Читать книгу Тени / The Shadows - Дон Нигро - Страница 6

(Поют птицы. ХАННА встает и идет к РАТУ, в саду в Лондоне, 1932 г. Останавливается и смотрит на него).

ХАННА. Папа? Ты в порядке?

РАТ. Все у меня отлично.

ХАННА. Ты неважно выглядишь.

РАТ. Немного устал, ничего больше.

ХАННА. Что-то тебя тревожит.

РАТ. Я просто сижу в саду.

ХАННА. В Лондоне ты несчастлив?

РАТ. А ты в Лондоне счастлива?

ХАННА. Мне очень нравится Лондон. Только хочется, чтобы ты не был таким грустным. Если тебя что-то тревожит, ты можешь сказать мне. Я уже не тот ребенок, от которого ты должен что-то держать в секрете. Я взрослая. Ты можешь говорить со мной.

РАТ. И ты можешь говорить со мной.

ХАННА. Я говорю с тобой. Но ты всегда занят своими мыслями. И в последнее время ты такой тихий. Мама думает, что я слишком много волнуюсь. «Живи своей жизнью, Ханна, – говорит она. – Не волнуйся об отце. У него была своя жизнь. Вот и ты живи своей». Она говорит о тебе так, словно твоя жизнь закончилась, хотя ты все еще молодой человек. Я хочу, чтобы ты был счастливее.

РАТ. Ты не можешь дать другим людям счастье. Это не твоя работа.

ХАННА. Тогда чья это работа?

РАТ. Где ты бываешь, уходя из дома?

ХАННА. Где я бываю?

РАТ. Ты часто уходишь, после того, как мы перебрались в Лондон. Бродить по улицам этого города в одиночестве – идея не из лучших, знаешь ли, для такой молодой женщины, как ты.

ХАННА. Я исследую.

РАТ. И что ты исследуешь?

ХАННА. Я исследую истину. Есть так много того, что я хочу понять. И я не всегда одна.

РАТ. Когда ты не одна, то с кем?

ХАННА. Папа, я надеюсь, ты не ревнуешь.

РАТ. Ревную? Ханна, правда в том…

МАЙЯ (спускается из дома по ступеням справа). Вечером будешь есть мясо?

РАТ. Что?

МАЙЯ (идет к левой скамье в саду). Мясо. Ты хочешь мясо? Нет у тебя какого-то предпочтения по части мяса?

РАТ. Я не люблю мясо.

МАЙЯ. Ты всегда любил мясо. Не мог им наесться.

РАТ. Тогда я был моложе, и не особо интересовался вредом и пользой мяса. Теперь я стал старше, и мяса мне совершенно не хочется.

МАЙЯ. Но время от времени желание поесть мяса у тебя появляется, так?

ХАННА. Он вообще мало ест. Сильно похудел. И я думаю, он мало спит.

МАЙЯ. Твоему отцу снятся кошмары.

ХАННА. Тебе снятся кошмары, папа?

РАТ. Всем снятся кошмары.

ХАННА. А что тебе снится?

РАТ. Я не помню.

МАЙЯ. Когда мы поженились, ему снился его отец, который шел по длинному, узкому проходу принадлежащего ему склада в доках Данцига, потом поднимался по спиральной лестнице на чердак, смотрел вниз на корабли в бухте и на вымощенный брусчаткой двор у склада, как на каком-нибудь голландском холсте, и выходил из окна.

ХАННА. Вот что случилось с моим дедушкой? Он покончил с собой.

РАТ. Теперь это значения не имеет.

ХАННА. Но именно это я и хочу знать. Все, что вы скрывали от меня, когда я была ребенком. Я хочу знать, что произошло в прошлом, чтобы понимать, кто я и что значит моя жизнь.

РАТ. Мои сны не смогут научить тебя того, что следует знать.

МАЙЯ. Ханна, почему бы тебе не пойти в лавку, которая в конце улицы, и не купить твоему отцу мяса? Думаю, баранины. Он по-прежнему любит баранину.

РАТ. Не хочу я баранину.

МАЙЯ. Ты всегда набрасывался на баранину, как волк.

РАТ. Больше не набрасываюсь.

МАЙЯ. Ты должен что-то есть, а не то умрешь. Ты не хочешь умирать, так?

РАТ. Хорошо. Поедим баранину.

ХАННА. Я пойду и куплю баранину, если ты пообещаешь съесть все, что положат тебе на тарелку. Ты обещаешь?

РАТ. Обещания – всегда ошибка. Но я сделаю все, что смогу. Ради тебя.

ХАННА. Это хорошо, папа. Я надеюсь, скоро ты воспрянешь духом.

(Обнимает РАТА, целует его, уходит в левую кулису).

РАТ. Лучше бы ты ей такого не говорила.

МАЙЯ. Что? Насчет того, что иногда тебя тянет на мясо? Думаю, она и так это знает.

РАТ. Насчет моего отца. И моих снов. Не следовало тебе говорить ей о моих снах.

МАЙЯ. Тогда тебе не следовало рассказывать о них мне.

РАТ. Это было давно, когда я был глуп и доверял тебе, полагая, что ты можешь что-то держать при себе.

