Читать книгу Орден мантикоры - Дмитрий Захаров - Страница 10

В зале было душно. Оба ринга оказались заняты, там работали молодые перспективные спортсмены. В мае предстояли отборочные на первенство Европы, тренер спешил. Он приветливо махнул рукой Алексею.

– Поработай по мешку, Леша! Все занято, пока…

– Нормально, Андрей Михайлович! У меня много времени.

Тренер втолковывал что- то высокому парню в шлеме. Михалыч выманил его из «Динамо» у того были железные икры, уникальная реакция, и хлесткий прямой правый, а также заносчивый характер и чудовищное высокомерие. Пару раз Алексей проводил с ним спарринг, болели скулы, кружилась голова от жестких джебов противника. Варяг не пощадил неуклюжего спортсмена. Уже в раздевалке Ермаков увидел, как парень умело передразнивает его манеру боя. Согнутые в коленях ноги, голова вдавлена в шею как у черепахи, скованные движения. Все смеялись. Приступ ярости ударил в голову горячей волной, Алексей выскочил из душа, но новичок уже ушел. Ярость прошла быстро. Осталась тоска и обида. Он сам помогал новичку осваиваться, когда тот появился в секции. Боксер похвалялся, что чемпионской фамилии не хватает титула. Станислав Звягинцев. Действительно, весомое имя. За глаза его все называли чемпионом.

Алексей подошел к мешку, и провел короткую серию. Звучное эхо разнеслось по залу – кулаки выстреливали как камни из пращи. Михалыч с удивлением обернулся. Станислав переминался с ноги на ногу в своем углу. Слушал тренера, кивал головой. Ермаков стиснул зубы. Он слышал, как новичок высмеивал старого тренера. Парню двадцать три года, он уже дважды выигрывал первенство России. Новичок – реальный претендент на призовое место в осеннем чемпионате, и тогда прямой путь в профессионалы. Зависть – плохое качество! Впрочем, зависти не было, скорее обида на самого себя. Через два дня тридцать лет. «Чугунная башка» будет праздновать юбилей! Фраза как из юмористического журнала. Алексей неожиданно для себя обнаружил, что пританцовывает возле мешка. Тугие икры звенели от едва сдерживаемой энергии. Это все вынужденный кросс по городу! Мужчина решил сменить тактику, и вместо угловатых свингов начал работать прямыми «двойками». До сего дня мышцы будто отказывались усвоить прямые удары. Джебы Ермакова были медленными, без жесткого акцента, а правый прямой, вовсе «ватный». Такой удар не представляет опасности для противника. Конечно, сокрушительный левый свинг. Но боксеры быстро привыкли к неуклюжему сопернику, и его знаменитый свинг редко достигал цели.

Тренер отвернулся от Звягинцева, и внимательно наблюдал за Алексеем. Мужчина пружинисто танцевал вокруг мешка, удары сотрясали тяжелую грушу. В зале повисла пауза. Боксеры подошли к канатам. Алексей повысили темп, и это удалось ему без труда. Он двигался необычайно пластично, кулаки мелькали в воздухе, почти не уловимые глазу. С потолка, в месте крепежа мешка, посыпалась сухая штукатурка. Жалобно скрипели цепи. Ермаков остановился. Каждая клеточка тела звенела как натянутая струна, в мышцах кипела лютая сила. Сердце билось ровно, дыхание глубокое. Мужчина вытер тыльной стороной ладони пот со лба, и виновато улыбнулся.

– Я хотел попробовать прямые, Андрей Михайлович!

Тренер поджал губы, раздвинул ему веко пальцами, внимательно посмотрел в зрачок.

– Леша, ты ничего не принимал?!

– Андрей Михайлович! Вы меня больше десяти лет знаете!

– Извини. Такую технику допингами не получишь.

Станислав недовольно топтался в углу, как взнузданный рысак.

