Читать книгу Неестественная смерть - Дороти Ли Сэйерс, Дороти Сэйерс - Страница 7

– Послушай, Уимзи, по-моему, ты сел в лужу, – заметил мистер Паркер. – Не вижу ни малейшего повода предполагать, будто в смерти этой женщины, Доусон, было что-то подозрительное. У тебя ведь ничего нет, кроме личного мнения тщеславного врача и кучи глупых сплетен.

– А у тебя формальный склад ума, Чарлз, – ответил ему друг. – Твоя профессиональная страсть к доказательствам постепенно иссушает твой блестящий интеллект и подавляет интуицию. Ты слишком цивилизован, в этом твоя беда. По сравнению с тобой я – дитя природы. «Среди нехоженых дорог, где ключ студеный бил, ее узнать никто не мог и мало кто любил»[21] – это про меня. И я знаю, что в этом деле что-то не так.

– Откуда?

– Откуда? Да оттуда же, откуда я знаю, что что-то не так с тем знаменитым лафитом урожая семьдесят шестого года, который этот чертов Петтигрю-Робинсон на днях имел наглость опробовать на мне. У него был мерзкий привкус.

– К черту привкус. Нет ведь никаких свидетельств насилия или яда. Ни у кого не было мотива расправиться со старушкой. И нет никаких возможностей доказать что бы то ни было в отношении кого бы то ни было.

Лорд Питер выбрал сигару «Боливар» из своего сигарного ящика и с элегантным артистизмом раскурил ее.

– Послушай, давай заключим пари, – сказал он. – Ставлю десять против одного, что Агата Доусон была убита, двадцать против одного, что это сделала Мэри Уиттакер, и пятьдесят против одного, что докажу это еще до конца года. Идет?

Паркер рассмеялся.

– Я человек бедный, ваше величество, – пошутил он, стараясь выиграть время.

– Вот! – победно воскликнул лорд Питер. – Ты сам не уверен. Был бы уверен, старина, сказал бы: «Деньги ваши – будут наши» – и без малейших колебаний заключил пари.

– Я достаточно повидал на своем веку, чтобы знать, что ни о чем нельзя говорить с абсолютной уверенностью, – возразил детектив, – но готов поспорить… на полкроны по каждому пункту, – осторожно добавил он.

– Да даже если бы ты сказал на полпенни, я бы простил тебе долг, принимая во внимание твою мнимую бедность, но семь с половиной шиллингов тебя не обогатят и не разорят. А уж я постараюсь доказать свои утверждения.

– И что ты намерен предпринять? – саркастически поинтересовался Паркер. – Затребуешь ордер на эксгумацию, чтобы поискать яд, невзирая на заключение эксперта? Или похитишь мисс Уиттакер и подвергнешь ее допросу третьей степени на галльский манер?

– Ничего подобного. Я человек современный и буду использовать современные психологические методы. Наподобие персонажей Псалмов, расставлю ловушки, я ловец душ и подтолкну предполагаемую преступницу к тому, чтобы она сама себя выдала.

– Ну, удачи! Ты ведь у нас лучший, так? – усмехнулся Паркер.

– Именно так. Установленный психологический факт: преступники не могут отрешиться от того, что сделали. Они…

– Возвращаются на место преступления?

– Не перебивай, черт бы тебя побрал. Они предпринимают ненужные действия, чтобы скрыть якобы оставленные следы, и таким образом последовательно навлекают на себя Подозрение, Расследование, Доказательство, Осуждение и Плаху. Выдающиеся авторы юридических трудов… нет, только, чур, не заикайся о святом Августине. В любом случае, чтобы не метать бисер своего красноречия перед свиньями, я предлагаю разместить это объявление во всех утренних газетах. Полагаю, хоть что-то из продукции нашего века блистательной журналистики она читает. Таким образом мы одним камнем убьем двух птичек.

– Вспугнем двух зайцев, хочешь ты сказать, – проворчал Паркер. – Дай сюда.

