Читать книгу Фактор агрессии - Дмитрий Янковский, Василий Орехов - Страница 5

Все произошло так быстро, что никто ничего не успел сообразить. Огромный, черный, покрытый глубокими шрамами богомол Смирный Жак, самый матерый инсектоид полка, которому было не меньше двадцати лет, сделал несколько широких шагов из второго ряда боевых биоморфов, сметая на своем пути подвернувшихся десантников и распихивая огромных собратьев, и после короткого замаха со страшной силой вонзил острый конец одной из своих зазубренных костяных кос в спину полковнику. Командир десанта нелепо взмахнул огромными лапами экзоскелета, однако развернуться к атаковавшему его монстру не сумел, поскольку боевая конечность биоморфной твари, за два десятка лет приобретшая титановую твердость, пробила офицера насквозь и вышла из груди. По брюху биокаркаса Сигурвиссона лениво потекла темная жидкость, смешанная из крови человека, экзоскелета и биоброни.

Жак деловито провернул лапу в ужасной ране полковника – сначала на полоборота по часовой стрелке, потом против, и в установившейся на мгновение тишине отчетливо раздался отвратительный, леденящий душу скрежет, словно огромный консервный нож из алмаза проскреб по зазубренному краю гранитной банки. Затем выдернул конечность из тела атакованного, и кровь хлынула потоком. Поврежденный офицерский экзоскелет хаотично задергал головой, отшагнул в сторону, принял подобие оборонительной стойки, хотя по его неуверенным движениям было ясно, что это лишь остаточные рефлексы агонизирующего, уже никем не управляемого биоморфа. Дыра в его спине оказалась такого размера, что через нее можно было разглядеть то, что происходит с противоположной стороны, – и как раз на высоте дыры находилось солнечное сплетение полковника Сигурвиссона, высоко вознесенного над грунтом тугими жгутами мышечных усилителей. Биокаркас сделал еще пару неуверенных приставных шажков в сторону и рухнул во весь рост прямо под ноги ошеломленному адьютанту полковника, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.

Имперское воинство ошарашенно замерло. В момент броска Смирного Жака и командир имперцев, и боевой богомол возвышались над готовым к атаке воинством вместе с другими офицерами и биоморфами, словно армейские штандарты, поэтому произошедшая катастрофа оказалась прекрасно видна со всех сторон. Это было настолько невероятно и чудовищно, что никто в первый момент не поверил собственным глазам. Военная биотехника зачастую капризничала и проявляла излишнюю агрессивность по отношению к хозяевам, но чтобы она могла вот так внезапно, целеустремленно и смертоносно напасть на офицера и убить его – подобного в истории десантного зверополка еще не случалось.

Очнувшись от шокового оцепенения, на Смирного Жака коршуном кинулся его укротитель Штепанек. С другой стороны, обогнув мелко дрожащий поверженный экзоскелет мертвого полковника, подбежал капрал из другого взвода, ради этого бросивший своих подопечных на рядовых погонщиков. Кажется, его фамилия была Старыгин, Фред его почти не знал, им редко доводилось сталкиваться в батальоне. Два мутанта-сенситива почти одновременно схватились за узловатые нижние лапы чудовищной твари, которыми она попирала иссохший грунт, и проникли в ее примитивный разум, заставив взбесившуюся технику замереть на месте.

Смирный Жак застыл с поднятыми кверху зазубренными передними конечностями, словно безмолвно взывая к Верховному Архитектору.

А через мгновение неожиданно обрушил их вниз, разом отрубив обоим укротителям руки, которыми они касались его бугристого панциря, чтобы установить с ним более прочную ментальную связь.

За те секунды, за которые гигантский богомол расправился с полковником и укротителями, пришли в движение остальные монстры зверополка. До этого погонщики удерживали рвущуюся в бой биотехнику на натянутых цепях, чтобы огромные твари не ринулись на врага без команды, поэтому для людей стало абсолютной неожиданностью, когда весь строй биоморфов рукопашного контакта разом подался назад, ослабив цепи, а затем с неожиданной свирепостью обрушился на собственных хозяев.