– Тренер! Я остываю…

– Поработай с Лариком пока… Только аккуратно! – отрывисто бросил тренер. – Ларик шлем надень. У нашего чемпиона садистские наклонности! – пробормотал он себе под нос.

Тучный увалень Степа Ларионов, был безобидным деревенским пареньком. В секции над ним беззлобно подшучивали. Он брался за любую работу, запросто мог подмести пол в зале, когда уборщица брала выходной, и бегал за минералкой. Он занимался боксом с раннего детства, но не имел ни малейших спортивных талантов. Иногда он выступал спарринг партнером для разогрева. Ребята его жалели, боксировали скорее ради развлечения. В настоящий момент он прыгал через скакалку. Услышав тренера, послушно кивнул, отложил скакалку, и важно сопя, надевал перчатки и шлем.

– Что я буду делать с этим обмороком?! – недовольно прокричал Станислав.

– Отработай левый боковой, – рассеянно бросил Михалыч. Он помял трицепс Ермакова, надел лапы, выставил их перед собой. – Давай, Леша! Точные и прямые. Работай «двойками»!

Мужчина встал в стойку. Выстрелил несколько парных прямых, тренер махнул лапой, боксер легко поднырнул, кожаная лапа просвистела над головой. Опять два точных прямых, взмах лапой, Алексей играючи уклонился.

Тренер опустил руки.

– Если бы я не знал тебя столько лет, то решил бы, что все это время, ты морочил нам голову!

– Андрей Михайлович! Я сам не понимаю… сегодня, чудной день какой- то!

– День рождения Ленина! – усмехнулся Михалыч. – За одну ночь боксерами экстра класса не становятся!

– Получается, что я – боксер экстра класса? – простодушно улыбнулся Ермаков.

– То, что я вижу сейчас, да… Давай дружок, поработай на ринге! Надевай шлем!

Из распахнутых окон лился прозрачный солнечный свет, бесшабашная шумела молодая листва. И на душе у человека бушевала такая же светлая огненная весна. Он схватил первый подвернувшийся под руку шлем, за спиной раздался грузный шум упавшего тела. На ринге, лицом вниз лежал Ларик. Длинные руки вытянуты вдоль туловища, ступни повернуты носками вовнутрь. Налицо тяжелый нокаут. Кричал Михалыч. Старый тренер взлетел на ринг как юноша, поднес ватку с нашатырем к носу, Ларик открыл мутные глаза, глупо улыбался.

– Смотри на пальцы! – тренер растопырил перед его лицом пятерню. – Сколько пальцев видишь?! Говори!

– Три… слабым голосом произнес Ларик. Он пытался встать на ноги, и завалился на бок.

– Лежи на месте! А сейчас сколько пальцев?!

– Пять…

– Отлично. Умница.

Звягинцев стоял в своем углу, облокотившись локтями на канаты. На губах блуждала кривая ухмылка.

– Какого черта ты это сделал?! – рявкнул Михалыч. Тот равнодушно пожал плечами.

– Я отрабатывал левый боковой, как вы и говорили!

Алексей поднырнул под канаты, помог Ларику подняться. Парень бессмысленно таращился по сторонам.

– Леха! Это ты?!

– Я, конечно я, приятель! Пойдем в душ!

Ермаков кивнул ухмыляющемуся чемпиону.

– Не хочешь поработать со мной?

– Жду не дождусь!

В раздевалке он усадил Ларика на скамейку. Подошли товарищи, принесли бутылку с водой. Парень уже очухался, благодарно кивал головой, жадно глотал соленую «Боржоми».

– Я случайно прозевал прямой… – оправдывался он. – Попался на обманку. Он показывал мне с левой, и подловил правым прямым. Я и зевнул!

Алексей вышел в зал. Звягинцев издалека помахал рукой, как бы приглашая на светскую вечеринку. Тренер неприязненно покосился на чемпиона.

– Ну, Леша, может быть сегодня твой день!

