Читать книгу Империя троянов - Дмитрий Захаров - Страница 6

***

– Глянь, Тихон, шмара клевая! Юшка на грудях, вся замуроцована, щас помацаю!

– Убери грабли, чудило! Не покойница, чай!

– Шкура гладкая, а по всему видать – шалава добрая!

– Одежа порчена седью…

– Так тролли огнивом прошлись! И мы с Груздем вовремя подоспели.

– Груздь – славный волк! Зверя изгнал, трояны шибко лютые теперь!

– Гуни повсюду рыщут!

– Гуни завсегда рыщут. Ремесло у них такое. Отойди от чумички, Грек!

– Вона титьки какие! Мочи нет, мацать буду!

Даша ощутила касание к груди, инстинктивно перехватила руку, придавила болевую точку. Человек разразился площадной бранью.

– Чумичка говная, таль припадочная! Едва руку не сломала, зыркай Тихон, фуфел будет!

– Я говорил, не мацай, чудило!

Тихон поднес чадящую лампу, резкий запах керосина коснулся ноздрей. Девушка открыла глаза, подслеповато щурясь. В голове тотчас взорвался салют, руку ожгло горячечной болью. Слабый свет осветил помещение. Похоже на подземелье или подвал. Воздух сырой, ноздреватый, как тающий снег на тротуаре, пахнет людским потом, вяленой рыбой. Вместе с болью пришло осознание пугающей действительности. Десятилетний мальчуган ловко управлялся чучелом крысы! Вертел как рыцарь пращу! Удар – и здоровенный полицейский валится с ног! Метнул тушку как пращу, и сбил с ног швейцара. Кот набросился на подростка, как разъяренная рысь, мальчишка нырнул в подъезд, а она следом за ним, повинуясь древнейшему на земле инстинкту. Бей, и беги. А после всего, как сквозь землю провалился. Голову ломит, тошнота подкатывает к горлу – налицо симптомы сотрясения мозга. Левая рука малость опухла, но кости целы. Челюсти пит булей способны раздробить голень, не то, что женское запястье. Ей повезло, зубы хищника лишь ободрали кожу на костяшке. Пес весил по меньшей мере семьдесят кило, пасть как у динозавра из юрского периода. Она нащупала металлическую пластину, и обрывок золотой цепи. Кто хозяин у собаки, если украшает своего любимца такой драгоценностью?! Металл на бронзу не похож, мягкий и сверкает как червонное золото. Кожаная куртка распахнута на груди, подкладка свернулась от огня. Таинственный герой спасает незнакомку от свирепого бультерьера, и исчезает. Похоже на завязку романтической истории. Она помнит, как пахнуло жаром, а затем спасительный обморок поглотил сознание. Ученые считают, что обморок достался людям в наследство от предков. Попытка сказаться мертвым, чтобы не сожрал пещерный медведь. Те, у кого давний предок был храбрым воином сознание не теряют. А вот, потомки трусов хлопаются без чувств как капризная мадам! Ее предки были трусами, это уж точно! Придя в себя, Даша ощутила страх. Так всегда случается, когда минует опасность. Адреналин выводится из крови, угрожающая реальность пугает, тем более та реальность, в которую она угодила после заплыва в озере. Она приподнялась на локтях, оглядываясь по сторонам. Низкие своды помещения, колоны подпирают потолок. По углам чадят лампы, извергая тошный запах горящего масла. Сильно пахнет рыбой. Сбоку, темным пятном маячит дверной проем, к нему ведут высокие ступени. Над косяком оскалилась волчья пасть в натуральную величину. Чучело или умелый муляж. Сверху вытесана надпись, резаком по красному кирпичу. «Волчье слово – закон для баклана!» Вдоль стены на крюках висит вобла. Воблы очень много, она источает терпкий аромат, любой питерский алкаш позавидует. В дальнем углу подвала сгрудились люди. Темная фигура отделилась от толпы, приблизилась. Высокий, ладно сложенный, густые черные волосы, жесткая щетина простирается вплоть до выступающего кадыка. Одет в кожаную безрукавку, на шнурке болтается медальон, в форме скорпиона. Голая грудь покрыта синью татуировок. Тату необычные, вроде тех, что рокеры набивают. Черепа, кости, змеи переплетенные.

– Отбил шалаву у троянов, Тихон?

– Тролли огнивом пса отогнали…

– Теперича шалава ваша?

– Верное слово! Троллям чумички без надобности, мы с Груздем ее вынесли.

– Ты помогал Груздю – смелый волк!

– Выжлец был дюже грозный, одному худо справится! – скромно сказал Тихон.

– Почтенный выжлец, подручный самого Яноша. Ты заработал славного недруга, брат!

– Хотел загубить гниду, тролли помогли, – смущенно отвечал мужчина. По тону было слышно, что похвала ему по душе.

– Загубить трояна невозможно! – назидательно, словно школьный учитель проговорил человек.

– Я хотел загубить выжлеца! – упрямо повторил человек.

