дорожка шевельнула ворсинками по всей длине, избавляясь от следов двуногих, которые только что прошли по ней.

Людвиг Рихтер еще раз оглядел собравшихся. В основном это были коменданты секторов, прилегающих к Арагонской республике, аналитики, командиры форпостов Аруты, а также офицеры ведомств Адмиралтейства, имеющие соответствующий уровень допуска.

– Полагаю, случайных людей в этом зале нет, – негромко проговорил командор, однако система декоративных акустических лишайников, проложенная вдоль кресел, донесла его слова до самых дальних рядов. – Все вы знаете, для чего мы здесь собрались. Не будем тратить время на вступительную чепуху, ситуация чрезвычайная, случай экстраординарный. Граждане офицеры, прошу сразу приступать к докладам. – Командующий флотом положил локти на стол и накрыл одну кисть ладонью другой, с неудовольствием ощутив, как липнет вспотевшая кожа. Напряжение зала начало передаваться и ему. – Просьба начать с краткого отчета по инциденту, чтобы дать почтенному собранию полную информацию к размышлению.

Со своего места поднялась и представилась командующая военным контингентом Аруты Синтия Баграмян.

– В четырнадцать часов тридцать одну минуту метрополийского времени наши дежурные, зафиксировав выход транспортника по кличке Мистер Мармадьюк из прыжка в заданной точке, выслали с Форпоста-3 первый разгрузочный челнок, – доложила она. – Еще через десять минут с транспортника пришло кодированное сообщение о том, что его пытается атаковать арагонский рейдер. Капитан челнока не посчитал нужным совершать маневры или сбавлять ход, прекрасно понимая, что у рейдера нет абсолютно никаких шансов против хорошо вооруженного военного имперского транспорта. Еще через две минуты капитан челнока зафиксировал четыре термоядерные вспышки в зоне нахождения Мистера Мармадьюка. Продолжив движение по рассчитанной траектории, пилот челнока послал запрос капитану транспортника, попросив подтвердить факт уничтожения рейдера. Ответа он не получил. В точку разгрузки транспорт в указанное время не прибыл. Челнок продолжил движение навстречу Мистеру Мармадьюку, который по-прежнему не отвечал на запросы, через восемьдесят семь минут обнаружил его в дрейфе в стороне от основного курса и подошел к нему на дистанцию стыковочного маневра. Космократор был уже мертв, аппаратура челнока не зафиксировала даже остаточной перистальтики. Рейдера или другого атакующего корабля в зоне обнаружения челнока не оказалось – видимо, он ушел в прыжок. Арагонские ящеры способны делать два-три прыжка подряд, за что их и ценят пираты сектора…

– Каков характер повреждений? – прервал начавшуюся было лекцию по основам космоплавания командор, нервно постукивая указательным пальцем по столу.

– Четыре попадания термоядерными торпедами, – сообщила Баграмян. – Два непосредственно в блоки орудийных портов вызвали неуправляемую термоядерную реакцию. Боль от взрывов вызвала рефлекторный спазм сфинктера работающей плазменной камеры космократора, в результате чего скопившаяся горячая плазма вырвалась в помещения корабля и выжгла всю кормовую часть до брони. И еще два добивающих попадания – одно в зону верхних палуб приблизительно по центру, другое в трюмную зону, тоже по центру.

– Грамотно… – не удержался от реплики командующий Шестым флотом Рауль Гомес.

Командор исподлобья посмотрел на него, но замечания Герою Империи на первый раз делать не стал. Снова повернул голову к генералу с Аруты:

– Вы прочесали этот сектор? Пытались найти спасательные капсулы?

– Разумеется, – заверила Баграмян. – Увы, вся команда в момент нападения оставалась на борту, так что живых свидетелей катастрофы, включая «черные ящики», у нас нет. Все произошло очень быстро, и кроме того, экипаж Мистера Мармадьюка явно не ожидал ядерной атаки.

– Остается понять, откуда у Арагоны ядерные биоморфы, – произнес командор, глядя поверх ее головы. – Мы получили данные от контрразведки и Управления Безопасности?

– Получили, – кивнул Генри Коваль, руководитель аналитического отдела Адмиралтейства. – Ни одна из единиц данного типа вооружений за весь период их использования ни разу не была утеряна ни во время боевых действий, ни каким-либо иным образом. Абсолютно все, за исключением израсходованных при боевых действиях, в настоящий момент находятся на посту или складированы в состоянии гибернации. В нервной системе ядерных торпед прошит инстинкт самоуничтожения на случай попытки несанкционированного доступа к ним. Образ цели закладывается в их мозг сложным кодированным сигналом в момент старта, после чего торпеда перестает реагировать на команды, что исключает возможность перехвата управления мощными вражескими сенситивами. Даже если такой биоморф или его генетический материал попадут в руки противника, воспользоваться ими без знания плавающей системы кодов абсолютно невозможно.

– И тем не менее… – Адмирал-командор глянул на докладчика из-под бровей.

– И тем не менее подробный анализ останков транспортника в доках Форпоста-3 показал, что нападение было совершено с применением имперских биоморфных торпед класса Барракуда-Экс. Это определено по спектру вторичных излучений продуктов ядерного распада. Ошибка исключена.

