Читать книгу Заповедник дьявола - Дмитрий Захаров - Страница 7

Санкт-Петербург. Крестовский остров.

17:25

Авдеев загнал «мерседес» на свободное парковочное место. Заглушил двигатель, ожидая дальнейших распоряжений шефа. Тот не переставая разговаривал по телефону, мат проскальзывал через два слова на третье. Сергей Авдеев значительную часть своей жизни провел в казармах, где матерная брань считалась чем-то обыкновенным, как положенные по уставу сухой паек, обмундирование и время, отведенное на сон, но в повседневной жизни избегал материться.

– В русском языке огромное количестве синонимов, – сказала однажды Надежда. – Непонятно, с какой целью мы засоряем его словами-паразитами!

Авдеев огляделся по сторонам. За минувшие годы Крестовский остров преобразился до неузнаваемости. Стоимость жилья в элитном районе города выросла до заоблачных высот. Навигатор привел его к трехэтажному коттеджу, стоящему на берегу Гребного канала. Все парковочные места перед глухо закрытыми воротами были заняты автомобилями премиум-класса.

– Да, мать твою!.. – тонким голосом кричал шеф. – Я скажу Бронштейну, чтобы такие условия покупки предлагал дяде Васе, мать его!

Ему что-то ответили, шеф рассмеялся.

– Да любому, мать его, дяде Васе! Какого найдешь! – Он вопросительно посмотрел в панорамное зеркало, встретившись взглядом с Авдеевым.

– Время, Семен Михайлович! – вполголоса напомнил Сергей. – Встреча назначена на семнадцать…

Шеф раздраженно махнул рукой, нахмурив светлые брови. Он часто бывал в дурном расположении духа. Настроение у бизнесмена улучшалось в двух схожих между собой ситуациях – когда он ухитрялся «обуть» конкурента (по его собственному выражению) на бабки или когда – независимо от его личного участия – кто-либо из числа его многочисленных знакомых бизнесменов на бабки «прилипал». Радость длилась недолго, но скрыть ее было невозможно. Единственной страстью помимо наживы бабла у Виленского Семена Михайловича считалась охота. Он выписывал из-за границы глянцевые журналы, посвященные охоте и рыболовству, два раза в год уезжал в Канаду, на международный слет охотников, не жалея средств на это мероприятие. Стены его загородного дома в курортном поселке Комарово украшали охотничьи трофеи: три пары лосиных голов, две кабаньи.

– Выйди покури! – приказал шеф, прикрыв ладонью динамик айфона.

Сергей молча покинул салон автомобиля, вышел на набережную. Взбивая седую пену, по каналу промчался белый катер. Перекрывая рокот мощного дизельного мотора, из динамиков неслась ритмичная музыка. Ухали басовые ноты, пронзительный женский голос выводил строчку припева: «Да-а!!! Да, милый, да-а! Я твоя телка-а-а!!!»

Сергей сплюнул, желваки заиграли на скулах. Лишние люди. Характерный герой произведений русских писателей девятнадцатого века. Так сказала Надежда. Точнее не придумаешь! Ему крепко за пятьдесят, за всю свою жизнь он научился стрелять и драться. Лишний человек. Наде нравилась его внешность. Когда они лежали в кровати на смятых после неистовой ночи любви простынях, она водила пальцем по его лицу, комментируя вслух:

– У тебя много мелких шрамов, кожа словно иссечена рубцами. Глаза серые и колючие, взгляд как у волка. Оценивает расстояние до цели. Поломанный нос, – она тихонько смеялась, а палец продолжал свое путешествие, – отчего лицо выглядит асимметричным. Тонкие губы, но тебя это не портит, – Надя запускала пальцы в короткий ежик его седых волос, – и волосы жесткие, словно пружинки!

Было смешно и немного щекотно. По темному стеклу струились линии ночного дождя. Город спал.

Катер умчался в сторону Финского залива, музыка стихла.