– Ты – добрый волк, Тихон!

– Милость за слово!

– Слово волка! Дам пять марок за шалаву! – человек говорит тихо, вкрадчиво, словно уговаривает. Широкая ладонь покоится на рукояти кинжала, ножны простецкие, но лезвие длинной сантиметров двадцать пять.

– Чумичка пришлая, охота на нее будет!

– Думаешь, гуням продать? Или псам выменять? Знаешь, что полагается за дружбу с кошарами?

– Не твой суд, Булат! Сам решу!

– Десять марок, Тихон! Лютый бредень, ей – ей – добрая цена! Никто из слободских тебе больше не даст!

– Смердам гроши предложи, у них славные шалавы бывают! За пять марок пяток шалав получишь! Славная негоция, брат!

Мужчина громко расхохотался, оценив по достоинству шутку товарища.

– Смерды хворые. Зацепишь чушку, ни один лекарь не вылечит. Твоя шалава чистая, нутром чую! – хищно шевельнулся острый кадык, Булат ощупывал глазами женскую фигуру.

– Зачем тебе, чумичка, брат! – примирительно сказал Тихон. – Она точно – кошарка, гуни донесли, псы ее рыскать будут, трояны охоту делать.

– Тем слаще дролится! Десять марок!

– Не продается, отвали черный!

– Истинный волк! – смеялся Булат. – Воду пьешь, коровью сыть ешь, спишь, брагу пьешь… – он загибал длинные пальцы. – Когда мзду отдашь, брат?!

– Брал, стало быть верну!

– Волчье слово?!

– Волком жил, псом сгинул!

– Ну – ну… – человек шутливо погрозил пальцем, и вернулся на свое место. Присел на топчан, взял колоду карт, из угла послышалось приглушенное бормотание.

– Трефы не жгут… Рой в жилу, дохлый! Бубна кроет…

Даша отерла липкие ладони, запахнулась в куртку. Пальцы рук предательски дрожали. Немедленно в памяти всплыли уроки Стрельникова. Оказавшись в чужеродной обстановке обнаружить альфа самца и опущенного. Это самые опасные для новичка персоны. Полагайся на интуицию, в экстремальных условиях, мозг – твой враг. Булат опасен, на альфа самца не тянет.

– Ты пришлая чумичка? – дружелюбно спросил Тихон. – По ходу – кошарка!

Высокий парень, круглое лицо усыпано веснушками, глаза раскосые, бурятские. Волосы как полова, прямые, ломкие. Белесые брови будто у альбиноса. Похожую внешность она видела на картине Васнецова. Так живописец представлял себе древнего скифа. Плечи широченные, через все лицо простирается кривой шрам. За его спиной скрывался претендент на ее груди. Черноволосый, худой, колючий. Карие глаза бегают, на запястье вздувается шишак. Молодец Родченко! Пятерку по рукопашке! Едва очнулась, и точку на скрещении сухожилия и нервного узла нашла безошибочно. Боль стихнет через полчаса, не раньше. Только бы избавиться от отвратительной дрожи в коленях!

– Огрей ее по маковке, Тихон! – свирепо таращил глаза маньяк неудачник. – Заменяй Булату! На бражку заменяй, на сыть коровью!

– Кто вы такие? – робко прошептала девушка.

– Волки центровые! – не без гордости ответил Тихон.

– Волки… – упавшим голосом повторила Даша. – Как я сюда попала?!

– Мы с Груздем принесли.

Теперь и зубы выбивали дрожь. Не показывать своего страха! Скрывай страх под яростью, пусть и показной!

– Коли менять шалаву не хочешь, давай иначе! – не унимался сексуально озабоченный абориген. – Ты ее подержишь, а я дролить буду! Потом, заменяем Булату.

Спасительная вспышка бешенства изгнала привычную робость. Даша одним прыжком оказалась на ногах, и хлестким лоу киком сбила долговязого на землю. Тот рухнул, закрыл ладонями голову, и тихо заскулил.

– Уйди, шалава! Уйди прочь!

Точно опущенный! Теперь пора искать альфа самца. А потом разбираться, как она сюда попала, что это за пацаненок чудной, и господа пренебрегающие маникюром, травящие незнакомцев гигантскими котами и свирепыми собаками. Победа над слабым противником – лучше любой разминки перед схваткой! Пока злоба тлеет в сердце бойца, ее надо использовать! После размышления, она пришла к выводу, что купаясь в озере, угодила в параллельный мир. Такие истории описаны в фантастических романах. Существует множество версий, связанных с путешествием в прошлое время. Классическая версия сводится к той аксиоме, что любая мелочь, оброненная сто лет назад, может коренным образом поменять ход истории. Те же романисты утверждают, что заплутавший на скрижалях времени путник неизбежно возвратится домой. Если она уже существует в благополучном Петербурге двадцать первого века, то возвращение назад неотвратимо как дожди в ее родном городе. Следовательно, ей ничего не угрожает. Такие мысли внушали надежду, и придавали толику мужеству насмерть перепуганной девице. Пока надо осваиваться. Поставить себя, занять подобающее место в видовой иерархии. Все особи расположены в обществах по линейной схемы. От альфа самцов и самок до омеги. Если она скатится вниз, будут дролить все подряд, а потом продадут загадочным гуням. Грустная перспектива. Авторитет новичка лучше всего приобретать с первых минут пребывания в коллективе. Она большую часть жизни посветила изучению боевых искусств. Вот случай и подвернулся реализовать знания на практике, а не на комфортном татами в спортивном зале! Дважды ей это уже удалось, хорошее начало – залог успеха!

