Читать книгу Аномальные места Санкт-Петербурга - Е. В. Потрохова - Страница 2

Санкт-Петербург… Действительно, странное место выбрал Петр I для своего детища – новой столицы российского государства. Суровый климат, вечные туманы, непроходимые дремучие леса, ледяные реки и трясинные болота – места, где хляби небесные соединяются с бездной земной. Край, который историки прозвали Приневье. Конечно, не пустующий край, поскольку здесь всегда было множество деревень и поселений древнего люда – русичей-язычников, финно-угров, приспособившихся к этой угрюмой природе. Они строили крепкие избы, занимались охотничьим и рыбным промыслом, собирали грибы и ягоды. Эти народы поклонялись своим богам на капищах, давно затерявшихся в каменных джунглях современного мегаполиса, который по сей день ощущает на себе дыхание того времени и событий былых эпох. Как же иначе, если первые лиственничные сваи города бились прямо в зыбучее тело многокилометрового болота. А оно издревле считалось местом гиблым, не приспособленным для постройки жилья! Даже самые смелые охотники старались обходить стороной эти смердящие топи… Но какая-то таинственная и грозная сила есть в этих хлябях! И человек не может ей противиться – слишком слаб он для борьбы с непонятным, неведанным.

Болото – это непросыхающая грязь, рыхлая кислая почва, питаемая родниками; особая растительность, яркой своей зеленью заманивающая усталого путника; тихие омуты с чертями, лешими и кикиморами, являющимися, если верить славянской мифологии, истинными хозяевами этих мест. Уникальность топей заключается в том, что образовались они почти 350 млн лет назад на стыке двух геологических периодов – силура и девона. По ним, как по летописи, можно прочитать многовековую историю природы: торфяники хранят в себе секреты древности, послойно укладывая их в непроходимые пучины, благодаря которым современный человек может любоваться диковинными растениями и животными в первозданном виде. Но люди не спешат исследовать эти гиблые места, осознанно обходя их своим вниманием. Случайно попавшие в трясину и чудом вырвавшиеся из ее смертельных объятий рассказывают, что там с ними происходило что-то странное: стоял непонятный звон в ушах, кружилась голова, ноги отказывались идти, наливаясь свинцовой тяжестью и ватной неподвижностью. Но человек рвется бежать! Бежать! Страх и паника, не поддающиеся воле, охватывают все его существо и… помогают трясине завладеть очередной жертвой. Смерть в болоте страшна тем, что не наступает мгновенно; человек может часами пытаться вырваться из ее объятий. Трясина выматывает, вытягивает душу из него, оставляя призрачную надежду на спасение и погружая ослабевающий разум в бесконечное отчаяние… Энергетика жертвы материализуется туманом, стонами и жутким безмолвием сомкнувшейся трясины.

Болот традиционно боятся, но древние кельты, к примеру, считали эти места «вратами духов». Там, где земля уходит из-под ног, они совершали жертвоприношения, ублажая богов. В непроходимых топях прятала своего сына – бога Хора – египетская богиня Исида. А в легендах северных народов ханты и манси рассказывается, что именно из «жидкой земли» родился весь мир. Но такова уж человеческая природа – неизведанное и запретное чаще всего манят необъяснимой силой, в которой, безусловно, есть что-то мистическое.

Огни, блуждающие над топями, часто называют «свечами покойников», и это не выдумка, не фантазия! Подобное явление действительно существует: голубоватые мерцающие отблески, будто парящие в воздухе. Ученые объясняют это горением фосфористого водорода. В толще воды и грязи разлагаются трупы животных и растений, выделяя этот зловонный и светящийся газ. Но разве можно объяснить все болотные тайны простейшими химическими реакциями?! Ведь существует множество того, чего не в силах постичь материалистический разум ученых – геологов, биологов, химиков и др.

И именно в эту мистическую, непроходимую и непригодную земную бездну и повелел забивать первые лиственничные сваи упрямый и решительный русский царь Петр, чтобы вернуть государству российскому исконные северные земли, выйти через них на Балтику и покорить Европу. С этого гиблого, богом проклятого места начинается история величайшего города Земли. Амбициозный молодой царь собственноручно вырезал из дернины крест, а в ров уложил каменный ящик с золотым ковчегом, в котором покоились мощи святого апостола Андрея. Духовенство благословило сие начало, окропив святой водой каменную плиту, покрывшую исходную точку строительства. «Здесь быть городу!» – произнес Петр. Парящего в этот момент в свинцовом небе орла все присутствующие восприняли как добрый знак. Но первые годы строительства были далеко не простыми: тысячами гибли строители крепости, и кости их погружались в глубь смрадных болот, а души – в бездонное северное небо.

