Читать книгу Антология страха - Доменик Делакруа - Страница 4

Надеюсь, это послание дойдёт до кого-нибудь из цивилизации. Я капитан Раин Ленокс – единственный из группы моих людей, кто выжил. Пускай не по уставу, но я постараюсь описать всё, что произошло за эти часы.

Всё случилось так быстро и стремительно, что мозг просто не способен был переварить произошедшее и отдать приказ не поддаваться панике.

Наш маршрут пролегал через сосновый лес. Возвращаясь с задания в Северной Америке, мы попали в весьма странную авиакатастрофу.

Над нами лежало мрачное, но тихое осеннее небо, как вдруг один из моих людей заметил внизу огромное тёмное пятно, по его мнению, похожее на шевелившееся чёрное озеро. Поддавшись интересу, все прильнули к иллюминаторам. В этот момент раздался оглушающий крик тысячи птиц, затем всё потемнело, только тусклый жёлтый свет в салоне самолёта помогал разобрать силуэты людей.

Взрыв тряхнул борт, пригвоздил всех к боку самолёта, потом – резкая потеря высоты, ошеломлённый экипаж подкинуло вверх. Лобовое стекло под натиском птиц было разбито, и чёрные создания заполнили салон. Капрал Купер самоотверженно прорвался к хвосту, открыв рампу грузового люка, через которую птицы покинули борт. Рёв рвал барабанные перепонки, везде творилась паника. Лейтенант Смит и сержант Андерсон пытались заменить погибших в результате столкновения пилотов и выровнять гибнувший самолёт, остальные готовились к жёсткой посадке.

Самолёт пузом скользнул по изумрудным соснам, сделал попытку подняться, но пошёл вниз, как камень на дно. Металл недолго сопротивлялся величественным деревьям. Как бумага под остриём ножа, сосны ломались от прикосновений огромной стальной птицы, но жестоко отвечали обидчику острыми ветвями. Самолёт падал, ломая крылья и вспарывая себе брюхо, в фюзеляже зияли рваные дыры, и не все смогли укрыться от страшных когтей старого леса.

Врезавшись в исполинскую сосну, самолёт раскололся надвое. Скребя металлом по веткам, он сполз вниз. В итоге хвост отвалился, и, сделав кувырок, самолёт рухнул в серо-зелёный мох.

Обломки ещё сыпались с висящего на сосне носа, когда я оказался лицом в мягкой подушке мха, а щекой почувствовал что-то липкое и тёплое. Кровь из раны на голове запеклась на лице. Сверху доносился скрежет металла и скрип огромного ствола, раскачивавшегося под тяжестью куска железа, что было некогда фюзеляжем военного самолёта.

Перевернувшись на спину, я увидел настоящий кошмар: искорёженный металл буквально сросся со стволом дерева вместе с телами моих людей. Лейтенант Смит и сержант Андерсон погибли ужасной смертью. Теперь, наверное, никто уже не узнает, где были солдаты, а где пилоты.

Но нужно было волноваться о живых, если такие остались. Перевернувшись, я смог подняться и ещё немного посидел, приводя голову в порядок. Сквозь шум я услышал крики помощи – это был голос единственной в нашей команде женщины, офицера первой категории Кристал. Ещё шатаясь, я смог дойти до хвоста, откуда раздавались крики. Кристал кричала на капрала Купера, что сидел над истекавшим кровью лейтенантом Такером. Девушка рылась в аптечке, требуя, чтобы парень крепко сжимал артерию на ноге, а другой рукой удерживал тампон на животе, из которого торчала сосновая ветка. К его чести, Купер, пусть и с ужасом в глазах, держался стойко.

Спустя час Такера удалось спасти, причём не только остановить кровь, но и вытащить «занозу». Также наложили шину на сломанную ногу капрала. Несколько больше времени ушло на то, чтобы попытаться вызвать помощь, но высота сосен не пропускала, наверное, даже сигнал спутника, поэтому мы похоронили павших бойцов – чисто символически, так как снять их с деревьев было невозможно.

Большая часть самолёта, как огромный скворечник, осталась висеть, обнимая ствол массивного дерева. Купер сообщил, что видел недалеко скопление домов, поэтому стоит направиться туда, пока серое небо вконец не заволокло чёрными тучами уходящего дня. Решение было принято единогласно. Смастерив носилки-сани, которые мы с Кристал смогли тащить, и забрав всё, что могло пригодиться, наш отряд отправился за хромающим Купером.

