Читать книгу Истории с привидениями - Эдит Уортон - Страница 2

Приведенный здесь фрагмент рукописи автобиографии Эдит Уортон «Оглядываясь назад» публикуется впервые.

Когда мне было девять лет, я заболела брюшным тифом и несколько недель лежала при смерти. Мы жили тогда в Мильдбаде, что расположен на одном из склонов Шварцвальда[1], – в те времена это был маленький, вовсе не модный «курорт на водах», где моя мама проходила курс лечения. Самый известный (а может, и единственный) врач в городке никогда не сталкивался с тифом, и ему приходилось каждый день по почте спрашивать советов у сына, тоже врача, служившего тогда в немецкой армии (это было как раз накануне окончания Франко-прусской войны). Такой метод «заочного лечения» не был успешным, и наконец врач объявил моим родителям, что я умираю. Случилось так, что в тот же день стало известно: в городе проездом находится личный врач русского царя. В отчаянии родители бросились к нему; по дороге на поезд он заехал на пять минут в наш отель; лишь взглянув на меня, он изменил лечение и тем спас мне жизнь.

Та болезнь послужила разделительной чертой между моими ранним детством и следующим этапом жизни. Она стерла – насколько я помню – мучительные моральные сомнения, которые до того омрачали мое существование, но оставила меня заложницей беспричинной внутренней робости. Пока я выздоравливала, единственным, о чем я молила маму, было – чтобы мне разрешили читать, и среди книг, которые мне принесли, оказалась одна из тех отвратительных «детских книг», которые отравляют юные умы, если не подтачивают их бесповоротно. Должна отдать должное моей матери: хотя была совершенно безразлична к литературе, она испытывала здоровый ужас перед тем, что называла «дурацкими книгами», и всегда оберегала меня от них; но книгу, о которой идет речь, принесли мне почитать друзья по играм, брат и сестра, которые были «прекрасно» воспитаны и у которых наверняка могли быть только «прекрасные» книжки. Для ребенка с небогатым воображением та книга была абсолютно безвредна, но при моей обостренной кельтской восприимчивости к сверхъестественному рассказы о грабителях и привидениях, из которых она состояла, оказались пагубным чтением. Книга спровоцировала серьезный рецидив, и моя жизнь снова оказалась в опасности; а придя в себя, я очутилась в мире, населенном бесформенными ужасами. По природе своей я была ребенком не робкого десятка, но теперь жила в состоянии хронического страха. Страха перед чем? Не могу сказать, и даже тогда я ни разу не сумела сформулировать, чего именно боюсь. То была какая-то темная необъяснимая угроза, неотступно следовавшая за мной по пятам, тайная, зловещая; я сознавала это даже средь бела дня, а по ночам она лишала меня сна, если в моей спальне не горел свет и не было моей няни. Но, что бы это ни было, ужасней и тягостней всего оно давило на меня, когда я возвращалась с ежедневной прогулки (которую всегда совершала в сопровождении служанки, гувернантки или папы). На подходе к дому и пока ждала на крыльце, когда откроют дверь, я чувствовала это у себя за спиной и даже на спине, и, если дверь открывали не сразу, меня охватывал приступ мучительно-удушающей паники. Не важно, кто стоял рядом со мной, – никто не был в состоянии защитить меня; но какое же облегчение я испытывала, если у моего сопровождавшего был ключ и мы входили в дом сразу, пока оно не успевало в меня вцепиться!

Такого рода галлюцинации преследовали меня семь или восемь лет, я была уже «юной леди», носившей длинные юбки и высокие прически, когда мое сердце перестало колотиться от страха, если приходилось полминуты подождать на крыльце! Зачастую я – как большинство людей – склонна думать, что родители могли бы воспитывать меня, больше учитывая мои вкусы и предпочтения, но я глубоко благодарна им за терпение, с которым они обращались со мной в тот трудный период. Они старались, насколько это было возможно, утишить мои страхи, не форсируя моих чувств, никогда не пугали и не высмеивали меня за них, не пытались «преодолевать» их, заставляя меня спать в темноте или делать что-либо иное через силу, что, как считается, должно воспитывать отвагу в робких детях. Я уверена, что только благодаря их доброте и терпимости мои страхи постепенно отпустили меня, и я стала той, кем теперь являюсь: женщиной, почти свободной от физиологических проявлений страха. Но о том, как долго еще сохранялись у меня отголоски болезни, можно судить по тому, что лет до двадцати семи – двадцати восьми я не могла спать в комнате, если в ней находилась книга, содержавшая истории про грабителей или привидения, и порой даже жгла подобного рода книги, потому что меня пугало сознание, что они стоят внизу, в библиотеке!