Ермаков нарочито неуклюже прошелся по настилу, как бы пародируя собственную манеру боя. Станислав фыркнул в нос, вышел в центр ринга.

– Бокс! – Крикнул Михалыч. Остальные боксеры столпились возле ринга, наступила звенящая тишина. Было слышно, как по трассе проехал грузовик.

– Ну, Чугунная башка, проверим насколько она крепкая! – подмигнул Звягинцев.

– Работаем! – выдохнул Алексей. Он ковылял по рингу приставными шажками, словно нарочно дразня соперника. Чемпион же скользил по настилу как тень. Гладко, бесшумно, стремительно. Он уверенно занял центр ринга, и быстрыми джебами гнал противника в угол. С первых секунд боя стало ясно, что это первоклассный спортсмен. Его прямой правый был почти неуловим. Бывший Ермаков обязан был «зевнуть» такой удар. Но сегодня все изменилось. Сегодня особенный день. Мужчина самую малость уклонился, и черная перчатка просвистела в двух сантиметрах от виска. Необычайно обострились все чувства. Хороший удар боксера длится одну седьмую секунды. Алексей сумел разглядеть мельчайшие трещины на перчатке, почувствовать острый запах кожи и пота, он услышал даже тонкий свист воздуха, незаметные колебания молекул кислорода. Звягинцев попытался провести серию, но перчатки месили воздух. В том месте, где только что находился мешок для битья, корявый, неподвижный парень, по прозвищу Чугунная башка, осталась его тень. Станислав кинулся в атаку, и опять промахнулся. Ермаков даже не предпринимал попыток перейти в наступление. Благодаря удивительным способностям, он видел движение соперника сквозь призму искаженного времени. Это было похоже на драку во сне, где удары замедленные и бессильные. Словно издеваясь над чемпионом, он дал ему пару безвредных затрещин, и сместился вдоль канатов. В зале царила гробовая тишина. Ее нарушал лишь шум листвы, доносящийся с улицы, и частое прерывистое дыхание Звягинцева. Ермаков с деланной ленцой поднырнул под его руку, и нанес короткий апперкот. Голова чемпиона откинулась назад, будто на шарнирах, он пошатнулся, и ушел в глухой клинч.

Раздался звон гонга, Михалыч нырнул под канаты.

– На сегодня хватит. Все в душ! Леша, подойди потом ко мне.

В сторону поверженного чемпиона он старался не смотреть. Боксеры медленно расходились, сдержанно переговариваясь.

– Ермак теперь на отборочные поедет!

– Классный бокс!

– Ермак молодец. А такого бокса я давно не видел…

– Жалко, что Михалыч не дал Лешке чемпиона вырубить!

– Жаль. Стас уже поплыл…

Алексей быстро принял душ, оделся, выскочил в коридор. Там он столкнулся со Звягинцевым. Чемпион жарко дышал ему лицо.

– Я не знаю, какой дряни ты обожрался, но кайф пройдет, и ты опять превратишься в мешок для битья, понял?! То, что ты научился порхать по рингу, тебя не спасет. Быстро пристреляюсь! Тебе сегодня повезло, что Михалыч остановил бой! – Маленькие глаза сверкали в полумраке, как у взбешенного хищника. Вероятно, это и называется спортивная злоба. Алексей не умеет долго злиться. Но ему присущи вспышки ярости. Мужчина присел, левая рука вырвалась как пушечное ядро из жерла. Крупное тело отбросило назад, словно тряпичную куклу.

– Это за Ларика… – процедил сквозь зубы Ермаков, и направился в тренерскую комнату.

На выходе из секции он столкнулся с мушкетером из бара. Тот стоял в дверях, преспокойно насвистывая модный мотивчик, ладонь покоится на эфесе шпаги. Незнакомец словно невзначай заслонил проход, и пялился на мужчину своими рыжими глазами.

