Читать книгу «Детский мир» Ушинского и западноевропейская учебная литература. Диалог дидактических культур - Е. Н. Никулина - Страница 3

Фигура К.Д. Ушинского, стоящего у истоков отечественной педагогики, за прошедшие два столетия обрела монументальные очертания великого классика и непреклонного авторитета. Мы же попытаемся представить «живого Ушинского» в контексте его времени, таким, каким он входил в диалог с читателем, учителем, родителем, учеником с первых страниц своего знаменитого впоследствии «Детского мира» – его одиннадцати прижизненных изданий. Детальное исследование всех переработок пособия, комплексные сопоставления с изданиями других авторов, имевшимися до, одновременно и после появления учебников Константина Дмитриевича, также остаются за пределами исследовательских интересов данной работы, как и не входит в её задачу перечисление всех авторов, писавших на эту тему ранее: мы чрезвычайно признательны им всем (см. Кабашева 2014: 45–53).

В 1861 г. первое издание «Детского мира и Хрестоматии» появилось в издательстве «Общественная польза»[9]. Второе издание печаталось в том же 1861 году одновременно в двух местах – там же в «Общественной пользе» и в Санкт-Петербурге, где было опубликовано общественным деятелем и литератором Иосафатом Огрызко (1826–1890). Это второе петербургское издание «Детского мира и Хрестоматии» было взято для нашего исследования в качестве центрального.

Первая версия учебника мыслилась как педагогическое средство в руках учителей и родителей. «Детский мир и Хрестоматия» были изданы в одном томе объёмом свыше 560 страниц. Каждая статья сопровождалась объяснением её целей, сформулированным для взрослых. Это издание предназначалось, прежде всего, домашним и школьным учителям для проведения уроков с их подопечными. Кардинальным приближением к ученику стало только шестое издание 1865 г., которое, собственно, и положило начало истории «Детского мира» – такого, каким мы его обычно себе представляем. Ограничим же мы наше исследование изданием 1871 г. – одиннадцатым, последним, над которым ещё мог работать сам Ушинский.

К моменту выхода пособия в свет в 1861 г. первенцу автора – сыну Павлу – шёл уже девятый год[10]. Вероятно, в процессе его домашнего обучения приходивший на дом учитель «обкатывал» и совершенствовал пособие, составленное отцом ученика. В это время Ушинский активно формирует и редактирует Журнал Министерства народного просвещения[11]. Не проходит он и мимо вопросов о начальном школьном и домашнем обучении. В конце 1860 г. (уже, вероятно, во время набора в «Общественной пользе» первого издания своего «Детского мира») Ушинский помещает в журнале реферат В. Игнатовича на «Общедоступный справочник по педагогике для учителей начальной школы, образованных родителей и друзей школы» Игнаца Томаса Шерра (1801–1870), опубликованный в виде трёхтомника объёмом более полутора тысяч страниц в Цюрихе в 1839–1847 гг. (см. Scherr 1839–1847). В предисловии к реферату Ушинский отмечает большую потребность отойти от «преобладания механизма» в первоначальном школьном и домашнем обучении. Одной из серьёзнейших причин подобной механистичности он почему-то называет полное отсутствие и у учащихся, и у учителей «рациональных руководств к первоначальному обучению» (см. Архив К.Д. Ушинского 1960 Т.2: 80). Вероятно, именно таким руководством К.Д. Ушинский видел свой учебник «для классного чтения, приспособленный к постепенным умственным упражнениям и наглядному знакомству с предметами природы», как будет обозначено на титуле «Детского мира». Первоначальное обучение закладывает первое «семя добра и зла», и Ушинский видит свою задачу не в теоретическом обременении учительства, а в подборе и предоставлении ему подобранного, систематизированного и привлекательно изложенного «готового научного материала», «расположенного в системе постепенности, изложенного по одной из тех метод, которых облегчительное действие и польза в первоначальном обучении признаны многолетним опытом искуснейших педагогов». Мы можем предполагать, что именно себя видел автор этих слов «уже взявшимся за труд подобного рода» (см. Архив К.Д. Ушинского 1960, Т. 2: 81–82).

В воспоминаниях о собственных гимназических годах Ушинский пишет о важности учебника, осознавая свою задачу ещё и на основе собственного ученического опыта: «Учение далеко не достигало той полноты подготовительных сведений, которой можно и должно требовать от гимназии. Мы узнавали только кое-что то из той, то из другой науки; но любили и уважали то, что узнавали, и это уже было много. Плохие тощие учебники и отсутствие всяких педагогических сведений в преподавателях всего более были причиной такой неполноты сведений, потому что при хорошем учебнике и благоразумной методе и посредственный преподаватель может быть хорошим, а без того и другого и лучший преподаватель с такими редкими способностями и таким рвением к делу, которые трудно предположить в человеке, ограничившемся скромною учительскою карьерою и скудным учительским жалованьем, долго, а может быть и никогда, не выйдет на настоящую работу» (см. Собрание сочинений К. Д. Ушинского 1952: 45–58).

