Читать книгу Прощальный дар Чёрно-белого бога - Дмитрий Юрьевич Пермяков - Страница 3

1

Вспышка!

Перед глазами. В мозгу. Во всех клетках организма.

Словно луна внезапно взорвалась своим холодным, голубым светом перед лицом, замораживая синапсы. Связь между нейронами и эффекторными клетками в это мгновение впадает к краткосрочную кому, почти умирает. Передача нервных импульсов вязнет, застывает, и как сквозь толстый слой ваты слышатся голоса. Ты как будто отключаешься и бредишь слуховыми галлюцинациями.

Он построил мост через бриллиантовую бездну…

Железный рыцарь ждёт казни на помосте из святого древа…

Вспышка!

2

Пиццерия «Два ежа». Название Никите не понравилось, но поблизости от дома Павла больше не нашлось заведения, где можно было выпить кофе, пришлось зайти. Он в который раз посмотрел на наручные часы, чтоб убедиться, что до встречи ещё целый час. Память стала странной.

Внутри оказалось довольно уютно, пахло выпечкой, народу было немного. Никита сел за барную стойку и заказал доппио-двойной эспрессо. Крепче в кафе не купишь. Рука дёрнулась снова, чтоб посмотреть на часы, мужчина сдержался.

– Ещё чего-нибудь желаете? – внезапно донёсся голос. Шёл он от официантки с бледным, нездоровым лицом. Было похоже, что она подхватила простуду или грипп, эпидемия которого сейчас царила в городе. Официантка стояла над Никитой, прижимая поднос к груди.

– Да, – произнёс он, из-за всех сил стараясь выглядеть нормально, потому что обнаружил себя уже не за барной стойкой, а сидящим в кресле за угловым столиком. Когда он успел пересесть от бара сюда? Когда девушка успела принести ему заказанный кофе? Когда он вытащил сигареты из кармана?

– Можете мне льда принести? – спросил Никита. – Кубиками желательно, а не дроблёного.

Молодая девица кивнула и удалилась. Мужчина хмуро посмотрел на дымящуюся чашку кофе перед собой. Здесь же, рядом, лежала его пачка сигарет и зажигалка. А ещё он сел в зал для курящих и захватил с соседнего стола пепельницу, потому что за угловым столом её не оказалось. Когда? Память стала безумной.

Поставив на стол ведёрко со льдом, девушка не торопилась отходить. Стояла. Никита поднял на неё глаза.

– На жаре люди становятся агрессивнее, – тонким, дурашливым голосом произнесла она. – А детский алкоголизм страшнее безумства матери.

– Что? – просипел мужчина, смертельно бледнея.

– Что? – недоумённо спросила девушка нормальным голосом. – С вами всё нормально?

– Счет, пожалуйста, – шёпотом попросил Никита, отводя взгляд и засовывая дрожащие руки под стол. – Заболел наверно…

– Это грипп, – понимающе закивала официантка и словно в подтверждении слегка шмыгнула носом. – Вспышка по городу. Вам больше ничего не нужно? Могу таблетку аспирина принести.

– Нет, спасибо. – Поблагодарил Никита, молясь, чтоб девица поскорее ушла. Его трясло и сдерживаться было всё труднее. Пальцами подцепив кубик льда из ведёрка он быстро положил его в рот и с хрустом разжевал. Участливый взгляд официантки сменился на тревожный. Она отошла.

Стандартная схема изнасилования…

Вспышка!

Никита достал из пачки сигарету и прикурил. Огонёк зажигалки сильно дрожал. Зазвонил мобильный и на экране высветился Леонид Замеров. Отец.

– Нет, папа. Нет. – Прошептал мужчина и сбросил звонок.

3

В назначенное время Никита позвонил в дверь друга Павла. Тот по своему обыкновению задерживался, и Никите, с долей скрытого раздражения, пришлось принять приглашение его мамы, Нины Викторовны, пройти на кухню и подождать его. Бодрая для своих шестидесяти лет, старушка обладала исключительным качеством чрезмерного гостеприимства. Чрезмерного. Результатами этого были: разнообразная еда в огромных количествах, нескончаемые потоки сплетен и излишнее внимание к здоровью всех присутствующих. Пожаловаться на качество еды или же на некую специфику приготовления было сложно. Много, вкусно, сытно, красиво, много. Другое дело разговоры. Они заполняли собой всё временное пространство между моментом переступания порога в дом и заканчивая им же в обратную сторону. Утомляло до невозможности.

