Читать книгу Сны сбываются по пятницам - Домна Токмина - Страница 2

Неожиданно из-за кустов с лаем выскочило чудовище-плод любви бульдога и болонки. Монстр надрывался от лая, норовя оторвать кусок конечности не так посмотревшей на него женщины.

– Жуля, ко мне! – кричала владелица этого чудовища. – Она, вообще-то, спокойная, но иногда бывает, что ни с того, ни с сего набрасывается. Говорят, это из-за генетического сбоя. Нельзя скрещивать собак разных пород, потому что щенки становятся очень агрессивными и неуправляемыми.

– И еще страшными, – вертелось в голове у Валентины, но вслух она ничего не сказала, чтобы не обидеть хозяйку собаки.

– Из-за Жули у меня много развелось врагов, всех она раздражает, каждый норовит обидеть собачку. То она пугает их своим поведением, то громко лает, но самое смешное из всех этих претензий, оказывается, моя Жулечка отвратительно выглядит. Вы себе можете представить: моя красавица, видите ли, – урод, – жаловалась соседке проживающая в соседнем подъезде Вероника Анатольевна.

То, что было на уме у собеседницы, пенсионерке было неведомо, но она была убеждена, что только у мерзких людей такая милая собачка может вызвать отвращение, а Валентина, по её внутреннему убеждению, к ним не относилась.

Валя сделала слабую попытку проститься со словоохотливой женщиной, но та, соскучившись по общению, остановила её, желая поделиться распиравшими её новостями.

– Как, по-Вашему, я хорошо выгляжу? – поинтересовалась она с некоторым вызовом, демонстрируя экстравагантную шляпку с набором десерта на голове: гроздь винограда, горсть клубнички, дольки апельсинов. Такое надеть на себя могла позволить не каждая молодая женщина, рискуя быть посмешищем, но пенсионерке эта шляпа очень шла.

– Замечательно, очень молодо, – искренне ответила Валентина. И это было правдой, потому что шестидесятилетняя женщина выглядела на пятнадцать лет моложе своего возраста.

– И заметьте, Валентина, волосы я не подкрашиваю, даже в парикмахерской удивляются, что у меня нет ни единой сединки.

Старушкой её назвать не повернулся бы язык ни у кого.

– Мне бы так выглядеть в её годы, если доживу, конечно, – позавидовала девушка.

И, словно прочитав мысли собеседницы, соседка стала объяснять, что нужно делать, чтобы так сохраниться:

– Конечно, главную роль играет генетика, у меня в роду доживали до ста лет, выглядели при этом не старше шестидесяти. Никаких подтяжек и импортных кремов. Один дедовский способ: взять сырое полотенце и бить себя по лицу, такой хороший массаж! А потом уже умыться настоем трав, для каждой кожи существует свой рецепт.

У Вероники Анатольевны на лице не было ни одной морщинки; брови, ресницы и волосы на голове одинаково черного цвета. Черные глаза не обесцветились, были всё такие же яркие.

Обычно, возраст женщины выдают руки и шея, но и здесь всё было в порядке. Годы выдавал лишь взгляд умудренной жизненным опытом женщины, а его не скроешь.

– И еще один секрет моей молодости, Валентина, я никогда не пропускаю через себя негативную информацию: новости не смотрю, газеты не читаю.

Моё любимое занятие – чтение любовных романов, но не о современной жизни, это я не люблю, а там, где графы, маркизы и обязательно исторические сведения. Такое блаженство – лечь на диван и побывать в Англии или Франции! В библиотеках читать нечего, поэтому приходится в книжных магазинах книги приобретать.

И что Вы думаете, судьба столкнула меня с Вячеславом Иннокентьевичем, тоже пенсионером. Мы пару раз встретились у книжной полки, и он проводил меня до дома. На днях сделал предложение руки и сердца, хотя моложе меня на восемь лет!

– Я так рада за Вас, поздравляю! – искренне восхитилась Валя.

– Да какие могут быть поздравления, – отмахнулась пенсионерка. – Нет, с одной стороны приятно, что еще нравишься мужчинам, но с другой стороны, это такая ответственность, к которой я не готова.

Валентина мысленно удивилась:

– Многие бы хотели оказаться на месте Вероники Анатольевны, но судьба им такого шанса не дает. Интересно, была ли она вообще замужем? – во всяком случае, во дворе Валентина не замечала её ни с одним мужчиной.