– Меня зовут Даша! – она доброжелательно смотрела на рыжего богатыря.

– Тихон! – человек широко улыбнулся, явив прореху между зубов. – Он – Грек, семейник мой. Глупый, трусливый бакалан, дюже до шалав охочий, но добрый…

– Шняга гунявая! – беззлобно ругнулся Грек.

– Это ты меня спас?

– Тролли выжлеца седью выжгли, мы с Груздем подсобили. Вона, выжлец руку ободрал… – он протянул окровавленную кисть.

– Выжлец – это собака, бультерьер?

– Лютый бредень! – с оттенок уважения проговорил Тихон. – Личный выжлец самого Яноша Лютеранина!

– Кто такой Груздь?

– Перший волк в центровой слободе.

Туманные объяснения ясности не добавляли. Девушке мучительно захотелось домой. Страх разъедает душу как ржа, и сейчас он разыгрался с прежней силой.

– Тролли – это маленькие существа, живут в подземельях, охраняют сокровища… – неуверенно сказала она.

– Тролли за ресноту! – отвечал Тихон. – Они света дневного дюже боятся, в подземельях живут, по ночам выходят, в подъездах бывают. Ратибор – перший тролль. Страха не ведают, милость их доблести!

– А почему они заступились за меня?

– Тролли за ресноту! – повторил человек. – Троянов шибко не жалуют, псов и гуней тоже. Бакланы и смерды уважают Ратибора. Худо дело, когда выжлец добрую чумичку губит.

– Я никогда не видела таких собак! – растерянно проговорила Даша.

– Язва лютая тот выжлец!

– Там мальчик был с крысой на веревке…

– Косьян! Лихой парубок! Вечно с троянами шуткует. Ловок стервец! Добрый пасюк – милость его дому, умелый волчонок!

– Почему пасюк?

Саднило в горле, хотелось пить, но так уж устроен человек – первым дело выпытать информацию, а потом насыщать потребности. Психологи ставят любознательность вровень с инстинктом сохранения.

– Пасюк кошаров встречает. Они блудят по первости, нужен кормчий.

Проводник, сталкер в параллельном мире. Вам такое и не снилось, господа фантасты! Почему то объяснение успокоило ее. Обрушившаяся за пологом тумана реальность выглядела настолько сверхъестесвтенной, что страх ослаб. Будто фильм ужасов смотришь в формате 3 d.

– И много таких «кошаров» у вас? – пытала она разговорчивого «половца».

– Не дюже много. Их трояны подстерегают или псы. Опять же гуни доносят. Редко кто сподобится инде сховаться.

– А что делают трояны с пришельцами?

– Всяко бывает… – неохотно ответил Тихон.

Умная девушка поняла, что следует взять паузу. Она проглотила сухой ком.

– Попить у вас не найдется?

– Бражку Грек вылакал. Вон вода, ежели хочешь? – Тихон протянул кружку с облупившейся по краям эмалью. Девушка благодарно кивнула, жадно выпила липкую, отдающую ржой и затхлостью воду. Накануне путешествия она болела ангиной, принимала комплексные антибиотики нового поколения и иммуномодуляторы. Даже если тухлое мясо съест, кишки не вывернет наизнанку.

– Брюхо ломит? – деловито осведомился Тихон.

Даша догадалась, что речь идет о голоде.

– Спасибо. Только попить…

– Чудная молва у тебя, Даша! Там коровья сыть малость осталась, хошь похлебай! – он кивнул в сторону просторного чана. На дне бултыхалась подозрительно вида жижа. Пахло требухой и внутренностями.

– Тебя Греком зовут? – она повернулась к поверженному бродяге.

– Греком кличут…

– Не сердись, что я тебя ударила. Похмелье, брат, понимать должен!

Инструкции Стрельникова всплывали в памяти без малейшего усилия. Заимствовать ценности аборигенов, уважать их. Схема работала безукоризненно. Смуглый Грек немедленно расплылся в улыбке, обнажив щербатые, съеденные цингой корешки зубов.

– Че тупишь, чумичка! Кабы ты сразу сказала, что бодун колотит! Нешто Грек человек, а не язва?!

Он зарылся в лежалое тряпье, и извлек наружу замусоленную фляжку с плещущимися остатками бурой жидкости.

– Мигом налью, и айда дролится!