Лейтенант Рахмонов успел интинктивно вздернуть зазубренную клешню биокаркаса и встретить ею распахнутую пасть огромного рептилоида-тираннозавра по кличке Веселый Питер. Даже сейчас, когда Питер пытался разгрызть сустав экзоскелета командира роты, его челюсти были изогнуты таким образом, что казалось, будто он саркастически улыбается.

Лейтенант выстрелил ему в морду из бластера с другой руки – рискуя, что слишком близкая плазменная вспышка повредит и его скафандр. Однако звероящер мотнул глыбообразной башкой, выламывая Рахмонову предплечье, и метатель офицера дернулся, лишь опалив свирепому биоморфу шею. Второго выстрела командир взвода сделать не успел: конечность экзоскелета с обвившим ее плазмометом хрустнула в чудовищных зубах другого рептилоида из отделения капрала Лима, Вежливого Чарли. Несколько мгновений биокаркас выдерживал натиск гигантских животных, однако долго противостоять боевым биоморфам не мог даже он. С омерзительным скрипом и треском квазитираннозавры разорвали лейтенанта Рахмонова на две неравные части и принялись яростно терзать переставшую сопротивляться добычу. Чун Хо попытался ментально подчинить разбушевавшихся подопечных, но Веселый Питер с такой силой мотнул бугристой головой, что от могучего удара капрал отлетел на несколько метров, перевернувшись в воздухе. Оглушительно стрекочущая толпа огромных тактических сколопендр тут же погребла бойца под собой, разбрасывая во все стороны клочья кровавого мяса.

В смешавшихся рядах имперского десанта возникла жуткая неразбериха и паника. Первой целью взбесившихся живых механизмов стали офицеры, и в считаные секунды зверополк оказался обезглавлен. Ротный командир Купера Федерико Зонненфельд и два его заместителя пережили лейтенанта Рахмонова лишь на несколько мгновений: полтора десятка низкорослых боевых крабов сбили их с ног и облепили со всех сторон, устроили чудовищную кучу-малу, раздирая панцирными клешнями защитные покровы экзоскелетов, яростно стремясь добраться до мягкого человеческого тела. Один за другим заваливались, давя рядовых солдат, не выдержавшие неистового натиска биоморфов серые и серебристые офицерские биокаркасы-богомолы. Оглушительный треск, похожий на выстрел из древней снайперской винтовки, прокатился над боевыми рядами: сломалось что-то невероятно твердое – то ли клешня каменного краба, то ли конечность псевдобогомола. Укротители метались среди сошедших с ума биоморфов, не слушающихся никаких приказов, и безуспешно пытались восстановить внезапно утраченный ментальный контроль – до тех пор, пока разъяренные подопечные не превращали их в кровавый фарш. На глазах у мастер-сержанта Купера Смирный Жак одним ударом страшной костяной косы располовинил капрала Штепанека, который, невзирая на ампутированную конечность и болевой шок, все еще пытался остановить обезумевшего инсектоида.

– Взвод! Принимаю командование! – хрипло рявкнул Фред по общему каналу. – Всем в тыл! Огонь по своей технике разрешаю!..

Приказ Купера продублировали только Курт Лёб и Сима Липман. Из более старших офицеров, похоже, не выжил никто, кроме кучки штабных особистов, которые заняли позицию спиной к спине над телом полковника Сигурвиссона и отгоняли атакующую биотехнику сокрушительными ударами заостренных конечностей. По крайней мере, других возвышающихся над бойней армейских экзоскелетов практически не осталось.

Легионеры, впрочем, уже и сами поняли, что попытки взять взбесившуюся биотехнику под контроль обречены, и защищались с неистовством загнанных в угол крыс. Разумеется, ни о каком отступлении в окружении гигантских взбесившихся тварей не могло быть и речи – боевые морфы не собирались оставлять живых свидетелей своего внезапного помешательства. Огромные свирепые инсектоиды яростно взмахивали зазубренными лапами и жалами, разбрасывая далеко в стороны куски человеческих тел. Рептилоиды сосредоточенно прорубались через ряды легионеров, оставляя за собой широкие кровавые коридоры. Сколопендры, бешено извиваясь, подсекали сражающихся под колени и впивались в тела упавших чудовищными жвалами стальной твердости.