Вспышка!

Толпа седых младенцев…

Вспышка!

Никита чуть заметно вздрогнул. Проморгался. Потеребил мочку уха.

«Пранаяма» – вспомнилось ему забытое, но вертевшееся на кончике языка слово. Практика йогов по дыхательным упражнениям. Нормальный вдох и резкий, акцентированный выдох. Эта техника согревала и бодрила, но, к сожалению, ненадолго. Из памяти вылезло описание этой техники: воздействие на некую шишковидную железу, которая влияет на так называемые циркадные ритмы типа сон – бодрствование. Когда читаешь, очень убедительно, а на практике бороться с усталостью оказалось гораздо сложнее.

Никита закинул в рот три подушечки мятной жвачки. Ментол освежает, жевательные движения обманывают мозг, который активизируется, предполагая, что сейчас он будет переваривать пищу и выделяет инсулин, который и вызывает чувство бодрости. Сто и один способ как не заснуть, стал Никите как православному Отче Наш.

Сидя за обеденным столом на кухне, он выглядел немного растерянным, словно забыл, где находится, и что здесь делает, потом, судя по осмысленному взгляду, морок прошёл.

– А Эта, слышал, чего удумала? – продолжала тем временем тётя Нина. Оказывается, она уже минут пять что-то рассказывала мужчине. – Хочет к нам в квартиру прописать своего нового хахаля. Видела я его, ещё моложе чем предыдущий. Временно, говорит, чтоб ему на работу устроиться…

«Этой» старушка называла свою свекровь, бывшую жену Павла, с которой тот расстался вот уже два года как. Никита вспомнил, что они никогда не были в ладах.

– Вот ведь наглость-то какая! – старушка возмущённо всплеснула руками. – Шантажирует! Говорит, Митеньку не буду привозить на выходные…

Митенька – сын Павла и обожаемый внук Нины Викторовны.

Шестилетний беззубый гомункул, с раздвоенным языком, который…

Вспышка!

Никита глубоко вздохнул и выдохнул. Пощекотал языком верхнее нёбо. Маленькие лайв-хаки как не провалится в сон.

– …сучка! – закончила свой монолог старушка и отвернулась к плите. Зашипело нечто, уложенное на сковородку в кипящее масло. Запахло жареным мясом.

«Избежать кормёжки не удастся» подумал Никита. Тётя Нина, быстро стуча ножом по разделочной доске, уже что-то нарезала, бурча себе под нос невнятные ругательства в адрес свекрови.

Вспышка!

Звёзды одна за другой угасают в небе, и появляется чёрное солнце…

Замеров потёр воспалённые глаза, помотал головой, снова сделал вдох выдох. Его организм бунтовал над варварским отношением к себе. Он посылал сигналы о помощи, он возмущался, он грозил. Желудок периодически сворачивался тугим, шипастым клубком, сердце кололо, болела печень, кружилась голова.

– Скоро сдохнешь, падаль! – зло крикнула старушка не поворачиваясь. – А я из тебя жаркое Пашеньке сделаю! – и гаденько захихикала.

Никита не отреагировал. Галлюцинации плотно входили в его жизнь. Он слегка вжался в диван, когда на кухню тяжёлой поступью немолодого пса, зашёл огромный сенбернар.

– Манс, – с облегчением выдохнул он. – Как поживаешь, старик?

Собаку Паша завёл лет десять назад по совету самого Замерова и ни разу не пожалел об этом.

Пёс ткнулся Никите в подставленную ладонь мокрым и холодным носом, обнюхал пустую миску на полу и грузно лёг, тяжело дыша.

– Нормально он поживает, – отозвалась тётя Нина, вынырнув из омута внутренних переживаний. – Митенька в нём души не чает, играются постоянно. Митенька вообще мальчик добрый. И умненький какой, весь в отца пошёл… А Эта…

Вспышка!

На столе появилась тарелка, сверху на неё упал кусок хлеба. Нож вынырнул из пустоты и ловко прошёлся по нему, оставляя слой плавленого сыра. Три дольки салями, колечко лука, кружок помидоры, слой горчицы, сверху кусочек ветчины. Бутерброд казалось образовывался сам по себе.