Сценарий пошел по ложному пути, как пишут драматурги. В кружку потекла вонючая жидкость. Даша с трудом представляла себе законы гостеприимства в параллельном мире, но «дролиться» с чумазым оборванцем, за дозу пойла – это увольте! Выигрывая время, она повернула к свету емкость. Коронационный стакан. Печать на эмали – триста лет правление дома Романовых. 1613 – 1913 год. В оплетенной вензелями рамке красовался первый российский император печально известной династии Алексей Михайлович, и с другой стороны Николай Второй, супруга венценосца Александра Федоровна. До того как познакомится с Лоренцом, она встречалась с парнем, работавшим а антикварном салоне. Ей нравилось рассматривать запыленные раритеты, расспрашивать о необычных предметах. Словно прикасаешься к страницам канувшей в небытие эпохи. Она видела такие стаканы в антикварном салоне на улице Некрасова. Местный эксперт рассказал, что дешевые сувениры раздавали простому люду в памятный юбилей. По гурту облупилась эмаль, чернели сколы. Девушка ощутила, как ухнуло и провались сердце, затем забилось часто, бестолково, тревожно. Знакомое каждому школяру благородное лицо, обрамленное бородкой и закрученными усами. Парадное обмундирование. На обороте стакана, в том месте, где золоченые цифры вплетаются в ажурный узор, автор ввел еще одного персонажа. Гладкий череп без единого волоска, такому черепу Брюс Уиллис позавидует. Мертвые глаза, в ухе серьга из белого металла. Изображение выполнено упрощенно, схематично, эмаль – не подходящий материал для детальной живописи, но у нее безукоризненное зрение. Руки незнакомца сложены на груди, художник изобразил краешек заостренного когтя на мизинце.

– Не томи, шалава! Пей и айда дролиться! – суетился Грек. – С кем – то придется дролится, потом все одно Булат тебя заберет!

Ничего не поменялось! Кто девушку поит, тот ее и танцует!

– Отвали! – грубо ответила Даша.

Она повернулась к Тихону.

– Красивый стакан! Откуда взяли?

– На куче нашли.

– Что такое куча?

– Там, в петровской слободе… – он неопределенно махнул рукой. – Такого добра много. Грошей не стоит.

– Спасибо, что не отдал Булату…

Простодушное лицо Тихона потемнело.

– Худой человек. Совсем худой! Он тебя у Груздя все одно отторгует. Падок до чумичек, говное рыло! – он сплюнул на пол, и покосился в сторону игроков.

– Трешка трефы! Пляши гузю, колченогий! – радостного гоготал Булат. Низенький толстяк юлил, заглядывая в лицо удачливого игрока.

– Я верну, Булатик, милость дому твоему! Ей – ей отдам! И гузю спляшу, как ты любишь!

Он неловко пританцовывал на месте, похожий на разъевшегося, жирного барсука. На низком лбу выступили горошины пота. Булат повернулся к женщине, и сделал неприличный жест.

– Груздь – ваш старшой?

В горле встал комом сухой ком. Она старалась не оборачиваться, но боковым зрением держала в поле зрения нехорошую компанию.

– Груздь – темный! – пояснил Тихон. – Он дважды сдернул с кичи, а псы так и не хватились. Груздь фартовый волк, – в его тоне звучало неподдельное уважение.

– А где он сейчас?

– Понятно где! Бакланов слободских мочит! – удивленно вскинул на непонятливую шалаву глаза. – Или внове псы замели. Риску много, отважный волк, милость сердцу его.

Альфа самец. Надо полагать беглый каторжник. В настоящий момент принимает участие в криминальных разборках.

– Инде псы замели Груздя на прошлой седмице, пытали шибко люто, – продолжал рассказывать Тихон. – Он все едино сдернул. Едва выбрался из Крестов, там слободские его подобрали, отходили. Едва очухался, а тут гуни донесли, мол новая кошарка на центре объявилась. Косьян уже там. Груздь айда туда, но и я подоспел ко времени. Еще хвелина, и взяли бы тебя трояны, или выжлец зажрал…

– Ты часто упоминаешь о гунях. Это провидцы?

– Чудно молвишь! – улыбнулся Тихон. – Гуней всякой станет, кто псам весточку несет. Они гроши имеют, а иные гуни безо всякого умысла вести носят.

– Стукачи – говоря проще! – резюмировала Даша. – И как же получается, что Груздя вашего слободские вылечили, а теперь он их «мочит»?

– Семейные хлопоты!

Взаимоотношения между криминальными группировками города Петрополиса напоминали бандитские разборки девяностых годов. Вчера враги, сегодня друзья. Структура параллельного мира мало отличалась от земной обители.

– Чутка подролимся, чумичка… – ныл озабоченный Грек, бросая испуганные взгляды в сторону Булата.

– Шкуру погоняй! – огрызнулась Даша. – А кто изображен на бокале? – она ткнула пальцем в чернобородого мужчину.

– Ты не чуешь?! – воскликнул Тихон.