Берту и Ивлин Гоутубед, бывших прежде в услужении у мисс Агаты Доусон из «Дубравы», Веллингтон-авеню, Лихэмптон, просят связаться с м-ром Дж. Мерблсом, поверенным, в Стэпл-Инн, В ИХ СОБСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСАХ.

– Неплохо придумано, правда? – сказал Уимзи. – Рассчитано на то, чтобы вызвать подозрения даже у самых неискушенных умов. Бьюсь об заклад, что Мэри Уиттакер клюнет на это.

– Каким образом?

– Не знаю. Это-то и интересно. Надеюсь, с милягой стариком Мерблсом ничего неприятного не случится. Очень не хотелось бы его потерять. Он – идеальный семейный адвокат. Хотя человек его профессии должен быть готов к риску.

– Глупости! – сказал Паркер. – Хотя согласен: если ты действительно хочешь узнать, что происходило в доме Доусон, добраться до этих девушек полезно. Слуги всегда все знают.

– Дело не только в этом. Помнишь, сестра Филлитер сказала, что девушек уволили незадолго до того, как она сама покинула дом? Так вот, оставляя в стороне странные обстоятельства увольнения сиделки – историю о том, будто мисс Доусон отказывалась принимать пищу из ее рук, хотя это не было следствием перемены общего доброго отношения старушки к своей сиделке, – не кажется ли тебе заслуживающим внимания тот факт, что девушек под надуманным предлогом удалили из дома примерно через три недели после того истерического припадка, который случился с мисс Доусон? Не выглядит ли это так, что всех, кто мог что-то помнить о том эпизоде, просто убирали с дороги?

– Ну, для того чтобы избавиться от девушек, конкретный повод имелся.

– Разбитый фарфор? В наши дни не так легко найти хорошую прислугу. Хозяйкам приходится гораздо терпимее относиться к нерадивости горничных, чем в былые времена. И потом – насчет того припадка. Почему мисс Уиттакер обеспокоила мисс Доусон подписанием каких-то нудных несрочных документов именно в тот момент, когда весьма проницательная сиделка Филлитер отправилась на прогулку? Или они были срочными? Если она знала, что они могут расстроить старушку, почему не позаботилась о том, чтобы рядом был человек, способный ее успокоить?

– Ну, мисс Уиттакер и сама опытная медсестра. Она вполне была способна без посторонней помощи позаботиться о тетке.

– Не сомневаюсь, что она вообще очень способная женщина, – многозначительно сказал Уимзи.

– Да брось. Ты необъективен. Но объявление в любом случае разместить нелишне. Вреда от этого не будет.

Лорд Питер протянул было руку к звонку, но вдруг замер. Челюсть у него слегка отвисла, придав удлиненному лицу чуть глуповатое неуверенное выражение, свойственное героям произведений мистера П. Г. Вудхауса.

– Ты не думаешь, что?.. – начал он. – А, к черту! – Он нажал кнопку звонка. – Вреда не будет, как ты сказал. Бантер, позаботьтесь, чтобы это объявление появлялось во всех газетах, указанных в этом списке, каждый день вплоть до особого распоряжения.

Первый раз объявление было напечатано во вторник утром. В течение следующей недели не произошло ничего особенного, если не считать письменного сообщения мисс Климпсон о том, что юной мисс Файндлейтер удалось наконец уговорить мисс Уиттакер предпринять некоторые шаги относительно птицефермы. Вместе они отбыли осматривать хозяйство, о продаже которого узнали из «Новостей птицеводства», и намеревались отсутствовать несколько недель. Мисс Климпсон опасалась, что в сложившихся обстоятельствах не сможет продолжать расследование с эффективностью, оправдывающей его слишком щедрое вознаграждение. Однако она подружилась с мисс Файндлейтер, и та обещала держать ее в курсе всех их дел. Лорд Питер ответил ей ободряющим письмом.

В следующий вторник, когда мистер Паркер, как всегда, пререкался со своей приходящей домработницей, имевшей неприятное обыкновение варить ему на завтрак копченую рыбу до тех пор, пока та не начинала напоминать просоленную мочалку из люфы, настойчиво зазвонил телефон.