В стане артиллеристов тем временем царила деловая суматоха, и несколько мгновений Фред отчаянно надеялся, что им удастся по одному выбить сошедших с ума биоморфов направленными плазменными выстрелами. Однако четыре гигантских тетроидных жука, уже изготовившихся было к стрельбе по противнику, внезапно развернулись и, раздвинув надкрылья, обрушили на позиции своих собратьев поток ядовито-зеленой секреторной кислоты с едким запахом. Жесткокрылой и членистоногой панцирной артиллерии этот душ не причинил никакого вреда, а вот орудийные расчеты пострадали настолько, что теперь им уже было не до управления тетроидами. Воя от нестерпимой боли, капралы неистово сдирали с себя биоброню, которая под воздействием активной органической кислоты стремительно умирала, шипела и дымилась, расползаясь у них в руках, буквально разваливаясь на куски.

Через минуту место высадки имперского десанта выглядело словно декорация причудливого ночного кошмара. Жуткие боевые чудища рукопашного контакта с присущей им свирепостью и деловитостью беспощадно добивали собственных хозяев. В смешавшихся рядах имперцев происходило то, что должно было происходить сейчас в стане противника. Биоморфы Звездного Легиона развернулись на сто восемьдесят градусов и медленно возвращались к месту высадки, методично уничтожая все на своем пути. В воздух летели комья грунта, куски растерзанной брони, время от времени взмывали и опадали кровавые фонтаны из разорванных артерий. Визг плазмы и ужасающее шипение тетроидной кислоты, пожирающей еще живые ткани, сиреневые вспышки прямых попаданий и искаженные ужасом лица солдат, удушливый смрад обугленных трупов, силуэты свирепых монстров, мечущиеся в поползшем по долине ядовитом дыму, – такой предстала картина битвы зверополка с самим собой вскоре после команды полковника Сигурвиссона к атаке.

Дальнойбойные тетроиды-«любовнички», расположенные полукругом в самом арьергарде десанта, уже давно изготовились к стрельбе. Однако вместо того, чтобы открыть огонь по арагонским позициям, рептилоиды синхронно задрали морды и один за другим выпустили светящиеся струи плазмы в зенит без какой-либо команды со стороны умирающих в нескольких метрах от них укротителей. Пронзив атмосферу по крутым траекториям и оставив за собой белые дымные следы, огромные плазменные шары вырвались в безвоздушное пространство и с головокружительной скоростью начали врезаться в лежащие в дрейфе корабли Четвертого флота.

Основной удар приняли на себя десантные космократоры, двигавшиеся на предельно низких орбитах. Первые попадания заставили их инстинктивно сократить мышцы, вызвав сбои в корабельных системах и переполох среди экипажей; два корабля впали в ступор, один, выгнувшись дугой, вышел из-под контроля команды и начал без команды пилота стремительно удаляться от вражеской планеты, причинившей ему такую невероятную боль. Тем не менее мощная броня боевых космократоров успешно выдержала натиск наземной дальнобойной артиллерии, и ущерб от внезапного обстрела оказался скорее психологическим. Однако едва умолкло последнее орудие плазменной батареи, как тут же, еще даже не остыв, снова заговорило первое, и почти завершившийся залп плавно перетек во второй.

Новый обстрел десантные корабли, уже встревоженные вспышками попаданий и сильной болью, перенесли значительно тяжелее. Боевой строй окончательно рассыпался. Космократору Огранину Кратидесу выжгло глаза по левому борту, в результате чего он утратил маневренность. Профессор Аткинсон получил огненный заряд почти в то же самое место панциря, что и в первый раз, и его бронированная шкура треснула, не выдержав динамической нагрузки; воздух из корпуса с торжествующим ревом хлынул наружу, сбивая с ног членов экипажа и седой изморозью оседая на краях трещины. Остальные десантные транспорты, слегка обожженные плазмой, нерешительно кружили в пространстве, ожидая команды отступать. Первые огненные шары долетели до эсминцев и линкоров, находящихся на более высоких орбитах, эфир наполнился паническим радиообменом между их капитанами и флагманским кораблем.

– Откуда бьют?! – яростно проорала контр-адмирал Эльвира Потоцкая, командующая войсковой операцией на Аруте. – Мы же подавили все вражеские средства космической обороны! Немедленно локализовать сектор обстрела!

