Читать книгу Родовая память. Бессмертно только прошлое - Эдриен Хорсет - Страница 6

На следующий день всё разумное население Космической Федерации было не на шутку взбудоражено. Простолюдины предавались глупым мечтам, строя далеко идущие планы и заключая пари. Класс собственников настороженно наблюдал за происходящим и воздерживался от официальных комментариев. Не то чтобы собственники испытывали недоверие к ученому галактического класса Лабару, но уж к его словам наверняка. От слов, им произнесённых, попахивало вечновременным сатанизмом и научной ересью. Если бы эти слова произнёс кто-то другой, то его тут же поставили бы на место своим гневным окриком власть имущие, но вот с доктором Лабаром приходилось считаться. Не он ли раскрыл для всего мира главный секрет живой материи и, казавшуюся по началу чудом, возможность воскрешать погибших и безвременно умерших. Не он ли подарил всей Галактике хоть и незначительное, но всё-таки омоложение. К этому, правда, давно все попривыкли, будто оно всегда так и было. Но последнее его заявление явно уходило за грань. Шутка ли дело, заявить триллионам разумных существ: «Друзья, очень скоро я подарю вам бессмертие». Да-да, вот так вот просто – слово «бессмертие» было напечатано строчными буквами.

Да, Лабар сказал именно это, отвечая на вопрос репортёра из «Земных новостей»: «Каковы ваши планы на будущее?» во время брифинга. Вопреки ожиданиям учёного, журналисты отреагировали на новость не очень-то оживлённо. По крайней мере, так ему казалось на первых порах. Журналист, задавший ему судьбоносный вопрос, услышав ответ, растерянно заморгал длиннющими ресница, глупо заулыбался и стал пятиться назад. Остальные же, как по команде, начали молча переглядываться. Обещавшая растянуться на час пресс-конференция, через пятнадцать секунд была закончена – репортёры бросились вон из зала, чтобы немедленно связаться с начальством. Некоторое время они переговаривались с боссами, а потом быстренько удалились. Лабар поднялся с кресла, подошёл к дверям и распахнул их, желая удостовериться, что за ними никого нет. Однако это было не так, за дверями он обнаружил плюгавенького человечка, видимо одного из журналистов.

– Сэр, – вытянул тот свою и без того длинную шею. – Можно один вопрос?

– Валяйте, – Лабар широким жестом предложил ему войти.

– Сэр, принимая во внимание определённую сенсационность вашего заявления, напрашивается один единственный вопрос, – репортёр вдруг втянул свою шею обратно. – Как далеко вы продвинулись в своих исследованиях?

– Логично, – резюмировал Лабар. – Странно, что все убежали, не спросив об этом.

– Мои коллеги были вызваны для очных консультаций, а я, – репортёр смущённо улыбнулся. – А я на свой страх и риск решил остаться.

– И правильно сделали, дружище, – Лабар фамильярно обнял репортёра за плечи. – В таком случае вам будет принадлежать исключительное право на информацию, которую я собирался открыть для всех. Пройдёмте-ка сюда.

Они оказались в обширной лаборатории, примыкавшей прямо к кабинету Лабара. Если бы существовала такая наука, как стилистика обстановки научных лабораторий, то она немедленно повесила бы на этом помещении ярлык «Ретро». Лабар немного недолюбливал все новомодные штучки, особенно полевые ловушки. Он предпочитал им древние, как мир, но не менее (если не более) надёжные колбы, пробирки и обычные проволочные клетки для всевозможных подопытных животных. Хотя мухами-дрозофилами и белыми мышами здесь и не пахло (их давно заменили более эффективные инопланетные собратья), сущность опытного дела не изменилась – бедняг по-прежнему держали в неволе и всячески над ними «измывались».

– В этой клетке живут катониксы, – Лабар остановился возле клетки внушительных размеров. – Их метаболизм практически не отличается от земного, хотя эти животные привыкли к меньшей силе тяжести и имеют повышенные, в сравнении с нашими земными тварями и людьми, биоритмы.

