Читать книгу И создал из ребра я новый мир - Эд Курц - Страница 9

Джоджо хлопнул себя ладонью по лбу.

– Идиот, – в сердцах бросил он.

У него ведь были книги. Целая чертова куча – а до его каморки через облупленную фанерную стенку будки Джейка рукой подать. А он тут сидит и воняет часа полтора: курит сигарету за сигаретой, смотрит в стену как умалишенный и буквально издыхает от желания что-нибудь почитать. Нет, ну не болван ли.

Так на меня бессонница действует, рассудил он. Бессонница и та насквозь тупая киношка, которую крутили во «Дворце». Он уже досконально, от буквы до буквы, изучил тонкую брошюру доктора Фримена, подобранную на улице, – такой экзальтированной и бездарной чепухи ему давно не приходилось видеть. Раздули из мухи слона – неудивительно, что тот, охочий на клубничку, парень выкинул буклет прямо на улице.

Всеми мыслями Джоджо теперь завладели стопки разнокалиберных книг в комнате, небрежно сложенные на длинном сосновом брусе, подпертом двумя бетонными блоками. Эта конструкция – замена журнальному столику – стояла рядом с его койкой. Там были Рекс Стаут и пара томов Чандлера, последний роман Джеймса Хилтона «Плоды случайности» и довольно обширная подборка дешевых литературных журналов с фантастикой, не говоря о Хемингуэе и Грэме Грине, ужастиках Кларка Эштона Смита и Артура Мэкена.

Уйма всего, но в данный момент Джоджо ничто из этого не прельщало.

Едва ли кто-то заподозрил в помято-неряшливом копе со шрамированным лицом большого любителя книг, но Джоджо Уокера это вполне устраивало. Он усвоил с ранних лет, что людей почти никогда не интересует суть вещей. Обертка – собачья шерсть, кривая рожа – с лихвой окупает их любопытство, а до того, что под ней, до души, которая, может статься, совсем другая на вид, им дела нет. Ничего не поделаешь – таких много, большинство. Джоджо походил на ожившее клише, но благодаря этому обретал некую блаженную анонимность, которой не ведал в жизни, пока не влился в обычный людской пейзаж и не начал жизнь тихую, одинокую, с чистого листа. В Литчфилде было достаточно ярких молодых людей с лоснящимися будками – незачем пристально следить за суровым уродливым парнем Джоджо Уокером. И хорошо, что они мало о нем знают.

И хорошо.

У него были свои книги. Своя койка. Работа, никогда не требовавшая многого, и, да поможет ему Бог, пара-тройка друзей – пусть таких же парий, как он сам. Почти как у того парня из романа Артура Кестлера «Слепящая тьма» – как его там, Рубашов? Разве что жалости к себе поболе…

Высунувшись из будки, Джоджо пронзительно свистнул Чарльзу через вестибюль.

– Да, босс?

– Я тебе не босс, Чарльз.

Негр ответил белозубой улыбкой.

– Я сейчас зайду к себе в кабинет на минутку, а ты покарауль, ладно?

Чарльз кивнул. Джоджо закрыл дверцу одной клетки и отпер другую, собственную. Роман Кестлера остался там, где он положил его в прошлый раз – между старым изданием «Четырех квартетов» Элиота и новым «Вне пространства и времени» Эштона Смита, на узловатой серой доске, с торчащей между страниц полоской, вырванной из газеты, такой импровизированной закладкой. Джоджо раскрыл книгу в заложенном месте, и его взгляд скользнул к последней фразе, запомненной из прочтенного, – той самой, что не давала ему спать во время вечерних раздумий.

Сатана же, напротив (писал Кестлер), худ, аскетичен и фанатично предан логике.

Старый добрый логичный Сатана…

В вестибюле кто-то пронзительно закричал.

Джоджо вернул газетную полоску на место и бросил книгу обратно. Опрометью выскочил в вес-тибюль, на ходу сжимая-разжимая кулаки. Только бы поспеть, пока самое плохое не случилось.

Чарльз стоял у сигаретного автомата, слегка сгорбившись и придерживая упавшую в обморок женщину, в которой Джоджо узнал одну из медсестер из гигиенического шоу – ту, что посимпатичнее, умеющую улыбаться. Она все еще была в форме медсестры, хотя чепчик и чулки отсутствовали, а блузка была расстегнута до самой груди.

Она вся была забрызгана кровью.

– Босс Уокер! – воскликнул Чарльз, и его лицо превратилось в маску ужаса. – Скорее сюда! Босс Уокер!

Объяснений не требовалось. На бегу Джоджо инстинктивно потянулся к своему боку, нащупывая пистолет, которого не было. К Чарльзу он подоспел с пустыми руками, он принял вес женщины на себя, осторожно приобнял за голову. Ее глаза закатились за верхние края век, рот был приоткрыт. Она жалобно стонала.

– Давай-ка отнесем ее на диван, – предложил Джоджо.

Чарльз кивнул, и они вместе отнесли окровавленную медсестру в тесную гостиную, уложили поперек кушетки. Она сильно задрожала, и, как раз в тот момент, когда, казалось, вот-вот потеряет сознание, ее тело напряглось и она издала еще один громкий крик.

– Всё в порядке, леди, – заверил ее Чарльз. – Босс Уокер, конечно, страшен как грех, но плохого вам ничего не сделает, клянусь!

Джоджо бросил на Чарльза скептический взгляд. Негр виновато пожал плечами.

– Вы не ушиблись?

«Медсестра» испуганно задрожала, беззвучно шевеля губами, но ничего не говоря.

– Чарльз, сходи позвони доктору Горнеру.

– Уже бегу! – И Чарльз впрямь побежал к стойке портье.

