Читать книгу Стихотворения - Эдгар Аллан По, Marta Fihel - Страница 5

Романс! ты любишь петь, качаясь,

Глаза закрыв, крылья смежив,

В зеленых ветках старых ив,

Что спят, над озером склоняясь.

Мне был знаком тот милый край,

Где жил ты, пестрый попугай! —

Ты азбуке учил ребенка,

Твой голос повторял я звонко,

Блуждая в чаще без конца,

Дитя, с глазами мудреца.

Что грозы тропиков, настали

Года, где петь не стало сил,

Где бледных молний бороздил

Зигзаг разорванные дали;

Он, с громом, в небе обнажал

Мрак беспросветный, как провал;

Но тот же мрак, в каймах лучистых,

Жег крылья молний серебристых.

Ленив я с детства был, любил

Вино, читал Анакреона, —

Но в легких строфах находил

Я зовы страсти затаенной.

Алхимии мечты – дано

Веселье превращать в страданья,

Наивность – в дикие желанья,

Игру – в любовь, в огонь – вино!

Так, юн, но здрав умом едва ли,

Я стал любовником печали,

Привык тревожить свой покой,

Томиться призрачной тоской.

Я мог любить лишь там, где грозно

Дышала Смерть над Красотой,

Где брачный факел «Рок» и «Поздно»

Вздымали между ней и мной.

А после вечный Кондор лет

Потряс все небо слишком властно

Шумящей бурей гроз и бед;

Под твердью мрачной и ненастной

Я забывал, что я – поэт.

Когда ж он с крыльев, в день спокойный,

Ронял мне в сердце светлый пух,

Все ж нежно петь не смел я вслух,

Не обретал я лиры стройной:

Для песни и душа должна

Созвучной быть с тобой, струна!

Но ныне все прошло бесследно!

Печаль и Слава – отошли,

Мрак разрешился в сумрак бледный,

Огни чуть теплятся вдали.

Глубок во мне был омут страсти,

Но хмель на дне оставил муть;

Кто у Безумства был во власти,

Тот жаждет одного – уснуть:

Храню одно из всех пристрастий, —

В Мечте навеки отдохнуть!

Да! но мечты подобных мне – заране

Осуждены рассеяться в тумане.

Но я клянусь, что я страдал один,

Искал живые, нежащие звуки,

Чтоб вырвать миг у тягостных годин,

Пока еще все радости, все муки

Не скрыты ранним инеем седин,

Пока бесенок лет, с лукавым взглядом,

Не мог в сознаньи спутать все черты,

И Старость белая не стала рядом,

Взор отвратив от вымыслов мечты.

Наука! ты – дитя Седых Времен!

Меняя все вниманьем глаз прозрачных,

Зачем тревожишь ты поэта сон,

О коршун! крылья чьи – взмах истин мрачных!

Тебя любить? и мудрой счесть тебя?

Зачем же ты мертвишь его усилья,

Когда, алмазы неба возлюбя,

Он мчится ввысь, раскинув смело крылья!

Дианы ко́ней кто остановил?

Кто из леса изгнал Гамадриаду,

Услав искать приюта меж светил?

Кто выхватил из лона вод Наяду?

Из веток Эльфа? Кто бред летних грез,

Меж тамарисов, от меня унес?

Прежняя жизнь предо мной

Предстает, – что и верно, – мечтой;

Уж я не грежу бессонно

О жребии Наполеона,

Не ищу, озираясь окрест,

Судьбы в сочетании звезд.

Но, мой друг, для тебя, на прощанье,

Одно я сберег признанье:

Были и есть существа,

О ком сознаю я едва,

Во сне предо мной прошли ли

Тени неведомой были.

Все ж навек мной утрачен покой, —

Днем ли, – во тьме ль ночной, —

На яву ль, – в бреду ль, —

    все равно ведь;

Мне душу к скорби готовить!

Стою у бурных вод,

Кругом гроза растет;

Хранит моя рука

Горсть зернышек песка;

Как мало! как спешат

Меж пальцев все назад!

Надежды? Нет их, нет!

Блистательно, как свет

Зарниц, погасли вдруг…

Так мне пройти, мой друг!