Я потерял хороших людей, прекрасных товарищей, и это давило на мои плечи тяжелее полной выкладки. Такер тихо постанывал, когда нам приходилось перетаскивать его через кочки и брёвна, но стойко держался, не показывая слабости. Чем дальше мы уходили от места крушения, тем плотнее и темнее становился лес, сосны толпились вокруг нас, как свежесрубленный частокол.

По пути к деревне нам пришлось остановиться на привал, чтобы проверить раны и перекусить. Перекусом стал отвратительный армейский сухой паёк, который трудно прожевать, проглотить и ещё сложнее переварить…

Заев усталость, мы двинулись дальше. Несмотря на мой приказ, капрал Купер болтал без умолку, наверное, пытаясь разрядить гнетущую обстановку. Я не мог винить его за это, наоборот – был благодарен за его силы, ведь у меня их почти не осталось.

Какое-то время мы бродили по лесу. Когда наши силы были уже на исходе, вдалеке показался чёрный шпиль колокольни. Вот только шпиль не имел креста. Тогда это показалось неважно, главное – над ним виднелись струйки дыма. Прибавив шаг, мы вошли в деревню. Апатия и страх окутали нас вместе со стойким запахом сырости. Одна улица и несколько скособоченных домиков, стоявших друг напротив друга, образовывали деревеньку, что скрывалась в тени холма, на котором красовалась старая церковь с колокольней. Крыши домов и маленькая главная площадь – всё было покрыто снегом серого, как пепел, цвета. Он не скрипел под ногами, даже не лип к ботинкам, он был как песок, только лёгкий, от шага он вздымался, как пух. На улице никого не было, а массивные деревянные ставни были плотно закрыты, но чувство, будто на нас смотрят пристально и внимательно, не покидало мою спину, холодок не оставлял хребет. Казалось, что деревенька давно вымерла, но чужое присутствие ощущалось, и нужно было срочно кого-нибудь найти.

Приказав группе быть начеку, я пошёл на разведку. Ужасный запах забивал нос и осадком оставался на языке, единственным спасением казался аромат дыма, на который я и шёл. Дым привёл меня к коренастому широкоплечему человеку, со спины напоминавшему сгорбленного над добычей медведя.

Пусть я ступал тихо, человек резко обернулся, выставив перед собой вилы. Спереди он был ещё больше похож на медведя: заросший бородой и длинными волосами, торчавшими из-под шапки. Я наставил на него пистолет. На суровом морщинистом лице появилось смятение. Медленно он опустил вилы и поднял руки в знак мира. Я тоже опустил оружие и объяснил, что нас четыре человека, причём два раненых, один – серьёзно, и нам нужна помощь. Мужчина нахмурился, но кивнул и, махнув, побрёл к площади, шаркая ногами. Там, несмотря на наставленное на него оружие, оценивающе осмотрел моих людей, а после – махнул мозолистой рукой, прося следовать за ним к двухэтажному дому некогда жёлтого цвета. Внутри запах сырости стал меньше, но мороз пробирал до костей. Пока мы возились, укладывая раненого на изрядно потрёпанную временем кожаную кушетку, мужчина – скорее, старик – исчез, хотя скрип полов сопровождал каждый, даже аккуратный шаг.

Было решено обыскать дом. Оставив Купера охранять Такера, мы с Кристал разошлись по комнатам. Я набрёл на кухню, но лучше бы я этого не делал – там творилось что-то невообразимое. Засохшие остатки еды, полная раковина грязной посуды, стойкий запах гниения выгнали меня из помещения, заставляя уйти подальше. Следом нашлась комната, наверное, спальня: пожелтевшие от сырости и времени обои, кое-где отклеившиеся; паутина, толстый слой пыли, по которому не ступала нога человека. Всё это наводило на мысль, что это деревня призраков, но мистику я старался гнать от себя куда подальше.

Не знаю, что могла найти Кристал в этом доме, но прозвучал крик, вернее, громкий призыв капрала, на который мы бросились в гостиную. Я был последним, кто прибежал, и увидел высокого худого мужчину в чёрной одежде. Она походила на камзол средневекового лекаря – не хватало разве что панталон с белыми гольфами, зато на ногах у него были тяжёлые ботинки наподобие наших армейских. Доктор, как и старик, говорил монотонно, без эмоций. Он заверил, что сможет поставить Такера на ноги, а затем осмотрит Купера.