– Коли бы чуяла, не стала базарить! – девушка на ходу пыталась вжиться в местную лингвистику.

– Это Янош лютеранин! – ввязался в беседу Грек. – Перший троян!

Уже второй раз она слышит это слово! Троян! Жители анатолийского побережья сражались с греками, но проиграли баталию. Греки не могли проникнуть в оснащенную Трою, снарядили здоровенного коня, а сами сидели внутри. Так гласит легенда.

– Трояны – это местная элита?

Мужчины переглянулись, и громко рассмеялись, словно наивная «кошарка» ляпнула несусветную чушь. Она терпеливо ждала, когда они насмеются всласть, и повторила вопрос.

– Кто такие трояны, объясни Тихон!

– Крамольные баскаки, вороги, демоны…

– То есть – враги?

Грек опять рассмеялся.

– Занятно брешешь, чумичка! Ворога можно изловить, погубить. Трояны – бессмертны!

– Нечистая сила?!

– Чудная молва! Демоны! Они – першие господа в империи, и во всех землях! Орден Троянов – власть предержащие!

– Хорошая история! А это тогда кто?! – она щелкнула ногтем по благообразной личине российского императора.

– Николас! Перший чинный господин.

– А рядом его жена – Александра Федоровна… – упавшим голосом прошептала Даша. История разваливалась на глазах. Проще допустить последствия контузии, но факты – вещь упрямая. Если треп швейцара по поводу уничтоженной Америки и города Петрополиса можно принять за последствия контузии, то дважды одна шутка не канает, как говорят в Одессе. Что приключилось с миром, пока она совершала эротический заплыв в сибирском озере?! Трудно представить, что великий князь Николай Александрович мог позировать вместе с нечистым духом в обличии харизматичного лысого господина, больше похожего на стареющего рэпера, чем на черта. Коготь на картинке – фирменный знак троянов. Стаканы изготавливали серийно, в канун юбилея, не позднее 1912—1913 годов.

– Почему Янош Лютеран соседствует рядом с первым чинным господином?

– Пес чует… – пожал плечами Тихон. – Смерды молвят – важная феня!

– Он тоже троян? – дрогнувшим голосом спросила Даша.

Мужчины опять смеялись.

– Николас – важная феня, но не демон! Демоны бессмертны, чуешь разницу? Орден все правит!

– Чую! А кто такие смерды?

– Ты – важная кошарка! – обеспокоенно сказал Тихон. – Шибко много спрашиваешь. Волчий дух в тебе есть. Смерды – разные. Беглые рабы, дезертиры, те, кого на киче люто мочили. Иные после пыток умом повредились к смердам пошли. Трояны смердов худо чуют, те гибели не страшатся. Нет на них управы, смекаешь?

– Не совсем. Получается, смерды – не боятся гибели?

– Смерды разные. Есть чушки немытые, на куче лазают. Шибко воняют, оттого кличка такая. А есть шибко мудрые, Иван Архангельский из таких. Хворобы лечат, видят наперед. Чуешь?

Картина становилась понятнее, с каждым новым пояснением. Смерды – низшая каста, отверженные бродяги, живут на свалке. Но среди них встречаются духовные проповедники. После страданий, они приобретают статус святых. Нечто похожее случалось и на земле. Она поймала себя на мысли, что этот мир не ассоциируется с родной планетой. Чушь! Наверняка есть способ вернуться домой! Когда – то давно Даша наткнулась на оригинальную мысль, изложенную автором. В неразрешимой ситуации имеется вход и выход. Если вы угодили в нее, должен быть путь назад, а найти его можно, успокоив дрожь в сердце. Хорошо сказано – дрожь в сердце! Она всегда была трусихой, а сейчас сердце бьется как заячий хвост! Существует только одна тупиковая ситуация, писал автор. Это смерть. Смерть в его понимании, это дорога в один конец. Она жива, следовательно, выход есть.

– Почему ты говоришь, что я – важная кошарка?

– Те, другие опущенные были совсем, как после пыток. Их быстро находили трояны. Ты вон, Грека ударила. Будут псы искать, гуни наведут. Трояны тебя обязательно разыщут! – убежденно сказал Тихон.

– Поглядим!

Унять дрожь в сердце! Как это сделать? Дальше писатель давал рекомендации, как именно избавляться от страха. Простой и единственный действенный способ – не избегать опасности, и идти прямо на нее. Парадоксальный метод, называется. Метод вепря. Когда вепрь боится, он кидается в атаку, и зачастую одерживает победу. Ее взгляд упал на большую скамейку, с резной спинкой. В точности такие скамьи украшают аллеи Летнего сада в период ее детства. Она запомнила витые ручки, из крепкого бревна вытесанное седалище. То немногое, из старинного антуража, что сохранилось в городе. Петербуржцы любили сидеть на таких скамейках, кормить голубей хлебными крошками. Сильная рука вырезала на околотке седалища четыре буквы. ДАША. Коряво, вкривь – вкось. А внизу схематичное сердце. Автор пиктограммы не обладал дарованиями живописца, но потрудился на славу. Буквы врезаны глубоко, видны отчетливо, наждаком не сотрешь. Скамейка была завалена полутораметровыми стрелами, отдаленно напоминающими боевые дротики. Острия сверкали, посередине имелось углубление для пальцев. Рядом лежали большие чугунные болванки, с фитилем в основании. Похоже на ядра из древних времен. Сбоку в пирамиду составлены простецкие арбалеты, сложенные в небрежную кучку короткие стрелы. Девушка вцепилась в скамью двумя руками.