Пленные шведы, подневольные солдаты, местные жители – на их плечи и спины легли первые тяготы непосильной работы. Нужно было корчевать вековые деревья, убирать кустарники и хворост, засыпать болота, рыть каналы и возводить фундамент. В любую погоду, под дождями, ветрами, палящим солнцем, порой даже под вражескими пулями… Но люди работали с таким усердием, что летом 1703 г. крепость была выстроена и обрела свое имя «Санкт-Петербурх». Принято считать, что город был назван царем в собственную честь, но это не так. Санкт-Петербург – это посвящение святому Петру. Постепенно создавались улицы, строились провиантские склады, цейхгауз, арсенал, бастионы и  убогие бараки для солдат, возводились дома для знати, коменданта и самого царя. … Первоначально ни о каком плане при застройке не было и речи. Жилые кварталы лепились как попало, дома были низкими, без дворов, а вход в них вел прямо с улицы. Когда мимо пролетал конный экипаж, то зыбкая почва под ними буквально ходила ходуном, стекла и посуда на полках отчаянно дребезжали. Улочки были тесными и запутанными, без названий и номеров. Серьезный пожар, который случился на большом рынке, уничтожил первые деревянные постройки. Менее чем за час в огромном костре выгорело все… «Быть Петербурху пусту!» – заливались прорицатели-кликуши, и, казалось, что их проклятие начинает сбываться.

Очень медленно восстанавливался город, но уже по правилам располагались его улицы и дома на них. Правда, былого энтузиазма у первостроителей не наблюдалось. С большой неохотой ехали люди в края, «обильные лишь болотами да слезами». Петр издавал указ за указом, желая привлечь новых работников и поселенцев, но лишь принудительные меры способствовали этому: целые семьи мастеровых, ремесленников и торговцев насильно заставляли переезжать в новый город. Людей состоятельных и крепких хозяйством обязывали строить дома и «жить в них безвыездно». Вынужденные подчиняться указам государя, они устремлялись в ненавидимый ими Санкт-Петербург, стиснув зубы и бормоча проклятия. Многие сбегали, но их ловили и силой возвращали назад.

Неимоверная созидательная энергия Петра творила чудеса! В течение пятидесяти лет, по его указу, каждый, кто ехал в Петербург, обязан был привезти с собой камни… Постепенно застраивался Васильевский остров, жила настоящей городской жизнью Петербургская сторона. Дома стояли каменные, помпезные и порой – пустые, даже без внутренней отделки. Духовенство и знать обязывали возводить по несколько домов. И только бедноте разрешались деревянные жилища – на окраинах и в глубине переулков.

Уходили вглубь, под мощеные проспекты, сгустки различных энергетик, чтобы потом годами, столетиями вырываться вдруг наружу, в существующий мир, и удивлять, пугать людей, заставлять их поверить в невероятное, совершая безумные и необъяснимые поступки. Петербург называют «городом, построенным на костях». И это действительно так, без преувеличений! Но только ли в мистике и «тонких материях» здесь дело?! О чем не знал и даже не мог догадываться основатель мистического города, обрекая тем самым его жителей настоящего и будущего?

Современные геологические исследования показали, что Петербург находится в очень непростой геопатогенной зоне. Это – «наследство» еще из эры палеозоя! Аномальность многих явлений, происходящих на его территории, объясняется, прежде всего, тем, что в почве, горных породах, в подземных и грунтовых водах сильно понижено либо, наоборот, завышено содержание некоторых химических элементов. Медики давно бьют тревогу – с каждым годом увеличивается число людей, больных онкологическими, сердечно-сосудистыми и легочными заболеваниями, которые практически не поддаются лечению. Люди страдают расстройствами психики, совершают неадекватные поступки, объяснимые порой только с точки зрения мистики и влияния отрицательных энергетик, царящих вокруг города… Однако ученые-геологи доказали, что именно активные разломы в земной коре, на многие километры уходящие вглубь, и геологические процессы, которые происходят в ее толще, могут быть виной всех этих бед. Петербург оказался построенным не только на «костях» и болотах, но и в зоне пересечения трансконтинентальных разломов! Именно в них заложена повышенная опасность для человека, постоянно живущего в условиях биологического дискомфорта. Болезни, бессонница, ночные кошмары, постоянная сонливость и непрекращающаяся депрессия стали давними спутниками многих и многих петербуржцев.

