Читать книгу Симфония для смертельного трона - Э. Дж. Меллоу - Страница 5

На вкус он был словно глоток виски, дарящий тепло и комфорт.

С этой последней мыслью Арабесса вернулась в совершенно другое время, когда этот мужчина, тогда еще мальчик, удивил ее, отважившись на поцелуй.

Арабесса сидела в тени дерева и злилась. Дом ее семьи в Джабари, точно выброшенный на берег белый кит, возвышался на дальнем краю лужайки, и, несмотря на летний день, предназначенный для куда более приятных занятий, она изучала стопку листов с нотами. Арабесса должна была выучить их наизусть до следующего урока с Ачак.

Она не любила читать ноты. Предпочитала играть то, что чувствует, а не следовать указаниям, которые составил какой-то незнакомец.

Ее дары и так уже были изолированы и оказывались на свободе только благодаря рукам, казалось неправильным еще сильнее ограничивать их, заставляя подчиняться чужому выбору мелодии.

«Чтобы знать, на что способны твои дары, сначала должно понять, на что способна твоя музыка, – объясняли Ачак. – Возможно, ты, дитя, и музыкально одаренная, но это не значит, будто ты знаешь все о музыке. Все о мелодиях, которые можно создать, а вместе с ними и заклинаниях».

Конечно же Ачак были правы, что только ухудшило настроение Арабессы. В такую прекрасную погоду ее сестры бездельничали в комнатах Нии, настежь распахнув окна. Они наслаждались лимонадом и слоеным тортом, пока теплый ветерок с ароматом жасмина проникал в дом с улицы. А Арабесса сидела здесь и делала домашнее задание.

Ее снова охватило раздражение.

Она не завидовала своим сестрам, но легкость, с которой оживали их дары без участия инструментов или знания музыки, была, безусловно, одним из поводов для зависти. Арабесса часто хотела поменяться даже с Ларкирой, несмотря на то что той с трудом удавалось контролировать намерения своего голоса. По крайней мере, для собственной защиты Ларк могла просто открыть рот и выпустить свои дары.

Нии едва ли нужно было шевелить пальцем, дабы вызвать пламя.

Арабесса смотрела на свои руки, чувствуя, как силы собираются в кончиках ее пальцев. Но там они и останутся, если она не сможет создать музыку, звук, ритм – дверь, через которую выходила ее магия.

– Они грязные? – спросил знакомый глубокий голос. Подняв голову, Арабесса увидела шагающего к ней Зимри. Пусть она и сидела в тени, при виде молодого человека ей стало жарко. От этого недуга она страдала уже давно – фактически с тех пор, как ей исполнилось тринадцать.

«Слишком долго», – подумала она, учитывая, что теперь им обоим было по шестнадцать.

– Грязные? – нахмурившись, переспросила она.

Темная кожа Зимри блестела на солнце, а белая рубашка и простые брюки казались подходящими для такой теплой погоды.

– Твои руки, – уточнил он, остановившись у края ее одеяла. – Ты смотрела на них так, будто они были измазаны чем-то отвратительным.

– Грязь едва ли можно назвать отвратительной.

– Тогда кровь.

Она фыркнула от смеха и положила руки на колени.

– Ты слишком расстроена для такого раннего утра. И слишком много занимаешься. – Зимри опустился рядом с ней, лег на бок и подпер голову рукой.

Он выглядел, как довольный кот, и Арабессе очень хотелось погладить его.

Отмахнувшись от этой мысли, она принялась перечитывать разложенные перед ней нотные листы.

– Чем усерднее потрудишься сейчас, тем больше отдохнешь потом, – ответила она.

– Я бы согласился, но все мы знаем, что в ближайшее время ты не собираешься развлекаться.

Раздражение вернулось.

– Я развлекаюсь.

– Не так часто, как следовало бы.

Она выпрямилась.

– Просто не все из нас могут позволить себе роскошь бездельничать. У некоторых есть обязанности.

В ответ на это Зимри поднял бровь.

– Безусловно, но даже Долион находит время для себя.

«Да, – мысленно согласилась она, – чтобы навестить свою жену в Забвении». Вместо того чтобы проводить время с теми членами семьи, которые все еще находятся по эту сторону мира.

Стоило Арабессе подумать об этом, как на нее нахлынули стыд и вина.

Она не знала, откуда взялись эти мысли. Ее отец нес не одно бремя, и не ей судить, как ему было лучше справляться с таким грузом.

– Прости, – сказал Зимри, по-видимому, приняв ее молчание и эмоции, которые она излучала, за гнев по отношению к нему. – Я не хотел тебя обидеть.

– Ты и не обидел, – заверила его Арабесса.

– Врешь, – сказал он, оценивающе глядя на нее.

– Ты не всегда верно угадываешь эмоции, которые читаешь, – заметила она. – По крайней мере, не всегда правильно определяешь, кому они адресованы.

– Но обычно я прав, – возразил он. – Особенно, когда дело касается тебя. – Он одарил ее обезоруживающей улыбкой, как бы поддразнивая, из-за чего ее сердцебиение участилось.

– Мне бы хотелось, чтобы ты не анализировал мои чувства.

– Невыполнимая задача. – Зимри покачал головой. – Все равно что просить тебя не анализировать ноты в симфонии.

– С трудом верится, будто мои эмоции представляют такой же интерес, как и симфония.

– Арабесса, ты самое интересное создание, которое я встречал, а также самое противоречивое. Мне нравится наблюдать за твоей улыбкой, и знать, что на самом деле ты негодуешь. Или видеть, как ты изображаешь безразличие, в то время как от тебя исходит сладкий аромат радости. Видишь ли, – он наклонился вперед, – ты чувствуешь, и делаешь это достаточно громко.