– О чем задумался, Авдеев? – окликнул его шеф.

Сергей обернулся, вероятно, в его глазах все еще свирепела ярость; Виленский смутился и отвел взор.

– Пойдешь со мной! – коротко сказал шеф.

– Так ты долго не продержишься! – грустно сказала Надежда, глядя в черное окно, покрытое нитями дождевой воды. – Лакейским прибамбасам вряд ли получится научиться – и возраст не тот, и мастью не вышел, – а вот научиться скрывать свои эмоции, Сережа, точно не повредит!

– Как скажете, Семен Михайлович! – Сергей вежливо наклонил голову.

Виленский устремился к воротам. Он был высоким и худощавым, с выпирающим круглым животом. Ходил мелкими шажками, внимательно глядя себе под ноги, словно боясь споткнуться. Круглый череп покрывали тонкие, седеющие волосы, который он каждое утро тщательно зачесывал, пряча лысину. Говорили, что личную обслугу он набирал по принципу высоты роста: в штате не числились люди, способные посмотреть на долговязого шефа сверху вниз. Авдеев послушно шел сзади и чуть сбоку, топорщащаяся под пиджаком кобура не стесняла его движений, он чувствовал странное смущение, находясь рядом с нескладным человеком, как неловко бывает видеть чужие физические изъяны.

Виленский кивнул в сторону панели домофона.

– Что ждем?

Авдеев послушно набрал код. Внутри дважды прогудело, затем вкрадчивый мужской голос проговорил:

– Слушаю вас…

– Нам назначено…

– Назовите, пожалуйста, цифровой код, – вежливо проговорил мужчина. – Он был выслан вам на номер телефона.

Сергей вопросительно посмотрел на бледное лицо шефа.

– Черт бы побрал эти шпионские игры! – проворчал Виленский. Он суетливо пролистал меню айфона, обнаружил искомую комбинацию. – Сто сорок шесть!

– Замечательно! – обрадовался мужчина. – Прошу вас, Семен Михайлович, проходите!

Щелкнул замок, дверца распахнулась. Авдеев вошел первым, привычно осмотрел двор перед коттеджем. Территория пятнадцать на двадцать пять метров. Шведский зеленый газон, аккуратно постриженные пихтовые деревья. Усыпанная гравием дорожка ведет к крыльцу здания. Чисто и аккуратно. Темные окна равнодушно взирают на пришельцев.

– Черта с два я бы вписался в этот блудняк, если бы не Лозовой! – проворчал Виленский.

Алексей Лозовой был крупный акционер, совладелец бумажно-целлюлозного завода в Светогорске. Виленский гордился знакомством с бизнесменом, который также был ярым поклонником охоты. На днях Сергей забирал шефа из элитного петербургского ресторана «Тинькофф», где тот нарезался до чертиков. Виленский разоткровенничался.

– В нынешней охоте нет больше кайфа, – говорил он, сидя на заднем сиденье и пьяно покачиваясь в такт езды. – Хрень! – Он подумал и добавил словечко покрепче. – Как это было раньше, в прежние времена! Человек выходил против медведя с рогатиной и охотничьим ножом! – Он пьяно икнул. – Можешь ты себе такое вообразить, а, Авдеев?

Сергей неопределенно пожал плечами. Не следует всерьез относиться к пьяному бреду.

– Мне про тебя кое-что рассказали, – продолжал Виленский в приступе хмельного откровения. – Знаю… И про твои боевые заслуги, и про занятия карате, или чем ты там занимался…

– Боксом…

– Бокс – это серьезно, – неожиданно согласился бизнесмен. – Бокс – это для настоящих мужчин. – Он недолго подумал и с какой-то тоской в голосе проговорил: – Знаешь, Авдеев, а я ни разу в жизни не дрался! Тебе сколько лет? – и, не дождавшись ответа, сказал: – Можешь не говорить, сам знаю. Мы с тобой, считай, ровесники, и ты наверняка много дрался пацаном? Скажи!