– Сектор обстрела локализован! – доложили из ходовой рубки флагмана. – Плазменная батарея расположена совсем рядом со вторым батальоном десанта! Если мы попытаемся ударить по ней, могут пострадать наши…

– Огонь! Сровняйте этих ублюдков с землей!..

Пока орбитальная группировка изготавливалась к стрельбе, неутомимые «любовнички» успели дать третий залп. Теперь пристрелявшиеся живые орудия били гораздо точнее. Прямое попадание окончательно разворотило поврежденный борт Профессора Аткинсона; костяные переборки, отсекшие разгерметизированные помещения, раскалились от плазменного жара, стали пористыми, когда в них мгновенно выгорели остатки органики, и резкий перепад давления вынес их наружу, убив еще несколько десятков человек. От болевого шока остановилось одно из гигантских сердец-насосов космократора. Отказала система искусственной гравитации, и те из членов экипажа, кто не был пристегнут к креслам, взмыли в воздух, беспомощно болтая руками и ногами. Огранин Кратидес потерял носовые надстройки. Вышедшему из повиновения Генералу Соарешу начисто снесло корму в районе рудиментарного хвостового плавника, и он безвольно заскользил по инерции в направлении местного светила – то ли тяжело раненный и не способный более двигаться, то ли убитый наповал. Из его разорванного тела, словно крупа из прохудившегося пакета, посыпались в безвоздушное пространство беззвучно кричащие люди, судорожно извивающиеся боевые морфы, драгоценные резервуары – гигантские четвероногие биофабрики, способные производить тварей любых видов. Словно ленты водорослей, заструились через рваную дыру кишки, нервы, нейрокабели и лопнувшие жилы поврежденного корабля.

– Адмирал Потоцкая! Что происходит? – прорезался в ходовой рубке флагмана голос адмирал-командора Рихтера. – Докладывайте о ситуации!

Информационные пакеты сверхдальней связи доставлялись в Адмиралтейство и обратно миллисекундными энергетическими импульсами невероятной мощности, которые прокалывали пространство на том же физическом принципе Зорича-Кубатиева, что и космократоры. Это стоило неимоверных затрат, но Папаша Людвиг отчего-то настоял в последний момент, чтобы операция проводилась под его непосредственным контролем. Якобы поступили некие новые секретные данные, требующие личного вмешательства высших чинов Империи в ход боевых действий. У Потоцкой это вызвало пятнадцатиминутный приступ неудержимой ярости, во время которого она в предельно резкой форме и не стесняясь в выражениях высказала адмирал-командору все, что она о нем думает. Она заявила ему, что уже давно не девочка, что провела уже не один десяток войсковых операций, что двойное командование может плохо отразиться на результатах десантирования, что если он не доверяет ее опыту, то почему бы ему, черт побери, не возглавить ударную группировку лично. Правда, сам гражданин Рихтер к моменту начала этой тирады уже давно покинул здание Адмиралтейства, а она заперлась в своем кабинете и отключила все средства связи, поэтому роль Папаши Людвига в этом драматическом спектакле сыграл стоявший в углу кофейный биоавтомат. Сам же командующий имперским флотом, увы, так и не сумел оценить благородную ярость своего контр-адмирала по достоинству. Но гражданин Потоцкая надеялась, что у него когда-нибудь еще будет такая возможность – не в этом десятилетии, так в следующем.

– Мы несем серьезные потери, – сквозь зубы доложила она. – Похоже, мы атакованы регулярными войсками, как минимум равными нам по силе и боевой подготовке…

– Похоже?! Что это за форма доклада? Нельзя ли поточнее?!

– Связь с поверхностью полностью утрачена. По орбитальным снимкам понятно лишь одно: на планете идет бойня с применением самых современных армейских биоморфов, в которой стремительно гибнет наш десант. Вражеские комбатанты прямого рукопашного контакта вклинились в ряды имперского десанта и, кажется, одерживают верх. – Эльвира Потоцкая резким движением руки закрыла спутниковую панораму и снова повернулась к командиру.

– Что вы можете доложить без «похоже» и «кажется»?!