– Это ты, Чарлз? – послышался в трубке голос лорда Питера. – Мерблс получил письмо насчет той девушки, Берты Гоутубед. Она исчезла в прошлый четверг, ее домохозяйка, увидев объявление, обеспокоилась и едет сейчас к нам, чтобы рассказать все, что знает. Можешь в одиннадцать подъехать в Стэпл-Инн?

– Не знаю, – немного раздраженно ответил Паркер. – У меня дела. Не сомневаюсь, что ты справишься и без меня.

– О да! – капризно произнес голос в трубке. – Но я подумал, что тебе это будет самому интересно. Какое же ты неблагодарное существо, Чарлз. Не проявляешь ни малейшего интереса к делу, черт тебя побери.

– Но ты же знаешь, что я в это дело не верю. Ладно, не ругайся, не оскорбляй слух телефонистки на коммутаторе. Я постараюсь. В одиннадцать? Хорошо. Да, послушай!..

Клак – щелкнуло в трубке.

– Отключился, – недовольно сказал Паркер. – Берта Гоутубед. Гм-м. Могу поклясться…

Он протянул руку через стол, взял «Дейли йелл», прислоненную к банке джема, и, поджав губы, прочел заметку, жирный заголовок которой привлек его внимание как раз перед ссорой с домработницей по поводу рыбы.

ОФИЦИАНТКА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ

В ЭППИНГСКОМ ЛЕСУ

––

В сумке – £5

––

Он поднял трубку и назвал номер Уимзи. Ответил дворецкий:

– Его светлость в ванной, сэр. Соединить его с вами?

– Да, пожалуйста, – сказал Паркер.

Снова раздался щелчок. Наконец послышался отдаленный голос лорда Питера:

– Алло!

– Квартирная хозяйка не говорила, где работала Берта Гоутубед?

– Говорила. Официанткой в «Корнер-Хаусе». А почему вдруг такой вопрос? Сначала отшиваешь меня, потом не даешь спокойно принять ванну. В чем дело?

– Ты газет еще не читал?

– Нет. Это глупое занятие я оставляю до завтрака. А что случилось? Поступил приказ выступать на Шанхай? Или с подоходного налога сняли шесть пенсов?

– Заткнись, болтун, дело серьезное. Ты опоздал.

– Куда?

– Берту Гоутубед сегодня утром нашли мертвой в Эппингском лесу.

– Боже милостивый! Мертвой? Как? От чего она умерла?

– Понятия не имею. Яд или еще что. Может, сердечный приступ. Никаких следов насилия. Или ограбления. Никакой зацепки. Я еду в Ярд разбираться.

– Прости меня, Господи. Знаешь, Чарлз, а у меня ведь появилось какое-то дурное предчувствие, когда ты сказал, что от объявления не будет вреда. Мертва. Бедная девочка! Чарлз, я чувствую себя убийцей. Черт! Еще и мокрый весь. Ощущаешь себя таким беспомощным. Слушай, поезжай в Ярд, расскажи там все, что знаешь, а я присоединюсь к тебе, как только смогу. В любом случае теперь сомнений нет.

– Но послушай, это же может быть что-нибудь совсем другое, не имеющее отношения к объявлению.

– Ну да, а свиньи могут летать. Включи здравый смысл. Ох! Да, Чарлз, а о ее сестре ничего не известно?

– Известно. На теле найдено письмо от нее, по нему-то Берту и опознали. Она вышла замуж в прошлом месяце и уехала в Канаду.

– Это спасло ей жизнь. Если она вернется, то окажется в страшной опасности. Мы должны с ней связаться и предупредить ее. А также выяснить, что ей известно. До свидания. Мне нужно что-нибудь на себя надеть. Вот черт!

Щелк! На линии снова повисла мертвая тишина, и мистер Паркер, безо всякого сожаления оставив рыбу нетронутой, выскочил из дома и помчался по Лэмбз-Кондуит-стрит к остановке трамвая, идущего в Вестминстер.

