Читать книгу Мысли сердца (сборник) - Эдуард Аминов - Страница 4

В поэзии нашел я вещий смысл,

Из плазмы разума родившуюся мысль.

Доволен я своей нелёгкой ролью –

В ней чья-то грусть моею стала долью.

И я ищу таинственный секрет:

Как жизни тьму пронзает тонкий свет.

Сколько света нужно звездам,

Чтоб таинственно искриться?..

Сколько неба нужно птицам,

Чтоб полётом насладиться?

Сколько ласки нужно людям,

Чтобы радостью лучиться?

Сколько сердца нужно песне,

Чтоб звучать аж в поднебесье?

Пусть же Солнце землю греет

И сердца людей,

От луны пусть ночь светлеет

Для души моей….

Семь ярких нот отражены

В лучах и солнца и луны,

И пальцы грубые мои

Как будто бы легли на струны.

Творю я с Солнцем и Луной.

Так дружит чувств мотив с душой –

И навсегда любовь со мной

К той красоте необычайной…

Стою у водопада – ловлю я миражи,

Спадающие воды мне – праздник для души.

Летят искринки капель – салют с небес,

И монолог заветный шепчу себе:

– За этот храм природный – храм красоты

Признательностью Богу наполнен ты.

Ну, так рождай ты оду Ему свою:

«Нас движет к совершенству такой уют,

Природы сила лучше нам здесь видна,

Здесь вспомнишь,

что движеньем вся жизнь полна.

Спасибо тебе, Боже, я говорю,

За то, что вижу это, дышу, творю!..»

Вот жизнь уже почти прошла,

Все лучшее с собой взяла.

Но хочется еще каких-то благ,

Они ж проходят, ускоряя шаг.

А ты подыскиваешь нужные слова,

Проскакивающие мимо,

Чтобы воспеть ушедшие дела,

Которые неповторимы…

Сегодня воздух чист и чуть бодрит,

И в город легкий ветерок проник,

И вдаль эскадра облаков спешит –

Не паруса ль натянуты у них?

А улицы привычно многолюдны

Шумны дороги от машин и люди чудны.

Игривым взглядом незнакомка

Привет мне посылает бойко.

А на заре вечерней в парке

По-праздничному листья ярки…

Хотел бы я таким пожить поэтом,

Чтоб, приходя к читателю с куплетом,

Когда в его душе покоя нету,

И чувства исцелять ему при этом.

Затем за облака бы уплывал,

Чтоб обретать волшебные слова,

И новым людям, я, взамен беде,

Дарил бы их в душевной темноте.

Стихию он выдержит – не вопрос! –

Созданный в Азии мечты моей мост.

Пусть служит тем людям любой порой,

Их узы скрепляет в жизни той.

И чтобы память была чиста,

Как выпитая из стакана вода, –

Железобетон в опорах моста.

Я верю – века стоять ему там!

О добрый парковый мой лес,

Хожу к тебе я снять свой стресс

И потерять немного вес…

О, мой густой, прекрасный лес!

Скажи, насколько ты готов

Надежно взять под свой покров

Души моей осенний всплеск?

Как же мне в этом мире не петь,

Если всем существом я тут есть!

И если каждое мгновенье моё

Полно радости, что здесь мы живём.

Детской музыки чистый осколок

Ноет в сердце, зовет назад,

Нет уж многих друзей из школы –

И слезами глаза блестят…

Тут, в Америке, на прогулке,

Уже нет почти ни минутки,

Чтоб не чувствовал волны тревог –

То, наверно, к уходу звонок.

Не дремлет мысль и зреет сила.

В ней мудрость духом осветилась.

Рождаю стих, и сон мой – прочь.

Ему я посвящаю ночь…

Пишу, что мы в дорожной пыли

Своею дружбой дорожили,

Любили тех, кто сердцем – с нами,

Кто грели песней и стихами.

От Интернета я имею впечатление,

Что там возможно все узнать.

И я, друзья, стараюсь в восхищении

Творенье это до конца познать.

То, что высветил возраст мне, – чуда чудней.

И, признаться, не верится, радостно,

Что так много прекрасного в мире людей!

В моём сердце спокойно и ясно.

Да, обрёл я в том чуде душевный уют

И потомкам напутствие ныне даю:

Грустно, если путник нежданно душой

Заблудился в пути – к пустоте пришел.

Сочиняю стихи в предпоследнем дыханье.

