Читать книгу Кировская весна 1940 - Дмитрий Ю. - Страница 38

Известия 1 марта 1940 года

ПОЛГОДА ВОЙНЫ В ЕВРОПЕ

Вот, уже полгода, как идет война в Европе, – «всамделишная» ли война? За первые три месяца, по французским сообщениям, общие потери воюющих сторон на западном фронте составили 3.153 человека. Итоги за полгода войны вряд ли многим отличаются от вышеуказанных, так как почти все потери относятся к первому месяцу войны. Но отнюдь не это определяет действительный ее характер. Идет активная война на море. Идет острейшая экономическая война. Идет подготовка к большим стратегическим операциям, к «тотальной войне», в которой на карту должны быть поставлены все силы, средства и ресурсы воюющих сторон.

Уже первые полгода обнаружили банкротство англо-французской стратегии. Главный вопрос, который обсуждается на страницах английской, французской и американской прессы, это – начнет ли Германия наступление против линии Мажино, и будет ли 1940 год действительно «решающим годом». Самая постановка этого вопроса показывает, что англо-французские империалисты более всего на свете боятся германского наступления. Англо-французским стратегам приходится пересматривать положение, которое они всегда считали основой основ. Англичане заявляли: «Время работает на нас. Мы можем проигрывать сражения, но в конце концов мы выигрываем последнюю битву». Это положение относилось к давно прошедшим и невозвратимым временам, когда стратегическое положение Англии, как островного государства, было неуязвимым. Англия со времени норманнского завоевания не подвергалась нашествиям. Англия могла спокойно «смотреть и выжидать». Развитие авиации сделало британские острова весьма уязвимым объектом для неприятельского воздушного Флота. Подводная блокада уже в 1917 году чуть не поставила Англию на колени. Стратегически Англия перестала быть островом.

Лондонская «Таймс» на-днях подсчитывала, что Германия к весне этого года будет иметь (вместе с резервами) 30 тысяч военных самолетов. Англия в страхе и трепете ждет развертывания массовой воздушной войны. Рассеялись, как дым, англо-французские мечты о том, что Германию легко будет взять измором, организовав беспощадную морскую блокаду. Англо-французский флот действительно отрезал Германию от рынков, занимавших (вместе с Англией и Францией) примерно 50 процентов в ее внешней торговле. Но Германия не отрезана ни от севера, ни от юго-востока Европы и развивает экономические связи с Советским Союзом. Германия не только имеет возможность вести длительную войну, – она имеет возможность увеличивать свои военные ресурсы за счет развития экономических связей с рядом стран. Больше того, стратегия измора теряет всякий смысл, если война не развернута, если бои не носят широкого масштаба, не поглощают миллионов тонн стали и горючего, не уничтожают сотен тысяч людей. Противнику, которого хотят взять измором, при таком положении вещей не приходится истощать свои людские, сырьевые и промышленные ресурсы.

На кого же работает время? – с тревогой задают вопрос английские и французские деятели. Германская контрблокада оказывает свое действие. Потери торгового тоннажа за это время (1,8 млн. тонн по германским данным, 1,3 млн. тонн – по американским данным) не представляют пока решающей угрозы для Англии, поскольку производственная мощность английского судостроения позволяет возмещать потери нынешнего масштаба. Но война на море ведь тоже еще не развернулась. По французским оценкам, Германия в скором времени сможет выпускать до 20 подводных лодок в месяц. Авиация в массовых масштабах тоже еще не применялась в морской войне, Наконец, возможны еще большие «технические сюрпризы».

Доктрина, говорящая о возможности выиграть последнюю битву, проигрывая одно сражение за другим, становится явно неприемлемой в новой обстановке. Первые поражения могут оказаться решающими. Если в начале войны английские государственные деятели хвастливо заявляли: «Мы блокировали Германию, и победа за нами обеспечена», то ныне они заметно сбавили тон. Авторитетный орган британских империалистов журнал «Раунд тэйбл» в последнем (январском) номере делает неутешительное признание: «Одна блокада никогда не приведет к крушению Германии. К этой войне это относится в еще большей мере, чем к прошлой». Нужно ли большее доказательство банкротства британской стратегии, чем это признание консервативного журнала?

Англо-французские империалисты пытаются взять реванш на дипломатическом фронте. О, об этом фронте сводки не сообщают, что «ночь прошла спокойно»! Здесь идет самая отчаянная, самая ожесточенная борьба.