– И как вы можете это объяснить? – сурово поинтересовался командор. – Вы ведь аналитик. Ваша работа – достраивать возможную картину из имеющихся разрозненных фактов.

Коваль замялся, опустил взгляд. Однако его замешательство не было долгим.

– На основе проведенного нашим отделом экспресс-анализа, – ответил он, не поднимая взгляда, – наиболее правдоподобной версией произошедшего является… – Глава аналитической службы сделал паузу, вскинул глаза на командующего флотом и решительно заявил – словно в прорубь бросился: – Самоубийство!

– Что?! – адмирал-командор уже не сдерживал раздражения.

– Сожалею, до начала совещания у нас было слишком мало времени для полноценного всестороннего рассмотрения ситуациии, – уточнил Коваль. – Тем не менее в результате мозгового штурма и анализа обстоятельств нейронным процессором Адмиралтейства мы сошлись во мнении, что капитан Мистера Мармадьюка по каким-то необъяснимым пока причинам лишился рассудка и торпедировал сам себя. Задал в качестве координат цели координаты собственного корабля. Я понимаю, что это уникальный случай в истории космофлота, однако только данная версия позволяет увязать воедино все имеющиеся необъяснимые факты…

– Безумный капитан торпедировал собственный корабль непосредственно в момент атаки рейдера? – саркастически усмехнулся командующий Шестым флотом Рауль Гомес. – Вы ведь наверняка знаете, что в экипажи космократоров не допускаются люди с психическими отклонениями, а коммодор Стюарт, насколько я помню, и вовсе бывший командир боевого крейсера. Когда у него успела развиться опасная мания – за сутки с момента последнего вылета и медицинского освидетельствования?! Лично я не аналитик, но скорее готов допустить, что арагонцы каким-то невероятным образом сумели разработать вооружение, сходное по тактико-техническим харктеристикам с «барракудами», и воспользовались им для атаки на транспорт. Это тоже довольно фантастичное предположение, однако куда менее невероятное, нежели безумие военного капитана или элитного, генетически безупречного космократора с великолепной родословной…

– А зафиксированный спектр излучения? – горячо возразил руководитель аналитического отдела. – Он строго индивидуален для каждого типа боеприпасов. В нем отражается все – и количество активного вещества торпеды, и материал оболочки, и даже предпочтения морфа в питании. Столь точное совпадение всех индивидуальных факторов при воспроизводстве немыслимо. Я могу ручаться, что Мистер Мармадьюк был уничтожен именно биоморфными торпедами класса Барракуда-Экс. Нашими торпедами, индивидуальные характеристики которых зафиксированы в банке данных боевого имперского флота. Но ни одна из «барракуд» ни разу не попадала в руки неприятеля. И то, и другое – непреложно установленный факт.

– Гражданин Гомес, вы желаете выступить? – строго поинтересовался Папаша Людвиг.

– Я уже сказал все, что хотел, – буркнул тот, опуская глаза.

– В следующий раз потрудитесь попросить разрешения открыть рот, иначе я распоряжусь вывести вас из зала. – Адмирал-командор перевел взгляд на аналитика. – Спасибо, гражданин Коваль, можете садиться.

Совещание продолжалось больше трех часов. Когда командор Рихтер прервал очередного выступающего и заявил, что пора подвести итоги, в зале опять воцарилась гробовая тишина.

– Я выслушал все ваши замечания и предложения, граждане офицеры, – нарушил тягостное молчание Папаша Людвиг, выдержав еще одну солидную имперскую паузу. – Спасибо. Безусловно, Арагона будет жестоко наказана за свою дерзость. Однако я не аналитик, а стратег и обязан мыслить стратегически. А с этой точки зрения главный вопрос данного инцидента может быть сформулирован следующим образом: для чего вообще арагонцы напали на корабль Империи? В чем была цель этой безрассудной акции? Груз они не тронули, да там после подобной атаки ничего и не осталось. Первый удар был направлен на торпедные порты, то есть драгоценное для обычных пиратов термоядерное вооружение их также не заинтересовало – да арагонцы и не смогли бы его снять, сработала бы система самоуничтожения. Выйти из подпространства, обстрелять наш транспортник, а затем уйти до прибытия челнока – в чем смысл подобной предельно нерациональной тактики? Наконец, какими средствами было осуществлено это фантастически эффективное нападение? Полагаю, Империи весьма пригодился бы геном крошечного рейдера, на котором можно разместить целых четыре торпеды Барракуда-Экс.

Командор обвел взглядом собравшихся, но ни в одном из устремленных на него взглядов не прочел готовности к ответу.

– Ответа нет, – он кивнул. – Но все знают, где его можно найти. Вместо карательной орбитальной бомбардировки Арагоны я считаю необходимым объявить планетарную операцию. Мы должны в самые сжатые сроки и с минимальными разрушениями оккупировать Арагону и добыть ответы на все интересующие нас вопросы – дабы избежать их повторного возникновения раз и навсегда. Именно это я буду настоятельно рекомендовать на императорском совете командующих родов войск и заседании Сената.

Адмирал-командор последний раз стукнул пальцем по столу и утомленно откинулся в кресле. Когда его затылок коснулся подголовника, военная машина имперского флота уже знала, как зовут ее нового смертельного врага: пиратская республика Арагона.