МАЙЯ. Ты по глупости доверял мне, я по глупости доверяла тебе. Видишь, куда нас это привело? Твоя дочь – взрослый человек и способна мыслить самостоятельно.

РАТ. Она – ребенок.

МАЙЯ. Я была на три года моложе ее, когда ты лишил меня невинности. Но тогда тебя это особо не волновало, так?

РАТ. Ты никогда не была невинной.

МАЙЯ. Это история, которую ты любишь себе рассказывать?

РАТ. Она с кем-то встречается. С кем?

МАЙЯ. Ни с кем она не встречается.

РАТ. Когда она приходит домой, от нее пахнет табаком.

МАЙЯ. Значит, она курит. Это не конец света. Если бы она с кем-то встречалась, она бы мне сказала.

РАТ. Ты совершенно не тревожишься о своей дочери?

МАЙЯ. А ты когда-нибудь тревожился о ней? Мыслями ты всегда витаешь где-то далеко-далеко.

РАТ. Может, не стоило нам приезжать в Лондон.

МАЙЯ. А куда еще мы могли поехать? В Мюнхене тебя уже с трудом терпели. Это счастье, что Куинн нашел тебе здесь работу.

РАТ. Неужели?

МАЙЯ. Как тебя понимать? Ты сомневаешься в его мотивах? Он – твой друг. Единственный друг, который остался у тебя во всем мире.

РАТ. Да.

КУИНН (сидя на скамье в парке у авансцены справа). Если искусство заменяет Бога, некоторые преимущества в этом есть, но не абсолютные ценности. Искусство заменяет абсолютное относительным. Это одновременно и освобождение, и смертный приговор.

МАЙЯ. Ханна тревожится о тебе. Я тоже тревожусь.

РАТ. Ты обо мне не тревожишься.

МАЙЯ. Думаешь, я уже не тревожусь о собственном муже?

РАТ. Тревожься о своей дочери.

МАЙЯ. У моей дочери все прекрасно.

РАТ. Вот и нет.

МАЙЯ. Если Ханна с кем-то встречается, что с того? Ты не сможешь навечно привязать ее к себе. Но тебя тревожит не это. Не это ест тебя поедом. (Пауза). Ты хочешь увидеться с ней?

РАТ. С кем?

МАЙЯ. Ты знаешь, о ком я говорю.

РАТ. Я понятия не имею, о ком ты говоришь.

МАЙЯ. Софи. Ты хочешь повидаться с Софи?

РАТ. С чего мне хотеть повидаться с Софи? Ты хочешь повидаться с Софи?

МАЙЯ. Вопрос не в том, чего я хочу.

РАТ. Чего ты хочешь – всегда вопрос.

МАЙЯ. Ты думаешь о ней, так?

СОФИ (за столом на платформе слева). Обнаженная на кровати.

РАТ. Откуда тебе знать, о чем я думаю?

СОФИ. Или в ванне. Вода очень теплая.

МАЙЯ. Сейчас ты думаешь о ней.

РАТ. Сейчас я, разумеется, думаю о ней. Как я могу не думать о ней, если ты продолжаешь о ней говорить? Софи была всего лишь…

МАЙЯ. Я знаю, кем была Софи.

РАТ. Чего ты от меня хочешь?

МАЙЯ. Я хочу тебе помочь.

РАТ. Почему ты хочешь мне помочь?

МАЙЯ. Ты совершенно меня не знаешь. Не имеешь ни малейшего представления, какая я.

РАТ. Забудь про Софи. Что-то не так с нашей дочерью. Почему ты этого не видишь?

МАЙЯ. Она тревожится о тебе. Вот что с ней не так.

РАТ. Нет, есть и что-то еще. Она изменилась.

МАЙЯ. Она выросла. Отсюда и перемены. Ты бы это видел, если бы обращал на нее внимание. Она жаждет твоего внимания.

РАТ. Не нравится мне это место. Слишком много тумана.

МАЙЯ. А чего ты ожидал? Это Лондон. Здесь туман.

РАТ. Просыпаясь утром, на мгновение я не могу вспомнить, в Мюнхене я, в Праге или где-то еще. Я чувствую, что, открыв калитку в стене, огораживающей сад, я выйду на улицу Алхимиков в Праге или на пристани Данцига, куда ребенком водил меня отец. Все эти большие города смешались у меня в голове в географию ада.

КУИНН. Город жестокой ночи[1].

МАЙЯ. Я уверена, ты сходишь с ума.

РАТ. Наконец-то.

(Пауза).

МАЙЯ. Так мне пойти и повидаться с Софи?

РАТ. Ради Бога, оставь ее в покое.

МАЙЯ. Но тебе действительно нужно к ней заглянуть. В свое время она была очень дружна с нашей семьей, ты помнишь?

РАТ. Майя, я серьезно, оставь бедную девушку в покое.

МАЙЯ. Жаль только, что тебе никогда не хватало ума следовать собственному совету.

СОФИ. Я пишу допоздна, в маленьком круге света, окруженного темнотой.

КУИНН. Без темноты как нам понять свет? Если мир – пьеса, в нем должно быть зло или не будет добра, борьбы, действия. Если есть время, должно быть зло. И появилось оно, когда часы начали свой бег.

СОФИ. Проснулась я голой, и ты смотрел на меня.