Вот это Арабессе совершенно не понравилось.

Ей определенно не нравилось, когда ее называли громкой.

Ния была громкой.

В чрезмерном шуме не было ничего утонченного, грациозного или контролируемого, а именно такой должна была оставаться Арабесса.

– Как сейчас, – продолжал Зимри. – Ты молчала, но я знаю, что задел тебя за живое.

– Уверена, меня выдает мое лицо. – Арабесса внимательно посмотрела на него.

– Да, но оно не говорит, что ты ощущаешь разочарование. Эмоция едва уловимая, но я чувствую, что она исходит отсюда. – Зимри поднял руку и коснулся ее груди прямо над сердцем, теплые пальцы скользнули по обнаженной коже, и Арабесса затаила дыхание. – Это сильный аромат, печаль, – рассеянно продолжил Зимри, сдвинув брови. – Похож на запах горящих углей или обугленного мяса.

Арабесса внимательно разглядывала его: лицо, губы, подбородок, добрые карие глаза. Она могла бы смотреть на него вечно.

– Почему ты загрустила после моих слов? – тихо спросил он.

Она сглотнула, заставляя себя говорить правду, потому что Зимри непременно узнает, если она соврет.

– Мне не нравится, когда меня так легко читают, – призналась она. – Потому что из-за этого кажется, будто я веду себя неподобающе.

Зимри медленно кивнул и убрал руку.

– Я понимаю, почему тебя это беспокоит.

– Да?

– Несомненно. Ты самая старшая, тебе положено вести себя соответственно, чтобы сестры следовали твоему примеру, а отец гордился тобой. У тебя есть обязанности, которых нет у других членов семьи. Но, надеюсь, ты понимаешь, если бы необходимо было выбрать человека, который ведет себя безупречно, выбор пал бы на тебя, Арабесса Бассетт.

– Но ты сказал, что мои истинные чувства слишком громкие.

– Для меня, – улыбнулся он. – Во всяком случае, бо́льшую часть времени. Но у меня есть возможность наблюдать за тобой с более близкого расстояния, нежели позволено остальным.

Арабесса почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

– Надеюсь, с не слишком близкого.

– Напротив, недостаточно близкого.

– Что это значит?

– Это значит, – Зимри стал серьезным, в его взгляде появилось нечто такое, что заставило Арабессу задрожать, – если бы у меня появилась возможность, я бы с удовольствием посмотрел, насколько ярче может стать аромат возбуждения, который сейчас исходит от тебя.

Арабесса прижала руку к груди в месте, где несколько секунд назад была его рука, как будто так могла сдержать то, что вырвалось наружу. Чувства.

Конечно, она знала о дарах Зимри, но ребята никогда не обсуждали их, как они действуют, особенно в отношении нее. Арабесса чувствовала себя обнаженной, незащищенной и не в приятном смысле.

Девушка и не подумала взять с собой в сад инструмент, поскольку находилась на территории своего дома, но теперь сожалела об этом. Ее магия была заперта, и у нее не было способа защитить себя. Но впредь она решила всегда носить с тобой флейту.

– Я не хочу, чтобы ты использовал на мне свою магию, – сказала она.

Зимри нахмурился и быстро сел.

– Я бы никогда не стал делать такое, – заверил он.

– Но ты только что сказал…

– Для того чтобы описать твои чувства, мне не нужна магия.

Арабесса не понимала.

– Арабесса, пойми, я бы никогда не стал использовать на тебе свои силы.

Казалось, Зимри расстроила сама мысль о такой возможности.

Через мгновение она кивнула.

– И я бы никогда не стала так поступать с тобой.

– Тогда предлагаю скрепить сделку. – Он протянул руку.

Она посмотрела на его раскрытую ладонь, затем протянула свою.

– Согласна.

Даже дав друг другу обещание, они не разомкнули рук, и Арабесса снова покраснела. Когда их взгляды встретились, что-то темное и жаркое блеснуло в глазах Зимри.

– Арабесса, – начал Зимри хриплым голосом. – Я бы очень хотел показать тебе, что имел в виду, когда сказал, что у меня есть возможность наблюдать за тобой с более близкого расстояния. Обещаю, никакая магия не потребуется.

Они уже находились близко друг к другу. Очень близко. И совершенно одни, спрятанные за низкой веткой дерева. Арабесса не могла дышать. Не могла пошевелиться.

Арабесса оказалась в ситуации, в которой и не мечтала оказаться. Она провела много ночей, фантазируя об этом, и дней, когда он сидел рядом в музыкальной комнате, наблюдая, как она играет.

Когда она ловила на себе его взгляд, замечала на его лице желание, она заканчивала играть. Но он был Зимри Д’Энье, мальчиком, который жил с Бассеттами и был воспитан, как один из них.

И все же для Арабессы он всегда был чем-то большим. Что безмерно пугало ее.

Но сейчас не было места для страха, она, как и сам Зимри, была взволнована.

Здесь находился тот, кто знал, чего она хочет, и ей не нужно было сообщать о своих желаниях. Она хотела его. Очень сильно хотела.

– Позволь показать, насколько больше я могу заставить тебя чувствовать? – снова спросил он.

Дыхание Арабессы участилось.

– Только если и я смогу показать тебе, – ответила она.

Зимри широко улыбнулся.

– Договорились, – согласился он, а затем сократил между ними последнее расстояние и впервые прижался мягкими губами к ее губам. С того самого момента Арабесса чувствовала, как Зимри Д’Энье заполняет все пустоты в ее сердце.