И вновь, словно прочитав мысли Валентины, Вероника Анатольевна продолжила свои рассуждения о пользе и вреде замужества:

– Многие не понимают, как женщина с такой внешностью, как у меня, не вышла замуж. Я вот что скажу: замуж попасть, да замужем бы не пропасть. Я знаю цену своей красоте, а в юности я была соответственно еще красивей, находили сходство с самой Элиной Быстрицкой, хотя молодость – сама по себе уже является украшением. Женихов было много, довыбиралась до тридцати пяти лет. Замуж надо выходить пораньше, лет так в двадцать, иначе потом сложнее, придется менять устоявшиеся привычки. Нет, смолоду легче приспосабливаться к другому человеку, – как будто убеждала саму себя пенсионерка. – Так что в тридцать пять лет я впервые вышла замуж, и не от большой любви, а чтобы испытать это состояние: что значит, быть замужем. Муж поначалу казался приличным человеком, пока встречались, но стоило пожениться, куда что делось. Я не плохая хозяйка: вкусно готовлю, неряхой тоже не была, ни он ни я в грязном не ходили – и стирала, и гладила. Но если муж видел, что я присела с книгой в руке, начинал нервничать, водил пальцем по телевизору, находя пыль. Я не конфликтный человек, но однажды не выдержала и сказала:

– «Может быть, возьмешь тряпку и сам вытрешь пыль, чем вот так демонстративно собирать её пальцем?» Лучше бы, не говорила!

Последней каплей стал фильм. В то время стали появляться видеосалоны и там всякие иностранные фильмы демонстрировались. Я стеснялась того, что зрение плохое, читать еще без очков могла, а далеко ничего не видела, всё расплывалось. От мужа этот факт скрывала. Пришли мы в какую-то тесную комнату, где находилось человек двадцать зрителей. Стали демонстрировать фильм на маленьком экране телевизора, всё без переводчика: какое-то вошканье, ползанье, ни сюжета, ни каких-либо других действий.

Только: по-русски, кричат «Я, я», причем он и она. Короче, ничего не поняла.

Домой пришли, муж требует, чтобы всё было как в фильме. Что я могу сказать? Что ничего не разглядела? И не понятно было, почему я должна играть героиню этого фильма. Из всего, что я там слышала, могла прокричать: «Я, я». И не соображу до сих пор, почему там так сильно дышали, как паровозы на вокзале. Иногда думаю, может это детектив был и под тяжестью трупов так задыхались? Скорее всего, и действие в морге происходило, потому, как все без одежды были. Тогда, наверное, это был фильм ужасов.

Здоровье у меня в те годы было отменное, никакой одышки, поэтому требование мужа не поняла и обиделась. А тот как заорал: «Или дыши как в фильме или я уйду!»

Я только что взяла у знакомой хороший роман, увлеклась, поэтому как ушел муж, даже не слышала. Потом он то и дело возвращался, то любимую ложку забыл, то зубную щетку, несколько раз приходил за катушками ниток, но я не отвлекалась на его просьбы поговорить. У герцога как раз похитили любимую жену, и мне хотелось поскорее узнать, как скоро ее спасут. В конце концов, он бросил в меня связкой ключей и хлопнул дверью так, что её заклинило.

Совсем мало замужем побывала и не жалею. Спустя годы встретила бывшего мужа с очень полной молодой женщиной, еле шла с такой одышкой, похоже, астмой страдала. Я и подумала: «Нашел, наконец-то свой идеал». Правда, приятно было, что заметил разницу: как я выгляжу и его новая жена. Даже глаза запотели, как меня увидел, подбежал ко мне, чтобы поговорить, но я в автобус забежала. К чему прошлое ворошить?

Мой первый муж прочно закодировал меня от повторного замужества.

А теперь Вячеслов Иннокентьевич хочет, чтобы я вошла в одну реку дважды. Пришлось ему отказать, я человек самодостаточный, мне с собой не скучно. А вдруг Жуля его будет раздражать, к чему мне проблемы лишние! Когда он намекнул, что женщине нужен мужчина, я ответила: «В этом отношении могу только по телефону подышать». Для себя я решила: буду жить одна, а Вячеслава Иннокентьевича познакомлю со своей приятельницей – Елизаветой Филипповной. Она типичная домохозяйка – не может, чтоб о ком-нибудь не заботиться. И потом у них найдется общее увлечение: что он, что она любят в земле ковыряться – всякие цветочки, ягодки выращивать, а я умею только ими любоваться.