Шеф Скотленд-Ярда сэр Эндрю Макензи был старинным другом лорда Питера. Он очень любезно принял молодого человека и со вниманием выслушал его несколько путаную историю о раке, завещаниях, таинственном нотариусе и объявлении в газете.

– Странное совпадение, – сказал он снисходительно, – и я могу понять, почему вы так расстроились. Но можете успокоиться. У меня есть отчет полицейского врача, который совершенно уверен, что смерть Берты Гоутубед наступила по исключительно естественным причинам. Нет никаких признаков какого бы то ни было насилия. Конечно, будет проведено расследование, но я думаю, что нет ни малейшей причины подозревать, что имело место преступление.

– Но что она делала в Эппингском лесу?

Сэр Эндрю слегка пожал плечами.

– Разумеется, это надо выяснить. Однако молодые люди, знаете ли, имеют обыкновение бродить. У нее есть жених. Работает где-то на железной дороге, кажется. Коллинз отправился допросить его. Или она могла прийти туда с кем-нибудь другим.

– Но если смерть была естественной, никто бы вот так просто не оставил девушку, которой стало плохо, а тем более умирающую.

– Это вы не оставили бы. А представьте себе, что там произошла какая-то ссора – в результате грубых развлечений, – и девушка упала замертво, так бывает при сердечном приступе. Ее спутник мог испугаться и сбежать. Разве такое не случается?

Лорда Питера его слова, судя по всему, не убедили.

– Сколько времени прошло с момента смерти, когда ее нашли?

– Дней пять или шесть, по мнению наших экспертов. Ее и нашли-то случайно; в этой части леса мало кто бывает. А тут какие-то ребята, гуляя с собаками, забрели в это пустынное место, и одна из собак учуяла труп.

– Тело лежало на виду?

– Не совсем. В кустах – знаете, в таком месте, где любят порезвиться шаловливые парочки.

– Или где убийца может поиграть с полицией в прятки, – добавил Уимзи.

– Ну-ну. Можете думать что вам угодно, – сказал сэр Эндрю с улыбкой, – но если это убийство, то разве что отравление, поскольку, как я уже сказал, ни малейших следов борьбы и никаких ран на теле не обнаружено. Я пошлю вам отчет о вскрытии. А пока, если хотите побывать вместе с инспектором Паркером на месте, где был найден труп, мы вам окажем любую помощь. И если вы что-нибудь найдете, пожалуйста, дайте мне знать.

Уимзи поблагодарил и, зайдя в соседний кабинет за Паркером, потащил его по коридору на выход.

– Не нравится мне все это, – говорил он ему на ходу. – То есть хорошо, конечно, что наши первые шаги в области психологии принесли, так сказать, плоды, но, видит бог, я не хотел, чтобы эти плоды были такими горькими. Лучше нам сейчас же поспешить в Эппинг, с квартирной хозяйкой можно поговорить и позже. Кстати, у меня новая машина, тебе понравится.

Одного взгляда на черного продолговатого монстра со щегольским корпусом и сверкающей сдвоенной выхлопной трубой мистеру Паркеру хватило, чтобы понять, что единственный способ добраться до Эппинга без вмешательства полиции – это принять как можно более официальный вид и размахивать своим служебным удостоверением перед носом каждого постового в синем мундире. Превозмогая внутреннее сопротивление, он втиснулся на пассажирское сиденье и испытал скорее нервозность, чем облегчение, когда машина уже в следующий миг оказалась в голове транспортного потока, причем с поразительно тихим, едва слышным журчанием мотора вместо ожидаемого им оглушительного рева.

– Новый «Даймлер Твин-Сикс», два блока по шесть цилиндров, – объяснял лорд Питер, искусно обгоняя грузовик, даже не глядя на него. – С гоночным кузовом. Специальной сборки… куча полезных технических новинок… никакого шума – ненавижу шум… как Эдмунд Спарклер[22]… он очень не любил шум… «Крошка Доррит»… помнишь книгу… зову ее «Миссис Мердль»[23]… по этой причине… увидишь, на что она способна.