– Тихон, откуда это у вас?!

– О чем молвишь?

– Я про скамейку, дрын вам в дышло!

– С кучи!

Дьявол раздери этот параллельный мир. Чего не хватишься, все у них с «кучи»!

– Ты не помнишь, кто вырезал… Ну, это слово!

– Должно, кошар…

– А где сейчас этот кошар?!

– Пес чует… – он нахмурил низкий лоб.

– Кошара того псы забрали. Гуни навели, – ввязался Грек. – Шумная тщета была в тот раз! Псам видать кошар потребен был до зарезу. Нонче он в крепости, ежели не запытали до смерти.

– Врешь! – гудел Тихон. – Седальня давешняя, ее слободские заменяли на сыть коровью!

– Сам врешь, шняга сучья! Точно помню, кошар вырезал слово!

– Зачти, коли помнишь! – едко сказал Тихон.

Грек долго хмурил лоб, шевелили губами.

– Дюже черно здесь. Не разберу! – прятал глаза неграмотный баклан.

– Ресноту молвлю! Слободские седальню привезли. А откуда они ее взяли, пес чует? Может с кучи или из сада большого…

– Что за большой сад?!

– Там, недалече… – махнул рукой Тихон. – Давеча псы наших троих возле сада взяли. Пытают должно быть!

– Черт вас подери! – не удержалась от негодующего восклицания Даша. – Почему вы все время говорите пытки!

– Псы дюже до пыток охочие! Неметчины орудия поставляют, гуни молвят – вопли такие в крепости слышны, оглохнуть можно.

Жуткие рассказы аборигенов не приблизили к разгадке. Смерды – беглые рабы, духовные личности, не боятся смерти. Трояны – бессмертные демоны. Он власть предержащие господа, основатели Ордена. То же самое говорил и швейцар. Семьдесят второй годы с основания Ордена Троянов. Она вспомнила змеиный язычок во рту девушки. Единственная связь с официальной историей – портрет Николая 2 на стакане и императрицы Александры Федоровны. Дюже важная феня… Ей помогал мальчишка сталкер, в чьи обязанности входит встречать пришельцев из параллельного мира. Здравствуйте, гости дорогие! Добро пожаловать в наш славный Петрополис. Местный мафиози отбил ее у бультерьера, и притащил в подвал, пока она валялась в отключке. На память о памятной схватке у нее остался брелок из чистого золота, с нарицательной гравировкой, и лысый мужик с внешностью Воланда демонстрирует ее цепочку с нательным крестиком. Обменялись трофеями! И наконец – скамейка из Летнего Сада, происхождение которой так и осталось за пологом тайны. Или ее притащили слободские бакланы, или она была всегда в подвале. А загадочный влюбленный кошар вырезает ее имя ножом, как озабоченный подросток. Для обретения реальности момента, следует вернутся к фактам. Факты обладают даром отрезвлять в путанных ситуациях, – так говорил Стрельников. Она – Дарья Родченко, выпускница института Лесгафта, – дюже важная кошарка, и теперь на нее начнется охота. Что дальше?! Очень хочется домой, на Московский проспект, в уютную квартирку. Помимо воли, на глаза выступили слезы. Метод вепря не работает, факты успокоения не приносят! Тихон равнодушно ткнул пальцем в медальон.

– Грошей не стоит, лютый бредень!

– Это – золото!

– Кому оно надо?! Тать пустая… – он презрительно сплюнул.

– В моем мире некоторые бакланы за такую тать голову оторвут! – она усмехнулась сквозь закипающие слезы. – Как мне выбраться отсюда, Тихон?! – вырвалось у нее против желания.

Мужчина сделался вдруг серьезным, насупил лоб, долго молчал, затем изрек.

– Смерды молвят, были кошары, кому удалось вернуться. Каким путем – не ведаю.

– А кто ведает?! – она готова была расцеловать этого угрюмого, жутковатого на вид мужика, и даже подролиться с ним ради свободы! – Кто ведает, брат?!

– Иван Архангельский. Шибко важная феня!

– Как его найти?!

– Не гони, чумичка, того никто не ведает. Он сам тебя найдет. Иван встречается с теми кошарами, кого псы не схватят.

– Мне надо на свежий воздух! Душно у вас здесь, ребята! – девушка решительно поднялась на ноги. Воскресшая надежда дала ей силы, прав был писатель, выход есть.

– Помочиться хошь? – нервно сглотнул Грек. – Вона ведро! – он толкнул носком сапога жестяной таз.