К тому же, Елизавета Филипповна очень несчастна. Не так давно у неё умерла дочь, теперь в одной квартире с зятем живет. Он, как напьется, из дома её выгоняет, хотя квартира принадлежит ей, а зять там прописан. В своё время пошла на уговоры дочери и прописала бывшего уголовника, а теперь трясется от страха, у соседей, бывает, ночует. Елизавета Филипповна любит комнатные цветы, все про них знает, они для нее, как для меня моя Жуля. Но зять, уже в который раз, её цветы из окна выбрасывает. Может быть, познакомлю приятельницу с Вячеславом Иннокентьевичем, у него собственная квартира есть. Кстати, Валентина, всё забываю Вам рассказать, хотя не понимаю, что это может дать: видела Вашего мужа с зятем Елизаветы Филипповны. Еще подумала: что у них может быть общего? Ваш муж, вроде бы, приличный человек, а Николай алкоголик и по нему тюрьма плачет.

– Когда Вы их видели вместе? – тут же оживилась от полученной информации Валя.

– Было очень поздно, шёл сильный дождь, мы с Жулей в скверике гуляли. Смотрю, о чем-то мужчины беседуют, правда, очень темно было, но все равно я различила их лица. На другой день я увидела во дворе Николая с поцарапанным лицом.

– Надо выяснить, что у этого Николая с Алексеем, – решила Валентина. Но надобность в беседе тут же отпала: сначала из комнаты приятельницы соседки послышался звон разбитого стекла, затем последовали цветочные горшки.

– Не для меня цветут сады, – раздавалось пение зятя, когда он стал выталкивать большую пальму с подоконника, но зацепившись за ветки, выпал из окна вместе с лебединой песней и цветочным горшком.

Приехавшая «скорая помощь» констатировала смерть.

Слова песни оказались пророческими, правда, пролетев с пятого этажа, сады свою свежесть не потеряли, разбились лишь горшки, чего не скажешь про зятя.

– Грех такое говорить, но теперь хоть Лизу не будет мучить своими издевательствами. – Словоохотливая соседка, подозвав собаку, отправилась домой.

А Валентина обдумывала, что может связывать Алексея с таким человеком, как зять Елизаветы Филипповны. Но что бы это ни было, теперь об этом узнать уже не суждено.

Судя по всему, это была та самая ночь, когда кот Шериф набросился на незваного гостя, лицо которого она не разглядела. И находился ли с Николаем её муж Алексей, учитывая, что дело происходило ночью, а со зрением у соседки проблемы, уверенности не было.

Ведь, судя по рассказам, зрение у Вероники Анатольевны было отвратительным, это мог быть кто угодно. Тем более, что у Алексея нет привычки гулять по ночам.

Эта тонкая связующая ниточка оборвалась только что вместе с упавшей пальмой.

Делать что-либо не хотелось, все валилось из рук. Свое состояние Валентина не могла объяснить ничем.

– Ты в последнее время какая-то потерянная, – прошептала Елена Ивановна, – что случилось?

– Ничего. Не могу объяснить. Говорят: «душа плачет», так у меня она воет. Не знаю, что делать, постоянное ощущение тревоги. Снова этот сон из прошлого. Помнишь, я тебе как-то рассказывала? Мне он всегда снится перед знаковыми событиями и не всегда хорошими.

На протяжении жизни этот сон снился Вале несколько раз. Такие сны называют знаковыми, или вещими. Она не помнила, насколько он сбывался, просто это потом, позже, стала задумываться и то, после случайно подвернувшейся статьи в журнале, где говорилось, что повторяющимся снам надо придавать значение.

Сон был какой-то нереальный. Себя она не видела, но знала, что в этом сне присутствует. Сначала перед Валей ниоткуда появляется белоснежный замок неземной красоты, он как будто парит над водой. Чтобы войти в него, необходимо пройти по столь же изящному мосту. Около замка разбит прекрасный сад с экзотическими деревьями и цветами, дополняют эту красоту изящные фонтаны и скульптуры.