Почему я тогда согласился на его заверения, я не могу сказать. До сих пор не могу себе этого простить.

Доктор уверил, что мы можем отдохнуть и не беспокоиться. Старик проводил нас на второй этаж, и всё это было как под гипнозом. Комнаты находились в конце длинного мрачного коридора. Расселив нас, старик исчез как по волшебству, хотя на втором этаже скрип половиц был ещё сильнее и резал уши.

Сумерки быстро сменились наступившей тьмой, будто что-то живое поглотило деревню. И это тёмное нутро я видел из окна своей комнаты. Спать или отдыхать, во всяком случае, лёжа, я не брезговал, хотя по долгу службы бывал в местах и похуже. Придвинув кожаное кресло ближе к двери, я осмотрел автомат и пистолет, положил их поближе под руку и задремал.

Сон подкрался сам собой, всё было как в замедленной съёмке… Мозг не хотел соображать, и это бесило. Когда я пытался думать, голова начинала ужасно болеть. Концентрация внимания давалась с трудом, перед глазами всё плыло, хотя ощущения были ясными, точно я управлял своим телом, будучи героем компьютерной игры.

По моим ощущениям, прошло несколько минут, когда стук в дверь вывел меня из транса. Стук, о котором мы договорились, прозвучал ещё раз. Без опаски открыв, я обнаружил на пороге Кристал – её лицо было бледно, как мел, а глаза напоминали блюдца. Вид девушки меня испугал, и я отступил на пару шагов, что позволило ей даже не войти, а вбежать в комнату. Впервые я видел боевого офицера и опытного полевого медика такой испуганной. Кристал рассказала, что в её голову закрадываются странные мысли, будто кто-то нашёптывает, стоя за спиной.

Наш разговор прервал громкий шум падения.

Мы бросились вниз, но, как оказалось, даже встать на ноги было непросто – голову будто накачали свинцом. По бледному лицу Кристал я понял, что она чувствует себя так же. Превозмогая странный негативный эффект, мы смогли спуститься по лестнице, и где-то на середине спуска я увидел ковыляющего Купера. Заметив нас, он замахал руками, но его речь я разобрал только внизу. Перепуганный парень пытался объяснить: что-то утащило Такера в подвал дома. Он пытался помешать, но не успел, и дверь в подвал закрылась намертво.

Такера действительно не было на кушетке, только лужа запёкшейся крови и след из капель ещё свежей. Этот след вёл к закрытой массивной двери, что никак не вписывалась в этот ветхий дом. И пусть дверь была плотно подогнута к раме, из-под неё веяло холодом, будто за ней была лютая зима.

Я никогда не жалел о своих решениях, но сейчас я сомневался во всём. Я позволил оставить боевого товарища на волю незнакомцев, к тому же таких странных, что холодок пробегал по спине.

И скажу, забегая вперёд: оставив капрала Купера, я совершил очередную ошибку.

С большим трудом я разломал стальные петли и уронил толстую дверь. Из черневшего проёма доносилось зловоние, оттуда шёл до костей пробирающий холод. Свет выхватывал из темноты ступени винтовой лестницы. Отдав Куперу по автоматному рожку, мы с Кристал установили фонари на автоматы и, держа под рукой шашки, отправились вниз. Капрал остался прикрывать наш тыл.

Спуск был ужасно долгим, я много раз смотрел на часы, но ощущения и реальность сильно расходились. Стены колодца – назвать этот подвал по-другому я не мог – покрывал слой липких водорослей, кое-где их покрывала корка льда, перил у лестницы не было, и один неверный шаг мог отправить нас вниз. Чем глубже мы спускались, тем темнее становилось: даже фонари не могли пробиться сквозь плотную тьму, сгустившуюся вокруг нас. Они освещали всего пару ступенек, а потом свет обрывался, будто упирался в стену.

Решено было бросить в колодец шашку. Шипя и переливаясь красным, она полетела вниз, но скрылась в тени, не пролетев и пяти метров. Мысль, что внизу – огромный голодный монстр, закралась ко мне в голову и крепко засела там. Но лучше бы там был монстр.

Наверное, только спустя несколько часов мы достигли дна, где нас встречала догорающая шашка. Часы же показывали совсем другое, и это было странно. В этом месте всё было странно, даже компас не показывал север, стрелка вертелась, как сумасшедшая, а что касалось других электронных приборов – они просто не работали, наши локальные рации и те выдавали плотные помехи. Вся надежда была на спутниковый телефон, но для этого необходимо было взобраться на колокольню, только сперва нужно было ещё выбраться из катакомб и найти при этом Такера.