– Спасибо. Я лучше прогуляюсь.

– Дюже опасно… – неопределенно промычал Тихон.

– Почему опасно?

– Псы кругом. Рыщут ноне каждого, кого гуни укажут. Молвят, мог кошарка скрывается неподалеку. Трояны ищут беглых кошаров.

– Это я уже поняла.

Она направилась в низкой дверце, темным проемом зияющий в конце мрачного подвала.

– Инде схватят тебя, чумичка! – тоскливо проговорил вслед Грек. – Схватят, пытать станут. А так подролимся напоследок!

Ей наперерез выскочил Булат, и еще один темный, с обнаженным мускулистым торсом маячил в нише. В руке человека свернуло лезвие.

– Стой, шалава!

Затуманенные дурью глаза человека не предвещали ничего хорошего. Вдоль стены стояли низкие скамьи и стол, будто притороченные к полу. Там азартно резались в карты несколько мужчин. Двое поднялись, и крадучись, как голодные волки придвинулись к выходу. Итого – четверо. Все парни крепкие, раздетый хоть сейчас на конкурс культуристов. Где он так раскачался без сывороточного протеина и анаболиков – неизвестно. Булат радостно улыбался, как шакал скалится.

– Хошь со всеми дролься, шалава, хошь по очереди! Будешь ласковой, – помилую. Будешь только со мной! Волчье слово! – он раскачивался с носков на пятки. Фигурка скорпиона болталась на шнурке, над татуировкой черепа было каллиграфически выведено «Волчья честь». Широкая улыбка до ушей. Ему весело, скотине! Тихо причитал в своем углу Грек. Прозевал свое счастье, бедолага! Не успел подролится с чумичкой, теперь занимайся авто эротикой, молодец!

Все трусы разделаются на два типа. Одни пугаются теней в мрачной комнате, но в минуты настоящей опасности мобилизуются. Другие сравнительно легко справляются привычными страхами, но перед лицом серьезной беды – пасуют. Настало время узнать, к какому из двух типов относитесь вы, госпожа Родченко! Даша отступила к стене, мысленно просчитывая ситуацию. Допустим, ей повезет. Культуриста она вырубит. И это при том раскладе, если обитатели питерского притона не владеют приемами единоборств. Согласно историческим сводкам – не должны. История не в счет! Идти на страх, как вепрь. Вот и первый экзамен, госпожа Родченко! Это вас не жирному швейцару пальцы ломать!

– Волчье слово! – хохотал Булат.

– Могу предложить то же самое, что и Греку, – вспышка ярости затмила благоразумие. – Шкуру погоняй!

– Твоя воля! Барсук, не калечь, шалаву! – он подмигнул культуристу.

Здоровяк двигался быстро, бесшумно как кошка. Двое его товарищей остановились, предвкушая сцену жестокой расправы с непокорной девицей. Остальные обитатели подземелья не проявляли особого интереса к разворачивающейся драме. Хныкал младенец, отчаянно бранясь, мамаша шлепнула ребенка. На огне клокотало пахучее варево, до рези в глазах воняло рыбой, кто – то спал, другие резались в карты. На сложенном в углу тряпье парочка самозабвенно «дролилась», не обращая внимания на зрителей. Неподалеку ждали своей очереди двое мужчин. Угрюмых и небритых. Обитатели ночлежки относились к сексу как хиппи. Такие нравы преобладали в послереволюционной России. «Дорогу крылатому Эросу»! – вещала озабоченная лесбиянка Колонтай.

Размышления – худший враг поединка, учил Стрельников. Если ситуация выглядит по настоящему опасной, работай на поражение. Бей первым, не дожидаясь нападения. Выжидание – признак трусости, а не благоразумия. А в схватке проигрывает трус.

Культурист придвинулся ближе, едко пахнуло запахом растительного масла и пива. Почему масло?! Об этом потом. Даша переместила центр тяжести на опорную ногу. Так сильно и точно ей не приходилось бить даже на тренировках. Ладонь вылетела как камень из пращи, болью резануло в черепе. Сомкнутые пальцы угодили точно в горло. Мужчина закашлялся, лицо побагровело. Девушка метнулась к дверям, угадала движение, обернулась. Долговязый мужчина размахивал длинной веревкой как индеец лассо. Необычные орудия боя у жителей временного «кармана»! Даша не успела увернуться, а сбоку крался Булат. В его руке сверкнуло отточенное лезвие. Фантасты утверждают, что путешественник во времени не может погибнуть. Парадокс петли. Субъекта можно ранить, он испытывает боль, гнев, радость. Смерть исключена. Если сценарий пойдет по такому трагическому пути, время вернет блудного сына в исходную точку. Проверять гипотезу писателей нет желания! Девушка не успела опомниться, как петля стиснула запястье. В ближнем бою против здоровых мужиков ей удачи не видать! Остается надеяться на знание болевых точек. Научил Стрельников, дай Бог здоровья вам, Павел Матвеевич! На тренировках он часто говорил.