Командующая ударной группировкой с трудом удержалась, чтобы не поведать в максимально доступных выражених, что именно она может доложить адмирал-командору о его стиле руководства и умственных способностях.

– Совершенно точно могу доложить, что мы теряем десантные корабли, – смиренно произнесла она вместо этого. – Крейсера на орбите еще держатся, но вражеские тетроидные батареи с поверхности бьют не хуже наших «близнецов». Согласно всем оперативным данным, столь современного оружия в этом захолустье быть не может! Я распорядилась начать орбитальную бомбардировку.

Адмиралтейство отреагировало мгновенно:

– Бомбардировка исключена! Категорически! Срочно отводите все ударные силы, которые еще можно спасти! Все боевые и десантные корабли – немедленно на стационарную орбиту! Запрещаю открывать огонь, в том числе и для прикрытия! Это приказ, слышите?!

Лицо адмирала Потоцкой стало каменным.

– Гражданин адмирал-командор, внизу наши легионеры и техника, – отчеканила она. – Мы не можем бросать на произвол судьбы столько…

– Выполняйте приказ, контр-адмирал! – прорычал Рихтер. – Не слышу!

– Есть, сэр, – с трудом проговорила Потоцкая.

Она развернулась в кресле. Адъютанты выжидающе смотрели на нее.

– Всем капитанам кораблей ударной и десантной группировки Четвертого флота, – деревянным голосом произнесла гражданин контр-адмирал. – Отставить огонь по наземным целям! Занять стационарные орбиты и ожидать дальнейших указаний!..

Тяжелый удар сотряс ходовую рубку флагмана – плазменные шары «любовничков», к атаке которых подключились электрические скорпионы, достигли самых высоких орбит. Замерцало освещение, кто-то из пилотов приглушенно выругался. Бактериальные мониторы пошли волнами, словно поверхность пруда от брошенного камня, один из них потянулся к полу тягучими потеками серой слизи.

– Надеюсь, Папаша Людвиг понимает, что делает, – безнадежно пробормотала адмирал Потоцкая, наблюдая на внешнем экране, как гибнут попавшие под обстрел корабли десантного прикрытия, и чувствуя себя бесконечно несчастной.

Сбитые имперские космократоры, захваченные гравитационным полем вражеской планеты, входили в плотные слои атмосферы и вспыхивали там ослепительными белыми звездами, разваливаясь на куски. Однако погибающему десанту было не до того, чтобы любоваться завораживающим зрелищем, которое для них, привыкших к подавляющему преимуществу имперского флота в небе над мятежными планетами, было в диковинку.

Мастер-сержанту Куперу пока удавалось уходить от безнадежных схваток с превосходящими силами взбесившейся биотехники, а вот две дуэли с менее мощными юнитами ему в общей суматохе удалось выиграть: под его могучими нижними лапами валялся, разбросав мохнатые ноги, растерзанный костяными зазубренными пилами труп боевого арахноида, а рядом агонизировала, сворачиваясь огромным шипастым колесом и снова распрямляясь, смертельно раненная мокрица двух метров в длину и с четырьмя рядами зубов-терок на каждом сегменте тела. Разделавшись с очередным противником и присев в боевой полустойке, Фред настороженно крутил головой, ожидая следующего нападения; экзоскелет, копируя его движения, ворочал огромной башкой, разглядывая кипящую вокруг бойню.

За истекшие с начала битвы минуты живые механизмы убили почти всех погонщиков и укротителей. Травмированный еще перед высадкой капрал Хари погиб на глазах мастер-сержанта, до последнего мгновения пытаясь удержать трехметровых монстров от нападения на погонщиков. К сожалению, Купер не успел помочь ему, занятый схваткой с арахноидом. Впрочем, совсем не факт, что его вмешательство сильно помогло бы.

Расправившись с людьми в непосредственной близости от себя, боевые биомашины разом теряли интерес к происходящему и принимались бесцельно перемещаться по долине. Казалось, их просто смертельно раздражают находящиеся рядом человекообразные организмы, и, избавившись от хозяев, биоморфы понемногу успокаивались, теряя всякую агрессивность.