– Кушай мальчик, – пододвигая тарелку, сказала старушка. – Совсем ты исхудал, смотрю. В столовой, небось, обедаешь? Там же не продукты, а химикалии одни! У меня на рынке одна знакомая есть, из деревни свои овощи возит и мясо, так что не сомневайся, ешь, всё свежее, натуральное… Где-то майонез ещё был, сейчас дам…

Никиту замутило от вида еды.

– Я к приходу Пашеньки вам супчик сварю, по-деревенски, а пока вот жуй бутерброд. Замори червячка. Чаю будешь?

– Кофе есть? – еле выговорил он сквозь сжатые зубы. Его почти рвало.

– Да, есть конечно, – закивала старушка. – Хороший, дорогой. Я-то сама кофе не пью, у меня сердце, а вот Пашка его вёдрами хлещет. Как сядет за свой компьютер и всю ночь до утра по кнопкам тычет, курит без перерыва и пьёт, пьёт, пьёт. Всё здоровье скоро через дым и кофе выпустит.

– Мне покрепче. – Попросил Никита, увидев, что тёть Нина насыпала в кружку всего половину чайной ложечки. – Или можно я сам?

– Сыпь сам сколько нужно. Я чайник подогрею.

Вспышка!

Сомница ожила…

Щёлкнул пьеза элемент под конфоркой, зажегся газ, с грохотом сверху упал чайник. На столе появилась ваза с печеньем, тарелка с оладьями, нарезанный сыр и сахарница. Чайник как-то сразу засвистел.

– Кушай Никита, а я пойду Пашеньке позвоню, скажу, что ты его ждёшь, пусть не задерживается после работы. А то как засядет..

– Не надо тёть Нин, – Никита покачал головой, от чего та сразу пошла кругом. – Павел знает про то, что я приду, мы созванивались.

Старушка раздражённо отмахнулась от него.

– Он мог и позабыть. Памятью весь в покойного отца пошёл, царство ему небесное. Вроде помнит, а потом раз, через минуту забыл. В голове одни цифры и микросхемы.

Тётя Нина прошла в зал, и оттуда послышался звук набираемого на старом дисковом телефоне номер. Характерное Ххххть, тхтхтхтхтх.

Сенбернар Манс приподнял огромную голову и вопросительно посмотрел на Никиту. Тот кивнул и поставил тарелку с огромным бутербродом на пол перед собакой. В один присест, почти не жуя, тот слопал угощение, осторожно скосил печальные глаза в сторону зала и снова развалился на полу. Тарелка вернулась обратно на стол. Пёс уже давно служил друзьям Павла утилизатором той пищи, которая не помещалась в них самих. Без ведома гостеприимной тёти Нины само собой.

Вспышка!

Констриктор слаб и разрушается…

Из зала доносились неразборчивые фразы. Тон старушки был нетерпеливо сдержан.

Никита потёр онемевшее лицо, выплюнул ставшую уже пресной жвачку в тарелку, насыпал в бокал три полных ложки кофе, налил кипятку, подумал, добавил ещё ложку и начал мешать. Голова кружилась от усталости и переутомления. Кофеин поможет на полчаса-час. А что дальше?

Вспышка!

Безумство крысы приведёт отчаянных на виселицу…

Вспышка!

И тела будут качаться во тьме целую вечность, пока не придёт мёртвый царь и не устроит трапезу на месте казни…

Вспышка!

Никита торопливо сделал большой глоток из бокала, не заметив, что горячий кофе обжёг ему горло. Голоса отступили, оставив лишь какой то низкий гул в голове и тошноту. Он сделал ещё глоток, не чувствуя вкуса. Повернулся. В дверном проёме на кухню стояла Нина Викторовна. Рот её был широко открыт и оттуда свешивался язык. Длинный, влажный, цвета перезрелой вишни, он свисал до самого пола.

Вспышка!

– Ты что-то неважно выглядишь Никита, – сказала тётя Нина. Она озабоченно всмотрелась в измождённое лицо мужчины. – Круги под глазами, губы синюшные… Ты не заболел часом? Может, я чая тебе налью, с малиновым вареньем? Или с мёдом?

Никита что есть сил зажмурился и выдавил из себя смешок.

– Спасибо, всё хорошо. На работе завал просто, на сон мало времени остаётся.