Столь юным? – О, не верь!

Я – юн, но не теперь.

Все скажут: я – гордец.

Кто скажет так, тот – лжец!

И сердце от стыда

Стучит во мне, когда

Все то, чем я томим,

Клеймят клеймом таким!

Я – стоик? Нет! Тебе

Клянусь: и в злой судьбе

Восторг «страдать» – смешон!

Он – бледен, скуден – он!

Не ученик Зенона —

Я. Нет! – Но – выше стона!

О! будь вся юность – лишь единый сон,

Так, чтобы дух проснулся, пробужден

Лучами Вечности, как мы – денницы,

Будь этот сон – страданье без границы, —

Его все ж предпочел бы, чем коснеть

В реальности, тот, кто привык терпеть,

Чье сердце было и пребудет страстно —

Мук хаосом здесь, на земле прекрасной!

Но был ли б этот, в долгой темноте

Прошедший, сон похож на грезы те,

Какими в детстве был я счастлив? – (Ибо

Небес прекрасней ждать сны не могли бы!)

При летнем солнце я тонул в мечтах

О Красоте и о живых лучах;

Я сердце отдал, с жаром неустанным,

Моей фантазии далеким странам

И существам, что сотворил я сам…

Что, большее, могло предстать мечтам?

То было раз, – лишь раз, – но из сознанья

Не выйдет этот миг! – Очарованье

Иль чья-то власть гнели меня; льдяной

Во тьме дышал ли ветер надо мной,

В моем уме свой облик оставляя?

Луна ль звала, над сном моим пылая,

Холодной слишком? – звезды ль? – только тот

Миг был, как ветер ночи (да пройдет!),

Я счастлив был – пусть в грезах сна пустого!

Я счастлив был – в мечтах! —

    Люблю я слово

«Мечта»! В ее стоцветной ворожбе,

Как в мутной, зыбкой, призрачной борьбе

С реальностью видений, той, что вещий

Бред создает, – прекраснейшие вещи

Любви и рая есть, что мне сродни,

Но чем не да́рят юношества дни!

Сядь, Изабель, сядь близ меня,

Где лунный луч скользит играя,

Волшебней и прекрасней дня.

Вот – твой наряд достоин рая!

Двузвездьем глаз твоих я пьян!

Душе твой вздох как небо дан!

Тебе взвил кудри отблеск лунный,

Как ветерок цветы в июне.

Сядь здесь! – Кто нас привел к луне?

Иль, дорогая, мы – во сне?

Огромный был цветок в саду

(Для вас он роза), – на звезду

В созвездьи Пса похож; колеблем

Полночным ветром, дерзко стеблем

Меня хлестнул он, что есть сил,

Живому существу подобен,

Так, что, невольно гневно-злобен,

Цветок надменный я сломил, —

Неблагодарности отмстил, —

И лепестки взвил ветер бурный,

Но в небе вдруг, в просвет лазурный.

Взошла из облаков луна,

Всегда гармонии полна.

Есть волшебство в луче том

(Ты поклялась мне в этом!)

Как фантастичен он, —

Спирален, удлинен;

Дробясь в ковре зеленом,

Он травы полнит звоном.

У нас все знать должны,

Что бледный луч луны,

Пройдя в щель занавески,

Рисуя арабески,

И в сердце темноты

Горя в любой пылинке,

Как в мошке, как в росинке, —

Сон счастья с высоты!

Когда ж наступит день?

Ночь, Изабель, и тень

Страшны, полны чудес,

И тучевидный лес,

Чьи формы брезжут странно

В слепых слезах тумана.

Бессмертных лун чреда, —

Всегда, – всегда, – всегда, —

Меняя мутно вид,

Ущерб на диск, – бежит,

Бежит, – улыбкой бледной

Свет звезд гася победно.

Одна по небосклону

Нисходит – на корону

Горы, к ее престолу

Центр клонит, – долу, – долу, —

Как будто в этот срок

Наш сон глубок – глубок!

Туман огромной сферы,

Как некий плащ без меры,

Спадает в глубь долин, —

На выступы руин, —

На скалы, – водопады, —

(Безмолвные каскады!) —

На странность слов, – о горе! —

На море, ах! на море!