Одним из отличий нынешней войны от войны 1914–1918 годов является то обстоятельство, что англо-французский блок не завершил дипломатической подготовки и должен был начать войну при несколько неожиданной для него расстановке сил. Накануне 1914 года воюющие коалиции формировались в течение нескольких десятилетий. Иное дело теперь. Англо-французский военный союз в нынешнем его виде воссоздан в течение каких-нибудь 3–4 лет. Расстановка сил в этом блоке резко изменилась не только по сравнению с 1914 годом, но и по сравнению с 1919 годом (Версаль) или 1925 годом (Локарно).

Вряд ли можно найти в истории пример такого быстрого падения, какое совершила за эти годы Франция: от роли свирепейшего жандарма Версальского мира и претендента на военно-политическую гегемонию в Европе до роли скромного оруженосца английского империализма. Даже некоторые французы с тревогой заявляют: «Франция превращается в британский доминион».

Чем объяснить эту разительную перемену? В прошлой воине Франция выступала, как гегемон франко-русского союза. При проведении антигерманской политики она не зависела от Англии. Ныне же, проводя антигерманскую политику, Франция полностью отдана на милость Англии. В прошлой войне военное могущество держав измерялось в основном двумя показателями: сухопутной армией и морским флотом. По первому показателю Франция имела решающее превосходство над Англией, по второму – она значительно уступала Англии. В нынешней же войне военный удельный вес держав определяется по крайней мере тремя показателями: сухопутной армией, авиацией и морским флотом. Не только на море, но и в воздухе Франция значительно уступает Англии, а в отношении сухопутных сил Англия (уже мобилизовавшая 1.200 тысяч человек) догоняет Францию. Все это усиливает зависимое положение Франции внутри англо-французского блока. Единственная бесспорная дипломатическая победа, которую пока-что одержала Англия в этой войне, это – победа над… Францией!

Но Англия никогда не надеялась одержать победу в войне с Германией силами одной Франции. Расчеты английских любителей воевать чужими руками шли гораздо дальше: они мечтали о том, чтобы повести Советский Союз в фарватере английской политики. Советский Союз должен был стать орудием чужой и чуждой ему политики – английской политики окружения Германии. Английским империалистам пришлось, однако, жестоко просчитаться, – Советский Союз пошел своей собственной дорогой. Это было величайшим поражением, какое когда-либо терпела английская дипломатия.

Незадолго до войны лондонский королевский Институт международных отношений издал интересную книгу «Политические и стратегические интересы Великобритании». Вот какую роль отводят Советскому Союзу авторы этой книги, анализируя антигерманскую стратегию Великобритании:

«Весьма сомнительно, чтобы Великобритания могла надеяться на решающую победу в борьбе против Германии, пока восточный фронт Германии не будет блокирован. В соответствии с этим активная помощь со стороны России имеет решающее значение для Великобритании. Больше того, людские ресурсы России могут дополнить британские ресурсы в тех направлениях, где британских ресурсов будет не хватать тогда, когда станет вопрос о нанесении удара Германии на суше».

Провал английских расчетов, связанных с тем, чтобы втравить СССР и Германию в войну, не дает, однако, покоя англо-французским поджигателям войны. Они мечтают о возвращении тех времен, когда, по словам Бисмарка, европейские государства выполняли роль отличной пехоты на службе Англии. Генеральная линия англо-французской дипломатической стратегии сводится теперь к тому, чтобы втянуть в орбиту войны новые и новые народы, чтобы превратить европейскую войну в войну мировую.

В первую очередь англо-французская дипломатическая активность развертывается в двух направлениях: скандинавском и ближневосточно-балканском. Цитированный нами «Раунд тэйбл» пишет:

«Очень может быть, что последняя и решающая стадия войны произойдет на Балканах или на Ближнем Востоке, а не на западном Фронте».

На скандинавском направлением речь идет и о том, чтобы втянуть в войну против Германии скандинавские страны, чтобы отрезать Германию от сырьевых источников Швеции и Норвегии, в частности и в особенности от высококачественной шведской руды, составляющей 40–50 процентов всего германского импорта руды.

На ближневосточно-балканском направлении речь идет о том, чтобы отрезать Германию от румынской нефти (Германия получает отсюда около 2 млн. тонн нефти и может получать еще больше), от продовольственных и сырьевых ресурсов балканских стран, от путей снабжения, ведущих через Черное море. Речь идет о том, чтобы втянуть ближневосточные и балканские народы в орбиту империалистической войны против Германии.

Пока на этих направлениях англо-французская дипломатия не может похвастать сколько-нибудь существенными успехами. Провалились ее попытки втянуть скандинавские страны в войну. Провалились попытки втянуть балканские страны в войну, несмотря на лихорадочную провокационную деятельность англо-французской дипломатии.

Одним словом, вместо фактических военных действий идет настойчивая военно-политическая обработка не только малых стран, но и великих держав.

Мих. ОСИПОВ

{10} /Примечание Автора – дано с сокращениями/