Это обещание было исполнено еще до прибытия на место, где нашли тело. Их появление произвело настоящий фурор среди группы людей, собравшихся кто по служебной обязанности, кто из любопытства. На лорда Питера тут же набросились четыре корреспондента и целый сонм фоторепортеров, которых его присутствие обнадежило: не исключено, что эта тайна выльется в полноценный трехколонник с иллюстрациями. Паркера, к его великому неудовольствию, засняли в позорном виде: когда он, скрючившись, пытался вылезти из «Миссис Мердль». Суперинтендант Уолмсли услужливо пришел ему на помощь и, отогнав зевак, повел к месту происшествия.

Тело уже увезли в морг, но по вмятине, оставшейся во влажной почве, нетрудно было понять, где оно лежало. Взглянув на нее, лорд Питер издал сдавленный стон.

– Черт бы побрал эту теплую весеннюю погоду, – с чувством произнес он. – Апрельский дождь… солнце и вода… что может быть хуже? Тело сильно пострадало, суперинтендант?

– Весьма, милорд, особенно в местах, не прикрытых одеждой. Но личность установлена точно.

– Не сомневаюсь. Как лежало тело?

– На спине, в спокойной и естественной позе. Одежда не смята, ничего такого. Похоже, она сидела, когда ей стало плохо, и просто откинулась на спину.

– М-м-м. Дождь смыл все следы и прочие отпечатки на земле. И трава здесь густая. Эта трава – просто проклятье, да, Чарлз?

– Да. Насколько я вижу, ни одна веточка на кустах не сломана, суперинтендант?

– Ни одна, – ответил офицер, – никаких следов борьбы, как я отметил в своем рапорте.

– Все так, но если бы она сидела, а потом упала навзничь, как вы предполагаете, разве вот эти молодые побеги не сломались бы под тяжестью ее тела?

Суперинтендант внимательно посмотрел на представителя Скотленд-Ярда.

– Вы предполагаете, что ее принесли и положили тут, сэр?

– Я ничего не предполагаю, – недовольно ответил Паркер. – Я просто обращаю ваше внимание на то, что вы должны были бы заметить сами. А что это за следы от колес?

– Это наши, сэр. Мы подогнали сюда машину задним ходом, чтобы погрузить тело.

– И это все натоптали тоже ваши люди, полагаю?

– Частично наши, сэр, частично – те, кто ее нашли.

– И вы, надо думать, следов других людей не обнаружили?

– Нет, сэр. Но всю неделю шли сильные дожди. А кроме того, здесь полно кроликов, как видите, и, вероятно, других животных. Ласок и кого там еще…

– Ох! Ладно, осмотрите-ка тут все кругом. Возможно, найдутся какие-нибудь следы чуть подальше. Очертите круг и докладывайте обо всем, что увидите. И не пускайте сюда всю эту ораву. Выставьте ограждение и скажите, чтобы никто не приближался. Питер, ты осмотрел все, что хотел?

Уимзи, ковырявший тростью под стволом дуба в нескольких ярдах от него, остановился и поднял сверток, который был засунут в углубление между корнями. Двое полицейских поспешили к нему с выражением острого любопытства, которое тут же испарилось, как только они увидели, чтó он достал: бутерброд с ветчиной и пустую бутылку из-под пива «Басс», кое-как завернутые в промасленную газету.

– У кого-то тут был пикник, – хмыкнул Уолмсли. – Думаю, это никакого отношения к телу не имеет.

– А я думаю, что вы ошибаетесь, – спокойно возразил Уимзи. – Когда точно исчезла девушка?

– Она ушла с работы в «Корнер-Хаусе» в пять часов, завтра будет ровно неделя, то есть двадцать седьмого, в среду, – ответил Паркер.

– А это как раз – «Ивнинг вьюз» от среды, двадцать седьмого, – сказал Уимзи. – Последний вечерний выпуск. Он поступает в продажу после шести часов вечера. Так что, если никто не явился сюда с этой газетой позднее, специально чтобы поужинать, скорее всего, газету принесла сама девушка или ее спутник. Трудно вообразить, чтобы кто-то стал устраивать пикник рядом с трупом. Не то чтобы трупы обязательно мешают получать удовольствие от еды – à la guerre comme à la guerre[24], – но вроде сейчас войны нет.