Неподалеку бесновался среди горы человеческих трупов растерзавший капрала Хари Сердитый Алеша, за которым снова, как и час назад, волоклись вцепившиеся в его оковы Хелич и Розен. Видимо, только благодаря этому они все еще были живы – Алеше было неудобно разворачиваться, чтобы стряхнуть с себя прицепившихся двуногих зверушек, не так уж сильно ему и мешавших, а другие биоморфы предпочитали не приближаться к разбушевавшемуся гиганту. Кто-то из последних уцелевших сержантов яростно схватился с монстром, прикрывая беспорядочное отступление жалких остатков своего подразделения, и по хриплому женскому вскрику, донесшемуся из звуковых мембран шлема в тот момент, когда два огромных богомола врезались друг в друга, Купер понял, что это мастер-сержант Липман. Фред тут же пружиняще выпрямился на длинных суставчатых ногах и, ни мгновения не раздумывая, бросился на помощь. Не то чтобы он испытывал к Симе какие-то особо нежные или дружеские чувства, но вместе у них оставались хоть какие-то шансы одолеть гиганта и выжить в этой кровавой каше. Идеальным вариантом для немногочисленных уцелевших легионеров было бы сообща пробиться к бронированному оборонительному кружку, устроенному особистами, но как раз в этот момент артиллерийские скорпионы-электроиды открыли по штабным такой ураганный огонь, что те начали разлетаться во все стороны, теряя головы и конечности.

Купер опоздал ровно на полсекунды. Когда он приблизился к месту схватки, экзоскелет Симы Липман уже во весь рост заваливался набок, пронзенный в двух местах острыми конечностями Сердитого Алеши. Все-таки человек не мог всерьез тягаться с гигантским псевдобогомолом в рукопашном поединке. Зафиксировав нового противника, биоморф резко и хищно развернулся к нему всем телом, лязгнув цепями. Фред вскинул передние конечности, собираясь подороже продать свою жизнь и уже понимая, что в лучшем случае ему, как и мастер-сержанту Липман, удастся отыграть лишь несколько секунд. Однако в этот момент гигантский электрический скорпион, выбирая более удобную позицию, чтобы добить штабных офицеров, не глядя шагнул одной из огромных членистых ног и пришпилил ею к грунту рядового Хелича, проломив ему своим чудовищным весом панцирь биоброни и грудную клетку.

С короткой дистанции Купер влепил Алеше в голову заряд плазмы из Малыша Гарри. Броня монструозного богомола выдержала удар, хотя стремительно побагровевший участок одного из выпуклых фасеточных глаз наглядно продемонстрировал, что биомороф все же получил ощутимый ожог органов зрения. Сердитый Алеша свирепо дернулся в сторону противника, однако поврежденную биоброню Хелича, видимо, сковало мышечным спазмом, поэтому цепи из рук рядовой так и не выпустил. Оковы рванули Алешу назад, и он яростно забился, словно сторожевой пес на привязи.

Фред выстрелил снова, целясь в самое уязвимое место чудовища – в шею между головой и плечевыми пластинами. Плазменный заряд попал чуть ниже, в огнеупорный грудной панцирь, похожий на рыцарский нагрудник, отразился под углом и с визгом ушел в бесстрастное небо. Боевой биоморф отвратительно застрекотал и заскрежетал, пытаясь дотянуться до обидчика то одной, то другой лапой, но металлическая упряжь в руках мертвого бойца, пригвожденного к грунту огромной конечностью тетроида-скорпиона, не позволяла Алеше атаковать. Исполинский скорпион тем временем, не обращая внимания на происходящую у его ног возню, азартно расстреливал еще шевелящиеся в нескольких десятках метров от него офицерские экзоскелеты.

Сместившись влево, мастер-сержант собирался поразить врага плазмой под другим углом, однако в этот момент полурастерзанное яростными рывками Сердитого Алеши тело рядового Хелича наконец не выдержало и подалось, разорвавшись пополам. Не ожидавший этого биоморф дернулся вперед слишком сильно и неприцельно, поэтому Куперу удалось увернуться от удара, а заостренная боевая конечность чудовища ударила в то место, где он только что стоял, войдя в грунт на полметра.

