Читать книгу Капитан Наполеон (сборник) - Эдмон Лепеллетье - Страница 10

Таков был человек, еще не известный и таинственный, к которому Екатерина Лефевр пришла в его маленькую комнату, где он с нетерпением поджидал капризную богиню счастья, все еще не решившуюся постучаться в его дверь. Казалось, все было против Наполеона. Ничто не удавалось ему, его преследовало несчастье. Вернувшись с площади Карусель в кровавое утро 10 августа, он старался в работе найти успокоение, рассеять свои заботы и забыть трагическое зрелище, которое он наблюдал из лавочки ростовщика.

Он развернул географическую карту и принялся внимательно изучать южные области, побережье Средиземного моря, Марсель и в особенности тулонский порт, где сильна была роялистская реакция и которому грозил английский флот. Время от времени он отодвигал от себя карту и, опустив голову на руки, погружался в мечты.

Пылкое воображение Наполеона разгоралось… Как при путешествии по пустыне, он видел перед собой чудесные, феерические миражи. Взятые города, в которые он въезжал победителем, верхом на белом коне, среди ликований толпы и приветствий солдат. Обстреливаемый картечью мост, по которому он шел со знаменем в руке, увлекая за собою войско и оттесняя неприятеля. Странные всадники в богатых, шитых золотом костюмах размахивали вокруг него и над ним палашами и, вдруг останавливаясь, бросали оружие и склоняли головы в тюрбанах перед его палаткой… Потом он, торжествуя, медленно проезжал среди груд тел побежденных в далеких, разнообразных странах. Палящее южное солнце жгло его голову, снег далекого севера осыпал его плащ. Праздники, процессии, торжества… Короли покоренные, униженные, королевы, предлагающие ему свою любовь… опьянение, слава, апофеоз. Этот фантастический сон рассеивался и снова начинался, чтобы снова рассеяться, и Наполеон охлаждал пылающий лоб ладонями.

Открыв глаза, Наполеон увидел убогую и банальную обстановку своей комнаты, и этот вид вернул его к грустной действительности. Горькая улыбка скользнула по его губам; здравый смысл одержал верх над мечтами. Наполеон сознавал, что настоящее плохо, а в будущем приходилось ждать еще худшего.

Положение было отчаянное, и не представлялось никакого выхода из него. У Бонапарта не было ни денег, ни места. Военный министр оставался глух к его просьбам; друзья отсутствовали, и не было надежды на какую бы то ни было протекцию. Все честолюбивые замыслы погибли при столкновении с суровой жизнью; проекты рухнули, подобно карточным домикам.

Холод разочарования охватил душу Наполеона.

«Что предпринять?» – невольно возникал вопрос.

Как-то проходя по одной из новых улиц, Бонапарт увидел дома, и ему пришла мысль нанять один из них и устроить меблированные комнаты. Он подумывал также и о том, чтобы совсем покинуть Францию и поступить на службу в турецкие войска.

Несмотря на безотрадную действительность, какая-то смутная надежда шевелилась в душе Наполеона и заставляла сильнее биться его сердце. Он снова брался за изучение топографии бассейна Средиземного моря; он искал на карте места, где вскоре раздастся грохот пушек. О, если бы он мог быть там, где будут громить англичан, защищая интересы французской нации!

Чтобы победить отчаяние, все сильнее охватывавшее его сердце, Наполеон постарался отогнать от себя неприятные мысли и совершенно погрузился в работу.

Два легких удара в дверь заставили Бонапарта поднять голову. Он вздрогнул, и смутная тревога закралась в его душу. Самые храбрые люди, не имея никаких средств к существованию, пугаются при внезапном появлении постороннего человека. Они смело смотрят в глаза смерти, но трусливо дрожат при мысли, что может явиться кредитор с требованием уплаты долга.

Снова раздался стук в дверь, на этот раз более сильный, чем первый.

«Это, вероятно, Можар явился со счетом», – подумал, краснея, Бонапарт.

– Войдите! – пригласил он.

Прошла минута, но никто не показывался.

– Войдите же! – нетерпеливо повторил Наполеон.

«Нет, это не хозяин гостиницы, – продолжал размышлять Бонапарт. – Жюно или Буррьен тоже не ждали бы так долго. Кто же может прийти сегодня?»

Наполеон не привык к посещениям и теперь смотрел на дверь скорее с любопытством, чем с тревогой.

Наконец дверь открылась, и в комнату вошел молодой человек в форме пехотинца. Его красивое, нежное лицо отличалось свежестью, а большие черные глаза выражали энергию. На одном рукаве блестела новая нашивка, обозначавшая, что молодой солдат имеет чин унтер-офицера.

– Что вам угодно? – резко спросил Бонапарт. – Вы, очевидно, ошиблись адресом.

– Я имею честь говорить с капитаном артиллерии Бонапартом, не правда ли? – спросил молодой человек, отдавая честь.

– Да, я Наполеон Бонапарт! – ответил капитан. – Что вам угодно?

– Мое имя Ренэ! – с некоторой заминкой проговорил маленький солдат.

– Ренэ? – удивленно повторил Бонапарт, разглядывая незнакомца таким острым взглядом, точно желал проникнуть в глубину его души.

– Да, Ренэ! – более уверенным тоном подтвердил солдат. – В батальоне машенских добровольцев, где я состою на службе, меня называют также Красавчик Сержант.

– Вы вполне заслуживаете это прозвище, – улыбаясь, заметил Наполеон, – вы слишком изящны, слишком кокетливы для солдата…

– Подождите высказывать обо мне свое мнение, капитан, до того дня, когда увидите меня в бою, – смело прервал Бонапарта молодой воин.

