Читать книгу Непоследние времена - Дмитрий Соколов-Митрич - Страница 43

Куда: «В адм. корпус». К кому: «К тов. начальнику» – прочитал я на своем пропуске. Товарищ начальник колонии – это Мирослав Николаевич Макух. Он поручил лейтенанту Василию Смирнову сопровождать меня. Василий Петрович вид имеет усталый: только что вернулся из Москвы, со съемок ток-шоу про смертную казнь.

– Что вы там рассказали? – спрашивает товарищ начальник.

– Как лицо должностное, я могу иметь только одно мнение – я выполняю установленный законом порядок, в котором нет места смертной казни, – рассказывает и ему, и мне Смирнов. – Но как частное лицо, я считаю, что без смертной казни сотрудники нашей колонии не защищены от осужденных. Кроме смерти им бояться нечего, а кроме жизни – нечего терять. Сейчас если они убьют кого-то из охраны, что им за это будет? Ничего. Все то же пожизненное заключение. Да, мы можем ужесточить режим. Но он и так жесткий, а давить бесконечно нельзя. Попробуйте без конца давить на свою собаку – рано или поздно она вас укусит. Приходится заниматься дипломатией. Пока играть в эту игру удается, наша колония в воровском мире имеет репутацию не просто красной зоны, а красной замороженной. Но малейшая ошибка – и вся партия проиграна.

Чтобы понять, что такое зона красная, нужно знать, что есть еще черная. Это такая, где все внутреннее самоуправление осуществляют сами зэки, по их воровским понятиям. Администрация лишь обеспечивает внешнюю охрану. Таких заведений в России большинство – не потому, что воры сильнее, а потому, что управлять колониями «по-черному» гораздо проще. Там, где простых путей не выбирают и воюют с блатными, – это красная зона. Там же, где блатные даже не рыпаются, – это зона замороженная.

– Понимаете, в этой колонии не сидят. В ней живут, – объясняет мне Смирнов. – И мы живем, и они. Только они по приговору, а мы по договору. Вы думаете, нам намного лучше? На одного осужденного в день тратится 50 рублей – это 1500 в месяц, а зарплата охранника – 2000 рублей. После работы можно либо телевизор смотреть, либо водку пить, либо с женой ругаться. Я вот сегодня пять новых видеокассет привез – праздник для всего острова. Спортзала нет, клуба нет, дети в школу за восемь километров ездят. Если гололед, то школы тоже нет. И что ни день, то троеборье: вода – дрова – помои. Это равенство, и сами зэки понимают, поэтому и мы к ним по-человечески, и они к нам.

– По-человечески? Я думаю, в России нашлись бы люди, которые вас за эти слова не похвалили бы.

– Это их дело. Это там, в Москве, легко говорить, какие тут все сидят скоты и сволочи. А нам здесь с ними работать надо, общаться, и при этом хочется оставаться человеком. Да, тут есть такие, которым я сам бы никогда руки не подал. Но в основном – обычные бытовушники, голодранцы. Ко многим даже никто не приезжает, хотя свиданка всего раз в году. Так что мы им – и мать, и жена, и нянька. Вот вам список по профессиям: слесарь, слесарь, сторож, табунщик, водитель, водитель, тракторист, сварщик… о, надо же… ученик ювелира.