Валентина входя в замок, не сомневалась, что внутри предстанет перед ней восхитительное убранство комнат. Девушка четко различала изображения на старинных картинах, но не спеша и не останавливаясь, двигалась куда-то вглубь замка и всегда оказывалась в одном и том же месте. Она наблюдала две комнаты: черную и розовую.

Посетительница могла иметь возможность оценить их убранство, чувствовала, что эти комнаты принадлежат женщинам, или женщине. Ей очень хотелось заглянуть внутрь черной комнаты. Краем глаза замечала сидящую вполоборота не очень красивую грустную женщину в черной одежде. Но женщина её не замечала.

В другой комнате под балдахином стояла странная кровать, почти квадратная, и не понятно было, как на ней можно спать. Покрывало и подушки были ярко розового цвета. Валя знала, что она попала сюда не случайно: ей предстоит сделать выбор, войти в одну из этих комнат. И оттого, как поступит, будет зависеть вся дальнейшая жизнь.

Но ни одного шага Валентина не сделала: в нерешительности переминалась с ноги на ногу и просыпалась с ощущением неудовлетворенности своей нерешительностью. Когда она рассказала коллегам о своем сне, все отнеслись по-разному.

Елена Ивановна, которую Валя выделяла из коллег и порой доверяла незначительные секреты, объяснила этот сон так:

– Позвони детям, узнай, как они, – посоветовала Елена.

– Звонила. Все у них хорошо. Муж дважды снился в каком-то странном месте и звал меня.

– Ну тогда понятно, – рассмеялась Елена, – с этого бы и начала.

У Валентины не было подруг. В семье мужа категорически не позволялось приводить в дом друзей, ходить к кому-либо в гости, даже разговоры по телефону не приветствовались. Считалось, что всё это способствует «выносу мусора из избы».

Много лет проработав с Еленой Ивановной, Валентина считала ее своей подругой, иногда делилась своими мыслями и проблемами. В Елене привлекало её философское отношение к жизни, спокойствие в любых ситуациях, ироничность, всё, чего не хватало Валентине.

Кроме того, Елена Ивановна была очень начитана, разбиралась во многих вопросах и была очень интересной собеседницей. Ко всему прочему, она знала наизусть почти всю русскую поэзию, не понятно было многим, как она это всё помнит.

Все знали, что Валентина места себе не находит в разлуке с мужем. Постоянно нагоняет на себя каких-то страхов. А если он не звонил, что бывало частенько, то готова была обежать все морги и больницы, а то часами простаивая у окна и всматриваясь в тревожную ночную неизвестность.

– Нельзя так любить мужиков, – убеждала её Елена Ивановна.

Иногда, в отсутствие начальства, в отделе разгоралась полемика на эту тему.

– Мужчина должен любить женщину, а женщина должна позволять любить себя. Семьи, где женщина безумно любит мужчину, а он позволяет себя любить, как правило, не очень прочные, – считала умудрённая большим семейным опытом коллега.

– Вот ты всех в гроб и загнала раньше времени, – сказала Галина Федоровна.

В отделе, так уж получилось, работали две Поповы, причем не родственницы.

Тезки очень не любили друг друга, иногда между ними пробивалась искра такой ненависти, что неуютно становилось всем присутствующим.

– Как ты можешь общаться с этой безмозглой дамой, – возмущалась Елена Ивановна, заметив, как Валя беседует с Галей. – Это же бездушное, завистливое и злое существо.

Валентина не знала, кто кому перешел дорогу, но на чью-либо сторону вставать не хотела: общалась с обеими. Многие предполагали, что раз обеих женщин объединяет общая фамилия, то, скорее всего, когда-то они не поделили некоего Попова. А кто кому родня, выяснить было сложно.

Однажды, понаблюдав эту холодную войну, начальница вызвала их в кабинет и предложила одной из них написать заявление о переводе в другой отдел, но они отказались, пообещав на работе разборки не устраивать. Конечно, до драк дело не доходило, но испепеляющие взгляды, как лазерные лучи, пересекались от одной к другой.

– О чем ты с Ленкой говорила, обо мне сплетничали? Она – черная вдова, от нее подальше нужно держаться, говорят, заразно, – высказалась Галина Федоровна.