– Случалось, – кратко ответил Сергей, понимая, что пьяный шеф не отстанет.

– Случалось… – протянул Виленский. – Видишь, как жизнь устроена? Ты был небось типа альфа-самца в своем классе, такому, как я, саечки навешивал, а теперь работаешь у меня телохранителем…

У него двоилось в глазах, поэтому он прищурил левый глаз, подавшись к телохранителю.

– Это ведь несправедливо!

Сергей промолчал. Он гнал «мерседес» по Невскому проспекту, необычно оживленному в столь позднее время суток.

– Молчи-и-ишь… – протянул шеф и вторично икнул. – Знаешь, каково это – видеть в точке прицела дичь?

Его качнуло на повороте, он вцепился в дверную ручку.

Авдеев презирал охоту и охотников, но сказать об этом в тот раз не хватило духу. Побоялся потерять работу. Много лет назад он познакомился со старым охотником из племени масаи, чью черную кожу покрывали шрамы и рытвины. Охотник скупо рассказал про обряд посвящения, который проходят мальчики, достигшие двенадцатилетнего возраста. Схватить льва за хвост и держать его так, пока напарник не поразит хищника копьем. Хитрость заключалась в том, чтобы вцепиться в основание хвоста, в ином случае юного воина ждала гибель. На вопрос, почему так, охотник рассмеялся.

– Хочешь, сам попробуй! – сказал он.

Сергей разделся донага, взял копье, которым пользовались масаи, – оно показалось ему чрезмерно легким и тонким для схватки с огромным хищником. Молодой лев величественно застыл на месте. Огнедышащее африканское солнце играло золотой медью на короткой гриве царя зверей. Лев повернул морду, глаза цвета янтаря холодно уставились на человека. Сердце зашлось в бешеной пляске, Сергей кинулся вперед, чувствуя босыми подошвами ступней раскаленную землю. Он слышал свой яростный крик, две черные тени, легкие и быстрые, мчались рядом с ним, – охотники масаи превыше всего ценят в людях храбрость, – воины подстраховывали белого воина…

Позже, когда женщины прикладывали к его кровоточащим на груди ранам смоченные в слюне пахучие травы, старый охотник доброжелательно улыбнулся.

– Очень сильный, очень смелый… – Он подмигнул. – И очень глупый!

– Нет, – ответил он Виленскому в тот раз. – Я не стрелял в зверей.

Такой ответ шефу пришелся по духу. Он снисходительно рассмеялся. Сейчас, идя по гравиевой дорожке к дверям коттеджа, Авдеев вспомнил тот приступ малодушия, охвативший его. Броситься на льва не побоялся, а сказать то, что он думал, – испугался. Вспомнил слова Надежды. Ему следует научиться сдерживать свои эмоции. Легко сказать, трудно сделать!

Дверь распахнулась, навстречу вышел молодой мужчина, на его фоне возвышался двухметровый гигант, облаченный в стандартный черный костюм. Сергей внимательно посмотрел на богатыря, отметив накачанный торс и некоторую скованность в движениях, свойственную культуристам. Выглядят страшно, падают громко.

– Здравствуйте, Семен Михайлович! – Загорелое лицо юноши осветилось лучезарной улыбкой. У него были тщательно уложенные каштановые волосы, голубые глаза и женственное телосложение. – Моя фамилия Лазарев. Зовут Антон, я являюсь топ-менеджером проекта. Извините, что заставили вас ждать. – Он протянул узкую ладонь словно для поцелуя.

Виленский пожал руку. В сторону Авдеева молодой человек не взглянул. Он с ловкостью фокусника извлек из папки планшет.

– Прошу сюда… – Лазарев уклонился в сторону, как танцор балета, пропуская гостей к входу в коттедж. – Ваш… – он скользнул невнимательным взглядом по коренастой фигуре Авдеева, – ваш спутник… Он останется здесь, я полагаю?