Репортёр изумлённо рассматривал то, что было в клетке. А там действительно было, на что посмотреть – катониксы были просто очаровательны. Они любопытно смотрели на людей, предчувствуя лакомое угощение. Их передние пары лапок выказывали явное нетерпение. Лабар нажал кнопочку, и из потолка клетки выдвинулись несколько цилиндриков пищи. Катониксы при этом чрезвычайно оживились. Они забегали по клетке, ритмично повторяя некоторые движения, как бы танцуя, а потом начали резво прыгать под самый потолок, отрывая на лету кусочки еды. Высоко прыгать им позволяло оригинальное строение задних лапок и мощного хвоста, внешний вид которого подозрительно напоминал волосы, заплетённые в косу. Они поедали пищу с такой скоростью, что изумлённый репортёр совсем не поспевал следить за их движениями.

– Они очень умны, – продолжил рассказывать Лабар. – Но не настолько, чтобы признать их разумными. О них можно говорить сколько угодно, так как они сами по себе существа уникальные, но сейчас главное другое. Их сердца бьются со скоростью до тысячи ударов в минуту и, следовательно, они живут относительно недолго по нашим земным меркам. Самыми древними стариками у катониксов считаются особи, прожившие около девяти суток. Они необычайно живучи и чрезвычайно плодовиты – это и сделало их лабораторными животными. На своей родной планете, Сирене-5, они живут немного меньше. Видимо тамошние условия, в отличие от этой лаборатории, далеки от идеала.

Репортёр понимающе закивал и Лабар продолжил:

– Теперь о главном. Посмотрите на этот таймер. На нём обычно светилась точная дата в днях, часах и минутах, когда в эту клетку заселили новый выводок.

– Восемнадцатый солнцегрень прошлого года. Двадцать часов сорок пять минут, – прочитал репортёр.

– Именно так, – Лабар многозначительно поднял указательный палец. – Здесь нет никакой ошибки и нетрудно посчитать, сколько катониксианских жизней прожили эти особи.

Репортёр прищурил правый глаз, прикидывая цифру.

– Восемьдесят семь целых три десятых, – наконец произнёс он, недоверчиво глядя на Лабара.

– Умение хорошо считать в уме – большая редкость в наше время, – констатировал Лабар. – Думаю, что не нужно быть великим учёным, чтобы понять, что означает эта цифра.

– Но ведь это же не люди, – неуверенно возразил репортёр.

– Повторяю, молодой человек, – лицо Лабара стало очень серьёзным. – Метаболизм катониксов практически идентичен нашему. А что до того, что у них восемь ног, так это просто так получилось. Естественно, наш результат было бы неправильно называть бессмертием, так как данным подопытным животным, судя по сканированию, осталось жить немного, но, всё-таки, цифры впечатляют. Если взять среднюю продолжительность жизни людей равную ста сорока восьми годам и помножить на названную вами ранее величину, то выходит совсем недурно – сто тридцать две тысячи восемьсот восемьдесят четыре года. Это ли не бессмертие, спрашиваю я вас?

Репортёр уходил очень довольный. Эксклюзивное интервью с доктором Лабаром, само по себе было почти несбыточной мечтой для любого журналиста, но главное удовольствие его состояло в другом. Провожая репортёра до дверей, Лабар взашей выставил вломившихся было к нему других журналистов, обозвав их при этом маменькиными сынками и слюнтяями.

– Прежде, чем браться за перо, – ревел он. – Поучитесь терпению у мистера… э-э-э, как вас там?

– Соран Крымски, – поклонился репортёр.

– У мистера Крымски, – невозмутимо продолжил Лабар. – Поучитесь у него искусству журналистики.

Чертыхнувшись, он громко хлопнул дверью, и, совершенно спокойно прошёл к столу и уселся в кресло. Помельчал нынче журналист. Не то что в былые времена – отбою от них не было. А этот, как его, Соран Крымски, вроде ничего, не растерялся. Хотя сам он немного странный и имя у него странное, раньше никогда такого не слышал. Фамилия похожа на славянскую, хотя где они теперь славяне-романе. Всё давно перемешалось на тысячу кругов. Но это всё мелочи. Неважно, кто первый узнал. Совершенно неинтересно, акции какой информационной компании подпрыгнут сегодня в цене. Этот Крымски явно всё заснял втихую и теперь растрезвонит обо всём на всю галактику. Главное в другом – пока всё идёт по плану.