– Это правильно, сэр, но вы сами сказали, что она умерла в среду или в четверг, так что она могла успеть побывать еще где-нибудь – переночевать у кого-то в городе или еще где.

– Я снова разбит в пух и прах, – притворно опечалился Уимзи. – Тем не менее совпадение занятное.

– Да, милорд, занятное, и я очень рад, что вы нашли эти вещи. Вы заберете их с собой, мистер Паркер, или мне взять?

– Лучше вам взять их и приобщить к другим уликам, – сказал Паркер, протягивая руку, чтобы забрать сверток у Уимзи, но тот, похоже, заинтересовался им больше, чем он того заслуживал. – Думаю, его светлость прав, сверток принесла с собой девушка. И это доказывает, что она пришла сюда не одна. Вероятно, с ней был ее молодой человек. Напоминает старую-старую историю. Осторожно с бутылкой, на ней могут быть отпечатки пальцев.

– Вот она, возьми, – сказал Уимзи. – Да будет у нас всегда друг и бутылка, чтобы его угостить, как говаривал Дик Свивеллер[25]. Но я очень прошу тебя, прежде чем ты отправишься предупреждать добропорядочного молодого железнодорожника о том, что все сказанное им будет записано и впоследствии может использоваться против него, обрати, пожалуйста, свой взор и нюх на этот бутерброд с ветчиной.

– И что с ним не так? – поинтересовался Паркер.

– Ничего. Он прекрасно сохранился благодаря этому восхитительному дубу. Могучий дуб – сколько веков он служил британцам защитой против завоевателей! Его сердцевина – наши корабли[26]; заметь, не «сердце», как обычно неверно цитируют, а сердцевина. Однако меня озадачивает несоответствие между этим бутербродом и остальной обстановкой.

– Обычный бутерброд с ветчиной, разве не так?

– О, боги винной фляги и застолья, доколе?.. Да, это бутерброд с ветчиной, варвар, но не обычный. Эта ветчина никогда не видела кухонь Лайонса[27], прилавков сетевых магазинов или захолустных кулинарий. Поросенок, принесенный в жертву, чтобы изготовить этот деликатес, обрастал сальцем не на обычном свином рационе из помоев и смешанных кухонных отходов. Обрати внимание на плотную структуру мяса, на глубокий коричневатый оттенок его постной части, на желтоватое, словно щека китайца, сало, на темные пятнышки черной патоки, которой его пропитали, чтобы сделать лакомство способным соблазнить самого Зевса Олимпийского. И скажи мне, человек, лишенный тонкого вкуса и достойный того, чтобы его круглый год кормили переваренной треской, как могло случиться, что простая официантка со своим другом-железнодорожником заявились в Эппингский лес, чтобы полакомиться бутербродами с черной, пропитанной патокой браденхэмской ветчиной, которая некогда бегала юным диким вепрем по лесам, пока смерть не превратила его в непортящийся прославленный шедевр кулинарного мастерства? Могу добавить, что стóит эта ветчина около трех шиллингов за фунт, – надеюсь, этот аргумент будет для тебя весомым.

– Странно, конечно, – согласился Паркер. – Думаю, только богатые люди могут…

– Либо богатые, либо те, кто относятся к еде как к изящному искусству, – подхватил Уимзи. – Эти две категории не идентичны, хотя иногда пересекаются.

– Это может оказаться важным, – сказал Паркер, аккуратно заворачивая улики. – А теперь пора отправиться осмотреть тело.

Процедура осмотра была не из приятных, поскольку жара и влажность сделали свое дело, ну и, конечно, ласки постарались. По правде говоря, Уимзи, бросив на тело лишь беглый взгляд, предоставил двум полицейским сотрудникам продолжать осмотр, а сам сосредоточил внимание на сумке покойной. Он пробежал глазами письмо от Ивлин Гоутубед (ныне Ивлин Кроппер), записав ее канадский адрес. Из внутреннего кармашка извлек газетную вырезку с собственным объявлением и довольно долго разглядывал сложенную пятифунтовую банкноту, лежавшую вместе с купюрой в десять шиллингов, семью шиллингами и восемью пенсами серебром, ключом от английского замка и пудреницей с компактной пудрой.