Сегодня, вооружившись знаниями, можно просчитать выбор места для постройки дома, учитывая и геологические условия, и его историю. Но как предусмотреть то самое непознанное и мистическое, не подчиняемое никаким известным законам науки? Геопатогенное воздействие на психику человека опаснее в тысячи раз! Только на автотрассе Петербург – Мурманск число странных и необъяснимых катастроф в несколько сот раз превышает количество ДТП в других районах, не относящихся к разряду аномальных! Водители вдруг перестают контролировать свои действия, теряют ориентацию в пространстве, уносясь разумом в параллельные миры… Выжившие в подобных ситуациях рассказывают странные истории о привидениях, ощущении необъяснимого страха, внезапном холоде, загадочных туманах и звуках. Каждый сам выбирает – верить или не верить в это.

Рассказывали странную историю, больше похожую на сказку. Но человек, с которым все произошло, – лицо реальное: взрослый, не пьющий, истинный материалист, не веривший до поры до времени в байки и легенды этих мест. Это был ведущий инженер завода «Электросила» Яков Айземан. Большой любитель охоты, он отправился как-то по осени в настоящий медвежий угол – в Тихвинский район. Остановился в деревеньке со странным названием – Воложба. Леса здешние Яков знал отлично, поэтому совершенно уверенный в себе, он отправился на охоту один. Бродил дотемна. Лес как-то незаметно стал чужим, зловещим. Незнакомые просеки, заросшие тропинки в никуда, чащоба с колючими кустарниками. Яков оставался спокойным, особо не волновался, так как знал – утром обязательно найдет дорогу домой. Но ночью оставаться в сырой холодной чащобе – такая перспектива его отнюдь не радовала! Под ногами снова показалась дорога, заросшая и давно не хоженая, она все-таки вывела его на край болота. Полуразвалившиеся домишки, ни огонька, ни дымка на заброшенном хуторе! Но – деваться некуда; темно, накрапывает зябкий дождь, ноги гудят от усталости… Яков зашел в первую попавшуюся избу, ничего особенного из себя не представляющую, но все-таки крыша над головой! «Переночую! Утро вечера мудренее!» – и Яков стал устраиваться на широкую лежанку, костеря и себя, и бога, и черта… Уснул сразу и крепко. Но ночью проснулся. В полном безмолвии услышал он рядом с собой движение. Будто кто-то тихо приближается к нему… Горе-охотник схватил зажигалку и в свете неяркого огонька четко увидел фигуру старухи, с невидящими глазами, с крючковатыми пальцами, дыша трупным смрадом, она тянулась к Якову. Ужас подкинул его над полом. Бросив зажигалку, ружье и нехитрые свои припасы в рюкзаке, он напролом рванул из избы, выбив дверь, закрытую на щеколду… Бежал весь остаток ночи, то проваливаясь в мутную жижу, то опираясь на зыбкие кочки, падая и снова поднимаясь. Перед глазами плыл густой туман да жуткое лицо мертвой старухи. К утру Яков упал обессиленный, но увидел, что лежит почти на околице Воложбы…Поседевший, с безумными глазами, он, конечно, напугал местных жителей. Но, услышав его рассказ, они успокоились. Эту легенду о старой ведьме Коренихе здесь знали давно! Когда-то, во время войны, ее убило осколком немецкого снаряда, и она не успела передать свой дар избранному преемнику. Оттого и бродит призрак старухи среди зыбучих болот, охраняя древние знания…

Айземан вернулся в город и, всерьез обеспокоенный своим здоровьем, обследовался на предмет психического состояния. Никаких отклонений у него не нашли! И только Андрон Фридман, изучающий аномальные явления, объяснил Якову, что все произошедшее с ним может быть правдой… Кто знает, сколько тайн и загадок хранят петербургские болота и леса, сколько легенд еще не рассказано…