Может, даже не стоит их писать.

Может, зря я оставлю свои излиянья –

Их, пожалуй, потомки не будут читать.

Судьбы их, полагаю, не снились нам

И их дел неведомо нам сияние

Будут новый да Винчи и новый Хайям,

Будет новый спаситель всех от отчаяния…

Близится время пасмурных лет,

Хоть Евтушенко сказал: лет нет.

Радуйся жизни – и легче бег,

И не заметишь близости бед.

Встает луна, как вестник ночи,

И океан уж дышит тяжело,

И ночь над городом сурово

Простерла своё мрачное крыло.

Устав уж от дождей осенних,

Ждут люди меж высоких башен-скал,

Когда снежок подарит вьюга,

Чтоб город зимней стужей задышал.

У родника стою в горах, где леса мало.

Вода чиста, зеркальна и гладка…

Неважно, сколько выпьешь того дара,

Важна сама законченность глотка.

Я взял черпак стоявший рядом,

Потом подумал: лучше пить из горсти,

Прислушиваясь к пенью гор…

О, как прекрасно быть здесь гостем

И слышать этот чудный хор.

Нам музыка природной тишины

симфонию играет.

Сама любуется собой и слушателя ублажает.

В ней пенью птиц деревьев шелест подпевает,

Слышно журчание ручья – всё рай напоминает.

О музыка природной тишины,

не забывай ты нас!

Мы в беготне и суете зарылись все сейчас.

Мы двери заперли и души затворили,

Жизнь наблюдаем из автомобиля.

Не слышим музыки узор, что вышит свыше –

И счастье жизни не у нас под крышей…

Стараюсь сочинить такие книжки,

Чтоб мы любили жизнь, как все мальчишки,

И чтоб любовью отвечали на печали,

Делились радостью и чуткость познавали.

Еще хочу я написать про трудоголиков такое,

Чтобы бездельников и дураков лишить покоя,

Всех защитить от власти их притом.

Талантливых я буду прославлять,

Пенсионеров чувствами ласкать,

А злых людей излечивать добром.

Как близко стало ныне все пространство.

У каждого селфон сейчас в руке,

И он изящно, не создав напряга,

Уносит нас в любой конец земли.

Из бесконечного уединенья

Эфира прорывая тишину,

Разорванные люди – государства

В единую соединились пелену…

Да, торжествует жизни правота –

И добрый голос волею ума,

Летит сквозь пограничные столбы,

Чтоб мир от бед быстрее шел к любви –

К своей желанной будущей судьбе.

Я с юности – в плену благих надежд

И каждому протягиваю руки.

Я в жизнь вносил рукотворимый след

И никогда не жил в объятьях скуки.

Но в жизнь мою уже явилась старость,

И не хочу ей подарить тех лет,

Когда ещё не глохнет речь в гортани,

И свеж мой поэтический букет.

В Ташкенте славил я строительное дело,

Пейзажи рисовал, в которых детство пело,

И бедный домик свой, где я на крыше

С зарею голубей гонял повыше.

Как в чудном сне, в уютном доме этом

Рождались те наброски и сюжеты.

В цветах, зеленый город, добрый, старый,

Раскинул домики, арыки, тротуары.

Здесь прах родных могил,

здесь встретил взгляд любимой,

Тут душу озарил талант неуносимый…

И в дом, где за стеной Нью-Йорк весь деловой,

Вхожу, как в тот, ташкентский дом родной.

Все относительно мыслей,

которыми желаю я мерить

И вроде шутю про старость

и надо ли этому верить.

Жалко память слабеет. Устала, слабеет рука.

И настроение падает с погодой и мчатся года.

Утреннему радуюсь солнцу,

Звукам родившегося дня.

Гляжу на мир за оконцем –

И светла душа у меня!

Светит солнце. Освещается разум –

И ловлю я невольно всё разом:

Мне навстречу мчится вся новизна.

О, какая мне радость жизни дана!

Но уже я чувствую близость разлуки

С твореньями души и людьми.

Потому и сжимаю друзьям я руки,

Ощущая любовь их и свои муки…

Сочиняю стихи в предпоследнем дыханье.

Может, даже не стоит их писать.

Может, зря я оставлю свои излиянья –

Их, пожалуй, потомки не будут читать.

Судьбы их, полагаю, не снились нам

И их дел неведомо нам сияние

Будут новый да Винчи и новый Хайям,

Будет новый спаситель всех от отчаяния…