– И шерифу Ричу тоже! – крикнул ему вслед Джоджо. Сама мысль о том, что Эрни Рич, чертов ублюдок, обладает хоть каплей власти в этом городе, претила, но тут ничего не попишешь. Так много крови на этой девице…

И, судя по всему, это не ее кровь.

– Мисс, – окликнул ее Джоджо, легонько шлепнув по окровавленной щеке тыльной стороной ладони. – Мисс, мисс, успокойтесь. Лучше расскажите мне, что случилось.

– Босс Уокер, я вызвал врача! – крикнул Чарльз через весь вестибюль. – Уже звоню в полицию!

Джоджо кивнул и шлепнул истеричку по лицу еще раз. Та бессвязно забормотала.

– Боже, – буркнул Джоджо, – я не скоро до нее достучусь.

Чарльз поспешно вернулся из-за стойки портье, его глаза были широко раскрыты, на лице блестел пот.

– Они все уже в пути, мистер Уокер.

– Зови меня просто Джоджо, Чарльз, я же говорил…

Женщина вновь закричала, заглушив голоса обоих.

– Я схожу наверх, – сказал Джоджо с глубоким вздохом.

– Может, лучше подождать полицию? – забеспокоился Чарльз. – Вдруг шерифу не понравится, что…

– Мне плевать, что нравится шерифу, а что нет. Хочу засвидетельствовать все лично, пока этот хвастливый говноед не добрался сюда.

Джоджо встал и посмотрел на дрожащую женщину на диване, задаваясь вопросом, сможет ли она когда-нибудь пережить то, что с ней случилось.

– А как же я? – спросил Чарльз. В его надломленном голосе звучали панические нотки. – Не бросите же вы меня здесь одного…

– Она не кусается, Чак.

– Я не про нее, босс Уо… Джоджо. Я про конторку – не могу же я там сесть!

– Придется. Гостиничный блюститель порядка тут я, черт возьми. Мне нужно пойти и все разведать.

– Но Джоджо! Если я сяду в конторку, мистер Гиббс меня на улицу выставит!

Джоджо, нахмурившись, упер кулаки в бока.

– Хорошо, как насчет того, чтобы ты пошел и посмотрел, откуда вся эта кровища?

Чарльз поник.

– Ты ведь не станешь звать меня трусом, Джоджо?

– Даже не мечтай об этом, приятель. Слушай, просто побудь в вестибюле. Когда врач и шериф прибудут, поговори с ними. А я поднимусь наверх. Я быстро, у нас сейчас занято всего девять комнат.

Чарльз опустил голову и застонал. Джоджо вернулся в свой кабинет, выхватил из ящика стола пистолет и сразу направился к лестнице.

– И не спускай с нее глаз, – сказал он, проходя мимо посыльного.

– Помилуй Боже, – выдавил Чарльз и перекрестился.

Поднявшись на второй этаж, Джоджо нос к носу столкнулся с мужчиной в шелковом халате и домашних туфлях. Тот при виде оружия ахнул.

– Всё в порядке, – заверил его Джоджо. – Я тутошний законник.

– Господи, а я-то перепугался! Тут кто-то кричал…

– На то у меня и пушка в руке, друг. Не просто же так я ее достал.

Застигнутый врасплох, мужчина отступил. Джоджо протиснулся мимо него в узкий коридор, тускло освещенный и серый, с хорошо утоптанным ковром цвета детской неожиданности (когда-то он был оранжевым). Из пятнадцати ламп, висевших в ряд под потолком, работали только девять. За дверью номера 203 красовалась пара лакированных туфель – гость, похоже, ошибочно счел, что остановился в приличном месте. Из номера 206 доносилось приглушенное пение радиоприемника.

Джоджо крепче сжал пистолет, его ладонь начала потеть. Он нахмурился от любопытной мысли, терзавшей его ум: этот пистолет не принесет никакой пользы.

Люди из передвижного шоу занимали комнаты в дальнем конце коридора – 213, 214 и 216. Двести пятнадцатый номер всегда оставался незанятым, в память о жене бывшего хозяина отеля, которая повесилась там одним пасмурным сентябрьским утром. Ни у кого из нынешнего руководства даже ключа от той комнаты не было, хотя Джоджо предполагал, что, имея толковую отмычку, справился бы с замко́м. Впрочем, он никогда не пробовал.

По его разумению, в убранстве коридора, купающемся в приглушенном свете, ровно ничего не изменилось с последнего его визита сюда. Ну разве что… да вот они – пятна темно-багрового оттенка на двери в номер 214, на ручке и дверных косяках. И на бурую подложку ковра тоже немного угодило. Джоджо потянул носом воздух и процедил через зубы, ощущая в гортани затхлый табачный дым и копившуюся десятилетиями пыль.

Джордж Уокер и раньше видел кровь, много крови.

Например, в бытность свою помощником шерифа, видал целую лужу крови, натекшую из Агаты Динвидди, второй жены Джона Динвидди, что вдвое моложе его. Дело было в одном из тех уединенных плантаторских домов, которые являлись частью Литчфилда только на бумаге. Жилище Динвидди от стандарта не отличалось: провисшая брезентовая крыша, окна из промасленной бумаги, грязь на полу (ну или пол из грязи). Сложно понять, как Агата вообще клюнула на Джона; только она и смогла бы объясниться, вот только муж распорол ее от носа до брюха, натурально загнал лезвие в живот и тянул вверх до самой грудины, где оно застряло в ребрах. В результате вышел ужасный беспорядок, и Рич сказал помощнику шерифа Уокеру, что заставил бы Джона Динвидди убрать все это, не разнеси тот самому себе голову из отцовского мушкета.