– Совсем тебя там замучили. – Сокрушённо покачала головой старушка. – Что это за контора такая, что сотрудникам ни дня покоя нет? На них пожаловаться надо за такое обращение. Козлы!

Замеров неопределённо кивнул, не то соглашаясь, не то опровергая обвинения.

– Бледный какой, смотреть больно. Молодец что бутерброд съел, сейчас допьёшь кофе и ложись немного подремать.

Вспышка!

– Вон в зале, на диване. Я тебе подушку положу.

Вспышка!

– Пашка только через час приедет. Их там начальник задерживает. Я тебя разбужу, как он появится. Ложись, ложись.

Вспышка!!!

Нина Викторовна отвернулась к раковине и не видела как Никиту передёрнуло всем телом. Руки конвульсивно вскинулись и упали. Диким, безумным, больным взглядом он впился в спину старушки, словно хотел её ударить.

«Не спать, не спать, не спать!!!» – Гулко билась мысль в голове. Учащённое сердцебиение в унисон стучало в висках.

«Не спать! Не спать! Не спать!»

Никиту залихорадило, бросило в жар.

«Я не буду спать! Нельзя! Ни в коем случае нельзя!»

Старушка принялась мыть посуду, сетуя на жадных начальников, которые только и делают, что выжимают все соки из своих рабочих и не дают нормальных условий для отдыха.

Пурпурный Дьявол имеет доступ к порталу на тихом острове в Мёртвом океане…

Вспышка! Вспышка! Вспышка!

Порабощённая нация Генокани, сбивая ножки в кровь, бредёт по бесконечной, стеклянной пустыне…

Вспышка!

Тикали часы на стене, лилась из крана вода в раковину, пенная губка в руках старушки со скрипом скользила по тарелкам. Запредельно далёкий голос тёти Нины вещал давнюю историю о покойном муже. Под столом дремал сенбернар Манс.

Вспышка!

Никита медленно откинулся назад, облокотившись спиной об стену. Его сухие потрескавшиеся губы нездорового фиолетового цвета беззвучно шевелились. Руки, лежащие на столе, слегка подрагивали. Зрачки, налитые кровью не спеша ползли вверх, словно он хотел посмотреть в потолок, не поднимая головы. Выше и выше.

Сенбернар Манс под столом внезапно поднял голову и тихо заскулил.

– Что мой хороший? Кушать хочешь? – не поворачивая головы, спросила пса старушка. – Сейчас я тебе кашки сварю.

Мертвенно-серая кожа Никиты пошла алыми пятнами. Зрачки уже скрылись за верхними веками, оставив на обозрения лишь белки глаз, испещренные сеточкой лопнувших кровеносных сосудов. Зубы со скрежетом сжались.

Вспышка!

Мелкая вибрация тела. Судорога скрюченных пальцев. Конвульсивное подёргивание головой. Страшный, невидящий взгляд белков, который чуть заметно подрагивал, и, казалось, пульсировал. Несколько тягучих секунд продолжалась эта жуткая картина, потом всё прекратилось так же неожиданно, как и началось. Медленно, словно нехотя зрачки выползали из-под нижних век, словно проделали невероятный маршрут вокруг своей оси. Лишь только глаза вернулись в своё нормальное положение, тётя Нина повернулась к Замерову и с улыбкой спросила.

– Может ещё бутерброд сделать, Никит?

Время подходит к полуночи и на прогулку выходят бесплотные дети…

Вспышка!

4

С трудом пробиваясь сквозь вязкую дрёму, Никита стоял над раковиной в ванной и ждал, пока из крана стечёт ржавая вода. Натужно пульсировала уже истощённая, умирающая мысль «Я не должен засыпать! Не должен!»

Тихая волна дремоты накатывала на щетинистый берег страха. Журчание воды убаюкивало. Голос тёти Нины из кухни потихоньку исчезал в обволакивающей тишине, отдалялся, веки тяжелели, голова стала лёгкой, почти невесомой.

Вспышка!

Рука метнулась во внутренний карман пиджака, извлекла оттуда две таблетки каффетина, закинула в рот. Зубы разгрызли лекарство. Казалось, что все эти действия проводились без участия мозга. Вполне вероятно так оно и было. Никита наклонился над раковиной, сбил головой бутылочку зубного эликсира, присосался к крану и начал жадно пить. Сон потихоньку отступал. Голос тёти Нины из кухни обрёл прежнюю громкость, перестали качаться стены.