Монстр-псевдобогомол весил более полутонны, но благодаря усиленным мышцам двигался молниеносно, словно не замечая повышенного сопротивления воздуха, которое тот оказывал такой махине. Биологическая машина-убийца была специально сконструирована для уничтожения, других функций у нее не имелось. Причем для уничтожения практически неуязвимых тварей, подобных ей самой, – человек в биокаркасе достойным соперником для нее не являлся. Без труда выдернув из почвы свое смертоносное оружие рукопашного боя, Сердитый Алеша оглушительно застрекотал и снова бросился на врага.

Мускульные усилители экзоскелета Купера значительно уступали мощью мускулам биоморфа, однако за счет облегченного веса и меньших размеров боевого скафандра мастер-сержант мог двигаться почти с такой же головокружительной скоростью. Ему еще дважды удалось уйти от стремительных взмахов зазубренных лап псевдобогомола. Понемногу он отступал под натиском свирепого противника, перепрыгивая через растерзанные или сожженные кислотой трупы товарищей. Ему оставалось надеяться только на то, что он не натолкнется спиной на другую разъяренную боевую машину. Оглядываться было категорически некогда – приходилось пристально следить за Алешей, чтобы не пропустить очередного яростного броска.

В какой-то момент кровавое месиво по сторонам сменилось обломками посадочных капсул. Танцуя смертельный танец с гигантским инсектоидом и понемногу отступая под его неудержимым натиском, мастер-сержант вывалился из смешавшихся рядов имперского десанта, в которых царила кровавая неразбериха, и оказался у места высадки. Непрерывно отстреливаясь, Купер зигзагообразно лавировал между брошенными капсулами, а гнавшийся за ним богомол нетерпеливо расшвыривал их, стремясь прорваться к упрямой добыче, которая по непонятной причине категорически отказывалась умирать.

Доставить бронированному чудовищу серьезные неприятности Фред мог только одним способом – повредив ему слабо защищенную шею. Голова биоморфа крутилась на двести градусов, и в совокупности с огромными фасеточными глазами это позволяло ему иметь почти круговой обзор, не разворачивая корпус. Однако такая повышенная подвижность шейных сочленений резко уменьшала их прочность и защищенность. Для дополнительной безопасности комбатанта ученые сконструировали его таким образом, чтобы тяжелая и массивная голова свешивалась на грудь, постоянно прикрывая уязвимое место. Тем не менее в пылу боя инсектоид время от времени инстинктивно поднимал голову для лучшего обзора, и на этом его при соответствующей сноровке и везении можно было подловить.

Купер все дальше уходил от места побоища, и Сердитый Алеша смещался следом за ним, не желая бросать уцелевшего противника. Сенситив-укротитель, управляющий биоморфом, уже давно прекратил бы бесполезную погоню за отступающим одиночкой и вернул своего подопечного в гущу боя, но сейчас все укротители батальона были мертвы, и у монстра, предоставленного самому себе, включились древние охотничьи инстинкты.

Перепрыгнув через одну из крупных десантных капсул, предназначенных для биоморфов, монстр наконец вздернул голову и повертел ею, высматривая пригнувшегося сержанта. Все-таки Фред здорово повредил ему глаз плазмой, и угол обзора у чудовища сильно сократился. Не медля ни мгновения, Купер вытянул руку в сторону противника и поймал его шею в прицел, однако выстрела не последовало. Вместо того чтобы послать заряд в захваченную цель, бластер вдруг начал раздувать плазменные железы, словно самец лягушки во время сезона спаривания. Сегодня абсолютно все морфы были против людей, даже заслуженный старина Гарри.

Плазменный метатель не реагировал больше ни на какие мыслекоманды, поэтому старший сержант, не тратя зря времени, широко взмахнул левой рукой, увенчанной косой с зубцами на лезвии, и обрушил ее на правую конечность экзоскелета, обвитую Малышом Гарри. Псевдохитиновые зубцы имели алмазную твердость и бритвенную остроту, поэтому бластер с одного удара рассекло пополам. Гарри обмяк, глаза его закатились, однако плазменные железы продолжали стремительно раздуваться: похоже, этот биопроцесс достаточно было только запустить, чтобы он самоподдерживался даже после смерти метателя. Шишковатые наросты по сторонам головы бластера непомерно разбухли и приобрели багровый цвет, они могли взорваться в любую секунду, выжигая все вокруг в радиусе нескольких метров. Мастер-сержант судорожно задергал правой рукой, пытаясь стряхнуть заклинившее штатное оружие, в одно мгновение превратившееся в бомбу с часовым механизмом, и биокаркас послушно повторил все его движения. Но разрубленный надвое бластер словно прирос к шершавой конечности экзоскелета; даже мертвый, Малыш Гарри стискивал руку хозяина так крепко, что отодрать его оказалось невозможно.