Лестница заканчивалась длинным низким коридором. Ничего не оставалось, кроме как двигаться по нему к неведомому выходу. В какой-то момент коридор начал уходить ещё дальше вниз, а уклон с каждым шагом погружал ноги в холодную воду. Вскоре вода стала нам по колено, идти было трудно из-за липкого ила на дне. Хлюпая, мы двигались вперёд, осматривая тёмную воду вокруг нас, но вот где-то вдали показалось бело-голубое свечение. Шум, похожий на грубое гортанное пение, заставил нас двигаться быстрее.

Держа автоматы наготове, мы вошли в свет. Глаза долго не могли привыкнуть, но, щурясь, я смог различить высокие фигуры, ходившие по кругу, синхронно вздымавшие и опускавшие руки. Когда же глаза стали видеть, я чуть не выдавил из себя съеденный сухпаёк. Кристал вывернуло наизнанку. Девушка пыталась сдержаться, но, схватившись за живот, упала на колени и зажмурилась. Я застыл и не мог пошевелиться, но одновременно не мог оторвать глаз. Я смотрел, как чересчур длинные люди в чёрных одеждах ходят по кругу, танцуя в такт своему устрашающему пению, похожему на завывания ветра в трубе. Много кругов, много людей, и у всех неестественно вытянутые руки и ноги – в несколько раз длиннее обычных человеческих.

Пещера, где происходил обряд, походила на зеркальный шар – только зеркала находились внутри. Я уже потом понял, что это лёд. Три круга хоровода – вокруг круглого белого пьедестала с вырезанными на нём загадочными орнаментами. Пьедестал украшала большая овальная чаша; дна я не видел, но было нетрудно догадаться, что внутри, так как перед этой чашей стоял трёхметровый столб с такими же символами, а на нём висел прикованный Такер. Вернее, то, что от него осталось.

Он был ещё жив, когда с него срезала кожу обнажённая высокая девушка с длинными чёрными волосами. Я видел, что он кричал, но крик заглушали песнопения; видел, как он бился в агонии, испытывая мучительную боль. Девушка срезала с него кожу игриво и незатейливо, точно это было для неё таким же обычным делом, как чистка картошки. Короткий острый нож с крюком на конце легко снимал сразу все слои кожи, оголяя мышцы и нервы. Кровь струилась по телу и стекала по вырезанным узорам, заполняя их. Мой боевой товарищ мучился, а я не мог и пальцем пошевелить… Я просто смотрел.

Всякий раз перед тем, как сделать надрез, девушка опускала нож в какой-то сосуд, а когда вынимала, то его лезвие покрывала фиолетовая жижа, медленно стекавшая по клинку. Затем – плавное движение руки, и вот очередной лоскут кожи срезан и отправлен в гладкую перламутровую чашу.

На нас никто не обращал внимания, все были заняты мерзким ритуалом. Боковым зрением я увидел, как Кристал, схватившись за голову, мотает ей из стороны в сторону, сдирая ногтями свои кожу и волосы. Когда жрица срезала большой кусок с торса и паховой области Такера, Кристал заорала так, будто это её сейчас режут. Истошный крик вернул мне способность двигаться, но и привлёк внимание сектантов. Девушка с длинными чёрными волосами обернулась, показав своё лицо. Это лицо я буду видеть в кошмарах наяву.

Пара горящих жёлтых глаз со змеиным разрезом дополнялись двумя парами красных глаз на лбу. Вытянутая нижняя челюсть была открыта, как у удава перед атакой, только её украшали пара десятков острых, как иглы, зубов. Длинный змеиный язык нервно дёргался. Она кричала что-то и указывала на нас пальцем, увенчанным загнутым острым когтем. Вместо нижней части её тела, вернее, вместо ног виднелся раздвоенный хвост, покрытый тёмной блестящей чешуёй.

Что было дальше, я смутно помню. Сорвав пару гранат, висящих на ремне, я швырнул их в хищную толпу и, подхватив Кристал под руку, побежал прочь. Вроде бы потом я бросил ещё одну гранату, у входа, через который мы пришли, и увидел, как зеркально отполированный лёд начинает трескаться, а сквозь трещины бежит чёрная как смола вода.