– Уолмсли, надеюсь, вы собираетесь отследить купюру?

– О да, милорд, разумеется.

– И ключ. Полагаю, от жилища девушки.

– Без сомнения, сэр. Мы попросили ее квартирную хозяйку прийти и опознать тело. Не то чтобы у нас были сомнения, но так положено. Хозяйка может оказать нам помощь. А! – Суперинтендант выглянул за дверь морга. – Вот, должно быть, и она.

Грузная, добродушная на вид женщина, выбравшаяся из такси с помощью молодого полицейского, беспрерывно всхлипывая, без колебаний опознала покойную как Берту Гоутубед.

– Такая милая девушка, – бормотала она. – О господи, какой ужас! Кто мог сотворить такое? С тех пор как она в прошлую среду не вернулась домой, я так беспокоилась. Сколько раз я пожалела о том, что не отрезала себе язык, прежде чем показать ей это злосчастное объявление. О, вижу, вы нашли его, сэр. Как же это подло – заманивать молоденьких девушек обещаниями какой-то выгоды. Старый грешник, называющий себя адвокатом! Когда она не вернулась в тот день и на следующий, я написала негодяю, предупредила его, что все знаю и напущу на него законные власти, пусть не сомневается, не будь я Доркас Гулливер. Меня ему не провести, я не из тех доверчивых девочек, за которыми он охотится, мне на Духов день шестьдесят один исполнится, так что уж я-то людей знаю – так я ему и написала.

Невозмутимость лорда Питера была несколько поколеблена столь грозной обличительной тирадой в адрес высокочтимого мистера Мерблса из Стэпл-Инн, чья собственная версия переписки с миссис Гулливер была отредактирована в сторону смягчения.

– Представляю, как был шокирован старик, – пробормотал он Паркеру. – Полагаю, мне влетит от него при следующей встрече.

Тем временем миссис Гулливер продолжала стенать:

– Такие порядочные девушки, обе, мисс Ивлин вышла замуж за того приятного молодого человека из Канады. Господи, какой это будет удар для нее! А еще бедняга Джон Афронсайдз, который на Троицу собирался жениться на мисс Берте, бедной овечке. Очень приличный, солидный мужчина, служит на Южной железной дороге, он еще все шутил: «Медленный, но надежный, как Южная железная дорога, – это я, миссис Гулливер». Ай-яй-яй, кто бы мог поверить? И ведь она, боже упаси, совсем не была из этих вертихвосток. Я не задумываясь дала ей ключ от входной двери, потому что она иногда поздно возвращалась с работы, но никогда нигде не оставалась ночевать. Потому я так и забеспокоилась, когда она не вернулась домой. В наши времена многие просто умыли бы руки и были бы рады ничего не знать, чтобы не попасть в передрягу. Только не я. Когда прошло несколько дней, а она все не появлялась, я сказала: «Помяните мое слово, – говорю, – ее похитил, – говорю, – этот самый Мерблс».

– Долго она у вас прожила, миссис Гулливер? – спросил Паркер.

– Чуть больше года, недолго, можно сказать, но будьте уверены: мне и недели хватит, чтобы узнать, порядочная девушка или нет. Имея такой опыт, как у меня, это даже по внешнему виду понять можно.

– Они с сестрой поселились у вас вместе?

– Да. Они пришли ко мне, когда искали работу в Лондоне. И ведь они, скажу я вам, могли попасть в плохие руки – две молоденькие провинциалки, такие свеженькие, хорошенькие.

– Но им необычайно повезло, миссис Гулливер, – сказал лорд Питер, – они нашли в вашем лице человека, которому можно довериться, спросить совета.