Потерявший противника из виду Сердитый Алеша стрекотал совсем близко, переворачивая разбитые десантные капсулы. Примерившись, мастер-сержант резко ударил пилой левой конечности о правую. Потом еще и еще раз, в то же самое место, пока обвитая плазмометом лапа не треснула. Это был весьма рискованный трюк – промахнувшись и ударив чуть ближе к себе, Фред мог отрубить собственную руку, которая была короче длинной конечности экзоскелета. Однако если бы он замешкался и не стал предпринимать ничего, он наверняка потерял бы голову.

Заслышав возню и треск, гигантский биоморф отшвырнул в сторону капсулу, за которой сидел Купер. В этот момент повисшая на мускульных нервах полуотрубленная лапа наконец отделилась от биокаркаса легионера и, кувыркнувшись в воздухе, рухнула на грунт, подняв облако пыли. Подцепив другой рукой упавший кусок экзоскелета с прикипевшим к нему Малышом Гарри, мастер-сержант с протяжным стоном швырнул его в морду атакующему псевдобогомолу.

Во время плазменного или кислотного обстрела заложенная в примитивное сознание Сердитого Алеши нейропрограмма заставляла его инстинктивно прижимать голову к груди, а бронированные лапы к животу, чтобы защитить шею и внутренние органы. Внешний псевдохитиновый покров боевого биоморфа выдерживал до трех плазменных попаданий подряд и лишь после четвертого вызывал болевой шок. Однако никакого обстрела в данный момент не было, поэтому когда в Алешу полетел отрубленный плазмомет, богомол приготовился просто отбить его в сторону, для лучшего прицела подняв голову и коротко взмахнув длинной лапой.

В ту же секунду плазмомет взорвался.

Сначала Купер решил, что ослепительной плазменной вспышкой экзоскелету выжгло глаза – он больше ничего не видел, кроме непроницаемого мрака. Но потом понял, что все намного хуже. Судя по всему, биокаркас в последнее мгновение перед взрывом успел опустить глазные щитки, однако после этого тоже перестал отвечать на мыслекоманды и мускульные усилия своего хозяина, и мастер-сержант ощутил себя заточенным в суперпрочном гробу по форме собственного тела. Прошло несколько секунд полной неподвижности в абсолютной тьме и отчаянии, а потом экзоскелет начал судорожными рывками сжимать могучие мышцы, словно стремясь отомстить легионеру за причиненное увечье. В сознании задыхающегося Купера мелькнул обрывок разговора с покойной Ларой Розен перед посадкой в капсулы. То, что он сказал ей тогда, было неправдой. Слишком часто у десантников на самом деле есть время осознать собственную смерть во всем ее величии и ужасе. Бесконечные секунды, если не минуты, медленного и неотвратимого умирания. И смерть эта, неумолимое приближение которой успеваешь ощутить сполна, всегда невероятно мучительна и страшна. Теперь неправоту собственных слов старший сержант ощущал на собственной шкуре.

Мышцы экзоскелета сжимались все сильнее, вдохнуть не было никакой возможности, грудную клетку сдавило так, что перед глазами поплыли красные круги. Купер рвался и дергался изо всех сил, пытаясь выиграть еще хоть полсекунды жизни, но все его усилия были тщетными – мощь и крепость искусственного тела, внезапно превратившегося в чудовищный саркофаг, многократно превышала его собственную. Ослабевая с каждым мгновением, мастер-сержант еще сражался с собственным скафандром, однако уже понимал, что обречен. Организм продолжал бессмысленную борьбу, хотя сознание уже смирилось с неизбежным.

Уж Купер-то в отличие от некоторых задохликов из своего взвода в любом случае не собирался жить вечно.