Кристал всё никак не могла прийти в себя, и поэтому пришлось сбросить часть амуниции, оставив подарок преследователям, и взять на спину раненого бойца. Ещё один взрыв прогремел позади, накрыв нас липкой, смолянистой водой, но я не останавливался и только успевал сдувать льющуюся по лицу жижу. Меня подгоняли крики и вопли, и поэтому даже лестница показалась в разы короче, чем в начале.

Когда я выбрался из тьмы подвала, Купера нигде не было, и даже мои крики, призывающие капрала явиться, не возымели успеха – вместо этого со всех сторон раздавались гневные возгласы, мало похожие на человеческую речь.

Разбив окно, выходившее на задний двор, я спустил на улицу Кристал, а затем вылез сам. Мне показалось, будто мы и вправду побывали в брюхе огромного монстра. Глянув на бледное лицо офицера, что наконец успокоилась и не пыталась вырваться, к своему ужасу, я понял, что она не дышит. Благо разум смог взять верх над паникой, что, как медленный яд, распространялась по моей крови. Я, выхватив из подсумка шприц, вколол его Кристал в область сердца. Специальный шприц с нужной дозировкой сделал своё дело, вернув мне напарницу. Кристал вскрикнула и резко вскочила, пытаясь ухватиться за что-нибудь руками. Этим чем-то оказались мои плечи и шея, и я крепко обнял девушку, чтобы помочь успокоиться и прийти в себя.

Но времени на нежности не оставалось: нужно было найти Купера и выбираться из этого места. Тихо добравшись до соседних строений, мы определили по крикам, что все сейчас ищут нас внутри дома, и перебежками выбрались на площадь. Укрылись и начали ждать подходящего момента.

Этот момент настал, когда в доме прогремели взрывы, освещая деревню ярким оранжевым светом. Огонь начал разгораться сильнее, легко пожирая старые доски. Мы покинули своё убежище, даже не задумавшись, что послужило причиной взрыва.

Причиной стал капрал Купер. Непонятно, почему капрал остался в доме и не отзывался на мои призывы, но теперь он находился в самой гуще разъярённой толпы. Он стрелял и кричал, бился из последних сил. И снова я ничем не мог помочь своему солдату.

Внезапно из пожарища вырвалось сильное пламя, поглотив Купера. Его крики ледяными стрелами впивались нам в спину, мы бежали как могли, а вернее, с той скоростью, с которой могла бежать Кристал: она наотрез отказалась сесть мне на спину. Вот только выйти из деревни мы не смогли, так как вернулись снова к площади, где перед нами открылась картина не менее отвратительная, чем в пещере.

Купера схватила девушка-змея. Обвив его двупалым хвостом, она выворачивала ему руки, что всё ещё крепко держали оружие; её длинные тонкие когтистые пальцы легко сдирали кожу вместе с мышцами, оставляя только покрытые кровью белые кости. Купер орал от боли и пытался вырваться, но это делало пытки ещё более болезненными. Затем с ухмылкой и под пение жителей деревни девушка-змея перехватила его за плечи и начала процедуру заново. Я прицелился и выстрелил, но ствол автомата схватили, и пуля не попала в цель. Когда я ударил схватившего автомат, руку пронзила боль, словно я ударил в стену. Передо мной стоял живой Такер, но – мгновение заминки, и я получил сильнейший удар в лицо.

Пока я приходил в себя после удара, Такер напал на Кристал, схватив её за шею. Мой солдат был покрыт блестящей змеиной кожей и казался намного крупнее, чем прежде. Выхватив пистолет и разрядив его в бывшего товарища, я освободил сержанта от мёртвой хватки. Такер был ранен, но всё ещё на ногах. Кристал, оправившись, швырнула в толпу гранаты и открыла огонь по Такеру. Взглянул на Купера, я невольно отвернулся. Эта тварь распотрошила его, как цыплёнка. Закричав, я расстрелял автоматную обойму в змею, пули разорвали её тело и голову. Змееподобное тело содрогнулось в конвульсиях, отпустив уже мёртвого Купера, что упал на землю в серый снег.

Хвосты выворачивались кольцами, тело девушки выгибалось в агонии. Не дожидаясь, пока она прекратит свой предсмертный танец, я схватил Кристал за руку и поволок к церкви. Нужно было вызывать сюда уже не помощь, а бомбардировку.