Ни для кого не секрет, что Санкт-Петербург обладает особой магией, своеобразным полем притяжения. Единожды побывав в нем, человек неизменно возвращается к невским берегам снова и снова, а некоторые остаются в нем на долгие годы, не в силах расстаться с очарованием его улиц, бульваров, скверов, с этими вечными дождями, туманами и странностью белых ночей. Этот город, подобно огромному Бермудскому треугольнику, крадет и не возвращает души и сердца покоренных им людей… Но выбранная аллегория не случайна! В Петербурге есть совершенно конкретное место с таким названием, правда, неофициальным. Мистический треугольник не обозначен на географических картах, не часто он упоминается и в туристических проспектах. Это – не парадный Петербург с блестящими фасадами и безупречно прямыми проспектами. Но не в подобных ли местах скрывается истинная душа города Петра? Кокушкин переулок – самый короткий в городе. Своим названием он обязан купцу Кокушкину, содержащему здесь самый большой и прибыльный кабак. По этому переулку можно добраться от Садовой улицы до набережной канала Грибоедова, перейти через одноименный мост (мост Кокушкина) и оказаться на Столярном переулке. В нем расположено всего шестнадцать домов, построенных еще в середине ХIХ в.: обычные, четырехэтажные каменные здания, внешне ничем не примечательные. Дворы-колодцы, подворотни с сумеречными тенями, скошенные углы и тяжелые балконы. Совсем рядом находится Сенная площадь – «брюхо Петербурга», один из самых огромных и шумных рынков города. Когда-то, в начале XVIII в., здесь располагалась Переведенская слобода, в которой жил в основном ремесленный люд и мастеровые: сапожники, жестянщики, столяры, мелкие торговцы и служащие из мещанского сословия. Их небогатые деревянные дома часто горели, на пепелищах затем строили новые, уже из камня. Улицы и переулки же на века получали свои названия: Столярный, Большая, Средняя и Малая Мещанская. Кабакам, питейным, рюмочным и трактирам здесь не было числа! По вечерам и до глубокой ночи из них доносился пьяный гвалт и звон бьющейся посуды; посетители упивались до последнего гроша. «Маленькие люди» огромного города пели, спорили, дрались, плакали и страдали…

От Сенной площади – огромной, орущей, кишащей разноликим людом – именно Столярный переулок и Кокушкин мост ведут нас в загадочный и мистический мир, который тщательно скрывает свои тайны. И не случайно именно этот непримечательный район притягивал к себе внимание великих русских писателей и поэтов. Еще у А. С. Пушкина есть строки, написанные им в 1829 г.:

Н. В. Гоголь, в те времена еще мелкий чиновник-переписчик казенных бумаг, жил у Кокушкиного моста, в доме купца и ростовщика И. Д. Зверкова. Здесь им были написаны знаменитые «Вечера на хуторе близ Диканьки» и другие ранние произведения. Гоголевские герои часто жили, ходили, страдали в тех же местах, где доводилось бывать самому автору. Его безумный Поприщев из «Записок сумасшедшего» идет к дому Зверкова из Гороховой в Мещанскую, через Столярный к Кокушкиному мосту – этой же дорогой возвращался Гоголь домой из департамента.

Лермонтовский «Штосс» – загадочное, мистическое и неоконченное произведение, обозначенное автором как «святочный рассказ», тоже имеет непосредственное отношение к этой «глухой части города». Своего героя Лугина Михаил Юрьевич приводит к дому у Кокушкиного моста и поселяет в огромный дом Штосса. Уж не известный ли это нам дом Зверкова? В расположенной в нем квартире происходят мистические и трагические события. Художник видит на стене портрет ««человека лет сорока в бухарском халате, с правильными чертами, большими серыми глазами». Очарованный выражением этого лица, в котором «дышала такая страшная жизнь, что нельзя было глаз оторвать», Лугин каждую ночь играет в карты со странным гостем, так явно напоминающем человека с портрета. Его одолевают видения, больше напоминающие навязчивые грезы…Он проигрывает раз от раза, но не осознает происходящего. Лугин измотан и близок к откровенному помешательству… Лермонтов не закончил свою повесть. Почему? Об этом можно только догадываться.

Совсем неподалеку от дома Зверкова находится здание, ранее принадлежащее купцу Алонкину, в нем жил Ф. М. Достоевский. А чуть дальше, на углу Столярного и улицы Гражданской, стоит знаменитый дом, «приютивший» Родиона Раскольникова. Наверное, неслучайно события самого знаменитого петербургского романа «Преступление и наказание» начинаются именно отсюда, с Кокушкиного моста. Раскольников идет к старухе-процентщице от дома на углу Средней Мещанской и Столярного, через Кокушкин мост и дальше – по набережной. Дома-колодцы, мрачное замкнутое пространство, подавляющее психику человека; каменные стены, отдаленный гул голосов с больших улиц – все это не могло не сыграть определенную роль в судьбе героя Достоевского. Если помните, Раскольников постоянно болен, он в лихорадке, бредит, падает в обмороки, постоянно испытывая на себе всю тяжесть мрачного влияния города.

Притяжение этого места очевидно: в нем страдают и гибнут человеческие личности. Легенда, миф, мистика… Они имеют вполне материалистическое объяснение.

Заслуженный геолог России, кандидат геолого-минералогических наук Е. К. Мельников утверждает, что причина отвратительного самочувствия, странного поведения, бессонницы, тревожного состояния, а порой галлюцинаций и фантазий – это уже упомянутые геопатогенные зоны. Под Петербургом их больше двадцати пяти, и одна из них находится как раз в районе Кокушкиного моста и Сенной площади. Это геологический разлом, который контурно можно представить как огромный треугольник. Бермудский треугольник Петербурга…