Читать книгу «Детский мир» Ушинского и западноевропейская учебная литература. Диалог дидактических культур - Е. Н. Никулина - Страница 9

Человек служит переходным объектом к изучению всех других природных созданий – животных, птиц, рыб, земноводных, пресмыкающихся, беспозвоночных, растений, неорганических тел. «Детский мир» становится для детей начальной ступенькой в познании природы, хотя к шестому изданию удельный вес естествознания сильно уменьшится за счёт географии, истории, художественных произведений. Темой человека завершается «первое знакомство с детским миром» – так называется рассмотренный нами раздел учебника. Наступают более детальные, «второе и последующие» знакомства с «детским миром» как содержанием того, что необходимо знать детям на третьем и четвёртом году обучения. Из собственно учебника тема детства и детского мира после первого отдела уходит. Даже разговоры отца с сыном в последнем отделе второго тома учебника, имеющим знаковое название «Первые уроки логики», уже не касаются тем детства. Оставленное в роще по дороге в школу детство продолжается преимущественно в пределах хрестоматии, где есть не только рассчитанный на детское восприятие рассказ о том, как органы тела перессорились друг с другом, а потом помирились[22], но и рассказы собственно о детях («Брат и сестра», «Любопытство») или о детях и взрослых («Персики», «Гуси», «Раскаяние», «Паук», «Грядка гвоздики»). Они присутствуют и в хрестоматии ко второй части «Детского мира»: «Овсяный кисель», «Утро на берегу океана», «Воспитание», «Истинно христианская жизнь» – но в самой второй части практически отсутствуют.

Детский мир в процессе обучения, «умственного упражнения и наглядного знакомства с предметами природы» постепенно затихает и благодаря педагогике становится образованным, мудрым и повзрослевшим. Пособие Ушинского играет в этом процессе роль своеобразного поводыря-мага, меняющего годы учёбы на знания мира. В дальнейшем Константин Дмитриевич несколько отходит от концепции пособия по чтению с незначительной долей художественных текстов. Усиление «литературности» его учебника сослужило добрую службу, выведя в круг лидеров среди учебников по начальному обучению словесности. Многочисленные переиздания красноречиво говорят об этом. Помимо «обладателя прекрасного языка» их автор впоследствии будет назван «глубоким знатоком детской природы» (см. Ганелин, Голант 1940: 316).