Пробиваясь сквозь толпу деревенских жителей, я заметил, что их лица напоминали восковые маски, обвисшие и склизкие, как расплавленные свечи. Мы быстро прорвались к воротам, оставляя за собой тела мёртвых женщин и мужчин разных возрастов, но их не становилось меньше.

Минуя сломанные ржавые ворота, мы смогли взобраться на холм, а там забежали в старую церковь и забаррикадировали дубовую дверь скамьями. Толпа подпёрла её снаружи, пытаясь сломать. Такому упрямству и напору ветхое дерево вскоре должно было сдаться, поэтому любоваться готическими статуями и пёстрыми витражами у нас времени не было. Несмотря на усталость, я поднимался на колокольню. Кристал была сильно измождена и еле передвигала ноги. Она постоянно кашляла и жаловалась на сильную головную боль и слабость во всём теле. Ничего не оставалось, кроме как сделать привал и осмотреть напарницу.

Лицо Кристал стало не просто белым, оно приобрело синеватый оттенок, сквозь кожу пульсировали вздутые вены. Она была холодной как лёд, но утверждала, что её мучает жар. Дав ей обезболивающее вкупе с жаропонижающим и витаминами, я взял её на руки и побрёл вверх.

Лестница кончалась люком с обитым железом щитом. Распахнув его, мы выбрались на воздух. Уложив Кристал у стены, я сорвал небольшой, но тяжёлый колокол и поставил его на крышку люка. Хотел перевести дух, а потом попытаться вызвать штаб.

Холодный осенний ветер дал вдохнуть полной грудью, тут не чувствовался смрад деревни и думать было легче. Осмотрев рельеф с высоты, я увидел то чёрное озеро, которое первым заметил Купер. Это озеро действительно будто шевелилось, и это были не волны. Оно нагоняло страх и трепет. Пытаясь перевести взгляд, я посмотрел на море зелёного соснового леса: кругом одни деревья, и ничего больше. Посмотрев вниз, я увидел копошащихся людей – они были как муравьи, и эти муравьи рьяно хотели покарать того, кто убил их королеву.

Сказав Кристал, что нужно наладить связь, я посмотрел на напарницу и только успел закрыться рукой, чтобы она не вонзила свои почему-то ставшие длинными и острыми зубы мне в лицо. Рука была прокушена насквозь, несмотря на щитки, вшитые в куртку. Уперев ногу в живот Кристал, я пытался не дать ей запрыгнуть на меня, но это не мешало ей рвать мои одежду и кожу длинными ногтями. Оттолкнувшись, я смог перекинуть обезумевшую напарницу через себя, но не рассчитал силу, и она перелетела через невысокие перила, а поскольку её зубы всё ещё были в моей руке, потащила меня за собой.

Рука хрустнула, в глазах потемнело, но я выдержал. Заняв устойчивую позицию, уперев ноги в перила и достав пистолет, я нацелился, но нажать на спусковой крючок не смог. Моё замешательство стоило мне дыры в животе, и я выстрелил Кристал в лицо. Пуля с чавканьем вошла в плоть, я не открывал глаз и поэтому только слышал, как разрываются мышцы, сухожилия, кости. Она не произнесла ни слова – только ужасное бульканье стояло у меня в ушах. Руке стало легче, я поднял её: в плоти застряли длинные, почти прозрачные клыки будто какой-то хищной рыбы. Спутниковый телефон был потерян вместе с Кристал, оставалось надеяться, что дрон не повреждён.

Вниз я не стал смотреть, сел и, облокотившись на холодный колокол, разглядывал чёрное небо и выковыривал из руки клыки. Немного залатав себя, но так и не остановив кровь, я сейчас диктую этот рассказ на чёрный ящик дрона. Если мои слова достигнут нашего командования, то извините, что доклад не по уставу, но это неважно, поскольку вы должны не просто сравнять это место с землёй, а оставить тут воронку глубиной с Марианскую впадину. Это всё.

Дрон улетел, и неизвестно, сможет ли он прорваться сквозь барьер и долететь до цивилизации… Штурм колокольни так и не начался, про меня просто забыли. Не знаю, сколько прошло времени, но вскоре начало светлеть. Рассвет открыл деревню, её пустые улицы, и в небо устремились тонкие струйки дыма; они поднимались буквально из каждого дома.

Пожар уже догорел, оставив после себя чёрное пепелище, что резко контрастировало с серым снегом. Дым поднимался, сливаясь со свинцовыми облаками, а те выдавали пушистые хлопья снега. Теперь я понял, что это был за снег…