– Ты следишь за мной? – Ермаков легонько толкнул тщедушного парня в грудь, и тут случилось непредвиденное. Хлюпик перехватил его кисть, без видимых усилий вывернул ее, впился глазами в пятно на пальце.

– Добро пожаловать в семью, рыцарь! – проговорил он гнусавым голосом.

– Ах ты, козел!

– На тебе сошелся клином белый свет… – пропел чудак, отчаянно фальшивя.

– Чмо болотное! – боксер хотел ударить легко, чтобы не травмировать тщедушную грудную клетку человека, но промахнулся. Хлюпик стоял в двух шагах входа, прозрачные глаза наркомана источали ровный изумрудный свет. Ермаков сжал кулаки – парень словно порхал по воздуху. Он готов был присягнуть, что тот не двинулся с места, и будто по мановению волшебной палочки переместился на полтора метра за микроскопическую долю секунды.

– Кто ты такой?!

– Купи линзы, а то ромов пугаешь! – мушкетер цедил слова сквозь зубы. – До свиданьица! Алексей устремился следом за чудным человеком, но тот ускорил шаг, казалось, это марафонец чешет по Среднему проспекту, умело лавируя среди прохожих. Бессмысленная гонка продолжалась пару минут, пока преследователь не понял, что новый знакомый нарочно дразнит его, позволяя держаться в зоне видимости. Похоже, хлюпику наскучила игра, он на ходу обернулся, изобразил улыбку на корявой физиономии, и дал такого темпа, что сравнялся в скорости с маршруткой. Алексей остановился, дальнейший бег не имел смысла.

Костя по-прежнему находился вне зоны действия сети. Это единственное, что омрачало праздничное настроение. И еще конечно пальцы, и таинственный беглец. Ему не приходилось видеть, чтобы хлипкий паренек развивал такую скорость. Все в нем было необычно, и речь и поведение, и эта шпага. Давешняя сцена в баре не казалась больше безобидным розыгрышем.

Тренер коротко и без обиняков заявил, что выставляет на отборочные его кандидатуру. «Если ты покажешь такой бокс, какой я сегодня видел, титул наш!»

Сдержанный Михалыч сиял как начищенный самовар. После разговора с тренером, Алексей зашел к спортивному врачу. Тот тщательно изучал кожу на пальцах, колол иголками, боли почти не было. Слабые отголоски чувствительности, будто сквозь заморозку.

«Впервые такое вижу»! – признался доктор. – «Такое впечатление, что папиллярные линии исчезли. Гладкая кожа, лишенная узоров, температуры и тактильных реакций»!

Он выписал направление к кожному врачу. Во время осмотра, Ермаков отметил, что белые полосы выползли за пределы фаланги. Дрянь пожирала кожу, как метастазы.

Воздух истекал сладкими ароматами новой весны. На сером асфальте подсыхали бурые пятна луж. Запахи ощущались остро, будто насыщенные специальными добавками. Расплющенный нос боксера уже много лет требовал сосудосуживающих капель. Свежесть ароматов кружила голову. Он вышел на набережную лейтенанта Шмидта, пряный аромат свинцовой Невы сочетался с прогорклым металлом мостов, и сухим привкусом каменной набережной. Он без труда разглядел людей, гуляющих в районе площади Труда. Расстояние не меньше семисот метров, но он увидел красный шарф высокой брюнетки, и серую кепку ее спутника. Он вспомнил девушку с родинкой на скуле, и короткий номер ее телефона всплыл перед глазами. Черт возьми! Нечто неуловимое менялось в его сущности. Новые ощущение были удивительны, они радовали и пугали одновременно. После недолгого раздумья он решил перенести визит к врачу на понедельник. Сегодня он одолжит у Регины Павловны деньжат до получки, и пригласит незнакомку в ресторан. Все будет именно так! Алексей втянул волнующую смесь ароматов, и бодро зашагал по набережной. В такую погоду не хотелось спускаться в метро.