Виленский посмотрел на своего телохранителя.

– Господин Лозовой уже приехал? – спросил он, нахмурив лоб, мысленно решая какую-то задачу.

– Разумеется! У нас сегодня собрались сливки общества! – воскликнул менеджер. – Бизнес-элита города и страны, если вы понимаете, о чем я… – Он многозначительно посмотрел на собеседника.

– Мне подождать вас в машине, Семен Михайлович? – спросил Авдеев.

– Подожди! – отрезал шеф. Он внимательно изучал тонированные проемы окон. В их зеркальной черноте отражалось заходящее июльское солнце. Дневная жара спала, с Невы долетал шум проносящихся катеров. За двухметровым забором, окружающим коттедж, шла повседневная жизнь горожан. Веселая, грустная, счастливая и печальная.

Сергей с тоской посмотрел на лучащееся восторгом лицо менеджера. Небитый парень. Небитое поколение. Чистые костяшки, не знающие контакта с грубым боксерским мешком, светлая кожа без намеков на шрамы. Лазарев терпеливо ждал, ища что-то в своем айпаде. Возвышающийся над ним горой великан уставился в лицо Авдееву.

– Ладно! – принял решение Виленский. – Я пойду вместе со своим телохранителем.

Менеджер насупился.

– Это не совсем удобно, Семен Михайлович! – нервно сказал он. – Собирается исключительно элита!

Виленский повел плечом, его лоб прорезала упрямая морщина.

– Авдеев пойдет со мной! – повторил он.

Сергей удивленно посмотрел на шефа. А характер у парня есть! Без железных зубов большие деньги не заработаешь! Он шагнул вперед, в грудь ему уткнулась огромная ладонь охранника.

– Стоять! – пробасил он, презрительно глядя на седого мужика с высоты своих двух метров роста.

Конечно, можно было отпустить ситуацию на волю случая. Всему виной был этот взгляд. Уверенный и пренебрежительный. Так смотрит молодой самец, изгоняющий из стаи волка-переярка, слепнущего, теряющего зубы. Все дальнейшее Авдеев совершил автоматически, под удивленное восклицание, сорвавшееся с губ менеджера. Сработал, как на тренировке. Он ударил ребром ладони по руке, упирающейся ему в грудь, и тотчас вслед за этим коротко врезал ногой по коленной чашечке. Богатырь издал яростный вопль, замахнулся. Поднырнуть под эту огромную руку и с короткой дистанции врезать снизу вверх в челюсть не составило труда. Лязгнули зубы. У парня была акромегалия, или черты лица выросли от чрезмерных доз соматотропного гормона, который вкалывают себе культуристы, – попасть в большую мишень не составило труда. Авдеев ликовал. То необъяснимое чувство, что побудило его в Африке выйти против льва, и в дальнейшем на протяжении всей жизни бросало из огня да в полымя, бушевало в душе, как лесной пожар. Он видел, как оседает богатырь и глаза его затуманиваются, пропустив точный удар в челюсть, слышал изумленный крик менеджера, затухающий, словно какая-то диковинная музыкальная нота. Развернувшись на пятке, ощутив прострел боли в травмированном бедре, он впечатал боковой удар ногой в живот охраннику. Тот упал навзничь в мягкую траву, словно каскадер, выполняющий показательное падение. Авдеев услышал самодовольный голос шефа, доносящийся откуда-то сбоку. Требовалось немного времени после выброса в кровь адреналина, чтобы начать реалистично воспринимать информацию.

– Круто! – воскликнул Виленский, словно оценивал точный выстрел на своей любимой охоте. – Ну что, господин Лазарев, или как вас там… Я, с вашего позволения, пойду вместе со своим телохранителем. Вопросы есть? – Он надменно вздернул подбородок и, не дожидаясь ответа от ошеломленного юноши, сказал: – Вопросов нет!