– Ну, вообще-то да, – ответила миссис Гулливер. – Не то чтобы нынешняя молодежь прислушивается к старшим… Наставь ребенка на верный путь, он и в старости не собьется с него, как сказано в Писании. Но мисс Ивлин, то есть теперь миссис Кроппер, взбрело в голову, что надо ехать в Лондон и стать настоящими леди, даром что до того они были прислугой. Хотя какая разница между тем, чтобы работать в какой-нибудь закусочной на побегушках у всякой шушеры, и тем, чтобы служить в доме у порядочной женщины, я не знаю, разве что работы больше и ешь когда попало. Тем не менее мисс Ивлин – она всегда была у них заводилой – очень хорошо устроилась, скажу я вам, познакомившись с мистером Кроппером, который каждое утро завтракал в «Корнер-Хаусе» и который положил на нее глаз – с самыми честными намерениями.

– Это большое везение. А вы не знаете, кто подсказал девушкам податься в Лондон?

– Вот, сэр, правильно, что вы спросили, потому что я никогда этого не могла понять. Та леди, у которой они служили в деревне, вбила это в голову мисс Ивлин. Не кажется ли вам, сэр, что при том, как трудно сейчас найти хорошую прислугу, она должна была бы сделать все, чтобы удержать их? Ан нет! Как-то там случилась небольшая неприятность, кажется, с Бертой, эта несчастная девушка, бедный ягненок – сердце разрывается смотреть, как она здесь лежит, правда же? – так вот, Берта разбила какой-то старинный чайник, судя по всему, очень ценный, и хозяйка сказала, что не может, мол, допустить, чтобы ее посуду били и дальше. Поэтому, сказала она, «тебе придется уйти», но, сказала она, «я дам тебе очень хорошую рекомендацию, и ты быстро найдешь хорошее место. Думаю, Ивлин захочет уйти вместе с тобой, – сказала она, – поэтому мне придется найти кого-нибудь другого. Но, – говорит, – почему бы вам не отправиться в Лондон? Там вам будет лучше, и жизнь там более интересная, чем тут». И она столько наговорила им про то, какое чудесное место этот Лондон и какие там открываются возможности, стоит только захотеть, что они прямо с ума сошли, так им захотелось сюда поехать, а она еще и подарила им немного денег и вообще очень хорошо к ним отнеслась.

– Гм-м, – сказал Уимзи, – должно быть, этот чайник был ей как-то особенно дорог. А Берта часто била посуду?

– Да в том-то и дело, сэр, что она никогда прежде ни разу ничего не разбила. Но эта мисс Уиттакер – так ее звать – оказалась из тех упрямиц, которые всегда все делают по-своему. Берта – во всяком случае, так она думала – попала под горячую руку, хотя мисс Ивлин, которая теперь миссис Кроппер, вот та считала, что все это неспроста. Мисс Ивлин была всегда очень, можно сказать, проницательной, в отличие от мисс Берты. Но, в конце концов, у всех нас есть свои особенности, сэр, ведь правда? По моему мнению, эта дама присмотрела себе кого-то другого, кого хотела взять на место Берты, а Ивлин, которая теперь миссис Кроппер, ну, вы знаете, считала, что чайник был просто предлогом, чтобы от них избавиться.

– Вполне вероятно, – сказал Уимзи. – Полагаю, инспектор, что с Ивлин Гоутубед…

– Она теперь миссис Кроппер, – всхлипнув в очередной раз, вставила миссис Гулливер.

– …что с миссис Кроппер уже связались?

– О да, милорд. Мы ей сразу же телеграфировали.

– Отлично. Дайте мне знать, как только она ответит.

– Разумеется, мы постоянно на связи с инспектором Паркером, милорд.

– Конечно. Ну, Чарлз, теперь я тебя оставлю. Мне нужно отправить телеграмму. Или ты едешь со мной?

– Нет, спасибо, – ответил Паркер. – Честно признаться, мне не нравится твой стиль вождения. Будучи лицом официальным, я предпочитаю оставаться в рамках закона.

– «Рамки» – это слово как раз для тебя, – сказал Питер. – Ладно, увидимся в городе.