Важным подспорьем стало знакомство с образовательными системами и начальными школьными руководствами в других странах, особенно в Германии и Англии. Среди книг, на основе которых был составлен «Детский мир», Ушинский не указал ни одной из имевшихся на тот момент отечественных книг для чтения, но перечислил 12 различных пособий немецких и английских авторов (см. Ч. I, Гл. 2). Автор-составитель таким образом заявил, что прежде всего именно под их влиянием сформировалось у него представление о чтении на третьем и четвёртом году школьного обучения, охватывающем не столько художественную литературу, сколько естествознание, географию, историю с биографиями. Представление о чтении, возводящем ученика от «физической природы» к «духовной природе», то есть о чтении просвещающем, чтении энциклопедическом, «сообщающем много фактических сведений» и через популяризацию науки приготовляющем к поприщу избранного предназначения (см. Архив К. Д. Ушинского 1959, Т.1: 343–344; Днепров 2008).

В статье «Народные школы в Соединённых королевствах Великобритании и Ирландии» (1861) мы видим формирование такого взгляда на горизонт чтения: «Для обучения чтению употребляются читательные таблицы, буквари и классные книги для чтения, содержащие в себе биографические и исторические отрывки… В большей части школ обучение чтению менее успешно, чем обучение другим предметам, и идёт вообще лучше у девочек, чем у мальчиков. Инспектора часто жалуются, что ученики не понимают того, что читают и заучивают наизусть, особенно по географии и истории, но и в этом отношении в последнее время сделано много улучшений… В некоторых из них введена система детских садов Фребеля; успехи детей в таких школах изумительны: до семилетнего возраста дети успевают выучиться в них чтению, отчасти письму и нумерации, пению и приобретают некоторые сведения из естествознания и библейской истории» (см. Архив К. Д. Ушинского… Т. 1.: 165, 167–168). Последние слова из цитаты прямо отсылают нас к работам Эдуарда Хьюса 1840–1850-х гг., чью серию энциклопедических учебных книг для элементарного чтения Ушинский использует в подготовке «Детского мира». Идея книги для чтения как набора элементарных, базовых знаний о мире, опираясь на которые можно затем проследовать в любую из сокровищниц знания, была воспринята Ушинским с большим энтузиазмом. Английская идея общей образованности как мозаики элементарных знаний в самых различных областях, оказала существенное влияние на архитектонику учебника Ушинского. Вопрос о «необходимых знаниях» для детей 8–12 лет решался им в пользу вариативности и пестроты, черпаемой у природы. Наличие элементов общего образования уже в начальной школе должно было облегчить практику жизни – как в случае завершения, так и продления образования на среднем уровне. «Большая точность и ясность изложения» учебников для двух первых лет гимназического (лицейского) обучения отмечена Ушинским «неоспоримой заслугой» французских пособий (см. Архив К. Д. Ушинского… Т. 1.: 317). Французский же опыт выработал у Ушинского или подтвердил сложившееся в детстве стойкое неприятие учебников по чтению, состоящих только из художественных произведений: «Во Франции не употребляют пёстрых хрестоматий и в каждом классе читают целые сочинения или большие отрывки классических авторов с надлежащими объяснениями. Последнее обстоятельство особенно важно; чтение в школе целых классических сочинений делает их общественным достоянием и служит не только к усовершенствованию языка, но и к развитию вкуса и умственных способностей учеников» (Там же. С. 320). Интересно, что в «Письмах о воспитании наследника русского престола», написанных в 1859 – начале 1860 г., Ушинский отрицает саму необходимость французского и немецкого влияний на воспитание, по крайней мере на воспитание самого главного россиянина.

Большое влияние на Ушинского оказала сама журналистская практика, особенно обзоры иностранной периодики для «Современника» и «Библиотеки для чтения», делавшиеся в 1852–1856 гг. Умение отобрать материал, аранжировать его, изложить «интересные подробности» «увлекательно и общепонятно», передавая читателям свою порывистость и широкий интерес к миру, – такие качества очень помогли Ушинскому найти себя в работе над созданием учебников (см. Иностранные известия 1854 г. // Архив К.Д. Ушинского… Т. 4.: 161)[12]. Любовь к написанию небольших текстов «обо всём и о разном», умение расположить их оптимальным образом, вызвать доверие и соучастие читателей обусловили положительные черты его пособий. И если рассказы о разных природных явлениях и достижениях человеческого разума и воли не всегда могли нравиться взрослым читателям русских журналов, то детям подобные повествования и объяснения, украшенные поэтизированным отношением к науке о природе, нравились, по-видимому, гораздо больше. Учителям, родителям и детям импонировала увлечённость составителя передачей знаний[13]. На фоне вполне ещё живой традиционной книжной грамоты, получаемой через азбуку, часослов и псалтырь, и европейского морального воспитания просветительско-сентиментального рода, «реальное пособие» с опорой на национальное самосознание имело большие шансы на успех.