– Тебе-то чего опасаться, замужество тебе не грозит, если до сорока лет никто не взял, – отпарировала Елена.

Елена Ивановна на «черную вдову» не обиделась, она и сама себя так называла, просто любила, чтобы последнее слово было за ней. За свои неполные сорок лет она схоронила пятерых мужей.

– Вчера познакомилась на улице с мужичком, весь такой из себя, симпатичный. Тут же предложил руку и сердце, – не преминула похвастаться Елена Ивановна.

– Надеюсь, рассказала о себе? – подала голос Галина Федоровна.

– Конечно, я честный человек, не стараюсь выглядеть лучше, чем есть, не то, что некоторые, – усмехнулась тёзка, заметив жгучую зависть коллеги.

– А он? – с ненавистью посмотрела на неё Галина.

– Безумный, как все влюбленные мужчины, – только вздохнула Елена. – Мне порой кажется, что их опасность возбуждает.

Елена Ивановна не лукавила, когда говорила, что мужики от нее без ума. Именно это сколько раз наблюдала Валентина. В любой компании, где бы ни появилась Лена, обязательно для нее находился кавалер, нежно упреждающий все возможные пожелания дамы.

Обидней всего было ярким уверенным в себе красавицам – только положишь глаз на какого-нибудь перспективного мужичка, наведешь справки о его состоянии, и на тебе, увели из-под носа. Понятно, если это была стоящая конкурентка, но вручить почти твое какой-то замухрышке, это не поддавалось объяснению.

Действительно, Елена Ивановна не обладала яркой внешностью, невысокая, светло-русые волосы, обычное среднестатистическое лицо россиянки. Пожалуй, необычными были только глаза, умные и настолько непонятного цвета, постоянно меняющие свою окраску в зависимости от настроения, от темно-вишневого до дымчато-серого, что хотелось их понять и погрузиться в их омут.

При этом специально Елена Ивановна ничего не делала, чтобы понравиться противоположному полу – не строила глазки, на внешность уделяла минимум внимания, косметичка отсутствовала за ненадобностью, лишь по великим праздникам позволяла себе красить губы, а из одежды предпочитала джинсы и свитер.

Свою фигуру она постоянно держала в жестких рамках, зарядка и ограничение в калорийных продуктах, оттого похожа была на мальчика-подростка.

Единственную роскошь, которую себе позволяла – отпуск проводить в разных странах. При тех сбережениях, что оставили ей мужья, можно было вообще не работать, учитывая библиотечную зарплату.

– Бизнесом я не умею заниматься, а тупо сидеть дома не хочу, – однажды она поделилась с Валентиной, почему не оставит работу.

– С жиру некоторые бесятся, – сгорала от зависти Галина Федоровна. – Я бы минуты не стала работать, будь у меня такие деньжищи.

– Ну, насчет жиру это не ко мне, – тут же среагировала Елена Ивановна. Иногда создавалось впечатление, что деньги не играют для нее никакого значения, во всяком случае, по ней это было незаметно.

– Одни сто раз замуж сходят, а другие ни разу, одним все, другим – ничего. Где справедливость? – возмущалась Галина Федоровна.

Где тут не согласиться. К своим сорока двум годам она, что только не предпринимала, чтобы окольцевать хоть кого-нибудь. Но столько от нее исходило агрессии, решимости, что мужики боялись подойти к ней на пушечный выстрел.

Однажды в компании Галина решила положить конец своему одиночеству и, присмотрев подходящего кандидата, стала его охмурять. То ли девушка была не в его вкусе, но вскоре он, пользуясь тем, что она отошла «попудрить носик», пригласил на танец женщину, на которую тайно пялился весь вечер.

Когда Галя вышла из туалетной комнаты и увидела довольную парочку, ее гневу не было предела. Она тут же отшвырнула их друг от друга и поволокла сопротивляющегося мужчину подальше от недоумевающей партнерши.

Этот конфликт очень развеселил скучающую к концу вечера публику. Но в коллективе, глядя на ее пусть неправильные попытки устроить свою судьбу, в основном, жалели.

– Галя, ну нельзя же так откровенно, – пыталась наставить ее Валентина.

– Ага, жди потом, когда на тебя позарятся. Скоро климакс наступит, я ни разу замужем не была. Тебе легко говорить – муж есть.