«Удары не обладают губительной силой. Можешь промахнуться, противник увернется. Захваты, удушения, болевые приемы хороши при равноценной массе и физической форме. Попробуй удушить неприятеля, с бычьей шеей, который тяжелея тебя на сорок кило! Боль – самый убедительный аргумент в схватке! К тому же есть точки вызывающие краткий паралич мышц. Выучить из назубок, все равно, что подарить человеку заряженный «макаров»!

Долговязый сгреб беглянку за шиворот, она сжала узел, на пять сантиметров ниже яремной вены. У нее и раньше были цепкие пальцы, а опасность прибавила силы. Прием сработал как на спарринге. Нападавший побледнел, и выронил свой конец веревки из рук. Булат возник рядом как по волшебству.

– Загублю, шалава! Душу сожгу, волчье слово!

Улыбка спала, лицо перекошено злобой и страхом. Нож в его пальцах словно живет своей жизнью, верткое как ртуть лезвие готово вонзиться в незащищенную грудь. И тотчас, с отчаянным ревом на спину ему набросился Тихон. Человек отлетел на несколько метров, нож выпал и покатился по каменным плитам. Баклан работал кулаками как настоящий боксер панчер. Злоумышленники нерешительно пятились назад, встретив такой отпор, один опрокинулся навзничь, – налицо глубокий нокаут, прямой правой пришелся ему в скулу.

Ударом ноги Тихон выбил дверцу, вытолкнул девушку наружу.

– Ходу, Даша! Волчье слово, всех порешат, коли не схлынем!

Девушку не требовалось просить дважды. Она бежала по высоким ступеням. Затылок обжигало шумное дыхание Тихона. В десяток прыжков она вылетела на улицу, и остановилась как вкопанная.

– Не томи, чумичка! Ходу, покуда волки не очухались!

Яркий солнечный свет заливал землю. После сумеречного подполья перед глазами плыли радужные круги. На площади возвышалось величественное здание Исаакиевского собора. Монумент архитектуры – парадоксальное слияние классицизма и барокко. Строилось сорок лет, и вобрало элементы всех исторических стилей. Храм стоит под тяжестью собственного веса, лишенный фундамента. Колонны возвышаются, подпирая могучий эркер. Напротив – памятник Фальконе – «Медный всадник». Только вот вместо Петра Алексеевича взмыленного скакуна оседлал незнакомый персонаж. Бронза – благодатный материал, и змеиный камень в точности такой же, как на известном постаменте. Монголоидное лицо, высокие скулы, хищный взор обозревает горизонт. На мизинце можно разглядеть длинный загнутый коготь. Отменная деталь памятника – конь попирающий змею, не претерпела изменений, вместо гадюки, щиколотку благородного животного обвивает хвостом ящерица, вроде азиатского варана. Грохоча по мостовой, площадь пересек автомобиль. Из выхлопной трубы клубился сизый дым. Сладко запахло ладаном. Большие колеса приводил в движение блестящий поршень, как на старинном паровозе. Двигатель пыхтел, извергая клубы дыма. Следом мчались всадники в доспехах. В точности картинка из планшета Лоренца! Медные шлемы как у псов рыцарей из знаменитого кинофильма, у коней шоры на глазах, копыта мохнатые, и сами лошадки приземистые, будто американские мустанги. Впереди мчится стая псов. Откормленные среднеазиатские овчарки, по семьдесят кило весу. Пасти оскалены, на желтых клыках закипает пена. Всадник похож на рыцаря с картинки. Длинные седые волосы обрамляют загорелое мужественное лицо. Нагрудник сверкает как надраенная медь, его конь свирепо всхрапывает, закусив удила. Рыцарь наводит дуло арбалета, бесшумно вылетает короткая стрела, Даша слышит комариный писк возле уха. Острие впивается в крону тополя.

– Ату! Ату!!! – надрывается всадник.

Собаки захлебываются яростным кашлем. Расстояние стремительно сокращается. Что бы посоветовал в таком случае Стрельников?! Или тот писатель, столь убедительно излагающий метод избавления от страха. Метод вепря. Нагнуть голову, по бычьи, и бежать прямиком на разъяренных псов.

– Гуни донесли… – простонал Тихон. – Псы шкодливые! Ходу, чумичка!

Повинуясь чутью, не пытаясь осмыслить происходящее, Даша бежала следом за новым товарищем. Он юркнул в темный подъезд. Громко ржали кони, всадники спешились, окликали собак. Любопытство – сильнейший из инстинктов, девушка оглянулась. Рыцарь спешился, вытащил из ножен длинный меч, царственным жестом простер руку в строну подъезда. Подручные бежали по следу, на их головах сидят круглые шапочки, кокарды украшает серебристая свастика. Грянули колокола Исаакиевского собора, вместо мелодичных перезвонов, звенела ажурная восточная мелодия.

– Временной рукав! – выдохнула девушка на бегу, и нырнула в темный переулок.