Наполеон грустно вздохнул и пробормотал:

– Удастся ли мне когда-нибудь быть на поле сражения? Однако скажите, что вам нужно от меня, чем я могу быть вам полезен?

– Вот в чем заключается моя просьба, капитан, – начал Ренэ, – мой батальон под командой Борепэра…

– Ах, я знаю, это храбрый и энергичный воин, – перебил солдата Бонапарт. – Где же теперь ваш батальон? – с интересом спросил он, не переставая пристально вглядываться в сержанта, который поражал своей девичьей застенчивостью и нежными чертами лица.

– В Париже, – ответил сержант, – но только всего несколько дней! Мы пришли из Анже и теперь хлопочем о том, чтобы нам предоставили честь первыми перейти границу… Нас посылают на помощь Вердену.

– Это прекрасно! Как вы счастливы, что имеете возможность сражаться! – со вздохом воскликнул Наполеон. – Однако скажите же наконец, что вам от меня угодно?

– У меня есть брат Марсель, капитан, – застенчиво проговорил сержант.

– Вашего брата зовут Марсель? – недоверчиво спросил Бонапарт.

– Да, Марсель Ренэ, – смутившись, поспешил ответить солдат, потупясь под инквизиторским взглядом капитана. Мой брат – доктор… Его командировали как полкового лекаря в четвертый артиллерийский полк в Валенсе.

– Мой полк, или, вернее, мой бывший полк! – воскликнул Наполеон.

– Да, капитан. Я узнал от национальной гвардии, с которой столкнулся сегодня при сражении в Тюильри, что вы в Париже. Мне, между прочим, сообщил об этом Лефевр, который знает вас.

– Ах, Лефевр, это чудесный малый, – прервал сержанта Бонапарт, – да, да, я тоже знаю его. Что же сказал вам Лефевр?

– Что вы могли бы оказать протекцию моему брату, попросив командующего войсками перевести его. Одним словом, мне хотелось бы, чтобы Марселя отозвали из артиллерийского полка, который находится в Валенсе, и перевели в северную армию.

Бонапарт глубоко задумался, не спуская взгляда с красивого сержанта, который смущался все больше и больше. По-видимому, он хотел поскорее отделаться от тяготившей его просьбы и торопливо говорил, время от времени робко запинаясь.

– Марсель был бы таким образом со мной, – продолжал сержант, – я не потерял бы его из виду, мы были бы с ним вместе и, если бы его ранили, я мог бы ухаживать за ним; может быть, даже спасти от смерти! О капитан, окажите нам обоим эту огромную услугу! Если мы будем вместе, то оба станем благословлять вас, будем признательны вам на всю жизнь.

При последних словах голос молодого солдата задрожал, как будто он удерживался от рыданий.

Наполеон поднялся с места и, подойдя к взволнованному сержанту, произнес:

– Прежде всего, дитя мое, я не в состоянии ничего сделать ни для вас, ни для того господина, которого вы называете своим братом; Лефевр, вероятно, сказал вам, что я теперь не у дел. Моя рекомендация не только не принесла бы вам пользы, но, несомненно, повредила бы. В Париже у меня вовсе нет знакомых, я совершенно одинок и сам должен искать для себя протекции. Я знаю здесь только одно лицо – брата влиятельного человека, бывшего депутата, Максимилиана Робеспьера, он живет близко отсюда, на улице Сент-Оноре. Пойдите к нему от моего имени; может быть, ему и удастся добиться того, в чем мне, наверное, отказали бы.

– О, благодарю вас, капитан! – радостно воскликнул сержант. – Чем я могу доказать вам свою признательность?

Бонапарт поднял вверх палец и полусмеясь, полусерьезно медленно проговорил:

– Вы можете доказать ее, храбрый воин, тем, что объясните мне, по какой причине вы облеклись в костюм, не соответствующий вашему полу?

Красавчик Сержант задрожал от страха.

– Простите, капитан, не выдавайте меня, – умоляющим тоном начал просить он. – Будьте великодушны! Не губите меня, не открывайте никому моего обмана. Да, я женщина!

– Я это заподозрил сразу же, – добродушно ответил Наполеон. – Но каким образом ни ваши товарищи, ни ваши начальники не заметили подлога – для меня совершенно непонятно.

– В нашем батальоне много совсем юных солдат без малейшего намека на усы, – ответила Ренэ. – И кроме того, я отношусь очень серьезно к своим обязанностям и точно исполняю порученное мне дело.

– Я в этом не сомневаюсь! – заметил Наполеон. – Итак, вы – доброволец, желаете вступить в северную армию и хотите, чтобы этот полковой лекарь по имени Марсель был переведен туда же. Несомненно, что он для вас ближе родного брата; я предполагаю, что ради него вы переменили костюм и подвергаетесь всем опасностям войны. Нет-нет, можете не открывать мне своей тайны! Я очень заинтересовался вами и рад оказать вам услугу. Если я буду в состоянии сделать что-нибудь для вас, то, пожалуйста, рассчитывайте на меня. А теперь пойдите к Робеспьеру-младшему и скажите, что вас послал к нему его друг Бонапарт.

Он подал руку Красавчику Сержанту, который горячо пожал ее.

Капитан следил глазами за удалявшейся, сиявшей от счастья Ренэ, и его лицо омрачилось.

– Они любят друг друга, – с завистью пробормотал он, – и оба будут сражаться за свое отечество. Счастливцы! – Наполеон подошел к столу и снова начал водить пальцем по карте. Он долго с задумчивым видом смотрел на то место, где должен был находиться город Тулон, главнейшая морская южная гавань. – О, если бы я мог драться с англичанами, – тихо произнес он, – я оттуда начал бы громить их!

Палец Наполеона лихорадочно дрожал на одной точке, и он мысленно представлял себе горячий бой, в котором он уничтожал английский флот.